Мои отношения с сыном
Я правда считаю, что детей нужно воспитывать в строгости. Родители поучают своих отпрысков в надежде, что они будут меньше плутать на своем жизненном пути, меньше делать ошибок наподобие тех, что я совершал в молодости. Никому не хочется, чтобы дети наступали на те же грабли, все стремятся научить их изначально правильно относиться к жизни. Если же только поучать детей на словах, то они вряд ли прислушаются к ним, а однажды, когда они обнаружат, что наломали дров, будет уже слишком поздно.
Если мы просыпали еду в Китайской драматической академии, учитель тут же бил нас по губам. Посмотрите на наше поколение — я, Юэнь Бяо, Саммо Хунг — мы не уроним на стол ни рисинки. Встретив людей преклонного возраста, мы всегда ведем себя крайне почтительно, мы даже обувь всегда ставим ровно. Но вот взгляните на моего сына: он, возвращаясь домой, всегда раскидывает свои ботинки в разные стороны, а затем ходит везде в белых носках, из-за чего они моментально становятся черными. Почему так происходит? Потому что он не стирает свои вещи, он не знает, насколько это трудно. Если бы заставить его делать это самому, он бы тут же перестал. Я сам забочусь о своих носках и знаю, что белые вещи очень сложно отстирать. Поэтому каждый раз, когда я их надеваю, я стараюсь как можно меньше контактировать с грязью, а возвращаясь домой, сразу же ополаскиваю их с мылом, и таким образом они остаются чистыми.
Современные дети очень часто не слушают, когда к ним обращаются взрослые, и я считаю, что допустимо поднять руку в воспитательных целях, но когда я вижу передачи, посвященные насилию в отношении детей, — это, конечно, уже совсем перебор. Когда Джейси был маленьким, я ударил его всего один раз, и вышло это слишком грубо: я поднял сына и бросил его на диван. Тогда он и Джоан жутко перепугались, да и я сам терзался после, помню, думал про себя: «Я ведь вполне способен и убить ненароком, как я мог так поступить?» Взвесив все за и против, я решил больше никогда не поднимать на него руку, и еще поклялся перед ними в этом.
Джейси в детстве тоже был очень непослушным, в этом он мог бы потягаться со мной.
Но времена уже изменились, вот попробуй теперь дать Джейси пощечину! Он ведь может и засудить. Если бы мы могли раньше обращаться в суд, мы все поголовно подали бы жалобу на нашего учителя, но тогда нам некому было жаловаться, и мы лишь дрожали при его виде.
Джейси всегда боялся меня. С детства мы были чаще с ним в разлуке, чем вместе, в то время, скрываясь от журналистов, его мама уехала рожать в Штаты.
А когда я все же был рядом с Джейси, то всегда видел его только глубокой ночью. Он учился в колледже в США, и с тех пор он все делает на американский лад.
Я всегда рад его видеть, но каждый раз мы ругаемся, и я не выдерживаю больше двух дней. Я всегда думаю о том, что нужен человек, который мог бы повлиять на него, научить его, как нужно себя вести, донести до него, что, когда разговариваешь, не нужно вертеться и крутиться. Но если начать читать мораль, он и вовсе умолкает.
Когда мой сын был маленьким, я часто высылал ему кассеты с отечественными телесериалами — «Знатный дом», «Правление Канси», «Троецарствие», а иногда даже показывал видео с моих благотворительных мероприятий. Так я хотел донести до него некоторые мысли — если бы я распинался перед ним, он бы не стал слушать, но если бы он посмотрел записи, это могло возыметь некоторый эффект. И когда я увиделся бы с ним в следующий раз, он вел бы себя по-другому.
Очень давно, когда Гонконг еще не вошел в состав КНР, я не раз говорил ему, что гонконгцы очень несчастны, что нередко у людей в одной семье разное гражданство. Например, я из Гонконга, Джоан — гражданка Тайваня, мой отец с австралийским гражданством, а сын — с американским. Таким образом, совершенно нет ощущения, что какая-то страна может тебя поддержать в трудную минуту. В то время у многих в Гонконге была похожая ситуация. Возможно, из-за того, что Джейси накрепко запомнил эти слова, когда он последний раз приезжал из Америки, он сказал мне: «Пап, я собираюсь отказаться от американского гражданства». Затем мой сын подал документы на получение китайского гражданства — и я испытал настоящую радость, мне стало казаться, что он наконец-то что-то понял.
А как мы его воспитывали в детстве? Мы всегда действовали на пару с Джоан.
Когда мы видели, что он неподалеку, мы специально заводили постановочную беседу.
— Эх, у того-то сын умер…
— Что? Как это? Он же такой молодой! — притворно ужасалась Джоан.
— Слишком быстро вел машину, попал в аварию. Его мама настолько убита горем, что попала в больницу… — продолжала я.
— Эх… и куда он так мчался? — притворно сокрушалась Джоан.
В такие моменты Джейси всегда навострял уши. Это наш способ воспитания, мы не говорим ему в лицо: «Запомни, не надо так поступать» — этот метод не слишком эффективный.
Иногда я обращаюсь за опытом к другим, например, к Ли Кашину, который учит детей быть самостоятельными и заставляет их самих зарабатывать деньги. Раньше, когда я брал с собой Джейси в поездки, я всегда садился в первом классе, а его отправлял в эконом, говоря ему, что, когда у него самого появятся деньги, он сможет пересесть вперед.
Я всегда любил прибираться, мне противен вид беспорядка; у Джейси же все наоборот, у него в квартире постоянный хаос. Если я дома, то я частенько забегаю к нему и начинаю все мыть и чистить, заглядывая во все уголки. Когда-то давно в месте, где он жил, был чердак, которым никто не пользовался, и там было особенно грязно. Однажды мне было нечего делать, и я хорошенько прибрался на этом чердаке, все вымыл до блеска. Тогда я еще подумал, что из него можно сделать целую квартиру с комнатой и гостиной.
И в этот момент я наткнулся в углу на ящик. Открыв его, я обнаружил там веревку для альпинизма. Это меня озадачило: зачем такая вещь Джейси? Немного пораскинув мозгами, я подошел к окну и изучил кирпичи с внешней стороны дома. И действительно, там виднелись следы трения, к тому же я приложил веревку, и длина оказалась впору. Этот малец явно возвращался домой рано вечером, говорил, что идет спать, а после того как мама ложилась, выбирался через окно развлекаться.
Что же я предпринял на следующий день? Я позвал У Гана, каскадера из своей команды, к себе домой.
— Посмотри, это надежная веревка?
— Да, Джеки, вполне… А вообще, он попросил эту веревку у нас…
— Ты его научил делать страховочный строп? Он умеет? — уточнил я.
— Умеет, — заверил меня он.
Я немного успокоился, по крайней мере, это было безопасно, и вернул веревку на прежнее месте, не оставив никаких следов. Но я все же не удержался и украдкой поменял одно из креплений — естественно, оно ничем не отличалось по цвету от остальных, поэтому Джейси бы не заметил. Когда все было готово, я предупредил У Гана, чтобы он не рассказывал об этом моему сыну. Джейси до сих пор не знает об этом. Если он прочитает эту книгу, думаю, он немного занервничает, но потом все же понимающе улыбнется.
С сыном во время парада по случаю шестидесятилетия со дня образования КНР.
Джейси давно повзрослел, но я по-прежнему считаю его недостаточно усердным — мне все время кажется, что я тружусь упорнее него, и, если честно, я надеялся, что он будет в этом похож на меня. После целого дня работы я всегда совершал пробежку. Но по возвращении домой я не раз замечал, что Джейси уже давно спит, а время было всего девять с чем-то вечера. Я был очень недоволен: «В такое время ты уже спишь? Это для того, чтобы потом в полночь встать и идти развлекаться дальше!» Джоан защищала его: «Да нет, он только что вернулся после съемок и безумно устал». Конечно, я был очень недоволен. Поэтому иногда мне хотелось, чтобы он проводил со мной больше времени, посмотрел, чем я занимаюсь в течение дня. Я тоже отрабатывал целый день, проводил в среднем по восемь заседаний, которые нередко затягивались до одиннадцати-двенадцати вечера, а вернувшись домой после пробежки, я еще принимался читать сценарии.
Я всегда откладывал деньги на образование Джейси, ему не нужно было думать о том, на что купить еду, хватит ли ему, чтобы заплатить за свою учебу, будет ли его кто-нибудь провожать, — это все организовывал я. Но затем я стал жалеть об этом: не стоило его баловать, ведь он даже не знает, что значит бедность, у него нет привычки стараться ради своего завтрашнего дня. Я всегда восхищался тем, как Лан Лан и Ли Юньди великолепно играют на фортепьяно, и даже купил инструмент Джейси. Стоит ли говорить, что он ни разу не сыграл на нем? Я видел, как Ван Лихом прекрасно владеет скрипкой, и также приобрел ее для Джейси, но тот так и не притронулся к ней. Мне нравилось, как Коби Брайант играет в баскетбол, и сделал сыну баскетбольный щит. К счастью, Джейси это пришлось по вкусу, и он увлекся этим видом спорта. Затем я понял, что сам был не прав — я хотел, чтобы он стал, как Ван Лихом, Лан Лан, Коби Брайант, выдвинул свои требования, но даже не узнал, что нужно ему. Ему нравились баскетбол и музыка, ему хорошо удавались трехочковые броски, он писал неплохие песни — вот сферы его интересов, и я не должен был навязывать ему свои идеи. Особенно увидев, каким образом Уилл Смит помогает своим детям, я вновь осознал, что был чрезмерно категоричен.
Я не очень хороший отец, но я считаю себя ответственным. Я всегда буду строг с ним. Если же он окажется в неблагоприятном положении, он должен будет понести наказание, но если он осознает свою ошибку и исправится, я буду стоять за его спиной, поддерживать его как отец, и вместе мы преодолеем все трудности.