Дарвин

Дарвин

На следующий день я спустила на воду плот и погребла к клубу. Он оказался стандартным: два бара с богатым выбором напитков и ресторан, что было явно непропорционально по отношению к количеству яхт. Светская жизнь сосредоточивалась в гастрономических объектах, хотя были и другие развлечения. Еженедельно проводились гонки, в основном в молодежных классах, даже разыгрывалось первенство Дарвина среди женщин. Событием сезона была гонка до острова Амбон в Индонезии. Клубный зал украшали кубки и фотографии этой гонки. Однако пришельцам этот яхтенный мир был недоступен — перелетные птицы не интересовали членов клуба, хотя многие из них жили в Дарвине по два-три года. Большинство старожилов покинуло Дарвин после памятного рождественского циклона 1974 г., который за пять часов превратил город в руины. После катастрофы Дарвин отстроился: на большом плоскогорье раскинулся скучный, с ровно стоящими домами город, не имеющий своего облика и характера, город, к которому человеку трудно привыкнуть.

От залива Фанни до центра был порядочный отрезок пути, а городского транспорта не было, если не считать очень редких такси. Да еще до берега нужно было грести на плоту от полумили до полутора — в зависимости от приливно-отливных явлений, и греблю весьма разнообразила борьба с течением. На берегу каждый раз плот следовало убирать за пределы досягаемости полной воды. Я волокла его — нести была не в состоянии — по пляжу в среднем около километра. С яхты на берег, разумеется, прибывала всегда мокрой, но это было несущественно и даже приятно с учетом высокой температуры воды и воздуха. Много хлопот доставляла транспортировка запасов. Канистры с водой я возила спокойно, но продукты и горючее предпочитала переправлять с оказией, т. е. на чьем-либо попутном моторном тузике. Было похоже, что пребывание в Дарвине пройдет у меня в путешествиях.

Покупки я делала с помощью агента. Дарвин был портом неприлично дорогим, так как большая часть продовольственных товаров, в том числе фрукты, доставлялась сюда по суше из Аделаиды и даже Сиднея. Агент вел себя вполне порядочно и был полезен: зная местные порядки, помогал выбирать не самые дорогие магазины. Он обещал также прислать специалиста для очередного осмотра двигателя. В условленный день я обнаружила на берегу джентльмена в коротких штанах, бродившего по воде. Повезла его на «Мазурку» вместе с внушительным ящиком для инструментов. Механик послушал двигатель, несколько смутился, узнав, что он гидравлический. Дело было как раз в гидравлике: я хотела знать, достаточно ли масла, циркулирующего в системе, каково его качество и нужно ли докупать еще. Специалист по двигателям тоже хотел бы знать это, и мы договорились, что на следующий день он прибудет с еще более специальными инструментами и запасным маслом. Быстренько уехал на берег и только я его и видела. Хорошо, что не прислал счет. При ценах на рабочую силу в Дарвине такая милая встреча могла обойтись мне недешево.

Впрочем, подобных случаев было у меня несколько. Рабочие, нанятые на определенный день для очистки подводной части корпуса, не явились вообще. И очень подвели меня: работать нужно было на пляже возле высоких пиллерсов, доступ к которым в тот день был возможен только в момент полной воды. Пока я нашла замену, вода начала спадать и бедная «Каурка» легла на бок. Это меня очень огорчило: яхта выглядела жалко и беспомощно, хотя в Дарвине ежедневно какая-нибудь из яхт ложилась набекрень. По-настоящему глубокая вода была в трех милях от берега, и только большие яхты с моторными тузиками могли разрешить себе такую отдаленную стоянку. Ближе к берегу конфигурация дна менялась с каждым изменением направления приливно-отливного течения. Хорошо было многокорпусникам — они просто садились на песок.

Приключение с «Мазуркой» заставило меня налаживать связи с местными яхтсменами, которые далеко не все были симпатичны. Меня пробовали даже обмануть. Очередной любитель легких заработков пытался заполучить солидный аванс за будущую услугу. Скорее простота, а не исключительная проницательность спасла от потерь мою кассу. Я вежливо выслушала заверения коллеги-яхтсмена о его высокой квалификации, затем рассказ о бедной жене и детях, находящихся на яхте в заливе Фанни, а также о финансовых затруднениях, которые заставили его искать, как избавления, такого честного заработка. Я обрадовалась, что могу как-то ему помочь и попросила явиться утром на работу. Тогда он стал хныкать, что его ждет голодная семья, но я опять не догадалась, чего он добивается, так как привыкла всегда расплачиваться только за выполненную услугу. На рассвете следующего дня коллега-яхтсмен бесследно исчез вместе с яхтой, супругой и потомством. О том, что он собирался уходить в этот день, мне сказали в клубе, как и о том, что все-таки нашлось несколько простаков, которых тронула горькая участь его детей.

Разумеется, много было и приятных новых и старых знакомых. Симпатичный экипаж южноафриканской яхты «Рамблер» собирался на Бали, и мне было немного завидно. Однако такого отклонения от курса я не могла себе позволить: индонезийскую визу нужно было бы ждать месяц, а в октябре в Тиморском море больше стоишь, чем плывешь.

Водный мирок Дарвина увлекался другими событиями. Недавно отсюда в Сингапур отправилась большая экспедиция на плоту, сооруженном из пивных банок, не знаю, полных или пустых, с целью доказать, что и на таком судне можно плавать. Пресса ежедневно печатала сообщения об успехах и самочувствии участников. Вероятно, для сохранения равновесия два других джентльмена предприняли попытку проплыть на плоту с двумя подвесными моторами в обратном направлении — из Сингапура в Дарвин. В порту они высадились словно после небольшой морской прогулки — в безупречных костюмах, при галстуках, вызвав всеобщее восхищение своей элегантностью, а также тем, что сумели сохранить ее в таких трудных условиях. Разве я могла внушить кому-нибудь уважение своими запачканными короткими шортиками и босыми пятками? Говорят, что отдаленный конкурент этих элегантных джентльменов, который проплыл от Новой Зеландии до Брисбена на открытой весельной лодке, совершил огромную бестактность — сошел на берег небритым!

Все эти и другие морские «сенсации» преподносили мне Мира и Джефф. Мира, молодая канадка, приехала в Дарвин подзаработать. Она очень заботливо опекала меня. Джефф провел в Дарвине четверть века. Они были яхтсменами, но несколько иными, чем остальное клубное общество. От Джеффа я впервые услышала об австралийке Анне Гаш. Она тоже стояла в Дарвине и занималась основательным ремонтом своей яхты. Из рассказа Анны в клубе следовало, что она собирается плыть к дочери в Англию. О кругосветном плавании не упоминала.[8]

Зима кончалась и следовало заканчивать пребывание в Дарвине. Нагруженная всем необходимым, с полными канистрами воды и топлива на палубе я была готова к выходу. Было 17 сентября.

Я вырвала якорь, поставила паруса и направилась в Тиморское море.