Вечер в Бари

Это был странный вечер.

Матч с Камеруном на чемпионате мира-90 практически ничего для сборной СССР не решал. Только чудо в виде стечения нескольких благоприятных обстоятельств – наша, например, победа со счетом 4:0 и выигрыш любого соперника во встрече Румыния – Аргентина – могло оставить советскую команду в Италии после предварительного раунда.

Мы приехали в Бари задолго до начала матча. Мы – это тассовцы Саша Левинсон и Игорь Уткин и я, работавший тогда в журнале «Спортивные игры». Поплавали в Адриатическом море, постояли у рыбацких лодок, сели скоротать время за столиком кафе на набережной. Нам принесли мороженое и кофе.

Идиллия – берег моря, теплый вечер, красивые лица прохожих, мальчишки, гоняющие мяч между «Мерседесами» и «Фиатами», предупредительный пожилой официант.

Наш разговор на непонятном для окружающих языке привлек внимание, и к нам подошли два молодых – лет по тридцать – парня.

– Извините, – по-английски сказал один из них, среднего роста, худощавый, с огромными печальными глазами. – Мне показалось, что вы говорите на одном из славянских языков. Откуда вы?

Мы назвались. Пригласили их присесть.

– Меня зовут Тьерри. Я француз. Моего друга зовут Коэн. Он из Бельгии. Вы здесь на отдыхе?

– Нет, – ответил я. – Футбол. Чемпионат мира. Сегодня играют наши соотечественники.

– Очень интересно, – сказал Тьерри. – А мы приехали сюда своей религиозной группой, мы любим Бога. Сегодня у нас встреча, и мы приглашаем вас. Мои друзья будут рады видеть людей из России. Встреча здесь неподалеку, на площади. Мы будем молиться и желать всем любви и мира.

– Мы бы с удовольствием пошли на эту встречу, но в это же время будет проходить матч, на котором мы должны быть.

– Я вас понимаю, – сказал Тьерри. – Я не знаю, что такое футбол. С недавних пор в моих мыслях только Бог. Пять лет назад я погибал от алкоголя и наркотиков в Париже. Однажды днем сидел в уличном кафе, примерно как мы сейчас. Передо мной стояла бутылка, и я, как всегда в то время, постепенно напивался. Только я приготовился к тому, чтобы выпить очередной стаканчик, как ко мне подсел какой-то человек, одетый в темную, довольно теплую одежду, хотя на улице стояла жара. Я готов и сейчас уверять кого угодно, что за мгновение до этого в пределах видимости никого не было – совершенно пустая улица. Этот человек долго смотрел на меня, я и сейчас вижу его добрый взгляд и слышу его голос – ласковый, негромкий и в то же время твердый, совсем как у моей рано умершей матери. Потом он сказал: «Это последнее вино в твоей жизни. Ты больше не будешь пить. Ты будешь жить с Богом в мыслях». Я ничего не успел ответить этому человеку – он исчез так же внезапно и незаметно, как и появился. И что бы я мог ему сказать? Странно, но мне тогда совершенно не хотелось говорить ему, чтобы он не лез не в свои дела. Чудо произошло. Я даже не допил ту бутылку. Я понял, что это сам Бог спас меня, и с тех пор я с Ним.

Я перевел коллегам монолог Тьерри. Потом он спросил: «Чего бы вы больше всего пожелали в данный момент: я могу попросить у Бога».

Нам оставалось минут пять до того, как ехать на стадион, и я сказал, что было бы неплохо, если бы наша команда выиграла со счетом 4:0 – только этот результат оставлял какие-то призрачные надежды.

Тьерри и его друг подобрались, сосредоточились, и Тьерри стал рассказывать невидимому собеседнику, как сегодня он познакомился с людьми из России, и он просит помочь его новым друзьям, команда которых играет на чемпионате мира, и ей необходима победа со счетом 4:0.

Мы, признаться, отнеслись к разговору Тьерри со Всевышним как к проявлению по отношению к нам обычной доброжелательности – не более того, и не вспоминали о нем и о его напутствии «Да благословит вас Бог» до тех пор, пока матч СССР – Камерун не закончился со счетом 4:0. «Знать бы, – сказал Игорь, – попросили бы о том, чтобы выиграл кто-то там, в Неаполе, – румыны или аргентинцы». Но там была ничья, и сборная СССР отправилась домой.

Это был странный вечер…