Горбачев и квестура

В один из дней на чемпионате мира 1990 года мы с корреспондентом «Известий» Андреем Иллешем, замечательным журналистом (царствие ему небесное, он ушел в мир иной в 2011 году) и прекрасным другом, отправились из Рима в Милан на матч ФРГ – Чехословакия. Андрей номер себе в отеле заказал, а я, уже находившийся в Италии на «нелегальном положении» (срок моей командировки истек по завершении первой половины турнира, и я сам себе его продлил – в Риме меня, съехавшего из гостиницы, приютили на вилле коллеги-тассовцы), надеялся, как уже было в Неаполе и Бари, прикорнуть где-нибудь в уголочке, а утром вернуться в столицу.

С вокзала мы пошли в гостиницу. Андрея встретили приветливо – «бон джорно», «синьор», «порфаворе» и прочее. Потом вдруг выяснилось, что он оставил в Риме паспорт. Ситуация изменилась. «Синьор», правда, все еще упоминался, но уже в ином контексте: не положено, мол, у нас жить без документов. «Да вот же мой документ», – показал Иллеш заламинированную аккредитационную карточку с фотографией владельца, штампом оргкомитета, подписью ответственного лица. В прессцентре такие карточки выдавались только при предъявлении паспорта.

Гостиничный клерк лишь улыбался, разводил руками и советовал сходить в квестуру, то бишь полицию, где могли бы выдать разрешение на проживание. Я стоял в сторонке и ни во что не вмешивался: у меня не только не было паспорта (я сдал его в советское консульство на продление визы), но и денег для оплаты номера. Пока они препирались, я, на всякий случай, сбегал на вокзал и выяснил, что на Рим есть два ночных поезда. Так что шут с ними, уедем ночью, жаль только Камерун с Англией не посмотрим. Ну, ничего, возьмем в пресс-центре кассету, сядем у монитора и будем смотреть хоть весь день.

С этими мыслями, так в отель и не заселившись, помчались на метро на «Сан-Сиро» смотреть, как немцы будут одерживать очередную победу на пути к финалу. На стадионе, благо время еще было, поделились своими проблемами с миловидной девушкой из пресс-центра. Она проворковала нежно «уно моменто» и, улыбаясь, начала названивать по телефону. Дозвонившись и поздоровавшись с невидимым собеседником, протянула трубку Андрею. Он удивился, но трубку взял. На проводе было советское консульство в Милане. Консульский человек внимательно выслушал Андрея и предложил после матча прийти в консульство (оно, как выяснилось, рядом с «Сан-Сиро») для того, как он выразился, чтобы «проработать вопрос на месте».

В консульстве нам вежливо объяснили, что в Италии такие порядки – без документов никто не имеет права жить в гостинице: борьба с терроризмом, особенно усиленная во время чемпионата мира – все двенадцать городов на особом положении. И предложили – «чего вам дергаться» – переночевать в консульстве. Я по сей день, признаюсь, благодарен ребятам из консульства СССР в Милане за проявленную по отношению к нам чуткость, но когда в примыкавшей к контрольнопропускному пункту комнатушке я увидел портрет Горбачева на стене и настроенный на программу «Время» телевизор, то сразу же захотелось куда угодно, хоть на вокзале ночевать, но только чтобы не сбиваться с «итальяно-футбольного» состояния, в котором к тому времени пребывал уже три недели. Андрей был солидарен со мной. У него к тому же были веские причины жить именно в той гостинице, в которой он зарезервировал себе номер: рано утром его должна была вызывать газета, а сообщить в «Известия» о новом местожительстве воскресным вечером не представлялось никакой возможности.

И стали названивать из консульства в квестуру. «Квестуряне» долго не могли понять, чего же от них хотят, потом, в свою очередь, предложили приехать и «проработать вопрос на месте». Когда мы, благо – даря очередной любезности консульского работника, довезшего нас до места, приехали, три «квестурянина» с комфортом – кофе, холодная кока-кола, сэндвичи и орешки – устраивались перед телевизором в ожидании трансляции матча Камерун – Англия из Неаполя. Выслушав нас и повертев в руках аккредитационные карты, один из них сказал «уно моменто», позвонил в «нашу» гостиницу и что-то быстро и долго говорил. Мы уловили только одно, несколько раз повторявшееся слово «мундиале». Оттарабанив свое, «квестурянин» сказал нам, что все о’кей, можете ехать, проблем больше нет, и помахал нам на прощание ручкой – «чао».

В гостинице уже знакомый нам клерк начал было заполнять на нас бумаги, потом махнул рукой и выдал ключ. И мы стали смотреть англичан с камерунцами и переживать за ребят Валерия Непомнящего. В перерыве принялись было обсуждать с Андреем гол англичанина Плэтта и приличное на общем фоне судейство мексиканца Мендеса, но раздался телефонный звонок. Звонил клерк. «Синьоры, – сказал он, – выяснилось, что так дело не пойдет. Вам необходимо заполнить бумаги здесь, в гостинице, а потом съездить в квестуру, поставить на бумагах разрешающий проживание в Милане штамп и вернуться в отель». Такого русского мата клерк не слышал никогда в жизни. «Футбол же показывают», – прорычал я ему по-английски после того, как на родном языке высказал все, что думаю о нем, о его гостинице, а заодно и о квестуре.

После матча, делать нечего, спустились вниз. Время – около двенадцати ночи. У Маурицио, так звали клерка, закончилась смена. Он вызвался довезти нас до квестуры и обратно на своем «Фиате-уно». «Квестуряне» встретили нас как старых знакомых, обрадовались: «Чего вы еще натворили?» Потом мы с ними долго на англо-итальянскожестовом языке обсуждали матч Камерун – Англия, шансы итальянцев на полуфинал с Аргентиной, игру рукой Марадоны в матче с советской сборной. Потом они поставили все необходимые печати на всех бумагах, Маурицио отвез нас в отель, и спали мы в ту ночь, как убитые. До тех пор, пока Андрею не позвонили утром с Пушкинской площади, из «Известий».