Священный долг

Время от времени в Москве начинают вполне серьезно говорить о необходимости возвращения к временам союзного футбольного чемпионата, который, согласно некоторым утверждениям, по уровню не уступал чемпионатам ведущих европейских стран. Ностальгические мотивы обычно появляются в преддверии традиционного Кубка Содружества, проводимого в конце января. Участники телепередач с пафосом размышляют о том, каким бы мощным стал чемпионат с участием… (перечисляются знакомые по чемпионатам СССР названия команд) и как здорово его призеры выступили бы в клубных турнирах, громя европейские суперклубы. Понятно, что никто при этом не вспоминает, как выступали советские команды в большинстве континентальных кубков. А выступали они, за вычетом двух побед в Кубке кубков киевского «Динамо» и одной – «Динамо» тбилисского, а также выходов киевлян в полуфиналы Кубка чемпионов, точно так же, как играют почти все представляющие постсоветские страны чемпионы и призеры сегодня.

В преддверии Содружества постоянно мелькали и продолжают мелькать воспоминания о прежних пристрастиях. В интервью еженедельнику «Московские новости», например, тогдашний глава московского бюро радио «Свобода» Савик Шустер, занимавшийся одно время телевизионными футбольными комментариями, сообщил интервьюеру, что «всегда болел за ЦСКА по ряду причин».

Какие же это причины?

«Я любил определенных игроков ЦСКА, – говорит Шустер. – Я очень любил Федотова. Как и все люди, любящие футбол, я ненавидел „Динамо“ Киев».

На этом «ряд причин», по которым Шустер когда-то стал болеть за ЦСКА, завершается. Наступает время объяснять, почему он ненавидел «Динамо» Киев. (С чего это Шустер, кстати говоря, взял, что киевскую команду ненавидели все любящие футбол? За «Динамо» болели, понятно, в Киеве – наверное, приходившие на местный стотысячник люди не меньше Шустера любили футбол. И не только в Киеве – в Москве, Ленинграде…)

«Не потому, что у меня были какие-то антиукраинские чувства, – говорит комментатор. – Просто это была команда власти. Они скупали всех, и рынок был их, и лучшие игроки шли сначала к Щербицкому, а потом в „Динамо“ – все это, конечно, очень сильно раздражало».

Если киевское «Динамо» было командой власти, то ЦСКА, безусловно, был командой рядовых граждан, к которой власти вообще и власти военные в частности не имели никакого отношения. Как игроки могли идти сначала к Щербицкому, а потом в «Динамо»? Они что – к Щербицкому на прием шли или в секретариате поработать, а потом их переправляли в футбольную команду? Что означает «они скупали всех»? Во-первых, в те времена футбольного рынка (денежного) не было, и никаким «их» рынок быть не мог – рынка не существовало вовсе. Во-вторых, если кто в советские годы беззастенчиво и беспардонно и прибирал футболистов к рукам, так это ЦСКА, отправляя игроков из профсоюзных команд на «службу в армию» – выполнять священный долг и почетную обязанность.

Сергея Ольшанского, одного из лидеров московского «Спартака», «выдернули» «послужить», например, незадолго до того, как ему исполнилось двадцать семь, – крайний срок для призыва, а поскольку желанием играть за ЦСКА он не горел, его для острастки отправили в Хабаровский край послужить по-настоящему, не позволив предварительно связаться с семьей и рассказать, куда он на самом деле подевался. Таких примеров – тьма.

Когда сборная СССР прилетела в «Шереметьево» откуда-то из-за границы, полузащитника донецкого «Шахтера» Анатолия Конькова встречал усиленный воинский наряд, но футболисту, прознавшему о том, кто его и как встречает, удалось с помощью носильщиков незамеченным покинуть зал прилета, а потом обмануть преследователей и отправиться домой не поездом или самолетом (все было под контролем военных патрулей), а на нанятом за приличные деньги автомобиле. История получила огласку. Министр обороны великой ядерной державы распорядился наказать виновных, и не выдержало сердце несчастного руководителя спортклуба ЦСКА полковника Леонида Нерушенко.

Аэропорты, к слову, были любимыми «призывными пунктами» для спортсменов. Однажды челябинский «Трактор» прилетел в Москву. Хоккеисты разобрали багаж и стали ждать автобус, который должен был отвезти их в гостиницу. Автобус приехал, сумки в него загрузили, остался бесхозным один баул. Челябинский тренер Анатолий Кострюков поинтересовался: «Чей?» Оказалось, защитника Сергея Бабинова. Сам игрок исчез. Потом выяснилось, что за ним, как за Коньковым, был послан наряд, составленный из крепких парней из спортроты ЦСКА. К команде они не подходили, но как только Бабинов отошел в туалет, немедленно его скрутили и доставили к месту прохождения «службы» – в армейский хоккейный клуб.

Если киевское «Динамо» по тогдашнему (нигде, понятно, не зафиксированному) праву примы республиканского футбола (в Грузии подобным клубом было тбилисское «Динамо», в Армении – «Арарат», в Белоруссии – минское «Динамо») могло, да и то с трудом, оглядываясь на Москву, приглашать почти всех лучших игроков украинских команд, то ЦСКА обирал всю страну, и ему было совершенно безразлично, что многие футболисты теряли в армейском клубе квалификацию, а после армейских набегов оставалась выжженная пустыня. Как, например, в Душанбе, когда армейско-московские спортивно-футбольные власти были возмущены выскочившим в первой лиге вперед них душанбинским «Памиром» и в разгар турнира призвали в армию шестерых ведущих игроков таджикского клуба, лишив тем самым республику возможности выйти в тот год в высшую лигу.