Наконец, среда наступила!
Наконец, среда наступила!
Когда на сердце тяжело, где можно найти успокоение, как не в душной тесноте старого заброшенного гаража?! Здесь можно обсудить создавшееся положение, собраться с мыслями, обдумать план действий…
У Васи, Пети и Коли вот уже второй день продолжаются совещания. Петя сидит на банке из-под бензина. Неудобно, банка все время шатается, ноги приходится поджимать под себя, но разве сейчас до удобств? Коля стоит у двери. Вася ходит по гаражу, волнуется. Сделает шаг туда, шаг обратно, потом два шага в сторону.
— Но все же надо как-нибудь договориться. Занятия ведь скоро начнутся, — напоминает Петя, следя за путешествиями товарища.
Вася останавливается и решительно произносит:
— Что тут договариваться. Идти на занятия — и все!
— У тебя, Вася, все в повелительном наклонении, — как можно спокойнее говорит Коля. — А тут надо еще и еще раз подумать, дело очень серьезное.
— Серьезное? — презрительно кривит губы Вася. — Наобещали сгоряча и только. Из-за этого не ходить на занятия просто смешно.
— Но ты же сам всегда крепко держал данное слово. А сейчас сворачиваешь в сторону.
— Все-таки, может, нам сказать всю правду? — поддерживает товарища Петя.
— В общем, — решает Вася, — пойдем туда, все трое пойдем, а там посмотрим. Может, все выйдет и по-вашему, а может…
Он не успевает закончить. Дверь открывается и в гараж входит Тихон Максимович с небольшим канцелярским столиком. Следом идет управдом.
— Куда ставить, Иван Кузьмич? — спрашивает дворник, опуская свою ношу на землю.
Иван Кузьмич осматривается:
— Ставь посередине. А всю эту дребедень надо выкинуть.
В гараже свободно помещались, как это было проверено на практике, двенадцать мальчиков и еще находилось место для Маришки. Сейчас, с появлением управдома, здесь все настолько уплотнилось, что Коля вынужден выйти наружу.
— Мы эту дребедень выкинем и все будет в порядке, — еще раз повторяет Иван Кузьмич. — Здесь будет штаб-квартира футбольной команды. — И, обращаясь к Васе, шутливо добавляет:
— Тебе, как капитану, передаю это недвижимое имущество. А опись его отпечатаем на машинке в двух экземплярах и дадим особо.
Затем пренебрежительно толкает ногой банку, на которой еще так недавно сидел Петя, и, обращаясь к дворнику, говорит:
— Сегодня же надо будет все это убрать.
Тихон Максимович берет с земли бочонок с остатками извести и выходит из гаража. Кряхтя и тяжело дыша, Иван Кузьмич тоже уходит.
Вася по-хозяйски сдувает со стола известковую пыль, высыпавшуюся из бочки при неловком движении дворника, так же по-хозяйски отставляет в сторону шоферскую банку и восторженно восклицает:
— Сам Иван Кузьмич назвал наш гараж штаб-квартирой! Такие дела делаются, а мы с вами в стороне остаемся? Подумали вы об этом?
Петя молчит. А Коля твердит свое:
— Все равно, слово надо держать. Раз у нас нет права заниматься со всеми, значит, как же мы можем заниматься?
Вася уже не слушает и убегает из гаража. Следом за ним уходят и Коля с Петей.
Мальчики, собравшиеся на площадке в ожидании прихода тренера, встречают всю троицу укоризненными замечаниями:
— Где это вы пропадали?
— Скоро ведь начнется…
В стороне от других стоит Андрюша и бьет головой по мячу. Подбросит его вверх, ударит головой, а мяч летит не в ту сторону, куда ему следовало бы лететь. Андрюша бежит за ним, снова подбрасывает вверх снова ударяет — и опять промах.
Вася смеется:
— Все равно у тебя ничего не получится. Сколько ни бей — не будешь футболистом, Андрей! Нет у тебя футбольного призвания.
Андрюша поворачивает к Васе покрасневшее от натуги лицо, хочет что-то ответить, но затем молча поднимает мяч с земли, подбрасывает вверх и ударяет по нему головой.
Поставив на скамейку ноту и завязывая шнурки на ботинке, Валя в ответ на васино замечание бросает:
— Не все же такие талантливые, как ты! Вася довольно улыбается:
— Таланта у меня, конечно, нет, но способности футбольные наблюдаются.
Затем выхватывает у Андрюши мяч, подбрасывает его вверх и кричит:
— Бью в это дерево!
Удар. Но Валя перехватывает обеими руками мяч на лету и возвращает его Андрюше. Потом обращается к Васе:
— Ну и что ты хотел этим доказать?
— Хочу доказать, что мяч может летать.
Андрюша кладет мяч на скамейку, идет к водопроводному крану и там умывает лицо.
Валя тихо говорит Васе:
— Видишь, парень хочет добиться чего-то, а ты над ним все подсмеиваешься.
— А какое тебе, собственно говоря, до этого дело? — начинает сердиться Вася.
— А то, что нам не для чего сейчас ссориться. И кипятиться тебе тоже не стоит.
Саша заканчивает установку ворот — двух солидных кирпичей, — распрямляется и подходит к Васе:
— Ты думаешь, что, кроме тебя, никто у нас не умеет играть. И вообще, по-моему, ты порядочный хвастун, Вася.
Вася придвигается вплотную к Саше:
— Повтори, что ты сказал. Повтори-ка!..
Саша на всякий случай снимает с рук тяжелые перчатки и протягивает их Вале:
— На, подержи.
Валя сразу кладет перчатки на скамейку и становится в боевую позицию рядом с Сашей.
— Повтори, что ты сказал! — продолжает наступать Вася.
— Пусть он только повторит! — угрожающе говорит Петя и для большего устрашения поплевывает на ладони.
Выразительно глядя на Сашу, выходит на линию боя и Коля.
— Повторю, если захочу, — говорит Саша, и все же не приводит своей угрозы в исполнение, понимая, что численный перевес пока на стороне противника.
Стряхивая воду с мокрой головы, подходит к спорящим и готовым вот-вот начать драку ребятам Андрюша.
— Пойдите лучше под кран, смочите себе головы, — говорит он.
Но его благоразумный совет запаздывает, — быстрым движением Вася хватает Сашу за шею и начинает пригибать ее вниз.
Во двор входит Ипполит. Никем не замеченный, он приближается сзади к дерущимся и спокойно освобождает сашину шею из васиных «клещей». Потом легонько отталкивает в одну сторону одного мальчика, другого в другую и, смеясь, спрашивает:
— Это что у вас, разминка?
— Не разминка, а заминка, — мрачно отвечает, поглаживая шею, Саша.
— Это они так просто, шутят, — спешит Валя успокоить Ипполита, чтобы тот в самом деле не подумал, что у них всегда драки и ссоры.
— Если шутят, тогда все в порядке, — улыбается Ипполит и направляется к скамейке.
Сюда подходят и остальные мальчики. И, конечно, ближе всех к Ипполиту оказывается Виктор. И, конечно, говорит он тоже первым.
— А мы вас ждем-ждем. Уже два раза подметали площадку!
Он хочет еще что-то сказать, но его оттесняют старшие. Все наперебой начинают рассказывать:
— А Тихон Максимович даже полил площадку.
— И мяч зашнуровали по вашему способу.
— Андрюша даже тетрадку принес, будет записывать все.
— К нам пришли еще двое мальчиков, из дома тринадцать. Мы их приняли, пусть тоже учатся. Вот они…
Подходит Тихон Максимович. Ипполит здоровается с ним, затем оглядывает ребят, с шумом рассаживающихся вокруг: на скамейке, на свежеподметенной земле, на траве под деревом. Пока что, под шумок, Вася потихоньку дает подзатыльник Саше. Оба смеются…
Сколько в течение последних нескольких дней продумано вариантов начала занятий! Сколько заготовлено первых фраз, интонаций, с какими они должны быть сказаны, жестов, их сопровождающих! Но все как-то так сложилось, что ничего этого не нужно. И, почувствовав необычайную легкость, Ипполит говорит просто:
— Вот вы мне скажите, кто из вас уже приготовил уроки на завтра?
Виктор поднимает руку.
— Виктор не считается, — замечает Саша. — Он в четвертом классе, им задают мало уроков.
— А кто из старшеклассников приготовил? — допытывается Ипполит.
— Половину заданий я приготовил, — отвечает Валя, — а остальные буду делать вечером.
— А я все вечером буду готовить, — сознается Гриша.
— Мы вас тоже интересуем? — спрашивает один из мальчиков, живущих в доме номер тринадцать.
— Тоже, — произносит Ипполит.
Но тут в разговор вмешивается Тихон Максимович.
— Да они, пока не набегаются до беспамятства, ни за что за книжки не сядут.
— Тогда, товарищи, давайте договоримся, — решительно заявляет Ипполит, стараясь придать своему голосу как можно больше твердости. — Договоримся с самого начала. Придете из школы — отдохните, пообедайте, погуляйте, помогите родным по хозяйству — и за уроки! Пока не сделаете их, даже не думайте о футболе. Я по себе знаю, если у меня что-нибудь висит над душой, не до игры тогда мне. После игры тоже требуется отдых. А какой тут отдых, если надо приниматься за уроки? Такой заведете у себя порядок — от этого выиграют и ваши школьные занятия и футбол. Понятно?
— Это верно, — соглашается Саша. — Когда я знаю, что мне еще надо учить уроки, я всегда пропускаю много голов.
— Ты и по субботам, когда не надо ничего готовить на завтра, тоже пропускаешь много мячей, — подтрунивает над товарищем Гриша.
— А часто вы играете в футбол? — спрашивает Ипполит и смотрит на Гришу. — Вот ты, например?
Гриша встает и отвечает так, словно он находится в классе и перед ним учитель:
— Играем семь раз в неделю. По три-четыре часа, иногда и больше.
— А если бы в неделе было восемь дней, так они все восемь дней играли бы, — смеясь, вставляет свое слово Тихон Максимович.
— Играли бы все восемь, — чистосердечно признается Гриша.
— Очень плохо, — замечает Ипполит. — Гораздо лучше, когда играешь не каждый день.
Петя поднимает руку. Ипполит кивает ему головой. И мальчик рассказывает:
— Вот я в прошлом году уезжал на экскурсию. И три дня не играл в футбол. А потом, когда вернулся и вышел во двор, играл лучше чем всегда. Играл с большой охотой, и все получалось очень хорошо.
— Значит, и отдых тоже может пойти на пользу, — смеется Ипполит. — Но из всего надо делать выводы. Играть слишком часто, во-первых, вредно для здоровья. А потом — в нашей футбольной игре очень важное значение имеет быстрый темп. А если изо дня в день вы будете переутомляться, быстрого темпа никогда не дадите. Так что договоримся и по этому пункту — играть не чаще трех раз в неделю.
Внезапно густо покраснев, Андрюша застенчиво спрашивает:
— А откуда взять этот темп? Ведь мы не бегуны.
— Жаль, что не бегуны. Кстати, кто из вас имеет значок ГТО? Футболист без этого значка — вообще не футболист.
— Два-три человека у нас все-таки найдется, — говорит, оглядывая товарищей, Коля. Потом самокритично заявляет: — У меня лично пока еще нет.
Вдруг ни с того ни с сего Виктор обращается к Ипполиту:
— Мы учителя всегда называем по имени и отчеству. А как ваши имя и отчество? И фамилия? А то мы в прошлый раз так и не спросили вас об этом.
Мальчики бросают на Виктора сердитые взгляды. А Вася толкает его под бок и зло шепчет:
— Вылезаешь всегда, когда тебя не просят! Ведь знаешь, что это Смирнов.
— Нам же Наташа все объяснила, — так же шепотом говорит Валя.
Ипполит слышит эти перешептывания ребят. Почему он Смирнов?
Тут какая-то путаница. Еще этого не хватает! После совсем не распутаешься… Но что же делать? Сказать или нет? Нет, надо все сказать. И он громко, чтобы все слышали, объявляет:
— Нет, ребята, я не Смирнов…
Коля хлопает себя по лбу:
— Все понятно! Вы — Гаврилов!
— И прямо к нам из больницы? — интересуется Гриша.
— И не Гаврилов я, — уже улыбаясь, говорит Ипполит. — Не Смирнов и не Гаврилов. Моя фамилия Дугин. Зовут Ипполит. Работаю на кондитерской фабрике бригадиром комсомольско-молодежной бригады по художественному оформлению тортов. Играю в команде правым защитником. Ясно?
Мальчики в глубоком смущении молчат. Сейчас им ясно только одно, что Наташа опять наговорила с три короба и что они, такие серьезные ребята, поверили этой коробейнице.
Из подъезда дома во двор выходит Володя. Он замечает собравшихся на площадке ребят и приближается к ним.
— Уже идет первое занятие? — тихо спрашивает он Васю.
— Десятое! — не глядя на него, отрезает Вася.
— Ну, вот мы с вами и познакомились, — продолжает Ипполит. — Теперь я вам скажу еще кое-что. Только смотрите, чтобы это вас не отпугнуло…
— Не отпугнет, не беспокойтесь, — хором отвечают мальчики.
— Раз не отпугнет, — слушайте. Ничего само собой не дается. От рождения футболистом не становятся.
Валя дружески подталкивает плечом Андрюшу. Тот улыбается ему в ответ, но тут же произносит «тсс», что означает — полное внимание!
— Мы с вами будем проделывать упражнения, развивающие силу, ловкость, быстроту. Нам придется здорово потрудиться. Это я к тому, между прочим, говорю, чтобы потом не жаловались: мол, много упражняемся, мало играем…
Володя наклоняется к сидящему рядом с ним Виктору и спрашивает его шепотом:
— Можно всем высказываться?
Тот делает рукой жест, означающий, что здесь полная демократия. Тогда Володя начинает:
— По поводу «здорово потрудиться» я хочу рассказать вот что. Недавно я разыскивал одного человека на фабрике. И пока ждал его, слышал, как в клубе репетировал духовой оркестр. Он целый час повторял несколько тактов какого-то вальса. Целый час одно и то же.
Мальчик тихо и довольно фальшиво напевает слышанную им музыкальную фразу. Товарищи смеются.
— Сразу даже не разберешь, что это за мотив, — критически замечает Петя.
— «Березка», не слышишь? — с большим знанием дела заявляет Виктор. — Ее по радио исполняет трио баянистов.
Саша молча показывает рукой в огромной кожаной перчатке куда-то вверх, на окна дома:
— Вон в том окне живет Степа. Он учится в ремесленном. И поет в хоре во Дворце культуры трудовых резервов. Их хор даже в Колонном зале выступал. И по радио. Он все свое свободное время поет какие-то упражнения — гаммы. Букву «а» тянет на разные лады. Моя мама просит его: «Степа, ты бы хоть немного отдохнул. Или дал нам отдохнуть. Больше нельзя выдержать». А Степа отвечает маме: «Это упражнения для постановки голоса, без этих гамм не будешь певцом».
— Когда я учил Маришку служить, — приводит еще более убедительный пример Володя, — я ее тысячу раз заставлял делать одно и то же.
— И, между прочим, она до сих пор служить не умеет, — насмешливо отзывается Вася.
Ипполит улыбается:
— Ну, насчет собаки ты немного перехватил. У нас здесь, конечно, дрессировки не будет. Просто будем не только играть, но и заниматься всякими упражнениями. Будем заниматься футбольными гаммами. Даже больше будем их разучивать, чем играть.
— Что же это получается? — разочарованно тянет Виктор, и лицо его сразу приобретает опечаленное выражение. — И в школе у нас будут занятия, и после школы будут занятия. Все двадцать четыре часа — одни занятия.
— Вы его не слушайте, — снова мгновенно краснея, говорит Андрюша. — Он еще не все понимает.
Ипполит оставляет без ответа и то и другое замечание и продолжает: Зато через несколько месяцев, к концу лета, у нас будет хорошая, дисциплинированная и дружная команда.
— У нас есть враг номер первый, — восклицает, загораясь, Вася. — Ребята из Тихого переулка — «тихари». И моя мечта обыграть их! Это моя самая заветная мечта!
— Сильный противник! — с уважением произносит Володя. — Маришка совсем охрипла из-за них.
— Вот мы их и вызовем на соревнование, — соглашается Ипполит. — Даже этим летом. Покажем, что значит тренировки и упражнения. Не это ближайшая наша цель. А что будет, подумаем, через два года?
— Я перейду в седьмой класс, — мечтательно замечает Виктор.
— А наша команда будет греметь повсюду, — заявляет Вася.
— Греметь не греметь, — охлаждает васин пыл Ипполит, — а многие из вас перейдут в юношескую команду нашего общества. И станут отличными футболистами. А потом и мастерами.
— Мастер спорта Василий Никифоров! — смеется Валя и при этом похлопывает по плечу Васю.
— Конечно, мастерами! — подтверждает Ипполит. — Но без упорного труда ничего не добьешься. Есть у нас на фабрике инженеры. А прежде чем стать инженерами, они и дважды два заучивали, и тысячи разных задач решали. И в спорте — то же.
— И эти два года вы останетесь с нами? — восторженно спрашивает Виктор. — Вы не бросите нас?
— Будете работать, не брошу, — обещает Ипполит. — А работать надо будет дружно. Не иначе. Если товарищу что-нибудь не дается, — помочь ему. Если кто не был на занятии, — другой должен рассказать ему, о чем говорилось.
— Мы всем уже рассказали, что было в прошлый раз, — информирует Саша. — И показали даже, как головой надо бить.
Ипполит неожиданно встает со скамейки и идет на середину двора. Затем командует:
— Все сюда!
Мальчики стремглав бросаются к тренеру. На скамейке остается один только Тихон Максимович. Он было тоже привстал, подчиняясь громкой и властной команде Ипполита, затем, усмехнувшись, снова уселся на место. Поглаживая бороду, он продолжает следить за всем происходящим.
Зато на Володю этот приказ действует самым ошеломляющим образом. Забыв о полной своей непричастности к спорту, он вместе со всеми срывается с места и несется на середину площадки. И именно на нем Ипполит останавливает свой взгляд:
— Вот ты, кажется, прошлый раз не слышал моих объяснений. Посмотрим, как вы рассказываете друг другу.
Володе дают мяч. Он неловко берет его и держит с такой осторожностью, словно в руках у него фарфоровая ваза.
— Покажи, как надо бить головой, — предлагает ему Ипполит.
— Я и ногой не очень-то умею, — признается мальчик и растерянно улыбается.
— Бей лбом, — подсказывает ему Виктор.
Володя подбрасывает вверх мяч и сам смешно подпрыгивает ему навстречу. Но мяч летит в сторону, потом катится по земле, так и не встретившись со лбом незадачливого футболиста.
— Тоже нашли кого проверять, — говорит пренебрежительно Вася. — Он ведь понятия не имеет о футболе.
— Это наш художник. Он очень хорошо рисует, — поясняет Валя.
— Знаю, — дружески улыбается еще не оправившемуся от смущения Володе Ипполит. — Даже видел его рисунки. По этой части мы его и запряжем в работу.
— Что смогу, сделаю, — обещает Володя. — Может, и головой научусь бить мяч.
— Научись сначала ногой, — смеется Гриша.
— А как вы его запряжете в работу? — интересуется Виктор.
— Мы будем выпускать стенную газету. Специально по вопросам футбола. А Володю попросим быть главным оформителем.
— Это замечательно! — радуется Андрюша. — В этой газете мы будем описывать все наши дела.
Мальчики тоже оживляются и, перебивая друг друга, начинают обсуждать предложение Ипполита.
— Надо будет назвать газету — «Штрафной удар», — советует Петя.
— Нет, нехорошо, — возражает Володя, — разве там только недостатки будут описываться? Лучше назвать — «Меткий удар».
— Это ты о себе так говоришь? — смеется Вася. — Мы видели твои «меткие» удары.
— Лучше давайте назовем — «За меткий удар», — предлагает Валя. — Если прочитать быстро, то получится слово «Заметки». Совсем газетное название, само за себя говорит — пишите, мол, заметки.
— Нет, я стою за свое предложение, — настаивает Володя. — «Меткий удар» можно понять двояко: меткий удар футболиста и удар, нанесенный газетой по всему, что будет мешать.
— А может быть, — спрашивает Ипполит, — назовем газету так: «В нашу пользу»? Скажем, вышел очередной номер газеты — это еще один, если можно так выразиться, удар в нашу пользу, в пользу нашего коллектива, в пользу наших занятий…
— А выйдет десять номеров, значит, десять — ноль в нашу пользу! — подхватывает Володя, уже успевший, видимо, представить, как это будет выглядеть в заголовке.
— Конечно, в нашу пользу, а не в пользу, допустим, «тихарей», — радуется Вася. — Правильное название!
— Стенные газеты всегда пользу приносят, — наставительно говорит Тихон Максимович со своей скамейки. — Вот у нас была заметка о том, чтобы цветы поливать не один, а два раза в день. Теперь я так и делаю. И цветы смотрите какие! Хоть на выставку неси в Парк культуры.
— Значит, принято предложение?! — полувопросительно, полуутвердительно заключает Ипполит. — Тогда начнем занятия.
— А у меня есть еще одно предложение, — говорит Саша. — Мне брат рассказывал, что у них на корабле ведется судовой журнал. В нем записываются все события, которые произошли за день. Все подробно записывается. Если нам завести такой журнал?
Его перебивает Гриша:
— Надо будет выпускать специальные «Молнии». У мамы на фабрике всегда выпускаются «Молнии».
— А хорошо бы нам сочинить специальную песенку, — предлагает Володя. — Чтобы петь ее перед игрой.
— Ты запоешь — все разбегутся!
— Пускай противники разбегаются!
— Надо будет организовать экскурсию на стадион «Динамо»…
— Все это очень ценные и интересные предложения, — соглашается Ипполит. — Но для того, чтобы было легче провести их в жизнь, надо еще выбрать нам капитана. Об этом я забыл сразу сказать. Капитан будет следить за порядком, в случае чего — заменит меня, будет наблюдать за тренировками. Словом, вам понятно?
— Понятно, понятно! — отвечают все хором.
— Кого же мы выберем? — спрашивает Ипполит, оглядывая мальчиков.
Вася тихонько расталкивает товарищей и пробирается в первый ряд. Ипполит останавливает на нем взгляд и понимающе улыбается:
— Мне кажется, что Вася самый подходящий кандидат.
— Тут спору нет, — решительно заявляет Валя. — Он всегда у нас капитан.
Виктор подтверждает:
— Кроме Васи, никого и нет.
— Кого же, кроме Васи! — говорит мальчик из соседнего дома.
Вася круто выпячивает грудь и деловито осведомляется:
— Кажется, капитану полагается какая-то особая повязка на рукав? Только я не помню, на какую именно руку — на левую или на правую?
Ипполит смеется:
— Будет, будет у тебя повязка. Сразу тебя от всех отличишь. Только про твои обязанности я тебе после скажу. А сейчас…
Но тут он замечает подтянутую руку Коли и кивком головы разрешает мальчику говорить.
— У меня не к вам вопрос, товарищ Дугин, — произносит Коля, и лицо его сразу становится белым, как мел. — Я хочу у Васи спросить.
— Что ты хочешь у меня спросить? — не глядя на товарища, произносит Вася.
— Я хочу спросить у тебя, почему ты ничего не сказал, когда тебя выбирали капитаном? Ты ведь молчал, когда тебя выбирали капитаном?
— Ни слова не проронил, — вполголоса подтверждает Петя. — Только насчет повязки поинтересовался.
— А что я должен был сказать? — делает удивленное лицо Вася.
— Если ты даже не знаешь, что тебе следовало сказать всем им, — указывает Коля на мальчиков, на Ипполита и на сидящего на скамейке дворника, — тогда нам с Петей здесь и делать нечего. Пойдем, Петя. Может, тогда у него совесть заговорит.
— Пошли, Коля, — соглашается Петя, — ему повязка нужна, а не совесть.
Оба мальчика отделяются от товарищей и, не оглядываясь, уходят. Ипполит недоуменно смотрит им вслед, затем поворачивается к Васе:
— Что такое случилось? Скажи, почему твои друзья ушли?
— Не знаю, почему они ушли. Но я сейчас их верну, — скороговоркой произносит Вася, делая движение, чтобы тотчас же побежать за товарищами.
Ипполит его останавливает:
— Ты прежде скажи, что между вами произошло.
Вася опускает глаза и молчит.
— Он по-русски не умеет говорить, — иронизирует Валя. — Он лучше по-французски вам объяснит.
— В чем же дело, Вася? — не успокаивается Ипполит.
— Валька уже сказал, в чем дело. Все из-за «парле франсэ».
— Это значит, — тут же переводит Володя, — «говорить по-французски».
— Не любит меня француженка — и все! — уже горячо начинает оправдываться Вася. — Не хочет мне ставить четверку.
— Ну и что же?
— В прошлый раз, помните, мы объявили, что не будет у нас троек. Помните, еще Наташа назвала нас «Тройка без тройки»?
— Помню. Хорошо помню.
— А в субботу я опять получил по французскому тройку. Ну так что же? Значит, нельзя уж мне играть в футбол?! А Коля с Петей пристали ко мне: раз, говорят, дали обещание и не смогли его сдержать — нельзя ходить и на занятия. Понимаете, как они рассуждают? Если бы это по алгебре тройка или по литературе! А то — французский. И из-за него я не буду играть, не буду капитаном…
— А главное, не будешь носить повязки, — снова иронизирует Валя. Ипполит некоторое время молчит. Видно только, как мышцы на его щеках начинают медленно напрягаться. Потом, стараясь не повышать голоса, он говорит:
— Но ведь вы взяли обязательство, как берут стахановцы на фабрике. Втроем взяли. И твои друзья его выполняют, а ты, из-за которого, собственно, это обязательство и нарушается, ради своего удовольствия их бросаешь. Так выходит?
— Они меня бросили, — хмуро отвечает Вася. — Хотят порисоваться перед вами. И перед француженкой.
Ипполит сразу забывает о столь необходимой для воспитателя выдержке и говорит резко, горячо:
— Ты подумал, прежде чем это сказать? Такое сказать о товарищах! Рисуются! Не он их, а они его бросили! Да ты же первый изменил своему слову. Ты же изменил своей «Тройке без тройки»! Что же будет на футбольном поле? И там изменишь? Какой же ты спортсмен после этого? Не нужны нам такие капитаны! И вообще, игроки нам такие не нужны. И вообще, можешь играть, где хочешь и с кем хочешь, только не с нами! Вася мгновенно вспыхивает:
— Очень надо! Найду где играть и без вас.
И, ни на кого не глядя, с самым независимым видом уходит со двора на улицу.
Притихшие, сбившись в кучку, стоят мальчики и смотрят в ту сторону, куда ушли их товарищи. И тут совершенно неожиданно на них обрушивается Ипполит:
— Так что же, у вас никакой нет дружбы? Неужели нельзя было помочь Васе с его «парле франсэ»?
— Так у него же тройка, а не двойка, — говорит, оправдываясь, Володя. — Ничего страшного, Ничего катастрофического.
— Ничего катастрофического, говоришь? — улыбается, сразу успокоившись, Ипполит и уже совсем спокойно продолжает: — Придется все-таки разобраться во всех ваших делах…