Глава 2 Как футбол объясняет порнографию религиозных распрей

Глава 2 Как футбол объясняет порнографию религиозных распрей

I

Они горланят песни о нашей погибели. Мы по колено в крови фениев[1]. Их 44000, и почти все они - протестантские болельщики футбольного клуба «Глазго Рэйнджерс». На своем домашнем стадионе «Айброкс-Парк» они могут петь все, что им заблагорассудится. Ненавидишь проклятых фениев - хлопай в ладоши. Мы, 7000 болельщиков традиционно католического футбольного клуба «Селтик» из Глазго, сидим в гостевом секторе стадиона, за воротами. Сдавайтесь или умрете. Хотя камеры наблюдения отслеживают каждое движение на трибунах, кажется, что шеренга полисменов в желтых плащах - единственное препятствие на пути воинственных болельщиков команды хозяев. С ружьем или пистолетом в руках.

За полчаса до начала игры болельщики «Глазго Рэйнджерс» предприняли попытку с улицы проникнуть в сектор гостей. Когда путь им преградила конная полиция, они вскинули руки в приветствии и запели гимн империи «Правь, Британия». Само собой разумеется, они не сомневаются, что Британия должна править ирландскими католиками, кельтами. По сравнению с остальными жестами и песнями это уже не кажется оскорблением. Болельщики «Глазго Рэйнджерс» носят оранжевые майки и размахивают оранжевыми знаменами в память о свергнувшем в 1688 году католическую монархию Вильгельме Оранском, или короле Билли, как они его называют. Современные наследники короля Билли также в большой чести. Панегирики в адрес Добровольческих сил Ольстера и Ассоциации обороны Ольстера вытканы на шарфах и запечатлены в песнях. Когда болельщики «Глазго Рэйнджерс» поют «Hello, hello, we are the Billy Boys»[2], они отождествляют себя с бандой, преследовавшей католиков Глазго в период между двумя мировыми войнами. В 1920-х годах «The Billy Boys» («Ребята Билли») создали местное отделение ку-клукс-клана.

Встречи «Рэйнджерс» и «Селтика» всегда отличаются особой ожесточенностью и чрезвычайно взрывоопасны. Их соперничество породило множество легенд: болельщиков вражеского клуба не берут на работу; фанатов в футболках цветов своей команды, оказавшихся на территории противника, убивают. Это не просто вражда неуживчивых соседей. Это нескончаемая борьба между католиками и протестантами.

Последствия дерби «Селтик» - «Рэйнджерс» говорят сами за себя. По сведениям группы активистов, ведущих наблюдение за религиозными группами в Глазго, в дни матчей число поступлений в отделения «Скорой помощи» в девять раз превышает средний показатель. За последние семь лет восемь насильственных смертей имели самое непосредственное отношение к этим встречам. Так, в мае 1999 года спустя два с половиной часа после очередного матча в полицейском журнале были зарегистрированы следующие преступления, совершенные болельщиками «Рэйнджерс»:

Карл Макграорти, 20 лет, ранен в грудь стрелой из арбалета на выходе из паба «Селтик».

Лайэм Суини, 25 лет, в зеленой майке (цвет «Селтика»), избит четырьмя хулиганами в китайском ресторане.

Томас Макфадден, 16 лет, ножевые ранения в грудь, живот и пах. Погиб после просмотра матча по телевизору в ирландском пабе.

Напряженность на стадионе нарастала. Сквозь полицейское оцепление яростно прорывался прыщавый рыжеволосый юнец в оранжевой футболке, размахивавший британским флагом.

Он прямо исходил желчью. Когда он выкрикнул: «Мы по колено в крови фениев», я уже не сомневался, что он не шутит. Ему подпевал стоявший рядом мужчина, должно быть, его отец. Все это происходит в Глазго, который подарил миру Адама Смита, Фрэнсиса Хатчесона и многих видных представителей северного крыла британского Просвещения. Чарлз Ренни Макинтош создал неповторимый архитектурный облик города. Даже когда на Глазго обрушились невзгоды постиндустриальной эпохи, он не проникся реакционным духом. Его политические предпочтения определяли либералы-яппи из лейбористской коалиции. Оказавшись на Бьюкенен-стрит с ее деловой суматохой, неизбежными Starbucks, процветающими торговцами-иммигрантами и впечатляющим модернистским концертным залом, действительно начинаешь верить, что стоишь на городском перекрестке, где, как предсказывает политолог Фрэнсис Фукуяма, кончается история.

По мнению большинства социологов, города, подобные Глазго, преодолели древний трайбализм. Так гласила теория модернизации, восходящая к Карлу Марксу и усовершенствованная в 1960-х годах академиками вроде Дэниела Белла. Правительство США опиралось на нее в своей внешней политике, а в 1990-х годах ее взяли на вооружение поборники глобализации. Согласно этой теории, развиваясь экономически, общество развивается политически - становится либеральным, терпимым, демократическим. Разумеется, проявления расизма неизбежны в среде рабочего класса и борьба с бедностью может оказаться трудной задачей, но для того и существуют структуры общественной безопасности. Теоретики глобализации подчеркивали, что бизнес, по всей вероятности, будет играть определенную роль в этом триумфе терпимости. Возникнет единая массовая развлекательная культура, телевизионные комедии и кинороманы свяжут расы и народы узами общих поп-стандартов. В результате бизнес повсеместно распространит мульти-культурализм.

Действительно, клубы «Селтик» и «Рэйнджерс» стремятся превратиться в международные капиталистические организации и развлекательные конгломераты. Их руководители понимают, что они должны перерасти вековое религиозное противостояние. Грэм Сунесс, менеджер «Рэйнджерс» в конце 1980 - начале 1990-х годов, сказал, что его клуб стоит перед выбором между «успехом и сектантством». В то время он полагал, что они выбрали первое. Как и руководство «Селтика», менеджеры «Рэйнджерс» делали все возможное, чтобы выйти за пределы сравнительно небольшого шотландского рынка.

Так, они рассылали каталоги одежды представителям шотландской и ирландской диаспор в Северной Америке и пытались перейти из шотландской высшей лиги в более крупную и богатую английскую лигу.

На поле капиталистические устремления более чем очевидны. Когда протестанты приветствуют забитый гол, их подбадривает капитан команды, длинноволосый итальянец Лоренцо Аморузо с внешностью фотомодели 1980-х годов. Размахивая руками, он призывает их петь антикатолические песни как можно громче. Ирония очевидна: Аморузо католик, как и большинство игроков «Рэйнджерс». С конца 1990-х годов в этой поддерживаемой протестантами команде почти столько же католиков, сколько и в «Селтике». Их игроки приезжают из Грузии, Аргентины, Германии, Швеции, Португалии и Голландии - лучшие из лучших. Спортивные результаты важнее религиозной чистоты.

Тем не менее, руководители «Рэйнджерс» не очень-то стараются обуздать религиозный фанатизм. Они продолжают распространять оранжевые футболки. Из репродукторов стадиона «Айброкс» звучат песни, провоцирующие болельщиков на антикатолические выходки. В кульминационный момент «Simply the Best» Тины Тернер сорокатысячная толпа скандирует: «Долбаный папа!» Менеджеры клубов поощряют межнациональную рознь и очень редко противодействуют ей, потому что она способствует бизнесу. Даже на глобальном рынке они находят сторонников, придающих значение этнической идентичности и жаждущих вступить в экзистенциальную борьбу за права своего племени. Если они перестанут скандировать экстремистские лозунги, клубы потеряют деньги. С самого начала соперничества «Селтик» и «Рэйнджерс» получили прозвище «Old Firm» («Старая фирма»): бытует мнение, будто они сговорились извлекать выгоду из взаимной вражды.

Теория модернизации объясняет подобную вражду множеством причин -конкуренцией за рабочие места, материальным неблагополучием и т.д. Но Глазго живет иначе. Дискриминация постепенно сходит на нет. Уровень безработицы в нынешнем Глазго не выше и не ниже, чем в остальной Британии. Вопреки логике истории город хранит традиции футбольного трайбализма, потому что извлекает из него некое порнографическое удовольствие.