«Напишите об этом парне»

«Напишите об этом парне»

Михаил Павлович Сушков — один из той плеяды замечательных людей, которых мы с гордостью называем «гвардией русского футбола».

Его спортивная биография началась шестьдесят лет назад в команде поселка Мамонтовка, считавшейся тогда одной из сильнейших в московской лиге, а закончилась в знаменитой «Трехгорке», Играя то в линии нападения, то в полузащите, Сушков оставил по себе память, как исполнитель высокого класса, человек, тонко понимающий игру. За большие успехи и подлинно высокое мастерство ему было присвоено почетное званне заслуженного мастера спорта.

Отдав футболу почти шестьдесят лет своей жизни (он родился в 1899 году), Михаил Павлович и сегодня продолжает беззаветно служить ему. Он президент многомиллионной ребячьей «футбольной республики», объединенной под именем «Кожаный мяч», активист всесоюзной и всероссийской Федерации футбола, неутомимый пропагандист любимой игры. К несомненным заслугам этого человека относится и то, что он одним из первых открыл Яшина широкой публике, был одним из первых, а точнее, первым обозревателем, провозгласившим его дарование. О том, как это произошло, он рассказал мне в одной из наших бесед.

* * *

— Фамилию Яшина я впервые услышал в пятидесятом году, и тогда же увидел его, один или два раза, в основном составе московского «Динамо». Но особого впечатления, он на меня не произвел. Более того, я подумал, что из него никогда не выйдет настоящего вратаря. Лева показался мне тяжелым, неуклюжим, особенно на фоне таких «реактивных» вратарей, как Алексей Хомич и Вальтер Саная. Потом он как-то вовсе выпал из вида и я, занятый своими многочисленными повседневными делами, забыл о нем.

Весной 1953 года по командировке всесоюзного Спорткомитета я поехал в зону Адлер — Гагры, где, как всегда, проводили предсезонную подготовку многие команды высшей лиги.

В день приезда я узнал, что на стадионе в Леселидзе московские команды «Динамо» и «Торпедо» проводят товарищеский матч и, естественно, поспешил на него. Приехал, когда игра уже началась. Пристроился в толпе зрителей и стал рассматривать составы.

Ворота москвичей защищал Яшин — даже после долгого перерыва я сразу узнал его своеобразную фигуру. Когда же сражение закипело вовсю, меня все больше и больше стало одолевать сомнение: да точно ли это он? Передо мной был вроде бы и тот же человек, но совсем иной игрок. За три года, в течение которых я его не видел, произошло необъяснимое перерождение. На поле действовал гибкий, прыгучий спортсмен, казалось, обладающий колоссальным опытом. Во всяком случае, его выбор места и смелые выходы сорвали не одну атаку автозаводцев.

В ту весну на юге я увидел еще нескольких понравившихся мне молодых футболистов, но игра Яшина не выходила из головы. В ней подкупала какая-то строгость, убедительность и солидность, что ли.

По приезде в Москву, дня через два или три, я встретился с корреспондентом «Советского спорта» Виктором Фроловым, который попросил поделиться своими впечатлениями.

— Самое яркое впечатление — это Яшин, новый вратарь основного состава динамовцев. Обязательно напишите об этом парне.

В конце апреля Фролов неожиданно позвонил мне и сказал:

— Второго мая динамовцы играют свой первый матч в столице. Сделайте о нем отчет. Кстати, проверите свое впечатление о понравившемся вам новичке.

— С удовольствием,— согласился я.— Буду очень рад.

Я выполнил редакционное задание, и в газете появилась заметка за моей подписью, в которой было сказано следующее:

«Свою первую игру в Москве футболисты «Динамо» провели с подъемом. В команде можно отметить молодого, несомненно, способного вратаря Яшина. Однако ему следует еще много поработать над устранением серьезных недостатков — опрометчивых, нерасчетливых выходов из ворот».

Дня через два, когда я работал дома, раздался телефонный звонок. На мое представление «слушаю» там, на другом конце провода, спросили:

— Это товарищ Сушков?

— Да-да, Сушков слушает,

— Здравствуйте, Михаил Павлович. Вас беспокоит Лева Яшин.

Признаться, я даже немного растерялся. В сознания мелькнуло: наверное, обиделся за критику. Но оказалось — ничего подобною.

— Большое спасибо за добрые слова,— произнес он голосом, в котором мне почудилось волнение.— А еще спасибо за указание на ошибки. Я их учту.

— Это будет очень радостно для всех нас,— искренне сказал я.

— Учту,— повторил он свое обещание. И стал объяснять свои взгляды на игру, на то, что, по его твердому мнению, голкипер не должен, как он интересно выразился, «врастать в ворота», а двигаться, помогать защите…— Конечно, тут нужна точность, очень большая работа,— закончил он.— Но попробовать стоит.

Пожелав ему успехов и положив трубку на рычаг аппарата, я невольно задумался и над этим звонком, и над содержанием происшедшего разговора. Я и раньше нередко печатал отчеты в газетах — кого-то хвалил, кого-то критиковал, кому-то что-то подсказывал, но с живым откликом на свое выступление встретился впервые. И он меня необычайно обрадовал. Конечно, дело тут было не в удовлетворенном тщеславии автора. Я понял, что Яшин не просто одаренный от природы спортсмен, но и человек, очень серьезно относящийся к своим выступлениям на зеленом поле.

Я стал с тех пор внимательно следить за ним, и все очевиднее проявлялось, что это мастер с большим будущим.

Сейчас мы часто вспоминаем крупнейшие международные турниры, на которых он отличился. И это правильно. Но я помню десятки рядовых матчей чемпионата страны, в которых он играл с таким азартом и мастерством, словно от исхода их зависела судьба мировой футбольной короны. Не примите это за красивость — так оно и было.

Проходит самый рядовой поединок: «Динамо» (Москва) — «Локомотив» (Харьков). Москвичи играют из рук вон плохо. И Яшин все время в работе. Его смелые выходы непрерывно гасят острые атаки харьковчан.

— Добегается,— говорит зловещим тоном мой сосед по трибуне и неизменный товарищ по многим футбольным баталиям, имя которого в этой связи я сейчас вспоминать не хочу. Не понимал смелости и новаторства динамовца не только он: мы все в этом грешны. Все же я счел необходимым написать в очередном отчете, что Лева взял ряд труднейших мячей и по существу спас свой клуб от поражения.

— Смотрите не перехвалите его,— сказали мне после этого в редакции.

— Я пишу лишь то, чего он в самом деле заслуживает,— ответил я даже с некоторой обидой. И спросил у Виктора Фролова: — А вы его уже видели в игре?

— Нет, знаете, не приходилось,— признался чистосердечно он.— Командировки да редакционная толкучка все мешают.

— Давайте сходим вместе,— предложил я.

И мы отправились на матч московских и киевских, одноклубников. В первом тайме усилиями Сальникова и Рыжкина хозяева поля добились результата 2:0. А после отдыха, гости организовали затяжной штурм. Защите во главе с Костей Крижевским пришлось туго. И если бы не Яшин… Честное слово, он демонстрировал удивительную игру.

Со стадиона мы возвращались пешком. Долго молчали, вероятно, одинаково потрясенные увиденным.

— Откуда он взялся такой? — вдруг совершенно неожиданно спросил Фролов. И, не дожидаясь ответа, заявил: — Нет, такого как ни хвали, не захвалишь. Наоборот, его надо поддержать, сделать так, чтобы люди скорее узнали о том, что у нас появился новый футбольный талант.

Через несколько дней, после очередного матча, успешно проведенного динамовским вратарем, я написал в порученном мне отчете: «У победителей нужно отметить хорошую игру Яшина». Редактор отдела прочел эти строчки и сказал:

— Скупо. Напишем, что он прогрессирует от игры к игре, ищет свой почерк… Согласны?

— Конечно, согласен.

— Ну, тогда давайте сочинять.

В окончательной редакции текст выглядел так: «У победителей нужно отметить уверенную игру вратаря Яшина, быстро прогрессирующего от матча к матчу. Его смелые действия по всей широте штрафной площади, точность выбора места, отличная реакция позволяют надеяться на то, что из него вырастет большой мастер советского футбола».