Нет худа без добра

Из воспоминаний Владимира Бессонова:

– Расскажу историю, которая стала для меня уроком на всю жизнь. Когда мне было пятнадцать лет, меня пригласили сыграть за юношескую сборную СССР на международном турнире в Ташкенте. А я тогда кто был? Выступал за интернат, был с улицы, можно сказать. Отец работал на заводе сталеваром, мать – простая дворничиха. И детей четверо: три сестры и я. Сами понимаете, «Адидаса» у меня не было. Бедность.

И вот в Ташкенте я посмотрел, как живут поляки (мы с ними в одной гостинице поселились). И что-то меня толкнуло… Когда они отправились на тренировку, я тайком похитил ключ у дежурной, открыл чужой номер. Взял бутсы, еще и джинсы прихватил (тоже дефицит был страшный в те времена). Пошел на почту и все это отправил посылкой в Харьков. Но меня быстро вычислили: кто-то видел… Началось расследование. «Где вещи?» – «На почте». – «Давай за ними». Ну, я пошел туда, и, на мое счастье, посылка еще не была отправлена. С трудом уговорил вернуть ее мне, чтобы положить все назад.

Возили меня на машине в прокуратуру: грозила статья – от двух до пяти лет заключения. За кражу со взломом. Но решили не раздувать международный скандал – выругали и отправили домой. Поехал я на сборы в интернат, чтобы готовиться к чемпионату Союза. А тренер Николай Кольцов мне говорит: «Ты на год дисквалифицирован и играть за нас не имеешь права». С тех пор у меня закон один: не положил – не бери. Эта история, кстати, повлияла на то, что я попал в киевское «Динамо». Как говорится, нет худа без добра.

После окончания средней школы Олег Александрович Ошенков пригласил меня в «Металлист». Я написал заявление, устроился как бы на работу. Тренировался, получал ежемесячно 30 рублей. Но за команду из-за дисквалификации не сыграл ни одного матча. Под чужой фамилией выступал на первенство области за харьковский «Спартак». Меня ожидала армия.

Как-то воскресным утром мать меня тормошит: «Вставай, сынок, тут за тобой из Киева приехали». Анатолий Сучков. «Я, – говорит мне Анатолий Андреевич Сучков, – селекционер киевского „Динамо“. Мы знаем о твоих проблемах и хотим тебя пригласить. Если пойдешь к нам, все уладим». Отвечаю: «Нет вопросов», – и тут же пишу заявление. 20 декабря 1975 года я уже был в Киеве.