ГЛАВА 32 Как отдать сто голевых передач

ГЛАВА 32 Как отдать сто голевых передач

Гол — это слова футбольной песни, а пас — музыка. Только человек, от рождения наделенный слухом, способен ее чувствовать и сочинять. Можно натаскать хавбека делать фланговые навесы, можно добиться от игрока качественных прострелов, но научить кого бы то ни было проникающим пасам из глубины — нельзя. Я благодарен папе с мамой и Господу Богу за то, что они наградили меня этим уникальным даром — видеть поле. Бывает, меня спрашивают: «Егор, а как ты отдал вот такой-то пас?» — а я не могу это объяснить. Я вроде бы здесь и ни при чем. Ничего не думал, никаких намеренных решений не принимал, просто взял мяч и доставил его в нужную точку На инстинктивном уровне. На первых порах я приезжал домой, включал запись только что закончившейся встречи и раз по десять прокручивал свои особо удачные передачи. Затем, анализируя увиденное, частенько удивлялся тому, как я сумел заметить партнера и успел сориентироваться. Впрочем, так же искренне я удивляюсь и шедеврам моих коллег.

Представьте, идет матч, плотность повышенная, темп — ошеломительный. И вдруг кто-то в центральном круге одним касанием вспарывает все оборонительные порядки соперника. Мяч проходит, как нож сквозь масло, и оказывается на ноге у форварда. Судьба поединка предрешена. Потом в телевизионных повторах десятки раз крутят эпизод, как нападающий направляет мяч в ворота. Автор голевой передачи, как и сама передача, остается за кадром — истинное искусство, как правило, не бывает популярным. И только большие любители спорта умудряются разглядеть в ее величестве Игре это искусство и отдать ему должное. Непосредственно сами футболисты, тренеры, специалисты особенно ценят тех, кто способен превращать мяч в тот самый нож, который проходит сквозь масло.

Обычно люди, у которых есть ассистентское чутье, становятся плеймейкерами. И все они понимают друг друга без слов. Я всегда восхищался мастерством Димы Аленичева, Димы Лоськова, Влада Радимова. И надо же такому случиться — они стали моими друзьями, у нас с ними свое особое общение. На поле я все о них знаю. И даже в некоторых их ошибках улавливаю неординарность их мысли. Просто для того чтобы плеймейкер заблистал, ему нужны партнеры, которые будут в состоянии его «фокусы» разгадывать, иначе он станет белой невостребованной вороной.

Вот в чем была исключительность и неповторимость романцевского «Спартака»? У нас игроки делились на две категории: на тех, кто умел отдать гениальную передачу, и тех, кто мог их замысел прочитать. Потому и была гармония. Мы чувствовали друг друга и играли чуть ли не с закрытыми глазами. Романцев всегда от нас требовал «давать варианты выбора». То есть под того человека, который владел мячом, обязаны были открываться сразу трое-четверо. И здесь уже следовало принять единственно верное решение, а остальным членам команды под это решение подстроиться, причем нередко еще до того, как оно начнет воплощаться в жизнь. Высшая математика! То есть если партнеры не догонят твою мысль, то эта пусть и ярчайшая мысль не будет стоить и ломаного гроша. Олег Иванович призывал нас не просто думать тонко, а еще и думать за партнера. То, какие шедевры мы создавали в «квадратах», когда важно было просчитывать друг друга на четыре хода вперед, мало кто повторит. Я в этом убежден совершенно точно.

Кстати, знаете, чем мегазвезда отличается от обыкновенного качественно обученного футболиста? Высоким процентом верно принятых решений, направленных на обострение ситуации. Потому что когда у тебя есть доля секунды, то практически нереально что-либо придумать, возникает соблазн подстраховаться — сыграть попроще. И только лидеры, наделенные даром «третьего глаза», не идут на поводу у соблазнов. Они переворачивают ситуацию на сто восемьдесят градусов.

Я доводил себя чуть ли не до потери сознания, наблюдая за Черенковым. Федор делал такие передачи, что на какое-то мгновение в мире, кроме них, ничего не имело значения. Это были шедевры, подобные тем, что на полотнах создавал Леонардо да Винчи. Если бы Федор Федорович играл в XXI веке, когда появились все условия для того, чтобы осветить его уникальные способности, он бы затмил Зидана. У того же Зинедина, с которым в современной истории в плане раздачи пасов никто не сравнится, правильные решения составляют порядка восьмидесяти пяти-девяноста процентов. У Черенкова этот процент был близок к ста.

Кстати, очень приличные показатели, на мой взгляд, были у нынешнего наставника «Динамо» Андрея Кобелева. Я всегда улавливал в нем спартаковские гены и нередко Андреем восторгался.

Футбол — такой вид спорта, где каждый отыскивает для себя что-то свое. Одних привлекают жесткие подкаты, других — красивые прыжки вратарей, третьих — голы, а я всегда неотрывно следил за теми, кто способен быть не как все. Мне крепко нравились ранний Тотти, нынешний Пирло и Руй Кошта без ограничения во времени. С Руем Коштой, между прочим, нас объединяет один любопытный факт.

* * *

В 2003–2004 годах наши специалисты повадились ездить в зарубежные клубы на стажировку, в том числе и в Италию. И по приезде оттуда мне несколько человек поведали о том, как я должен был оказаться в «Милане». Вкратце история звучит так: «Милан» долгое время меня «вел», отслеживал каждый мой шаг, и в один прекрасный день окончательно надумал меня приобрести. У функционера миланцев по Восточной Европе уже был куплен билет на Москву, но тут на грани банкротства оказалась «Фиорентина». Хозяин «Милана» Сильвио Берлускони постарался облегчить участь своему флорентийскому другу и купил у него за приличные деньги Руя Кошту. Португалец в списке потенциальных плеймейкеров числился лишь четвертым… На первом месте в том списке шел Титов, который должен был помочь своему украинскому приятелю Андрею Шевченко повысить созидательно-атакующую мощь итальянского гранда.

Я даже никогда не размышлял над тем, каков процент правды в том, что мне рассказали. Нет ни досады, ни злобы на судьбу. Да и потом, если бы итальянцы на эту позицию взяли какого-то, на мой взгляд, заурядного игрока, может быть, и было бы обидно. Но они взяли Руя Кошту!

Я вообще люблю радоваться за других, особенно если улавливаю в ком-то родственную игроцкую душу. Например, я могу совершенно спокойно смотреть волейбол, и вдруг какой-нибудь парень возьмет да и отдаст скрытую передачку за спину. Прочитает ситуацию так, как будто у него глаза на затылке. Мое настроение сразу же улучшается. Потом я начну наблюдать за этим парнем. То же самое происходит и в баскетболе, и в хоккее, и в гандболе. Я всегда выделяю для себя людей с «нестандартно правильным мышлением» — они словно Богом помечены.

Этот дар в спортсменах я ценил особенно уже с первых своих шагов в футболе. И, естественно, свое предназначение видел всегда в том, чтобы создать партнерам возможности для гола. Именно в этом заключался, да и заключается сейчас, смысл работы центрального полузащитника созидательного плана. И вспоминая о том, какие в 1990-х годах у меня были ресурсы для достижения таких целей, испытываю абсолютное умиление. Тогда «Спартак» применял тактику с двумя форвардами, которые не просто умели открываться, но и умели использовать то, что мы для них создавали. Плюс постоянно подключались фланговые хавы и защитники, да еще второй центральный полузащитник в любой момент готов был ворваться в свободную зону. Я от всего этого многообразия выбора получал ни с чем не сравнимый кайф. И партнеры мне доверяли — они знали: тот, кто лучше откроется, обязательно получит пас. А какие форварды у нас блистали: Шира. Роба. Вова Бесчастных! Они были не похожи друг на друга, но они мне всегда предоставляли выбор.

Игровое счастье закончилось в последний год работы Олега Ивановича. Тогда у «Спартака» был лишь один форвард уровня основного состава — Рома Павлюченко, и мне пришлось переквалифицироваться в оттянутого нападающего. Это не мое! Ключевые мои качества в этой позиции и при такой модели часто оставались не задействованы, и все последние годы мне приходилось наступать на горло собственной песне. Разумеется, для того чтобы выжить в новых условиях, я пытался отыскать другие козыри. Так я стал куда чаще забивать, нежели отдавать голевые передачи. Немудрено, что с некоторых пор во мне поселилась легкая ностальгия. Хотелось вновь оказаться в глубине поля, чтобы впереди форварды готовили себе зоны, а фланговые хавы на всех порах резали углы и внедрялись в образовавшиеся бреши.

В 2006-м в набросках для этой книги я написал следующее: «Мой диспетчерский дар все меньше востребован. Беда в том, что мы с ребятами мыслим совершенно по-разному. Это раньше свой досуг мы всей командой проводили на третьем этаже базы — у телевизора. Включали любой матч и начинали сообща его обсуждать. Нам было важно говорить на одном созидательном языке. Теперь такого нет. Большинство ситуаций на поле мы с легионерами, да и с молодыми россиянами, воспринимаем диаметрально противоположно. Не в том плане, что интеллект у нас разный. У нас взгляды разные! Футбол XXI века куда проще и рациональнее, чем тот, который проповедовал романцевский «Спартак». Раньше мы действовали все время на острие, не боясь порезаться. Теперь же, наоборот, все делается с зазором, с перестраховкой. Ходы на третьего, а уж тем более на четвертого в российском чемпионате больше вообще никто не использует. В общем, зачастую я себя одергиваю и заставляю быть практичнее. Пытаюсь мыслить так же, как основная масса. И все же иногда нечто из прошлого проскакивает в наших действиях, и это доставляет непередаваемый восторг».

Тем не менее все самые памятные мои передачи пока еще относятся к романцевской эпохе. Ну а лучший свой пас, наверное, я отдал в Белграде, когда мы с «Партизаном» выясняли, кто из нас более достоин выступать в Лиге чемпионов. Еще до приема мяча — а это было на своей половине поля — я уже знал, что сейчас будет гол. Я увидел щелочку в оборонительных построениях соперника и туда молниеносно покатил мяч с таким расчетом, чтобы он пришелся точно в ногу уже набирающего ход Сани Ширко. Шира моментом распорядился мастерски, за что хочу сказать ему огромное спасибо. И в Амстердаме оба моих памятных фланговых прострела, когда все было рассчитано до сантиметра, тоже реализовал он. И… перечислять можно долго, только вот вряд ли вы те пасы вспомните — это же не голы.

Если кто-то из начинающих футболистов ставит себе цель отдать сто голевых передач за профессиональную карьеру, то хочу пожелать ему оттачивать точность, шлифовать прострелы и навесы, отрабатывать исполнение угловых и штрафных. Еще не факт, что в будущем скрытые тонкие передачи будут востребованы в полной мере, а вот названные мной компоненты ни от моды, ни от времени, ни даже от географии не зависят. Они всегда будут в почете. Я, к сожалению, стандартные положения не исполняю, а то бы дополнительных пять-шесть голевых передач имел бы в каждом сезоне. Впрочем, мне грех жаловаться: до магической отметки я, сам того не подозревая, все же добрался.