Трое на скамейке

Трое на скамейке

Фабричный автобус несется по шоссе, обгоняя грузовые и легковые машины. Это старая истина — домой всегда едешь быстрее, чем из дому.

Сегодня на фабрике выходной день, и футбольная команда выезжала в подшефный колхоз. Встреча закончилась вничью. И то хорошо — в колхозе очень сильные футболисты.

Ипполит сидит у открытого окна. Ветер растрепал его всегда гладко зачесанные назад волосы, в лицо и глаза бьет мелкая дорожная пыль. Он то и дело поправляет рукой прическу, носовым платком протирает глаза и, не отрываясь, продолжает смотреть в окно. Вдали уже видна Москва. Из заводских труб плывут в небо легкие струйки дыма, повсюду тянутся провода высоковольтных передач, темнеют громады домов. И надо все этим возвышается белое строение со сверкающей на солнце конусообразной верхушкой. Это — высотное здание.

По обеим сторонам шоссе внезапно возникают деревья, и за ними скрывается вид на Москву. Остро пахнет елью и сосной, из леса тянет приятным холодком.

Но вот лес кончается, и сразу открывается широкая зеленая поляна. По ней с футбольным мячом носятся ребятишки.

— Вчера я уже принял боевое крещение вот с такими, — смеясь, говорит кто-то за спиной Ипполита.

— Ну и как? — спрашивает другой голос.

— Пришел я в наш фабричный дом на Дальней улице. Мальчики меня встретили, как будто я каждому принес по торту.

— Нужны им твои торты…

Автобус подходит к заставе и останавливается. Сейчас же за заставой — жилые дома кондитерской фабрики. Несколько человек выходят из автобуса. Дверь захлопывается, автобус трогается.

Футболисты, сидящие сзади Ипполита, продолжают переговариваться.

— Был я вчера в больнице, у Гаврилова. Посидели мы с ним, поговорили. Простились. Иду я халат сдавать. А меня доктор в сторонку отзывает. Думаю, что-нибудь о здоровье Гаврилова скажет…

— А он?

— А он совсем о другом. Понимаешь, заявилась в больницу целая делегация — две какие-то девочки и мальчишка. Из Грибного переулка. К Гаврилову делегация. Смирнов же наотрез отказался.

— Такого разве уломаешь!

— И одна девочка такое наговорила! Что ребята совсем погибают, что их обидели ни за что, что надо принимать какие-то особенные меры… Даже доктор расстроился.

— Понятно.

— Во всех дворах занятия идут, а у них неизвестно, когда будет. Обидно за ребят.

— Еще бы!

Ипполит срывается с места и кричит шоферу:

— Вася, останови машину! Прошу тебя, останови!

Автобус останавливается. Ипполит выпрыгивает из него на мостовую и, обернувшись назад, кричит:

— Спасибо, Вася! До свидания, товарищи!

Потом осматривается: ну да, вот он — Грибной переулок, справа, за повозкой с квасом. Подходит к повозке, сворачивает за угол. У дома номер пять останавливается, минуту-другую стоит в нерешительности но затем, не оглядываясь по сторонам, входит во двор.

Возле ворот, наклонившись к водопроводному крану, стоит Тихон Максимович. В дальнем конце двора в открытый люк котельной рабочие сбрасывают каменный уголь, захватывая его из большой кучи железными, с вогнутыми краями, лопатами. У одного из подъездов дома на скамейке сидят Наташа и Володя и о чем-то горячо спорят.

Ипполит подходит к ним.

— Скажите, ребята, это дом рабочих кондитерской фабрики?

— Да, — отвечает Наташа.

— Большое спасибо. Где-то здесь живет наш мастер Антон Яковлевич. Не знаете, в какой квартире?

Наташа любит, когда с ней так вежливо разговаривают взрослые. Она с готовностью встает, чтобы проводить этого вежливого незнакомого человека к Антону Яковлевичу. Но Ипполит вместо того, чтобы идти за ней, вдруг садится на скамейку рядом с Володей. А Наташа так и остается стоять перед ним.

— Большой у вас двор, — замечает он, оглядываясь по сторонам.

— Порядочный, — соглашается Володя.

— А где же играют ваши футболисты?

Володя неопределенно машет рукой куда-то в сторону:

— Где придется.

— Что же никого не видно?

— А разве вам интересно посмотреть на наших мальчиков? — удивляется Наташа. — Они же совсем не умеют играть в футбол.

— Неужели не умеют? — в свою очередь удивляется Ипполит. — Интересно, как же это они не умеют играть в футбол?

Наташа подходит ближе, садится на скамейку и очень обстоятельно начинает объяснять:

— Взрослые у нас никогда не смотрят на игру наших мальчиков. Взрослые ходят на стадион. Там умеют играть. Там настоящие игроки.

Володя вынимает из кармана свернутый вчетверо листок бумаги, разворачивает его и подает Наташе:

— Вот такие.

Ипполит и Наташа разглядывают рисунок. Вначале Наташа выдерживает характер, но потом дает себе волю и громко хохочет.

— Ты всегда выдумываешь! Такие толстые-претолстые кондитеры в колпаках бывают только в сказках братьев Гримм. Среди наших кондитеров таких нет.

Ипполит тоже смеется.

— Откровенно говоря, не очень похоже на наших фабричных футболистов. И колпак ни к чему. А рисунок хороший.

Наташе приятно, что похвалили Володю. Ей снова хочется проявить внимание к гостю.

— Так проводить вас к Антону Яковлевичу?

Ипполит делает движение, чтобы встать. Но потом снова садится.

— Знаете, я пока к нему не пойду. Посижу с вами. Можно?

Наташа утвердительно кивает головой. Даже немного странный вопрос. Конечно, можно. Только непонятно: то нужен ему Антон Яковлевич, то посижу с вами. Ничего не поймешь.

Ипполит оглядывает весь двор, потом замечает:

— В других дворах игра идет полным ходом, стекла всюду звенят. А у вас такая тишина.

— Могильная, — подтверждает Володя.

— Кладбище! — вздыхает Наташа. — А почему — вы знаете? Бабушка запретила одному из наших мальчиков, Коле, играть в футбол. Старая женщина, ее надо понять. А у Коли есть два друга — Петя и Вася. Они тоже решили не играть. У них ведь все «для крепости и верности». Другие играют, а они стоят и смотрят. А они у нас главные футболисты. И теперь, глядя на них, и другие редко играют.

Ипполит некоторое время молчит, затем встает со скамьи и нерешительно направляется к рабочим, сбрасывающим уголь в подвальный люк. Наблюдает, как они работают. Так же нерешительно отходит от люка и останавливается возле дворника.

Наташа внимательно следит за бесцельными блужданиями молодого человека, но, видимо, не найдя в них ничего интересного, переводит взгляд на пустынную площадку, где обычно полным-полно футболистов. И грустно говорит:

— Да, еще два дня такого траура, и я уж не знаю, что сделаю.

— Ничего не сделаешь, — иронически замечает Володя. — Ты же не в состоянии ничего решительно предпринять. Если вы с Таней не нашли в себе мужества пойти на квартиру к Смирнову…

Наташа смотрит на Володю широко раскрытыми глазами: откуда у него столько дерзости? Тоже нашелся решительный человек! И, конечно, не для того, чтобы оправдаться, а только, чтобы поставить этого хвастунишку на место, говорит:

— Вообще не очень-то думай, что у нас, кроме вашего футбола, нет дел. Это мы с Таней просто пожалели мальчиков.

У Наташи даже перехватывает дыхание от возмущения. Она уже собирается по-настоящему ответить Володе, но к ним снова подходит Ипполит.

— Значит, не будут сегодня играть ваши футболисты? — спрашивает он. — Значит, у вас такие дела, что не до игры. Тогда я пойду к Антону Яковлевичу. Спасибо вам за рассказы.

И направляется к дому. Наташа немного озадачена: даже не спросил, на каком этаже живет Антон Яковлевич, сразу пошел…

Из подъезда выходит группа мальчиков. В руках одного из них футбольный мяч. Замыкают шествие понурые Коля, Вася и Петя.

Ипполит останавливается, пропускает мимо себя молодых футболистов, потом смотрит им вслед. В это время к нему подбегает Наташа и взволнованно сообщает:

— Видите, идут с мячом. Значит, будут играть. Не выдержали характера.

Вместе с Наташей Ипполит возвращается к скамейке и садится. Мяч на земле, чья-то нога делает первый удар по нему — и игра начинается.

Ребята бегают, что-то кричат друг другу. Только Петя, Коля и Вася стоят в сторонке и делают вид, что игра их вовсе не интересует. И вдруг мяч оказывается возле них. Вася замахивается ногой, чтобы ударить по мячу. Ударить по-настоящему! Но вместо этого делает еще шаг в сторону и становится обеими ногами на скамейку. Как только Коля замечает, какую умную штуку придумал его товарищ, он тотчас же следует его примеру. Конечно, сейчас же на лавочке оказывается и Петя. Наташа поворачивается к Ипполиту:

— Видите? Вы понимаете, почему они влезли на скамейку? Они боятся ударить ногой по мячу.

Ипполит смотрит на взобравшихся на скамейку ребят, сочувственно говорит:

— Да… Жалко мальчиков!

— Очень, — соглашается Наташа. Но тут же не может устоять, чтобы не спросить: — Чего же вы не идете?

— Куда? — в свою очередь спрашивает Ипполит.

— К Антону Яковлевичу.

— А-а-а! Так, понимаешь, я тебе скажу вот что… Ты понимаешь, какая история… Я к нему сейчас не пойду. Я лучше посмотрю, как они играют.

Наташа умолкает. А Ипполит, наклонившись вперед, с большим интересом следит за игрой ребят…

Как же со стороны хорошо видны все недостатки! Вот белобрысый мальчик овладевает мячом, водит его, водит, уже совсем задыхается, но свою «добычу» не отпускает. Все же сил нехватает, и он теряет мяч. Теперь за мячом бегут все игроки без разбора. Где мяч, там их целая куча. А сколько крика, шума! Если кто не так ударил — упрекают друг друга… А этот надел теплую фуфайку, обливается потом и не догадается снять ее. Только иногда подбегает к водопроводному крану, пьет воду и все время косит глазами на поле — как бы чего-нибудь там без него не случилось… Эх, встать бы и навести на поле порядок! Но нет — не хотели сюда послать, значит, надо сидеть спокойно и ни во что не вмешиваться…

На скамейку усаживается Тихон Максимович.

— Любуетесь? — спрашивает он у Ипполита.

— Любуюсь, — так же коротко отвечает молодой человек.

Тихон Максимович указывает головой на дерево:

— Нужно мне полить вот это дерево. Давно дождя не было. Только ребятам не хочется мешать.

— Жаль?

— Их и так уже все загоняли. На днях в том окне стекло разбили — видите, в подвале? У нас там красный уголок. Скандал! Недели две назад мячом сбили с ног ребенка. Мамаша, конечно, тоже скандалила. Все кричат на ребят, а помочь по-настоящему некому.

Ипполит удивляется:

— Дворник — первый враг футболистов. А вы… такое говорите.

— И я их гоняю, чего скрывать. А в душе сомнение — правильно ли это? Наши жильцы поговорили, поговорили, чтобы кто-то занялся ребятами, но что-то ничего пока не слышно. Да и кому охота канителью такой заниматься! Одно беспокойство.

Ипполит пытается возразить, но Тихон Максимович останавливает его жестом руки и продолжает развивать свои мысли об устройстве маленьких жильцов дома.

— А вот нашелся бы такой человек, кто помог бы ребятам, хорошее бы дело сделал. Рассказал, как по правилам надо играть, как, к примеру, сделать, чтобы это деревцо стояло на площадке и никому не мешало. И чтобы с него вот эти молоденькие почки мячом не сбивали.

Володя ворчливо замечает:

— О почках у нас во дворе заботятся, а мы в загоне.

— Не хнычь, пожалуйста, — обрывает его Наташа. — Я уверена, что вами тоже скоро займутся.

Потом обращается непосредственно к Ипполиту:

— Мы тоже пробовали кое-что сделать, но пока неудачно.

— Да, кому-то надо заняться вашими ребятами, — соглашается Ипполит.

— Не кто-нибудь должен ими заняться, — степенно возражает дворник, — а человек солидный, в летах. Чтобы и опыт у него был, чтобы и голос у него был внушительный, чтобы и взгляд был строгий…

Во двор въезжает «Победа» и останавливается у одного из подъездов. Из машины выходит шофер и энергично включается в игру. Шофер — это не тот белобрысый мальчик. Он уже мяча действительно не отдаст. Попробуй, подступись к нему!.. И один за другим летят в ворота мячи, посланные сильной шоферской ногой.

Ипполит возмущен. Тоже герой! Как хочется встать и сказать этому долговязому, что не штука быть героем среди мальчиков. Но шофера, уже успевшего забить целую серию мячей, зовут к машине. Он садится за руль и уезжает.

Мальчики продолжают игру. Саша кладет на землю мяч, но сейчас же снова берет его в руки и начинает очень внимательно рассматривать. Подходят другие мальчики, сбиваются в кучу. Сходят со своей скамейки Вася, Петя и Коля: что-то случилось, надо помочь товарищам. Потом вся толпа направляется прямо к скамейке, где сидят Тихон Максимович, Ипполит, Наташа и Володя.

— Наташа, — говорит Саша, — одна нога здесь, другая — там. Беги сейчас же домой.

— А что у вас случилось? — спрашивает Наташа.

— Потом узнаешь, — бросает Валя, но тут же берет из рук Саши мяч, показывает его девочке и самым честным образом объясняет: — У нас случилось, что игра развалилась. Этот Санько своими сапожищами видишь, что наделал. Я не знаю, как он свою машину еще не угробил. Лопнул наш мяч по шву.

— Тебе сказали, после узнаешь, — строго говорит Вася. — Беги домой и принеси иголку с ниткой.

Наташа сразу делает движение, чтобы помчаться домой. Но тут же останавливается.

— А какие нитки? Белые или черные? И номер?

— Бестолковая! — сердится Вася. — Тут нужны не нитки, а веревочка.

— Тогда вам большая игла нужна, а не простая, — догадывается девочка и опять порывается бежать.

— В общем, одна нога здесь, другая — там, — снова повторяет Саша.

И когда одна нога Наташи уже оказывается там, а другая еще находится здесь, вдогонку ей кричит Ипполит:

— Наташа! Принеси суровые нитки, две толстых иглы с широкими ушками и кусочек свечи. И попроси у мамы шпильку.

Затем обычным деловым тоном обращается к ребятам:

— А вы не теряйте времени. Пока Наташи нет, подготовьте мяч.

Мальчики переглядываются. Подготовить мяч? Что же надо с ним делать?..

Виктор, глядя прямо в глаза Ипполиту, говорит:

— У нас никто не знает, как надо подготавливать мяч.

Ипполит смеется.

— И ты тоже не знаешь?

— И я не знаю, — чистосердечно признается мальчик.

Ипполит берет у Вали мяч, кладет его на скамейку, расшнуровывает и вынимает из него камеру. Затем через отверстие для камеры пальцами захватывает кожу в том месте, где разорвался шов, и вытаскивает ее наружу.

— Теперь надо очистить шов от остатков ниток. У кого есть перочинный ножик?

Саша поспешно снимает с руки перчатку, бросает ее прямо на землю, лезет в карман, вынимает оттуда ножик и передает его Ипполиту. Тот быстрыми движениями снимает с кожи обрывки ниток.

— Неужели так изнутри и шить будете? — спрашивает Петя.

— Конечно, изнутри, — авторитетно заявляет Вася. — Ты пойми, ведь так же гораздо удобнее и получается крепче, прочнее.

Вася увлекается, ему уже кажется, что это он предложил такой хороший метод починки мяча. Показывая на поврежденное место, он хочет еще что-то сказать, но в это время возвращается Наташа.

Она кладет на скамейку огарок свечи, моток суровых ниток, две иглы и шпильку. И тут же заявляет:

— Вот вам, пожалуйста. Только на меня не рассчитывайте. Меня ждет мама. Ей надо сейчас же уходить, а на плите молоко. Вы знаете, что значит молоко на плите?!

— Беги, Наташа. Мы сами все сделаем, — успокаивает девочку Ипполит.

— Я побегу. Только шейте аккуратно.

— А спички не принесла, — укоризненно говорит Петя, когда Наташа уже скрывается в подъезде дома.

— А зачем они? — спрашивает Ипполит.

— Это он думает, — смеется Вася, — раз есть свеча, нужны обязательно и спички. Не сообразил парень! Мой папа всегда, когда чинит ботинки, натирает нитку парафином.

Ипполит молча складывает нитку втрое, скручивает ее и начинает тщательно натирать воском. Потом концы нитки продевает в ушко той и другой иглы. И начинает шить встречными стежками: одну иглу пропускает в имеющуюся уже на коже дырочку с одной стороны, другую иглу — с противоположной стороны.

Ребята внимательно следят за руками такого знатока всех футбольных тонкостей: завтра же в школе надо будет показать это товарищам!

Ипполит шьет и говорит:

— По-моему, ребята, вы с мячом не очень бережно обращаетесь.

— А как с ним надо обращаться? — спрашивает Гриша. — Бьем по нему ногой — вот и все.

— А вот, когда не бьете, надо и ему дать отдохнуть. Кончили играть, выпускайте воздух. Если покрышка все время у вас будет под давлением, она раньше срока придет в негодность.

— А мы этого не знали, — говорит Виктор.

— Будешь учить физику — узнаешь, — улыбается Ипполит и продевает иглы через последние две дырочки.

Через них же он еще раз пропускает одну иглу, так что теперь оба конца ниток оказываются рядом, на одной стороне шва.

— Если бы мы с вами оставили нитки на двух сторонах и так завязали узел, он рвал бы камеру. А вот этот узел находится сбоку и на камеру не давит, — поясняет Ипполит и тут же спрашивает: — Ну, а зашнуровать, как следует, сами сумеете? Только говорите откровенно.

Мальчики переглядываются и молчат: скажешь «да» — и опять что-нибудь будет не так.

Ипполит правильно истолковывает это молчание. Не дожидаясь ответа, он расправляет покрышку, всовывает в нее камеру, берет у Гриши насос, наполняет камеру воздухом и завязывает у основания соска. Сосок перегибает пополам и перевязывает еще раз, прикрепляя к стержню. Все это заправляет под покрышку в сторону, противоположную той, где пришит щиточек. Затем протягивает Виктору сыромятный ремешок:

— Сходи к крану и хорошенько смочи.

Виктор стремглав убегает. А Ипполит берет со скамейки шпильку, скручивает ее, оставляя небольшое отверстие вверху, и этот же конец чуть загибает. Самодельную шнуровалку он продевает в дырочку на прорези мяча.

Возвращается Виктор. Ипполит забирает у него мокрый ремешок, пропускает через отверстие шпильки, затем, уже с помощью шпильки, протягивает через дырочку на прорези мяча ремешок. И снова объясняет:

— Мокрым ремнем мяч легче зашнуровать до отказа. Запомните: при шнуровании он должен идти в том же направлении, куда смотрит сосок. Это нужно, чтобы при стягивании ремня сосок не вытягивался наружу.

Свои слова Ипполит подкрепляет действием. Наконец, он протягивает ремень через последнюю дырочку, до отказа стягивает им прорезь мяча и оставшийся конец пропускает под всеми стежками. Затем, чтобы сгладить неровности, обминает зашнурованное место о скамейку, громко щелкает пальцами по тугому мячу и спрашивает:

— Кому вручить? Кто у вас капитан?

Мальчики смотрят на Васю: «Конечно, кто же у нас капитан, как не он?»

— Вася у нас капитан, — отвечает за всех Петя.

— Тогда получай, капитан, — говорит Ипполит, передавая мальчику мяч.

С хозяйской деловитостью, именно так, как полагается настоящему капитану, Вася тоже щелкает по мячу:

— Чистая работа!

Ипполит усмехается:

— Вот ты, Вася, капитан. А почему не следишь, чтобы у вас беспорядка не было? Ведь у вас совсем нет порядка в игре.

Вася молчит.

— Беспорядок, конечно, был, что говорить, — соглашается Коля.

Самокритично машет рукой и Петя:

— Полный хаос!

Валя фыркает:

— Это они так говорят, потому что игра была без них.

— Именно потому, что они не играли, им со стороны и виднее было, — возражает Ипполит. — Вот ты, например. Попался тебе под ноги мяч, так ты водишь его, пока совсем не выдохнешься. А потом потерял мяч, и в этом случае потерял не ты один, а вся твоя команда.

— Валька всегда так, — раздается сразу несколько голосов.

— Все вы хороши. Бегаете за мячом толпой. А это никуда не годится.

— А как же иначе? — спрашивает Вася. — Другого тут не придумаешь.

— Почему не придумаешь? Уже придумали. Если у тебя мяч, твои товарищи должны стараться занять выгодную позицию, чтобы ты мог им его послать, когда представится такая возможность. И вообще надо уметь играть без мяча.

— Как это без мяча? — спрашивает совсем пораженный Виктор.

— Не понимаешь, так молчи, — обрывает его Вася. — Без мяча — это значит без мяча. А не с мячом.

— Игрок должен находить хорошую, опасную для противника позицию, откуда можно развивать наступление. И всегда быть готовым принять мяч. А потом, как вы играете?! Уставитесь глазами на мяч и не видите, что делается вокруг. Поля не видите, не видите, где свои, где чужие игроки. А как бьете? Когда нужно ударить слабо, бьете таким же приемом, какой применяется при сильных ударах.

Ипполит встает, берет у Васи мяч и опускает его на землю.

— На близкое расстояние нужно бить внутренней стороной стопы. Это не сильный удар, но зато самый точный.

Ипполит разбегается, легко бьет по мячу, который подкатывается прямо к Тихону Максимовичу, занятому сейчас поливкой дерева. Тихон Максимович очень неуклюже делает ответный удар, мяч отлетает к подъезду дома. Виктор бежит за ним.

— А как вы бьете головой? Вот ты, кажется, бил, — указывает Ипполит на Андрюшу.

— Раза два и я ударил, — робко признается мальчик, не зная еще плохо это или хорошо.

— Ты не бил, а бодал мяч. Ударил его теменем, не видя его. А когда ударил, совсем потерял из виду.

И, согнувшись по-козлиному, Ипполит показывает, как Андрюша бил головой. Все смеются, а больше всех сам Андрюша.

— А вы учили анатомию? — спрашивает Ипполит.

— Не все еще, — заявляет Виктор.

— Не о тебе речь, — одергивает его Вася. — Конечно, учили.

— А если учили, то должны знать вот что. Самые крепкие места на черепе — это лобные бугры. И когда бьешь лбом, получается очень правильный удар. И совсем не больно при этом. А потом, что еще очень важно. Вы всегда можете проконтролировать такой удар зрением. Ведь когда бьешь лбом, — видишь мяч. Вот посмотрите.

Ипполит берет в руки мяч и намеревается сделать удар головою. Его останавливает Тихон Максимович:

— Подождите, молодой человек. Мяч у них не очень чистый. Так сказать, не первой свежести.

— Можете не показывать, нам это понятно, — находит выход из положения Саша.

— Тебе потому понятно, что ты играешь вратарем и головой бить тебе не приходится. А ты лучше отвечай мне, видел ли ты когда-нибудь настоящих вратарей?

— Конечно, видел.

— Плохо смотрел. Они никогда зря не падают. Всеми силами стараются устоять на ногах. Падают в крайних случаях, когда иначе взять мяч нельзя.

— А наш вратарь падает, когда надо и не надо, — пренебрежительно говорит Валя.

— Рисуется, — кратко определяет Вася. И тут же, приняв очень деловой вид, обращается к Ипполиту: — А если так разобраться, откуда мы можем все это знать? Никто нам ничего такого не говорил. Вы — первый.

— До вас никто ничего не говорил, — повторяет Виктор. — Вы — первый.

Вася делает головой знак Пете и Коле. Все трое отходят в сторону, о чем-то недолго шепчутся, потом возвращаются к товарищам. Вася отстраняет рукой Виктора, стоящего перед Ипполитом, и сам становится на его место.

— Я не о себе прошу, — произносит он торжественно. — Ребята знают, что не о себе. И почему не о себе — тоже знают. Но нам хотелось бы, чтобы вы почаще к нам приходили.

— Возьмите шефство над нами, — просит Петя, но тут же, указывая на ребят, поправляется: — Над ними.

Коля тоже просит:

— А то совсем порядка нет у нас. И тоже сейчас же поправляется:

— У них, то есть.

Ипполит внимательно смотрит на стоящих перед ним друзей, потом переводит взгляд на остальных мальчиков: «Что ответить им? Вот этому, в теплой фуфайке? В его глазах без всякого труда можно прочесть, как ему хочется стать хорошим футболистом. Или вратарю, заткнувшему за пояс огромные свои перчатки? Или вон тому, в веснушках, кажется, Андрюше? Что скажешь Вале, на которого все нападают только за то, что он очень старается как можно лучше сыграть? Что ответить этим трем, которые просят не о себе, а о своих товарищах? И что скажешь главарю этой тройки, который, геройски выпятив грудь, выступает от имени всего коллектива?..

Отказать? Как откажешь таким вот?.. Сказать: подождите, мол, ребята, месяц-другой и к вам прийдет Гаврилов — то же, что отказать. Согласиться?.. Легко сказать — согласиться, когда тебе и тренер и секретарь комсомольской организации говорят — нет у тебя опыта, подхода, навыков…».

— Как вам сказать, ребята, — медленно, с расстановками произносит Ипполит: — Дело такое… Знаю, нужно помочь вам… Но не могу я… И времени нет… И вообще, знаете…

Из подъезда дома выбегает Наташа. На ней белый с голубыми цветочками фартучек, через плечо переброшено посудное полотенце. Взглянешь, и сразу станет понятно: только на минутку оторвалась от хозяйственных забот эта верная мамина помощница!

— Ну как, — кричит она еще на ходу, — хорошо зашили мяч?! А где иголки? Смотрите, если потеряли, мне от мамы так достанется!

— Нужны нам твои иголки, — сердито говорит Вася и приказывает Виктору: — Отдай ей ее добро.

Виктор берет со скамейки две иглы и передает их девочке:

— Вот, Наташа, твои иголки. А ниток не осталось.

Наташа берет иголки, потом оглядывает всех мальчиков и удивленно спрашивает:

— Что случилось? Отчего вы все такие расстроенные?

— Все равно, нам не поможешь, — говорит Петя. — Просим товарища, чтобы ходил к нам почаще, чтобы рассказал нам, как…

Наташа дальше не слушает, о чем еще просили мальчики, какие они приводили доводы, как уговаривали. Обращаясь к Ипполиту, она говорит:

— Вы, конечно, не знаете Машу Александрову. Есть у нас в классе такая девочка. Тихоня страшная! И вдруг стала получать двойки по алгебре. Тогда первая наша ученица Женя Морозова — вы ее тоже не знаете — взялась помогать Маше, и через месяц Маша уже получила пятерку.

Наташа переводит дыхание и заканчивает:

— Вы, правда, не школьник. Но в жизни надо всегда помогать друг другу! Особенно, если знаешь больше, чем товарищи.

— А если я не так много знаю? — пробует отшутиться Ипполит. — Если я…

Но ему не дают договорить:

— Мы вас очень, очень просим!

— Мы будем вас во всем слушаться!

— Займитесь с нами!..

Ипполит закрывает уши руками и пытается вырваться из толпы мальчиков. Но сделать это невозможно: кольцо ребят еще плотнее смыкается вокруг него. И тогда он кричит:

— Хорошо! Только не шумите так!

Сразу наступает тишина. Ипполит отнимает руку от ушей и уже спокойно говорит:

— Хорошо. Займусь с вами. Но давайте сразу договоримся. Прежде всего — дисциплина полнейшая. Твердый распорядок дня. Словом — режим. А потом — насчет школы. Никаких двоек! Уроки прежде всего. Сначала за книжки, потом — футбол.

— Мы все будем делать, как вы скажете, — говорит Андрюша.

— И режим заведем, — заявляет Саша.

Вася снова шепчет что-то Коле и Пете, потом произносит:

— Мы хотя сейчас и не играем, но заявляем, что будем учиться так, чтобы не было у нас не только двоек, но и троек! У меня, Коли и Пети.

— Если будет тройка — исключите меня из команды! — самоотверженно восклицает Коля.

— Я и сам не приду играть, если у меня появится хотя бы одна тройка, — объявляет Петя.

— Словом, наша тройка будет теперь без троек! — подводит итог Вася.

Наташа вдруг хлопает в ладоши:

— Тройка без тройки! Тройка без тройки! Мы теперь так и будем вас называть — тройка без тройки!

Потом сразу становится серьезной и обращается к Коле:

— А насчет того, что вы сейчас не играете, это долго продолжаться не будет. Мы твою бабушку уговорим! Я уже придумала, как уговорить ее. У меня есть замечательный план. Я еще только посоветуюсь с Таней, и мы примемся за дело.

Виктор, которому не терпится как можно скорее приняться за освоение футбольных премудростей, просит Ипполита:

— А вы не могли бы сейчас показать нам, как надо бить левой ногой? И как бить правой?

Ипполит дружески похлопывает Виктора по плечу:

— Все покажу. Только не сегодня. Кстати, и левой и правой бьют одинаково.

И уже на ходу договаривается с провожающими его целой гурьбой мальчиками:

— В следующий раз я буду у вас в пятницу. В шесть часов, после конца смены. Значит, будем заниматься два раза в неделю — в среду и пятницу…

От ворот ребята возвращаются оживленные, радостные.

— Толковый человек, — говорит одобрительно Гриша.

— Мастер спорта, не меньше, — делает предположения Петя.

— А по-моему, это шофер, — вдруг заявляет Виктор. — Шоферы все хорошо играют в футбол. Санько всегда всех обыгрывает.

— В самом деле, мы даже не спросили, кто он такой, — укоризненно смотрит на товарищей Вася. — Даже не знаем, как его зовут… И никто не догадался спросить.

— Как же тут спросишь? — оправдывает себя и других мальчиков Коля. — Позвольте ваше имя, отчество и фамилию? И где живете? И сколько вам лет?

— Нет, все-таки интересно, кто бы это мог быть? — говорит Валя и задумывается.

С ним вместе молчат и остальные. Конечно, можно было бы и спросить. Не так уж обидно это было бы их гостю.

Молчит и Наташа. Тысячи мыслей проносятся в ее голове. Она вспоминает приход гостя в их двор, его разговоры на скамейке, его бесцельные блуждания то двору, как он все хотел пойти к Антону Яковлевичу, да так и не пошел… Ну да, конечно! Как это она сразу не сообразила!..

И сделав самый независимый вид, придав своему голосу самые спокойные интонации, она спрашивает:

— Так, значит, вы не знаете, кто это был?

— А ты знаешь? — недоверчиво спрашивает Вася. — Ты что же, на молоке гадала? Кто же он, по-твоему?

— Не гадала, а знаю. Не верите? Спросите Володю. Он знает, что я знаю.

— Он знает, ты знаешь, мы знаем, — передразнивает девочку Вася. — Говори, что ты знаешь?

Теперь голос Наташи становится совсем ледяным:

— Так и не догадываетесь?.. Это был Смирнов! Вот кто это был!