Звено «А»
Звено «А»
В звене «А» играли Константин Локтев, Александр Альметов, Вениамин Александров. Три заслуженных мастера спорта, три олимпийских чемпиона, неоднократные чемпионы мира и Европы.
Играли вместе они, как я уже писал, с 1957 года, то есть почти десять лет. И потому, конечно, были сыграны до предела. О них даже не скажешь, что понимают друг друга с полуслова. Кажется» в игре между ними устанавливается незримый прямой контакт.
В мгновение ока они читали мысли друг друга, каждый предугадывал действия своего партнера. Не уверен, что не повторюсь, об этих ребятах я писал в книге и в первых главах, но не могу сейчас не рассказать о них поподробнее. Честное слово, ребята этого заслужили! И самое главное – на игре этого первоклассного звена может учиться молодая хоккейная поросль.
Итак, тройка Локтев, Альметов, Александров – тройка гроссмейстеров хоккея.
Самый старший и самый опытный в этой тройке – Константин Локтев; Первый матч за ЦСКА он сыграл в 1954 году.
Костя – большой мастер. Играл довольно своеобразно. Клюшку держал в вытянутой руке, шайба далеко впереди. Тем самым он как бы провоцировал соперника. Тому кажется, что Локтева легко поймать на корпус, с ним легко столкнуться. Он не успеет увернуться: ведь шайба далеко, обманный финт сделать невозможно. И все-таки в самое последнее мгновение каким-то совершенно непостижимым образом Локтев уходил в сторону и мчался к воротам, оставив сзади растерянного защитника, так и не понявшего, что же произошло.
Локтев играл резко, мужественно, порой даже действовал на грани удаления. Не боялся идти на огромной скорости вдоль борта, сражался за шайбу до последней возможности.
Это очень трудолюбивый спортсмен. И работал и играл честно. Не допускал и мысли, что кто-то может за него проделать лишнюю работу. Много и умно самостоятельно тренировался. По уровню своего развитии, по объему знаний, и общих и специальных, по уровню, наконец, своего хоккейного мышления вполне готов к тренерской работе.
Раньше был неуживчивым, задиристым парнем. Случалось, в игре в пылу ожесточенной борьбы грубил. Крайне болезненно и нервно переносил попытки соперника сыграть резко.
Уверен, что Федерация хоккея постудила правильно, наказав несколько лет назад его за грубость. Костя – парень умный и все воспринял правильно, сделал верные выводы. А не будь этого строгого наказания, мы, пожалуй, так я не имели бы сегодняшнего Локтева, огромного мастера, бойца (но не забияку), игрока экстра-класса.
Потом к Константину пришла обычная человеческая мудрость. Он спокоен, уравновешен. С ним считаются, его уважают, к его мнению прислушиваются. Костя – веселый, остроумный человек, понимающий толк в хорошей шутке.
Вместе с житейском мудростью к Локтеву пришла и спортивная мудрость. Великолепный тактик, рассчитывающий на много ходов вперед, он умно и смело вел атаки. Теперь его не выводил из себя грубый защитник. Костя не давал сдачи. Он предпочитал его обыграть. На первенстве мира 1966 года Константин Локтев был признан лучшим нападающим мира. Это была справедливая плата за долгий терпеливый труд и большое искусство, дань уважения к рыцарским качествам спортсмена.
На левом крыле этого звена играет еще один большой мастер хоккея – Вениамин Александров.
Я уже говорил, что Веня – воспитанник нашей хоккейной школы. Сейчас ему 30, и он прославленный, известный во всем мире хоккеист. Но я помню не только бурное восхищение советских и чешских, шведских и финских зрителей его мастерством, помню не только огромные транспаранты с фамилией «АЛЕКСАНДРОВ» на стадионах США и Канады. Я помню и первые шаги Вени в большом хоккее.
Спортивная биография этого мастера сложилась на редкость удачно. Он заиграл в основном составе еще в то время, Когда играли Бабич и Бобров, и с тех пор вот уже свыше десяти лет считается одним из ведущих хоккеистов страны.
Главное оружие Александрова – многогранная совершеннейшая техника. Он никогда не разрешает себе останавливаться на достигнутом, изученном, апробированном. Замечательный французский художник Дега говорил:
«Если у тебя есть мастерства на сто тысяч франков, купи еще на пять су»; И Александров, не жалея, растрачивает эти пять су. Он всегда творит, всегда в поиске. На тренировках без устали отрабатывает и совершенствует все новые и новые финты, передачи, стремится из очень сложных положений бросить шайбу в ворота. Старается освоить то, что еще не умеет.
Вениамин многое сделал для нашего хоккея. Интересно, что он не боится рисковать и показывать что-то новое, чего раньше у него не было, не только на тренировках, но и в ходе самого ответственного матча.
Наблюдая многие годы за творческим и спортивным ростом этого хоккеиста, я все более полно и глубоко понимал мысль К. С. Станиславского, который писал: «Не существует искусства, которое не требовало бы виртуозности, и не существует окончательной меры для полноты этой виртуозности.
Центральным нападающим в этой прославленной трояке играл Александр Альметов, тот самый «юнец», который вызывал когда-то недоверие у Александрова и Локтева.
Саша, как и его партнеры, обладал прекрасной техникой, колоссальным игровым чутьем. И именно на использовании своих сильных сторон и строил игру Альметов.
Однако были специалисты, которые предъявляют к нему претензии, укоряя его в недостаточном объеме работы. Они говорили, что Саша работает меньше, чем, например, Старшинов, что он неохотно отходит назад, на помощь своей обороне.
Недостаток ли это? Да – в сравнении. Нет, если учесть особенности игры этого мастера, тактическое построение звена. Это манера, почерк Альметова, и если бы он изменил ему, то наш хоккей, видимо, потерял бы одного из лучших своих нападающих.
Сила Альметова – в его необыкновенном чутье позиций, интуитивном выборе наиболее уязвимого участка в позиции соперника. Саша опаснее всего на острие атаки, именно там он приносил команде самую большую пользу. А кроме того, нужно учитывать, что рядом с Альметовым в нападении играл Локтев, хоккеист, склонный к большому объему работы, находящий в этой объемной работе особое удовлетворение. Вот почему мы просили Сашу играть в обороне только в критические минуты, когда армейцы находятся а численном меньшинстве. Когда нужно, он работал за двоих.
У Александра прекрасно развита спортивная интуиция. Он, как шахматист, рассчитывает на много ходов вперед. Давая пас, Саша, впрочем, как и Константин и Вениамин, знает или, может, чувствует, где и когда, через сколько пасов он снова получит шайбу.
Да, большие мастера эти ребята! Но еще большая сила была в их монолитности, единстве. Все трое видели поле значительно шире, чем другие хоккеисты, все трое быстрее, чем другие, оценивали обстановку, находя решение, наилучшее из всех возможных. Рассчитывали мгновенно не только свои ходы, но и точно предвидели предполагаемые контрмеры соперника. В ходе матча они отлично использовали его слабые стороны. Нет у того взрывного рывка – играют на разных скоростях, доверчив защитник – применяют финты, груб – играют резко, «провоцируя» соперника на нарушение правил.
Мне кажется, я знаю свою команду и потому могу с полной уверенностью утверждать, что звено «А» дорожило своей репутацией, как хорошие артисты, оно переживало больше всех, когда получало низкую оценку за свою игру. И в этом тоже объяснение их силы, их высокого искусства.
А ведь им, признанным лидерам нашего хоккея, приходилось тяжелее всех. Семь лет они славились как сильнейшие, и потому зрители никогда не прощали им плохой или просто неудачной игры. И все соперники, даже слабые, считали для себя за особую честь нейтрализовать это звено: Локтев, Альметов и Александров всегда выступали против сильнейшего трио. И в матчах на первенство СССР, и в матчах чемпионата мира, и во встречах на Олимпийских играх.
Эта тройка была признанным лидером нашего хоккея, его ударной силой. И потому мне кажется странной позиция одного из руководителей нашего спорта, несколько раз упрекавшего меня, за то, что мы еще три-четыре года назад не создали трех звеньев на «базе» каждого из этих больших мастеров. «Ведь получилось у Фирсова, говорил мой собеседник, – почему же нельзя попробовать разбить и эту тройку?»
Но все ли так просто?
Локтев, Альметов и Александров представляли большую силу, ни я, ни другие тренеры не могли быть уверены, что мы не ослабим нашу сборную, если раскассируем эту тройку.
Не было никакой гарантии, что опыт Фирсова может быть удачно повторен. Хотя бы потому, что среди молодых и несомненно одаренных хоккеистов спортсменов, равных Викулову и Полупанову, я не вижу все-таки.
Во-вторых, мы пробовали ставить к Альметову и Александрову юного партнера, и ничего хорошего из этого не получилось. Тот же Саша Альметов капризничал, был нетерпим к ошибкам нового партнера, решительно не хотел не только брать его промахи на себя (что делал Фирсов), но не соглашался даже просто не замечать их. Он не мог примириться с мыслью, что ему теперь придется порой отрабатывать за новичка, отдавать ему часть своих сил и мастерства.
И в-третьих, мы должны были считаться и с тем, что сами спортсмены не хотели разойтись, потерять друг друга. Ведь они были чрезвычайно сыгранны, и если эта тройка оказалась бы расформированной, то могла произойти утечка не только мастерства, но и опыта. А вынуждать хоккеистов расстаться – значило бы ущемлять их достоинство.
Нас интересует не только перспектива, но и сегодняшний день хоккея. Но с интересами самих хоккеистов нельзя не считаться. Им оставалось играть вместе уже немного, и было бы, наверное, жестоко лишать этих трех мастеров возможности продлить свою жизнь в, спорте.