Совет молодому бриджисту

Совет молодому бриджисту

В те давние времена, года я изучал право в Макгильском университете, я познакомился с одной девушкой, научившей меня играть в бридж. «Просто следуй масти» – сказала она. «Если это невозможно, сбрось любую карту, либо положи козырь». Именно так я и делал: следовал масти, а в случае отсутствия таковой клал козырь. К полудню я проигрывал около 4.000 очков, а эта милая, умная, желанная девушка смеялась надо мной.

Вы вправе предположить, что с тех пор я затаил обиду на своего первого учителя по бриджу. Нет и еще раз нет. Первое, что я сделал, приехав тем летом домой на каникулы, так это буквально вызубрил какой-то учебник по бриджу. Возможно это и был первый неосознанный шаг к тому образу жизни, который вы вправе описать словами: играет и не работает. С высоты сегодняшнего своего опыта я понимаю, что те простые правила игры, которые мне объяснили и составляют основу знаний, необходимых начинающему:

Просто следуй масти. Если это невозможно, сбрось любую карту, либо положи козырь.

Вряд ли от новичка можно ожидать большего, по крайней мере, по прошествии нескольких робберов.

Но представим, как бы развивались события сегодня. Итак, мифический Чарльз Горен, Макгильский класс, 1965 год. Желание: научиться играть в бридж.

«Ну-с, Чарли», – молвит его красивая (это всего лишь фантазия) подруга, – все очень просто. Предположим, твой партнер открывает торговлю одной трефой».

«Это значит, что у него полная рука треф, правильно?» – перебивает ее этот недоросль.

«Нет, совсем необязательно. Возможно, он играет Неаполитанскую трефу…»

«Что?»

«…И у него не менее 17 очков в старших картах, однако, хорошей трефовой масти может и не быть».

«Но ведь так можно окончательно запутаться», заявляет молодой Горен. «И, вообще, это ж надо додуматься, переться в Неаполь и изучать там систему. Не проще ли взять на вооружение что-нибудь американское, типа…»

«Вандербильтской трефы?» – перебивает она. «Что ж, если вы играете Вандербильтскую трефу, то открытие торговли одной трефой показывает более половины всех очков колоды».

«И, конечно, хорошую трефу?»

«Нет, о трефе здесь нет и речи».

«О, я начинаю схватывать» восклицает он. «Если партнер открывает торговлю одной трефой, то ничего общего с трефовой мастью это открытие не имеет. У партнера просто хорошая рука».

«Да и нет», по ее милому личику пробегает легкая тень раздражения. «Открытие торговли одной трефой вполне может содержать приличную трефовую масть и весьма умеренную руку. Поэтому торговля и открывается заявкой «одна трефа».

Бедный малый начинает размышлять, потом он раздражается и, в конце концов, в изумлении восклицает, «О, я понял! Конечно же, все ясно – с хорошей трефой вы открываетесь одной трефой. Если трефы у вас нет, то открытие: «одна трефа!»

«Перестань издеваться надо мной!»

«Но ведь это в точности твои слова!»

Дым рассеялся, мир восстановлен, и несчастный Горен медленно вникает в суть Римской трефы, Неаполетанской трефы, Шенкенской трефы, Рот-Стоуновской трефы, Каплан-Шейнуолдской трефы и стандартной Американской трефы и, как только у него появляется возможность вставить слово, он заявляет своей подруге, что чувствует себя отныне истинным экспертом всех «трефовых» систем.

«Экспертом!» – фыркает она. – Существует еще тридцать семь версий этого открытия!»

Мифический Чарльз Горен. Макджильский университет, 1965 год, швыряет колоду и выскакивает вон из дому в темноту вечерней улицы, обреченный, увы, всю оставшуюся жизнь прозябать в качестве профессионального игрока в Мила Борнс. Он точно также никогда не поймет этой игры, но в ней, по крайней мере, не уделяется столько внимания трефовой масти.