ВРАТАРЬ БЕЗ МЯЧА
ВРАТАРЬ БЕЗ МЯЧА
Тем, кто наблюдал дебют Андрея Гаваши в нашей команде, не мог не понравиться молодой вратарь динамовцев. Нас было трое в 1960 году – я, Гаваши и еще более молодой Анатолий Проскуряков. Из этой тройки Гаваши отдавалось явное предпочтение. Я уже был «старичком», Проскуряков – зеленым новичком. А Гаваши даже выступал за вторую сборную СССР. Внешне он был вообще неотразим. Высокий, стройный, как тополь, красивый, скромный и подкупающе приветливый. Реакция? Ну что ж, она у него в порядке. Смелость? Да, он не трус. Опыт? Участие в сборной говорит само за себя. Не зря же он попал в список лучших вратарей страны! К тому же Гаваши отличный ученик, отличный студент, будущий математик. Одним словом – ценное приобретение для команды.
И все же он ушел от нас быстрее, чем следовало бы. Мелькнул, как яркая звезда, и исчез. Почему? Что случилось? Ведь он так хотел играть, так беззаветно отдавался каждой тренировке.
По Киеву поползли вздорные слухи. Все обратили внимание, что Андрей Гаваши появляется на поле в какой-то особенной форме. На футболке – кокетливые белые шнурочки, концы которых не завязываются, а игриво болтаются на широкой груди. Трусы – короткие, узкие, обнажающие сильные красивые ноги. Когда же в игре Андрея несколько раз промелькнули невероятно эффективные броски по дуге вверх, а потом вниз, словно дельфин взметнулся над морем, все подумали, что красавец Гаваши стремится просто очаровать публику своим мужским и спортивным обаянием. Но… несколько «пенок», несколько злосчастных голов, и вот уже об Андрее судачат без восторга:
– Да что вы, он позер! Он только рисуется. На публику играет.
Даже острили:
– Проиграют наши с вратарем Гаваши. Между тем все это было не так, хотя Андрей действительно тяготел к внешнему эффекту. Нет, необычная форма костюма, несколько фривольная для вратаря, не была отражением умышленного кокетства. Просто он, как и все молодые люди, любил красивую одежду, – не более. Полагал, что и в спортивной форме можно сделать приятные изменения. В общем это правильно, хотя я лично предпочитаю старенький свитер. Но ведь я «старичок».
Нет, не во внешней красивости следует искать причины неудач способного юноши.
Первой причиной была не совсем правильная школа. Как многие вратари, Гаваши, к сожалению, не имел опытного руководителя. Предоставленный сам себе, он многое заучил неправильно и привык к тому, к чему не стоило привыкать. Например, он повторял ошибку моей молодости: желая поймать нижний мяч в левом углу, толкался левой же ногой, а не наоборот. Отсюда эффектная дуга при взлете и необходимость ловить мяч под собой. Он бы и рад избавиться от этого, тем более, что ему указывали, как важно перестроиться. Но, увы, закрепленный навык оказался сильнее голоса рассудка и законов физики.
Вторая ошибка – предпочтительная игра на линии ворот, что в наши дни уже мало для вратаря. Выходы же Гаваши часто сопровождались ошибками, за которые динамовцам иной раз приходилось дорого расплачиваться.
Наконец, Гаваши не познал еще одного: вратарь играет не только с мячом, но и без него. Поэтому он часто попадал в тупик, чуть-чуть опаздывая с решением, и этого оказывалось достаточно, чтобы пропустить гол.
Он тренировался в «Динамо» очень прилежно. Его рвению могли бы позавидовать многие. Но, когда вратарь уже сложился, ему трудно переучиться. И мы искренне сожалели, что вынуждены расстаться с ним.
Итак, не внешняя сторона дела является объяснением неудач Андрея Гаваши. В связи с этим мне хочется пояснить, что я подразумеваю под словами «вратарь без мяча», хочу здесь повторить то, о чем уже писал в прессе.
* * *
Мне пришлось перенести эту «болезнь» в годы юности. Ее анализ прост: ушел мяч от ворот – успокойся, отдохни. У некоторых молодых вратарей она достигла даже гипертрофированной формы. Они уже рисуются своим спокойствием и отдыхают в буквальном смысле слова: не следят за игрой как следует, полностью расслабляются, с подчеркнутым безразличием рассматривают трибуны. И никто из них не задумывается: а имеет ли вратарь вообще право на покой, когда идет матч, имеет ли он право хоть на миг отвлечься от игры, выключиться из нее?
У меня этот вопрос возник еще тогда, когда мне довелось увидеть в игре одного из самых популярных наших вратарей – заслуженного мастера спорта Анатолия Акимова. Высокий, сухопарый, гибкий, как лоза, он замирал в воротах только в тот миг, когда мяч приближался к нему. Все остальное время Акимов неустанно мерил широкими шагами линию ворот, энергично размахивал руками или встряхивал их.
Неужели он так волнуется, что не может никак успокоить себя? – подумал я. Ответ сразу прийти не мог. И когда я впервые увидел игру Алексея Хомича, мое удивление еще больше возросло. Хоть динамовский вратарь был намного моложе Акимова, он вел себя также очень «нервно» – ходил вдоль ворот, выбегал из них вперед и тут же возвращался обратно. Иногда он даже бил ладони одну о другую, словно аплодировал.
Со временем я понял, что неспокойное поведение знаменитых вратарей не имеет ничего общего с их подлинным нервным, психическим состоянием. Просто они прекрасно усвоили важное правило и никогда не изменяли ему: вратарь не имеет права на отдых, на расслабленность, не имеет права выключаться из игры, если хочет как можно реже вынимать мячи из сетки.
Почему так? Чтобы меня лучше поняли, должен привести несколько цифр.
Известно, что после удара по неподвижному мячу он развивает скорость до 22 метров в секунду. Когда же бьют сильные бомбардиры, особенно с хода, с лета, мяч несется еще быстрее. После удара даже из-за пределов штрафной площади у вратаря остается не более секунды на определение направления его полета и на надежный бросок. Не будем забывать, что для этого необходимо еще напрячь мышцы, оттолкнуться, выбросить тело в сторону или вверх, а руки послать на перехват мяча даже еще раньше.
Таким образом, единичное действие – прием мяча – состоит на самом деле из серии движений и действий, рассчитанных на молниеносную скорость их выполнения. Хорошим вратарям это, как правило, удается. В таких случаях подчеркивают, что их реакция – отменна. И мобилизуют себя такие вратари тем, что все девяносто минут матча пребывают в игре, независимо от того, где находится мяч. Нервы и физические силы таких вратарей все время находятся в состоянии полной мобилизации. Вот почему им удается в доли секунды выполнить то, на что обычно требуется несколько секунд. Мячу же, между прочим, при его скорости полета вполне достаточно трех секунд, чтобы долететь от центра поля до ворот, И вот теперь, когда мы это знаем, можно понять, почему Яшин пропустил мяч, пробитый Турянчиком в матче со сборной СССР во время ее выступления в Киеве. Ведь, по его собственному признанию, он даже почувствовал ветерок в руках, когда между ними просвистел мяч. Значит, он правильно определил направление удара, вовремя упал, только руки чуть запоздал выбросить вперед. А почему? Яшин, говоря откровенно, попросту застоялся и расслабился. Чтобы вновь собраться перед броском, уже не хватило какой-то доли секунды.
Между прочим, в этом же матче играл Андрей Гаваши. Из пяти пропущенных мячей три были на его совести. Это типичные «бабочки», обусловленные неправильной школой. А так как матч закончился со счетом 5:2, то, не допусти Гаваши своих ошибок, могла бы быть ничья.
Но вернемся к опыту Яшина, потому что он подтверждает тезисы этого раздела.
Любители футбола, внимательно присмотревшись к игре Льва Ивановича, должны обратить внимание на такую деталь. Яшин относительно редко ходит от штанги к штанге. Зато он часто выходит далеко вперед, даже за пределы штрафной площадки, что кажется иным «критикам» неоправданным риском. Они ошибаются, Лев Яшин знает, что делать и как.
Он не хочет терять контакта с игрой, с мячом. Выходя далеко вперед, он приближается к арене активных действий, где следит за сложными перемещениями мяча, острее чувствует все импульсы матча. Когда же Яшин чувствует, что атака соперника может приобрести угрожающий характер, он бегом возвращается в ворота. И в этом тоже есть своя польза: пробежка, даже короткая, тоже согревает мышцы и подготавливает организм к сверхбыстрой работе, что вообще характерно для вратаря.
Лично для меня каждый матч начинается игрой без мяча.
Накануне встречи я стараюсь не думать о ней, сходить в лес, поудить рыбку, одним словом – отвлечься.
Но зато вечером, перед сном, я обязательно «вступаю в матч».
Я представляю себе линию нападения соперников, вспоминаю привычки отдельных нападающих, уточняю, кто любит бить правой ногой, кто левой, кто хорошо умеет это делать двумя ногами.
Вспоминаю полузащитников – среди них все чаще появляются любители снайперских ударов.
И когда все вспомнил, пришел к определенному выводу, засыпаю, уже не думая о матче. Часть матча я уже сыграл.
Перед выходом на поле каждому вратарю приходится побороть еще одного неизбежного противника – чрезмерное волнение. Если этого не сделать, стоять в воротах трудно.
Есть принципиальное различие между игрой вратаря и полевых футболистов. Последние все время в действии, каждую секунду сталкиваются с мячом и потому лучше чувствуют ход поединка. У вратарей же нередко бывает так, что они многие минуты не контактируются с мячом. В таких случаях я даже просил защитников передать мне мяч, хоть и не было реальной угрозы воротам.
Трибуны на это реагируют по-своему. Слышится: «Опять киевский вариант!» А мне это нужно только для того, чтобы не «забыть» мяч, чтобы лишний раз почувствовать его и выбить в поле. Это психологически поддерживает мою связь с игрой.
Без мяча я веду себя «неоригинально» – в стиле тех вратарей, о которых уже писал: «прогуливаюсь» между штангами, выхожу вперед, все время слежу за мячом – даже когда он подолгу гостит под воротами противоположной стороны. И все время анализирую удары, определяя причины удач или неудач других вратарей.
Однажды минчанин Хасин забил мне гол «не по правилам». Он дошел почти до самой лицевой линии и ударил под острым углом. Гол был из тех, когда говорят, что значительная доля вины ложится на вратаря. В самом деле, кажется, что с такого места невозможно послать мяч в сетку, а он все же побывал в ней.
Когда игра откатилась от наших ворот, я снова занял то место, где стоял, когда пропустил гол. Нет, оно было выбрано правильно. Хасин мог дать только прострельную передачу, и я был готов к ее перехвату. А влетел мяч в ворота по чистой случайности: он срезался с ноги нападающего, закрутился и изменил направление полета так, что и не предусмотришь.
Этот случай заставил меня сделать еще один вывод на будущее: когда нападающий бьет с такой точки, надо ждать не только прострела, но и «срезки». А я этого раньше не учитывал.
Итак, после каждого удара – вывод, после каждого вывода – действие. Иначе вратарь никогда не станет надежным, а значит – в него не будет верить команда. Когда наступает такой конфликт, ей трудней бороться за победу. Команда должна верить в своего вратаря, чтобы никогда не оглядываться с тревогой на тыл. Вот почему так важна предельная мобилизация вратаря, если он не желает быть застигнутым врасплох.
Гаваши этого не знал, не делал и поэтому нередко оказывался неподготовленным к правильному приему мяча или к его отражению, особенно когда он шел низом. И, несмотря на свои прекрасные данные, не мог нас удовлетворить. Андрей еще молод, может долго защищать ворота. Возможно, прочтя эти дружеские пожелания, он еще раз задумается над своей игрой и найдет в себе силы переломить себя.