Тайны «Мариленда»
Тайны «Мариленда»
На «Преконтиненте» открылась первая в мире обитаемая биологическая лаборатория на дне моря. Это было владение Раймона Вессьера. Многие часы напролет просиживал в ней профессор, изучая пойманных животных и рыб. Самые ценные и редкие экземпляры живыми переправлялись в Океанографический музей в Монако.
Доставить такую посылку — дело хлопотное. В полиэтиленовые мешочки, куда сажали рыб, подкачивали кислород. Затем все это упаковывали в пластмассовые коробки, как можно скорей доставляли в ближайший аэропорт и погружали в самолет. Такой сервис устраивал даже самых капризных к перевозкам рыб.
Из всех калипсян самым искусным охотником за живыми экспонатами считался Альбер Фалько. Найдя подходящий коралл, закидывал на него нейлоновую сеть с пробковыми поплавками и, не задерживаясь, шел дальше. Израсходовав запас сетей, Фалько начинал обход. Выплывавшие из кораллов рыбы запутывались в ячейках капроновых ловушек, и охотнику оставалось лишь переселить пленниц в прозрачные клетки.
Но нередко улов исчезал бесследно вместе с садком. Это означало, что экспонаты достались на обед хищникам. Хищники подплывали к садку, возбужденно кружились около него, тыкались носом в прозрачные стенки, словно обнюхивая их, а затем, разъярившись, таранили клетку, разрывая все в клочья.
Как-то океанавты наткнулись на стадо горбатых четырехпудовых рыб-попугаев. На заре эти гиганты, обитающие на рифах, едва очнувшись от сна, наводят туалет: купаются в песке. Затем, сгрудившись все вместе, во главе со своим предводителем отправляются завтракать. Мощным ударом головы отламывают они кусок коралла и, отправив его в рот, начинают усердно двигать челюстями.
Да, такой завтрак не каждому придется по вкусу…
Оказывается, рыбы — непревзойденные мимисты!
Наблюдая за жизнью подводной фауны, ученые заметили, что несколько изогнутое тело со слегка сжатыми плавниками означает примерно то же, что петушиное «ко-ко-ко-ко», сзывающее кур, — сигнал к трапезе.
Раздвинутые жаберные крышки, открытый рот, волнообразные движения спинного и хвостового плавников — все это на рыбьем языке означает «иду на вы».
С нескрываемым изумлением следили ученые за побежденными, отдающими себя во власть врага. Признав поражение, рыба поджимала плавники, приподнимала голову, опускала хвост и, подплыв к победителю, жертвеннически подставляла под удар самые уязвимые части тела…
А всегда ли одинакова их активность и, если хотите, настроение?
Наблюдения в искусственных условиях не так интересны, да и не так достоверны. Другое дело, если подсмотреть жизнь рыб у них дома — в море.
Вот как, например, держатся вечером дневные хищники. В это время они малоподвижны, почти ничего не едят. Найдя себе уютное местечко, они устраиваются на ночлег. Возможно, сейчас они сами дрожат от страха перед ночными разбойниками.
Иногда становилось не по себе и обитателям «Преконтинента».
— Ночью появлялось создание, вид которого пугал даже наших ветеранов. Представьте себе эдакий куст с пятью толстыми сучьями, множеством ветвей и тысячами толстых веточек. Он стоит на коралловой глыбе и вдруг… начинает двигаться. Слизистые сучья извиваются, будто кобры. Посветишь на куст — съежится и прильнет к кораллу. Потом отойдет в сторону, сожмется в комок и протиснется в трещину… Этот призрак из заколдованного леса — «голова Горгоны», один из представителей змееруких морских звезд офиур… — рассказывал Кусто.
Людей давно занимает тайна «навигации» перелетных птиц. Какие чудесные «приборы» используют птицы, безошибочно прокладывая курс в своих дальних странствиях? Но отличными «штурманами» оказываются и многие рыбы. Некоторые из них, как и большинство перелетных птиц, великолепно ориентируются по солнцу.
Вызывают изумление и выдающиеся навигаторские способности некоторых морских черепах. С точностью до сотых долей градуса крейсируют они морскими дорогами, оставляя позади тысячи миль, и ничто не может остановить их или заставить свернуть с избранного курса.
Да, жители океана должны еще о многом поведать людям, и особенно ценной их информация может оказаться для представителей новой науки — бионики, инженеров и конструкторов сверхчувствительной аппаратуры.
Несколько лет назад Кусто со своими помощниками составили десятилетний план биологических исследований в море:
— Было задумано построить в Монако большой маринариум на открытом воздухе. Нас вдохновили на это успешные опыты с «маринлендами» в США, но мы хотим кое-что усовершенствовать. Маринариум позволил бы нам расширить наши исследования.
Кроме того, Кусто мечтал создать в море, на плато Сен-Никола, напротив Океанографического музея, заповедник площадью шесть квадратных миль.
— На этом участке мы хотели устроить экспериментальный морской биотрон: направленно видоизменять подводную среду, размещать в ней искусственные убежища для рыб, водоросли, применить искусственный фотосинтез и химическую подкормку, создавать машинами течения, а по соседству выделить контрольные участки нетронутой природы, запретив всякий лов и подводный спорт.
Этот план Кусто уже было начал воплощаться в реальность.
Но, увы, биотрон вскоре перестал существовать. По обе стороны предполагаемого заповедника, несмотря на протесты ученых, устроили свалку.
Хотя Кусто и не удалось сохранить биотрон, проекты рыбных ферм и подводных заповедников частично воплощались на станциях «Преконтинент-один» и «Преконтинент-два»: по соседству с «Диогеном» выросли рыбные домики, эти работы были продолжены в Красном море.
Для того чтобы не беспокоить своих соседей, территорию вокруг подводного города на рифе объявили «зоной ненападения». Их охраняли от засорения. Рыбу и прочую снедь для кухни добывали в водах соседнего рифа.
…Каждый день — утром, полдень и вечером — канадский пенсионер Леонард Беджи приходит на берег озера Скуког. Достав из кармана свисток, он подносит его к губам и подает два коротких сигнала. На эти звуки к берегу тотчас подплывает множество мелких рыбешек, и Беджи кормит их. В это время чуть поодаль ждут своей очереди более крупные рыбки. Насытившись, младшие уступают старшим. При трех коротких резких свистках к старику устремляются взрослые обитатели озера. А вот, торопясь не опоздать к трапезе, показались черепахи…
Весьма приятельские отношения на рифе Шааб-Руми установились между сорокатрехлетним бородачом Пьером Гильбером и одним из старожилов здешних мест — рыбой спинорогом. Это удивляло даже привычных ко всему калипсян.
Вот Пьер, закончив обед, встает из-за стола и слегка стучит перстнем по стеклу. С наружной стороны к окну тотчас подплывает спинорог. Увидев Гильбера, он вновь куда-то исчезает. Пьер же идет к люку и протягивает к воде руку, в которой держит угощение. Его приятель уже здесь! Спинорог высовывает голову и слизывает с ладони гостинцы.
Эта дружба родилась с первых дней экспедиции. Спинорог живет неподалеку, в глубокой расщелине, что метрах в тридцати пяти от «Морской звезды», и отлично разбирается в сигналах своего «шефа». Он быстро понял, что Гильбер благоволит именно к нему. Поэтому, увидев, как к люку подплывает какой-либо другой охотник за бесплатными завтраками, фаворит живо прогоняет непрошеного гостя. Спинорог безошибочно узна-вал своего покровителя и подплывал к нему, даже если Пьер был в гидрокостюме и в маске.
Миролюбивые отношения установились у обитателей «Преконтинента» и с Жюли. Так океанавты назвали свою соседку — огромную, почти двухметровую, барракуду, проявлявшую необыкновенную тактичность в общении с калипсянами и розальдийцами.
Обычно эти хищные рыбы наводят страх на аквалангистов и пловцов. Их боятся ничуть не меньше, чем свирепых акул. За примерное поведение Жюли, как и спинорог, любимчик Пьера, поручала свою долю знакомств. Для нее был даже устроен персональный «стол». Приручение рыб, превращение пугливых дикарок в домашних животных — все это очень занимало Кусто н его товарищей.