Глава восемнадцатая

Люди в такой хорошей физической форме, как вы, когда у них, казалось бы, закончились силы, находят в себе загадочный сгусток энергии, гораздо более великий и мощный. Когда это происходит, вы можете добраться до звезд. Так создаются чемпионы.

Джордж Йеоманс Покок

Уголком глаза Джо увидел, как венгерская лодка через две дорожки от них ринулась вперед, ее гребцы уже были на середине гребка. Через долю секунды он увидел, как британская лодка сделала то же самое. Он крикнул:

– Давайте плывем отсюда!

Бобби Мок рявкнул:

– Марш!

И все восемь американских весел опустились в воду. За следующую долю секунды «Хаски Клиппер» слегка прогнулась под парнями – почти тонна веса сопротивлялась движению. Потом лодка ринулась вперед, и парни уже вышли на дистанцию – уже на гребок с половиной позади основного соревнования в главной гонке их жизни.

Когда он понял, что произошло, уверенность Чака Дэя дала трещину. Он остро ощущал какое-то тяжелое, мрачное чувство. Нервная мысль промелькнула в голове Роджера Морриса: «Мы и англичане облажались». Бобби Мок думал то же самое, но его задачей было принимать решения, а не паниковать. Он в любом случае планировал выйти вперед лишь в конце, как всегда. Но такой зрелищно плохой старт означал отставание на два корпуса, вдобавок ко всем недостаткам их дорожки. Теперь ему нужно было создать импульс, и сделать это быстро. Это будет титаническая борьба с ветром. Он крикнул Хьюму ускориться. Хьюм установил высокий ритм в тридцать восемь ударов. Парни мощно и быстро опускали весла в воду.

На первой и второй дорожках немцы и итальянцы спокойно и чисто плыли и резко вырвались вперед остальных. Британская лодка, как только сорвалась с места, тоже усилилась, яростно нагоняя и вступая в соревнование. Сзади американская лодка сначала медленно, но настойчиво наверстывала упущенную позицию. Когда первые лодки пересекли отметку в сто метров, радиокомментатор в лодке позади них передал расположение в громкоговорители на финишной линии. Толпа взревела, когда узнала, что Германия идет на первом месте. Однако это не было безоговорочное преимущество, и оно мало что значило на этом этапе гонки. Все шесть лодок шли довольно близко друг к другу, и всего полтора корпуса отделяло немецкий нос на первом месте от американского на последнем. Бобби Мок сказал Хьюму немного сбросить частоту, и Хьюм понизил ее до тридцати пяти. Это все еще было выше, чем хотел Мок, все еще почти спринтовый ход, но он был необходим, чтобы просто оставаться в соревновании. Бобби произвел в голове быстрые расчеты. Если они смогут сохранять позицию позади всех, гребя примерно на тридцати пяти, то, вероятно, у них еще будет достаточно топлива в баке для неизбежного спринта в конце. Парни начали устанавливать ритм и раскачку лодки.

Немецкая восьмерка

Когда они вышли на самую широкую часть Лангер-Зее, ветер еще усилился. Белые волны начали переплескиваться через маленький американский флаг, который трепетал на носу лодки. Теперь порывы ветра бились в носовую часть с левого борта, и Бобби Мок стал бороться со штуртросами в руках. При таком резком ветре единственным способом удержать лодку на прямом ходу было немного наклонить лодку на левый борт, используя руль, и продвигаться вперед по прямой, но при этом нос и корма не будут находиться на одной линии. Это означало, что парням придется преодолевать больше сопротивления воды, увеличится усадка лодки, и у парней с веслами будет больше работы и физического напряжения. Кроме того, найти золотую середину было чрезвычайно сложно. Слишком много движений руля – и Мок рисковал увести лодку сильно влево, слишком мало – и их может сдуть вправо и полностью сбить с курса.

Через двести метров Ноэль Дакворт и Рэн Лори попытались перехватить лидерство. Они быстро обошли немецкую лодку и встали на второе место за Швейцарией, жестко прессуя соперников. Бобби Мок глянул на англичан, но не проглотил наживку. Ему было на руку, если британцы выжмут все силы в первой половине гонки. Но потом, на трех сотнях метров от начала пути, Мок увидел то, что пробрало его до глубины души. Прямо перед ним Дон Хьюм внезапно побледнел и почти закрыл глаза. Его рот открылся. Он все еще греб, все еще держал устойчивый ритм, но Мок не был уверен, что Хьюм полностью осознавал, что делает. Мок крикнул ему:

– Дон! Ты в порядке?

Хьюм не ответил. Мок не мог определить, то ли он скоро отключится, то ли просто он впал в какой-то транс. Он решил пока просто оставить все как есть, но начинал серьезно сомневаться, что Хьюм сможет даже закончить гонку, не то чтобы ускориться, когда придет время спринта.

Теперь лодки приближались к отметке в пятьсот метров, пройдя уже четверть пути, Швейцария, Великобритания и Германия все еще шли близко друг к другу впереди, а за ними – лодки США и Италии. Венгрия была последней. Кроме британцев, все лидеры двигались под прикрытием южного берега, где вода была почти спокойная. Американцы были теперь всего на один корпус позади, но все еще на самой широкой части озера, сопротивляясь безжалостному ветру и брызгам, летящим с их весел с каждым выходом из воды. Медленная, горящая боль начала пульсировать в их руках и ногах и танцевать по спинам. Понемногу ребята начали отставать. К шести сотням метров они были уже на полтора корпуса позади соревнования. К восьми сотням метров они опять были последними. Частота стука их сердец начала подниматься до 160–170 ударов в минуту.

На укрытой береговой линией дорожке под номером два Италия внезапно рванула вперед и начала прокладывать себе дорогу в лидеры наряду с Германией. Когда нос итальянской лодки прошел мимо отметки в половину пути, начал звонить колокол, оповещая зрителей на финише, что соревнующиеся приближаются. Семьдесят пять тысяч человек поднялись на ноги и впервые начали смотреть на лодки, приближающиеся к ним, похожие на длинных узких пауков, перебирающих лапками по серым просторам озера Лангер-Зее. На балконе Хаус Вест Гитлер, Геббельс и Геринг прижали свои бинокли к глазам. На балконе эллинга по соседству Эл Албриксон увидел, как «Хаски Клиппер» отстает на внешней линии, расположившись рядом с британской лодкой. Деревья и здания мешали обзору, и он не видел ближние дорожки и лодки на них. На какой-то момент с его обзорной точки состязание выглядело так, будто парни и британцы были впереди, уплыв вперед от остальных. Потом он услышал, как комментатор назвал промежуточное время на километровой отметке. Толпа взревела. Италия была на первом месте, но всего на секунду впереди Германии на втором. Швейцария шла за Германией, на третьем. Венгрия – на четвертом. Великобритания ушла назад с поля, сильно отстав, к лодке США, которая была на последнем месте. Парни Албриксона теперь были почти на полных пять секунд позади лидеров.

На корме «Хаски Клиппер» Бобби Мок не мог позволить себе ждать дольше. Он согнулся вперед и приказал Хьюму увеличить скорость гребка. «Быстрее!» – крикнул он в лицо загребному. «Быстрее!» – ничего не произошло. «Быстрее, Дон! Быстрее!» – кричал он умоляющим тоном. Голова Хьюма раскачивалась взад и вперед в соответствии с ритмом лодки, как будто он вот-вот уснет. Казалось, что он высматривает что-то на полу лодки. У Мока не получалось даже посмотреть в глаза Хьюму. Парни продолжали грести на частоте в тридцать пять ударов, проигрывая битву ветру и почти каждой лодке на дистанции. Бобби Мок боролся с паникой.

На отметке в километр и сто метров Германия вновь перехватила лидерскую позицию у Италии. Еще один громогласный рев поднялся от толпы прямо по озеру. Потом этот рев перерос в скандирование: «Дойч-ланд! Дойч-ланд! Дойч-ланд!» – одновременно с каждым гребком немецкой лодки. На балконе Гитлер глядел из-под козырька фуражки и раскачивался взад и вперед одновременно с шумом толпы. Эл Албриксон наконец увидел лодки Германии и Италии, которые шли по ближней стороне озера в лидерских позициях, но проигнорировал это и перевел свои серые глаза на американскую лодку на дальней стороне дистанции, пытаясь прочитать мысли Мока. Расстановка сил начинала напоминать Поукипси. Албриксон не знал, хорошо это или плохо. В Сиэтле тишина повисла в гостиной дома Гарри Ранца. Было сложно сказать наверняка, что происходит в Берлине, но объявление промежуточного времени вызывало волнение.

В лодке Джо понятия не имел, как шли дела, он лишь знал, что не видел ни одной лодки, уходившей назад от них – ничего, кроме флотилии моторных катеров, столпившихся вокруг гоночного поля, которые везли официальных лиц и операторов Рифеншталь. Все время он мощно греб против ветра, в его руках и ногах стало возникать ощущение, что они были залиты цементом. У ребят не было возможности сохранить свои силы. Время спринта еще не подошло, но он начинал задумываться, что случится, когда Мок скомандует им ускоряться. Сколько у него осталось сил? А сколько у всех остальных? Все, что он теперь мог сделать – доверять суждениям Мока.

Итальянская восьмерка

Через два сиденья впереди от него Бобби Мок все еще отчаянно пытался сообразить, что ему делать. Хьюм все еще не отвечал, и так как их лодка приближалась к отметке в километр и двести метров, ситуация становилась критичной. Единственное, что оставалось Моку, единственное, что он мог придумать, было передать позицию загребного Джо. Это будет опасным ходом – на самом деле, ранее не испробованным – и скорее всего, это не просто запутает гребцов, но и полностью собьет их ритм. Но Мок потерял способность регулировать скорость лодки, и в этом заключался главный ужас его положения. Если он сможет передать Джо право устанавливать ритм, то, может быть, Хьюм почувствует изменения и подстроится. В любом случае Бобби должен был предпринять что-то, и сделать это прямо сейчас.

Когда Мок наклонился вперед, чтобы скомандовать Джо взять на себя загреб и ускорить темп, голова Дона Хьюма резко поднялась, его глаза открылись, рот закрылся, и он резко посмотрел Бобби прямо в глаза. Мок, ошарашенный, посмотрел долю секунды ему в глаза и стал орать: «Поднимай! Поднимай!» Хьюм поднял ритм. Мок снова крикнул:

– Нам надо нагнать всего корпус – шесть сотен метров до финиша!

Парни налегли на весла. Частота гребка сначала увеличилась до тридцати шести, потом до тридцати семи. К тому времени, когда участники соревнований проплывали мимо полуторакилометровой отметки, «Хаски Клиппер» перестроился с пятого на третье место. На балконе эллинга, на конце гоночного поля надежда Эла Албриксона понемногу начала оживать, когда он увидел, как лодка двигается вперед. Но движение, казалось, прекращается, а парни все еще были далеки от лидерской позиции.

Когда им осталось всего пятьсот метров до финиша, американская лодка все еще была почти на полный корпус позади лодок Германии и Италии, на первой и второй дорожках. Швейцарцы и венгры сильно отстали. Британцы понемногу продвигались вперед, но Рэну Лори его коротким веслом трудно было сделать мощный толчок от воды, чтобы усилить гребок его лодки. Мок скомандовал Хьюму еще немного увеличить ритм. На другом конце гоночной дистанции Вильгельм Малов, рулевой немецкой лодки, сказал Герду Фельсу, своему загребному, то же самое. Тридцатилетний Сезар Милани в итальянской лодке дал ту же команду загребному, Энрико Гарзелли. Италия вырвалась на пару метров дальше от всех.

Озеро Лангер-Зее сужалось на финишной прямой, и «Хаски Клиппер» наконец вошел в воду, более защищенную от ветра, укрытую с двух сторон высокими деревьями и зданиями. Теперь началась настоящая игра. Бобби Мок поставил руль обратно, параллельно килю лодки, и «Клиппер» наконец стал плыть свободно. На более ровной дистанции и с Доном Хьюмом, вернувшимся в мир живых, парни внезапно начали снова продвигаться вперед, за 350 метров до конца обходя лидеров сиденье за сиденьем. За 300 метров до финиша нос американской лодки почти выровнялся с лодками Германии и Италии. Приближаясь к финальным 200 метрам, парни вырвались вперед на треть длины. Волна взволнованного шепота пронеслась по толпе.

Бобби Мок бросил взгляд наверх, на большую черно-белую надпись «Ziel» на финише. Он стал прикидывать, сколько еще ему нужно было вытянуть из парней, чтобы добраться дотуда впереди остальных лодок. Нужно было солгать.

Мок прокричал:

– Еще двадцать гребков! – И начал обратный отсчет: – Девятнадцать, восемнадцать, семнадцать, шестнадцать, пятнадцать… Двадцать, девятнадцать…

Каждый раз он доходил до пятнадцати и снова возвращался к двадцати. В изумлении, веря, что они наконец подходили к финишу, парни кидали свои длинные тела полностью на каждом гребке, двигаясь плавно и мощно, без остановок. Их весла входили и выходили из воды чисто, мягко и эффективно, намазанный китовым жиром остов лодки проносился вперед между толчками, ее острый кедровый нос прорезал темную воду. Лодка и люди в ней продвигались вперед вместе, яростно устремляясь вперед, как одно живое существо.

Потом они окунулись в мир криков и суматохи. Они шли на полном ходу, ускорив темп почти до сорока, когда на них нахлынула эта волна звуков. Они внезапно оказались напротив огромных деревянных трибун на северной стороне поля, всего в трех метрах от тысяч зрителей, кричащих в единстве: «Дойч-ланд! Дойч-ланд! Дойч-ланд!», и этот звук набросился на них, переходя с одного побережья на другое и внезапно заглушая голос Бобби Мока. Даже Дон Хьюм, сидящий всего в полуметре перед ним, не мог разобрать, что кричал рулевой. Этот шум приводил их в замешательство. На другой стороне озера итальянская лодка сделала еще одну попытку выйти вперед, так же, как и немецкая. Обе гребли теперь на ритме выше сорока. Обе приближались к американской лодке. Бобби Мок увидел их и прокричал в лицо Хьюму: «Выше! Выше! Выкладываемся по полной!» – но никто его не услышал. Стаб Макмиллин не знал, что происходит, но что бы там ни было, ему это не нравилось. Он выкрикнул слово на «Б» в воздух. Джо тоже не знал, что происходит, но он испытывал такую боль, какую никогда ранее не испытывал в лодке – горячие ножи проникали в сухожилия рук и ног и резали по его широкой спине при каждом ударе; каждое отчаянное дыхание высушивало его легкие. Он остановил глаза на задней части шеи Хьюма и сосредоточил свои мысли на простой и жестокой необходимости сделать следующий гребок.

Финиш золотых медалистов. США на дальней линии

На балконе Хаус Вест Гитлер отбросил бинокль в сторону. Он продолжал раскачиваться взад и вперед с ревом толпы, потирая правую коленку каждый раз, когда наклонялся вперед. Геббельс держал руки над головой, громко аплодируя. Геринг начал бить Вернера фон Бломберга по спине. На соседнем балконе Эл Албриксон, Невозмутимый Парень, стоял без движения, с каменным лицом и сигаретой во рту. Он был готов в любой момент увидеть, как Дон Хьюм перевалится через весло. Билл Слейтер из «Эн-би-си» кричал на волнах радио КОМО в Сиэтле. Гарри, Джойс и дети не могли разобрать, что происходит, но они все стояли на ногах. Может быть, их ребята впереди.

Мок бросил взгляд влево и увидел, что немецкая и итальянская лодки снова ринулись вперед. Он понимал, что каким-то образом его парням придется плыть еще быстрее, отдать еще больше сил, чем они уже отдали, хоть он и понимал, что команда была на пределе. Он видел это на лицах ребят – в искривленной гримасе Джо, в широко открытых, изумленных глазах Дона Хьюма, глазах, которые, казалось, глядели мимо него, в какую-то бездонную пустоту. Он схватил свои деревянные молоточки на штуртросах и начал ударять ими по эвкалиптовым доскам, закрепленным на каждой стороне остова. Даже если парни не могли их слышать, может быть, они почувствуют вибрацию.

Так и произошло. Гребцы тут же поняли, что это был сигнал: им надо сделать все возможное и невозможное, чтобы плыть еще быстрее. Каждый из них внутри себя собрал все остатки воли и силы, о которых они даже не подозревали. Их сердца теперь колотились со скоростью почти двести ударов в минуту. Они были не просто измождены, они были на пределе своих физических возможностей. Мельчайшая неточность любого из парней сейчас означала бы катастрофу. В серой полутьме под трибунами, наполненными криками, их белые лопасти быстро мелькали над водой.

Теперь они шли нос к носу. На балконе эллинга Эл Албриксон раскусил сигарету во рту пополам, выплюнул ее, прыгнул на двух ногах, встал на стул и начал орать Моку: «Давай! Давай! Давай!» Истерически взвизгнул голос в репродукторе: «Италия! Германия! Эххх… Америка! Италия!» Три лодки неслись к финишной линии, попеременно вырывая лидерство друг у друга. Мок колотил по эвкалипту так быстро, как мог, его стук звучал почти как пулеметная очередь на корме лодки. Хьюм все увеличивал и увеличивал темп до тех пор, пока он не достиг сорока четырех ударов в минуту. Парни никогда раньше не гребли в таком ритме – они даже не думали, что это возможно. Их лодка немного вырвалась вперед, но итальянцы снова подбирались. Немцы плыли совсем рядом. «Дойч-ланд! Дойч-ланд! Дойч-ланд!» – гремело в ушах парней. Бобби Мок сидел верхом на корме и, наклонившись вперед, колотил по дереву, выкрикивая слова, которые все равно никто не слышал. Парни сделали один последний могучий гребок и пронеслись через финишную линию. В одну секунду немецкая, итальянская и американская лодки завершили гонку.

На балконе Гитлер поднял стиснутый кулак на высоту плеча. Геббельс прыгал на стуле. Герман Геринг снова ударил по колену, с довольной улыбкой на лице.

В американской лодке Дон Хьюм опустил голову, как будто молился. В немецкой лодке Герд Фельс опрокинулся назад, на колени к гребцу на седьмом сиденье. Херберт Шмидт поднял триумфально кулак над головой. В итальянской лодке, один из ребят наклонился вперед, и его вырвало за борт. Толпа продолжала кричать: «Дойч-ланд! Дойч-ланд! Дойч-ланд!»

Никто не знал, кто победил.

Американская лодка медленно проплыла по озеру за трибуны, в более тихое место. Парни налегали на весла, ловя ртом воздух, их лица все еще выражали неимоверную боль. Шорти Хант не мог поднять глаза на гоночную дистанцию. Кто-то прошептал:

– Кто выиграл?

Роджер Моррис крякнул:

– Ну… мы наверное… кажется.

Наконец репродукторы снова ожили для оглашения официальных результатов.

Нос американской лодки дотронулся до линии через 6 минут 25,4 секунды от начала гонки, на шесть десятых секунды впереди итальянской лодки и ровно на секунду впереди немецкой. Крик толпы резко стих, как будто в рупор вставили пробку.

На балконе эллинга Хаус Вест Гитлер встал со стула, развернулся и удалился в здание, не говоря ни слова. Геббельс и Геринг, как и остальные официальные лица нацистов, поспешили за ним. В американской лодке у парней ушло несколько секунд, чтобы понять объявление, сделанное на немецком. Но когда они поняли, выражение боли на лицах внезапно превратилось в широкие белые улыбки, которые десятилетиями позже будут сверкать на старых пленках новостей, освещавших величайший момент в их жизни.

В Сиэтле сводные братья Джо кричали, аплодировали, бегали и прыгали от радости по дому, бросая подушки с дивана в воздух. Гарри стоял посреди этого хаоса и хлопал в ладоши. Джойс сидела на табуретке и плакала от восторга, не скрывая слез. Через какое-то время, со слезами, все еще катившимися по ее лицу, она поднялась, чтобы выключить радио. Она аккуратно вернула клевер в книгу, обняла будущего свекра впервые в жизни и начала готовить сэндвичи.