ГЛАВА 38 Как открыть для себя Черчесова

ГЛАВА 38 Как открыть для себя Черчесова

Мы уже подумывали сдать эту рукопись в печать, как произошло событие, которое заставило нас кардинальным образом изменить наши планы и задержать выход книги на многие месяцы. Имя этого события — Станислав Саламович Черчесов.

Но прежде чем детально погрузиться в подобные размышления, давайте вернемся в те дни, когда «Спартак» оказался на пороге очередных кардинальных перемен. Признаться, находясь внутри коллектива и зная абсолютно все, что там творилось, я не сумел четко отследить тот момент, когда команда засбоила. Вроде бы мы шли на первом месте, все у нас получалось, Владимир Григорьевич Федотов, бросивший в бой спартаковских воспитанников, был в фаворе, и вдруг все перевернулось с ног на голову. Пропала игра, в воздухе повисло напряжение. Мы стали терять очки, а разгромное поражение от «Химок» у многих спартаковцев до сих пор вызывает чувство стыда. Григорьич, прежде отличавшийся спокойствием и философским отношением к жизни, излишне занервничал. Возможно, его силы были на исходе, и ему все труднее было себя контролировать. На всем протяжении совместной работы мы с Григорьичем были в постоянном контакте, а в те тяжелые дни он и вовсе постоянно меня вызывал к себе, чтобы посоветоваться о том, как лучше поступить. Я все отчетливее ощущал, что на этот раз Федотов действительно близок к отставке. Более того, я уже понимал, в чем главная ошибка Григорьича, но не знал, как тактично ему об этом сказать. Если главный тренер начинает обижаться на игроков, он невольно расписывается в собственном бессилии. Коллектив в такой ситуации не удержать. А тут еще и конфликты с достаточно авторитетными Максом Калиниченко и Войцехом Ковалевски вышли на новый виток.

Неправильно повели себя некоторые легионеры. Моцарт попал под влияние Квинси. Они жили в одном доме, и голландец постоянно «разлагал» бразильца. Квинси уже давно не работал на тренировках, он отбывал номер, а Григорьич, вместо того чтобы вправить пижону мозги, молчал. Моцарт тоже начал валять дурака. Остальным ребятам в такой ситуации уже очень сложно было выкладываться на занятиях на все сто. Если бы Владимир Григорьевич жесткой рукой убрал гнойник в ранней стадии, то все бы для него могло сложиться иначе. Новый тренер это прекрасно понимал, потому первым делом и изолировал Квинси от команды, а с Моцартом поговорил по-мужски и сумел парня мотивировать.

Наблюдая за мучениями Григорьича и пытаясь ему хоть как-то помочь, я вновь убедился в том, насколько же нелегок хлеб главного тренера, особенно если его команда — «Спартак» (Москва). Федотов все последние дни казался мне человеком, который несет непомерный груз. После ничьей с «Нальчиком» (два-два) мы с Владимиром Григорьевичем шли вдоль поля, и он, глядя себе под ноги, сказал: «Все, Тит, больше не могу. Устал. Еще и руководство меня полощет. Надо уходить». А я перед этим прочитал в газете интервью Федуна, в котором Леонид Арнольдович сказал, что команду к матчу с «Москвой» будет готовить Федотов. Вот я и привел наставнику эти слова. И добавил: «Григорьич, не надо уходить. Есть шанс, что все нормализуется. Надо только выиграть у «Москвы».

Но с «горожанами» мы сыграли безобразно. Будто специально Федотова сплавили. Трибуны свистели и скандировали: «Позор!» — и все уже было ясно. В раздевалке на Григорьича многие смотрели фактически как на бывшего главного тренера, да и сам он мысленно прощался с нами.

Уже не помню, кто именно мне позвонил, помню лишь, что, когда услышал в трубке новость об отставке Владимира Григорьевича Федотова, воспринял ее как должное. Уже накануне все в команде знали, что к власти приходит Черчесов. Прошлое осталось в прошлом. Все уже готовились к переменам и, разумеется, беспокоились о том, смогут ли они соответствовать требованиям нового наставника. Про Станислава Саламовича ходило много домыслов. Я, например, не раз от приближенных к команде людей слышал, что Черчесов очень критично настроен по отношению ко мне (так оно и получилось). Не знаю, испытывал ли я беспокойство на сей счет. Скорее всего, это было обыкновенное предстартовое волнение — хотелось вновь доказать себе, что я могу, оставаясь самим собой, уцелеть в любой обстановке и адаптироваться к любой тренерской концепции.

Через два дня после официальной отставки Владимира Григорьевича на базу приехало руководство клуба во главе с генеральным директором Сергеем Шавло. Для меня подобная процедура уже вошла в привычку. Опять были лозунги, помпезное представление нового рулевого. Это нормально. Но вот вступительное слово Черчесова оказалось необычным. Станислав Саламович не стал говорить каких-то глобальных вещей, он сразу дал понять, что не собирается тратить время понапрасну: «Ребята, давайте без горячки. Готовимся к ближайшему матчу. Чуть подтянем физические кондиции и немного поработаем над тактикой».

С собрания мы вышли молча. Некоторые недоуменно переглядывались. Недопонимание и ощущение неизвестности господствовали повсюду.

К матчу с «Сатурном» мы подошли с ясным представлением того, что мы хотим и каким образом будем этого добиваться. Тем не менее первый тайм с игровой точки зрения показался мне ужасным. В перерыве Саламович вновь был краток и полон уверенности: «Все идет по плану. Терпим! Обещаю: все будет хорошо!»

В итоге ценой травмы Кудряшова мы вырвали три очка. На зубах. На крови. На жилах. Такие победы дорогого стоят. Они придают команде уверенности, повышают самооценку каждого футболиста.

Когда мы забили «Сатурну», я видел, как Стае радуется.

Мы на-гора выдали серию из шести приличных матчей, и все о нас заговорили как о главном претенденте на чемпионство. Я улавливал эту пьянящую близость долгожданного свидания с золотыми медалями. И это было потрясающе!

* * *

…Сегодня я уснул под утро. Вчера «Зенит» стал чемпионом, а мы вновь вынуждены были довольствоваться «серебром». Третий раз кряду. Друзья звонят со словами поддержки. Дорогие мои, я в этих словах не нуждаюсь! Сейчас я, наоборот, испытываю облегчение оттого, что эта сумасшедшая гонка закончилась. Последние две недели я, впрочем, как и любой в «Спартаке», жил словно на вулкане. Ажиотаж был такой, что порой возникали мысли: еще чуть-чуть — и кто-то из нас не выдержит.

Так получилось, что восхождение «Спартака» к золотой вершине началось в матче с «Сатурном». И в противостоянии с тем же «Сатурном» оно, по сути, закончилось. Причем такие футбольные аналитики, как Юрий Севидов, именно главного тренера обвинили в поражении. Черчесов отстранил от игры в Раменском Дмитрия Торбинского, и эта ошибка стала роковой. За два тура до финиша мы пропустили вперед «Зенит», а нет ничего хуже, чем надеяться на осечку конкурента.

Боль разочарования, хоть и готовились мы к ней на подсознательном уровне, была дикой. Помогло то, что поехали всей командой в ресторан. Полночи просидели в тесной компании. Выговорились друг другу. Освободились от лишнего груза. И вот теперь, на следующий день, я чувствую, что жизнь не остановилась. Я без особых эмоциональных потрясений оглядываюсь назад и осмысливаю все, что с нами в 2007 году произошло.

С августа я получал постоянное удовольствие от футбола. Мы играли, а не мучились! Даже такие трагичные встречи, как с «Селтиком» и ЦСКА, провели на высоком уровне. Осень получилась и вовсе лучшей для меня за последние годы. Руководство клуба окончательно поверило в меня и предложило мне четырехлетний контракт на более выгодных условиях. Впереди открываются роскошные перспективы. Дай Бог, чтобы они не оказались иллюзиями!

P. S.

До самых последних лет Николай Петрович Старостин поддерживал себя в спортивной форме. Как-то приехал «Спартак» на игру в Корею. Идет разминка, телекамеры стоят, фотографы с аппаратурой, стадион битком. И вдруг все разом разворачиваются в одну сторону и замирают как вкопанные. Николай Петрович, 90-летний президент знаменитого клуба (!), высоко поднимая ноги, рвет двести метров по бровке. И не просто бежит, а еще и в поворот на скорости входит, угол режет. Корейцы просто в шоке были от этой сцены. у них всех глаза от изумления круглые стали по пять копеек.

Сколько раз слышал ту историю, и каждый раз она у меня вызывала не только улыбку, но и очень трепетные чувства. В какой-то степени она для меня была и остается ориентиром. Хочу всем нам пожелать и в 90 лет быть востребованными, полными сил и желания бежать вперед.

По-моему, это очень важно — двигаться, дышать полной грудью, приносить пользу и не терять себя. Сейчас май 2009-го, иллюзии все же не обошли меня стороной. Теперь я игрок «Локомотива» из Астаны. На пару дней прилетел в Москву, сижу вот перечитываю по диагонали главы из этой книги и в очередной раз переосмысливаю весь свой путь. Во что-то уже и не верится. В чем-то жизнь меня удивила, где-то я ее шокировал. «Спартак» теперь люблю на расстоянии. Со стороны вообще многое воспринимается иначе. Но я ничего не хочу менять в своем прошлом. И даже здесь, на страницах данного произведения, несмотря на возникающие соблазны, не буду вносить серьезных корректив. Что бы обо мне ни говорили, что бы ни писали, я остаюсь верен самому себе и тем принципам, которые для меня значимы.

Возможно, поэтому последняя глава, на написание которой достаточно и пары часов, заняла у нас около двух лет. Вдумайтесь, около двух лет! Но так и не была завершена. Я не стал рассказывать о своем уходе из родного клуба и о химкинской эпопее во многом потому, что никого не хочу обидеть понапрасну. С годами я понял, что не стоит торопиться с выводами, чтобы оценить ситуацию и поступки людей: должно пройти время, которое очистит разум от эмоций. Так что свет на оставшиеся без ответа неоднозначные вопросы я пролью в следующей книге — мы с Алексеем Зининым уже наметили, какой она будет.

…А «Спартак» сегодня опять другой. В последние годы «Спартак» был «Спартаком» Скалы, Старкова, Черчесова, Лаудрупа. Да чьим он только не был! Но не может быть «Спартака» Лаудрупа, точно так же как не может быть «Спартака» Черчесова. «Спартак» — он и в Африке «Спартак». Народный! Яркий! Боевитый! Умный! Один на всех. Именно таким мы его любим, именно о таком мечтаем. И я рад, что у руля команды наконец-то собрались самые настоящие спартаковцы во главе с Валерием Карпиным и отчасти Олегом Романцевым. Больших побед «Спартаку»! Новых Аленичевых, Тихоновых и… Титовых нашему футболу! И удачи всем, кто ее заслуживает!

Май 2009 г.