Отец Есенина

Был такой замечательный человек – Миша Жигалин, безумно любивший футбол вообще и «Спартак» в частности. Его знали все игроки и тренеры, журналисты и функционеры. Одно время он подрабатывал контролером на стадионе в Лужниках. Там я с ним – во второй половине 60-х годов прошлого века – и познакомился: Миша с повязкой на рукаве проверял пропуска у входа в ложу прессы, располагавшуюся на верхотуре стадиона. Добирались до нее на лифте вместе с телекомментаторами – их кабины, как и сейчас, находились под самым козырьком арены. Из ложи прессы почти всегда смотрел футбол Константин Иванович Бесков, в том числе и тогда, когда играла его команда, – на тренерскую скамейку он в таких случаях отправлялся после перерыва. Среди соседей можно было обнаружить писателей, артистов, Михаила Моисеевича Ботвинника, предпочитавшего международные матчи.

И вот проход в это святилище контролировал Миша Жигалин. Он, разумеется, знал в лицо всех репортеров, пропусков у них не требовал, до игры обменивался информацией, в перерыве обсуждал с ними происходившее на поле. Миша был известным коллекционером футбольных программок. Собирал только спартаковские, то есть, с тех матчей, в которых принимал участие «Спартак», – в чемпионате страны, розыгрыше Кубка, международных турнирах, товарищеских – дома и за рубежом. У него, начиная с первой выпущенной к спартаковскому матчу программки, было почти полное «собрание сочинений». Не доставало лишь нескольких раритетных экземпляров, выпускавшихся во время зарубежных турне «Спартака» в 40-х и 50-х годах. Кто-то подсказал Мише, что таковые могут быть у Константина Сергеевича Есенина, известного статистика футбола, публиковавшегося в еженедельнике «Футбол». Сын Сергея Есенина, он с утра до ночи колдовал над футбольной цифирью. С ее помощью искал закономерности, находил их, опровергал устоявшиеся суждения, делал прогнозы.

Жигалин, узнав адрес дачи Константина Сергеевича, с которым знаком не был, отправился в Подмосковье. На звонок к калитке, запертой на два замка, подошел Константин Сергеевич, уставший от постоянных нашествий поклонников поэта, норовивших проникнуть в дом и что-нибудь на память стибрить. Предположив в Мише одного из таких посетителей, Константин Сергеевич открывать калитку не стал, а поинтересовался целью Мишиного прихода. Миша честно рассказал о программках, назвал те, за которыми он в то время гонялся, и сказал, что очень надеется на помощь Константина Сергеевича. Хозяин дачи и поверил гостю – уж очень точен он был в названиях матчей, и не поверил, предположив, что программки – всего лишь ширма для того, чтобы проникнуть в дом поэта. Так он Мише и сказал: «А вы точно не по поводу архива моего отца пришли?» Мишин ответ заставил Константина Сергеевича широко распахнуть калитку, пригласить Жигалина в дом и допустить его к собственному архиву. «Я, – сказал тогда Миша, – понятия не имею, кто ваш отец».

Миша, тяжело болевший, давно перебрался в мир иной. Коллекцию спартаковских программок он, говорят, кому-то продал, когда затевал в новые времена бизнес, связанный со строительством простейших гаражей. И кто-то коллекцию эту, наверняка, постоянно пополняет.