Ампутация грозила

Период адаптации после ухода из хоккея был, наверное, как у многих знаменитостей, весьма непростым. Если не сказать, тяжелым. Это больше со слов мамы, я-то совсем малышом был. Папа завершил выступления в 73-м, а я родился в 69-м. Сложно психологически заканчивать блестящую карьеру, уходить в расцвете сил куда-то «за кулисы».

Позднее, когда я подрос, отец рассказал, что мог спокойно играть еще три-четыре года. Но в чем особенность тогдашнего ЦСКА? Легендарный наставник армейцев Анатолий Владимирович Тарасов никому поблажек не делал. Ни молодым мастерам, ни заслуженным, уровня папы. Во время тренировок нагружал всех, без исключения, по полной программе.

Ближе к тридцати годам Александр Павлович, с его же слов, во время активной карьеры грузил себя на тренировках столько, сколько принимал организм. Остальное, по мнению отца, избыточные, ненужные вещи. Вот и все. Перебор с нагрузками – тоже плохо, лишь во вред спортсмену.

Он и с молодежкой ЦСКА по схожему принципу работал. С каждым юношей – индивидуально. Кого-то от души гонял, кому-то облегчал бремя. Очень вариативным, гибким тренером слыл. Сама атмосфера в той команде была такой, когда пацаны, как говорят, за тренера играли, душу отдавали хоккею, своему обожаемому Палычу. Глубоко уважали его, очень любили. Потому игре отдавались полностью.

Видимо, сознание того, что не до конца реализовал себя в большом хоккее, как говорят, «не доиграл, не допел», тяжело отцом переживалось. Алкоголем увлекся, года два-три длилось. Но взял себя в руки, не опустился. Да, закончил играть, масса друзей и знакомых окружали его, свободное время появилось после ухода из хоккея. Потому немного и расслабился.

Папа оставался нормальным, контактным человеком, двери нашего дома практически не закрывались. Повторюсь, отец обладал характером, не позволявшим уйти в околоспортивное небытие. Тогда ему и предложили работать с молодежной командой ЦСКА, об этом отрезке я уже рассказал. После чего Александр Павлович тренировал взрослую дружину из Новосибирска. Лет сорок ему исполнилось. Потом наступил новый период в жизни. Кстати, относительно благополучный.

Если помните, представители Национального фонда спорта добились квот на беспошлинный ввоз в страну ряда товаров, в том числе водки, табака и т. д. На ассоциацию ветеранов хоккея, возглавляемую отцом, тогдашний председатель ФХР Валентин Сыч тоже выделил упомянутые квоты. Это явилось хорошим подспорьем.

Видимо, сознание того, что не до конца реализовал себя в большом хоккее, как говорят, «не доиграл, не допел», тяжело отцом переживалось.

Но отец, разумеется, в силу характера, ментальности был несведущим в подобных вопросах человеком. Тогда я предложил помочь. Родные люди всегда договорятся. Организовали фирму с моими знакомыми из таможни. Неплохо несколько лет кряду трудились. Скажу так, на благо всех нас.

Плюс папе все-таки платили так называемую военную пенсию. И руководство Олимпийского комитета не забывало знаменитого советского хоккеиста, стипендию ему оформили. К слову, заработанные от нашей деятельности с квотами средства Александр Павлович вложил в обустройство дачного участка. В общем, не сказал бы, что семья жила впроголодь, остро нуждалась в чем-то. Например, у мамы с папой по автомобилю было, тоже характеризует. Не шиковали, но и не бедствовали.

Не знаю, какую, например, зарплату отец приносил во время своей карьеры. Повторюсь, слишком маленьким был тогда, объективно не владел информацией. Как-то в руки попала старая офицерская книжка папы за 1972 год. Там стояла цифра в 1000 рублей, по тем временам очень-очень неплохие деньги. Скорее всего, этот гонорар как бы по совокупности деяний ему начислили. Конечно, фигурировали цифры и скромнее. Но факт налицо: безденежьем наша семья не страдала.

Между прочим, нередко папе предлагали престижные должности, посты. К примеру, популярный в те годы генерал Лебедь звал Александра Павловича на работу в депутатский корпус Госдумы. Не хотел он идти в политику. В тренеры, консультанты в хоккее тоже приглашали, отказал, однако, всем. И не потому, что считал данные занятия чем-то грязным, постыдным, нет.

Причина в ином. Отец неизменно сетовал, во всяком случае, в беседах со мной, на усталость. Наверное, не столько на физический, сколько моральный, психологический износ. Все-таки весьма насыщенная, продолжительная жизнь в большом хоккее отняла, видимо, немало сил душевных. Было ему на тот момент где-то под 50.

Папа, как и его друзья – Петров Владимир Владимирович, Иванов Эдуард Георгиевич, ряд других, стояли у истоков создания первой команды ветеранов хоккея. Советского, разумеется, розлива. Движение постепенно разрасталось, динамовцы со спартаковцами со временем подтянулись.

На лед в подобных матчах отец выходил разве что в самом начале, когда славные наши ветераны проводили стартовые встречи. В том числе и против любительских команд, разъезжая по городам и весям с показательными играми. С ногами у Александра Павловича дело плохо обстояло. Давал знать о себе избыточный вес – последствие сахарного диабета.

В клинике Бурденко по ходу курса лечения вообще прогнозировали ампутацию ноги, там уже не видели перспектив. Словом, отца ждала незавидная участь выдающегося футбольного голкипера Льва Ивановича Яшина.

Папа пребывал в отвратительном, сказал бы, даже ужасном, угнетенном состоянии. Он не представлял себе, что будет по-стариковски доживать век, в лучшем случае просиживая дни в инвалидной коляске у подъезда дома. Слава богу, нашелся неравнодушный к судьбе знаменитого хоккеиста человек. Это тогдашний руководитель Олимпийского комитета России Виталий Смирнов.

На деньги ОКР папу отправили в американский Солт-Лейк-Сити. Взяли на себя расходы и по операции в местной клинике. Отец позже летал туда на курс реабилитации. Словом, обошлось без всяких ампутаций. До конца дней отец, что называется, передвигался на своих двоих. На лед, однако, не выходил. По понятным причинам.