Сумо

Искусство харагэй, на взгляд ценителя традиционной борьбы в Японии, даже сегодня является основным источником вдохновения для всей теории и практики сумо. Начать хотя бы с того, что харагэй визуально выражено в самом соматическом развитии сумотори. Еще в начале XX столетия Харрисон обратил внимание на то, что в отличие от западных тенденций в области атлетического развития японцы, по всей видимости, придают большее значение обширной «базе» или «животу», чем «выпуклой груди» (Harrison, 103). Это наблюдение справедливо и сегодня, когда причины, стоявшие за развитием «бочковидного живота», стали более понятными. В своей книге «Zen Combat» Глак связывает брюшное развитие этих японских атлетов с дыханием, «идеей душа в животе» (Gluck, 23), которое является главным упражнением в харагэй для развития огромной энергии, генерируемой сумотори в действии. Наглядную демонстрацию этой энергии за пределами ринга провел для мистера Харрисона бывший чемпион сумо, Тайхо, который предложил молодому американцу ударить его ногой в живот. После этого он «слегка согнул ноги» и оперся ладонями о колени – принял мощную защитную стойку, которую часто можно увидеть в восточной скульптуре. Когда американец прыгнул на японца и в лучшем стиле карате ударил правой ногой в огромный живот сумотори, последний «всколыхнул свое массивное брюхо и отбросил американца назад» (Harrison, 91–92).

Другой автор, исследовавший философское содержание харагэй, Дюркгейм, также использовал пример сумотори для описания особого типа энергии, вырабатываемой при брюшной централизации, – энергии, которая позволяет одному атлету выталкивать другого за пределы арены, почти не прикасаясь к нему, приводя в восторг разборчивую публику, увидевшей харагэй в действии (Durckheim, 17–18). Бринкли, который также оказался одним из первых, кто долгое время изучал японскую культуру, еще только раскрывавшуюся перед любопытными глазами Запада, описал арену и прочие элементы, составлявшие приподнятый ринг (окруженный шестнадцатью мешками песка), подвесную крышу, некогда опиравшуюся на четыре колонны, занавеси и т. д. Он назвал все эти предметы «аллегорическими и основанными на «китайской философии ци», которая, как мы теперь знаем, являлась активным компонентом харагэй.

Сегодня культ сумо в Японии является менее утонченным, чем он был до Второй мировой войны, хотя по-прежнему сохраняет свою популярность. Многие эксперты придерживаются мнения, что основной причиной падения качества представления во многих схватках (так же как и глубины реакции со стороны публики) является недостаток внимания к внутренним аспектам сумо – аспектов, неразрывно связанных с феодальными традициями Японии, так же как и культурой континентальной Азии в целом. Однако эзотерический аспект данной дисциплины до сих пор оказывает косвенное влияние на японские боевые методы, произошедшие от древнего будзюцу, в которых пояс (как шелковая перевязь у сумотори) повязывался очень низко на бедрах и в которых увеличенный и хорошо развитый живот (коси) до сих пор считается наиболее важным потенциальным Центром стабильности и координированной энергии для любого атлета. Поэтому очень жаль, что, несмотря на традиционное важное положение сумо в будзюцу и его современных производных, исследования, посвященные тренировочным методам древних и современных мастеров школ сумо, а также практическому применению харагэй и его теории, до сих пор весьма немногочисленны и достаточно поверхностны. Более полная информация об истинной сути сумо позволит большему количеству людей понимать и по достоинству оценивать внутреннюю, глубокую, несравненно более богатую сферу этого искусства. Кроме того, это позволит широкой публике понимать различие между схватками, в которых борцы тупо сталкиваются друг с другом, словно «горы жира и мускулов», и теми поединками, где они тонко действуют как централизованные массы энергии, соревнующиеся между собой в совершенстве координации, а следовательно, в силе и полном контроле.