Развитие и «обмирщение» даоинь

Развитие и «обмирщение» даоинь

Наряду с комплексом, приписываемым Хуа То, возникали и другие дыхательные и гимнастические системы, по-прежнему называвшиеся даоинь. Самой знаменитой из них стала бадуаньцзинь — «Восемь отрезов парчи». Ее элементы появились, вероятно, в VII в., но распространение она получила лишь к X в. Бадуаньцзинь считалась «сокровенной и чудесной», не случайно в ее названии присутствует слово «парча» — символ красоты и ценности. Мистические даосские системы, попадая в народные массы, превращались в системы оздоровления и поддержания психического равновесия. Восемь упражнений, входивших в бадуаньцзинь, особой сложности не представляли — плавные повороты корпусом, наклоны, приседания, разведения рук в стороны. Эта система пользовалась колоссальной популярностью среди светской элиты как способ «успокоения сознания». Так, в одном из самых знаменитых сборников сведений из разных областей знаний «Иллюстрированном собрании трех драгоценностей» («Саньцай тухуэй» Ван Чжая), целый раздел посвящен именно бадуаньцзинь. В ту эпоху она оказывается наиболее «репрезентативной» и известной из всех систем даоинь.

Но, как нередко бывает в истории мистических учений, утратив свою эзотерическую направленность, многие системы даоинь начали стремительно усложнять внешнюю форму. Например, бадуаньцзинь в XII в. разделяется на «гражданский раздел», где все восемь классических упражнений выполнялись сидя, и «боевой раздел», где упражнения выполнялись стоя. Возникло несколько десятков версий знаменитого труда по даоинь «Ицзинь цзин» («Канон об изменениях в мышцах»), все они претендовали на безусловную «истинность», хотя подавляющее большинство представляло собой крайне бездарные подделки.

Сунь Сымяо (VI–VII вв), выдающийся ученый, медик, каллиграф. Разработал теорию взаимосвязи «телесного и психического» и их укрепления посредством особого «внутреннего искусства».

Системы, объединенные названиями «яншэншу» («искусство вскармливания жизни»), «даоинь» или «нэйгун», постепенно становились комплексными и многофункциональными, практиковались с самыми разными целями. Эту тенденцию ярче всего выразил известный философ, знаменитый медик и знаток яншэншу Сунь Сымяо (581–682 гг.). Он в равной степени прекрасно знал буддийские каноны и даосские наставления, обучался у лучших медиков своего времени. Его более чем столетняя жизнь (!) пролегла через три сменившие друг друга династии — Северную Чжоу, Суй и Тан. Во время «великой смуты» конца Северной Чжоу (557–581 гг.) он удалился в горы Тайбайшань — «Великие белые горы», где несколько лет жил отшельником. В начале династии Суй его пригласили занять высокий придворный пост, но Сунь Сымяо решительно отказался. Лишь в девяностолетнем возрасте он спустился с гор, понимая, что его знания не должны умереть вместе с ним.

С этого времени великий старец начал преподавание своей системы яншэншу, писал трактаты, рассказывал о способах саморегуляции, рациональном питании. То, что он изложил в своих трудах, является своеобразной адаптацией закрытого искусства для широких, в основном аристократических кругов.

Ключевой принцип Сунь Сымяо звучал так: «телесное и психическое взаимосвязаны» (шэньсинь бинчжун). Однажды к Сунь Сымяо пришел крупный чиновник Лу Чжаолин и поинтересовался: «Когда знаменитый врач желает излечить болезнь, каким путем он следует?». В ответ Сунь Сымяо поведал о древнейшем принципе взаимозависимости Неба и человека: «Я слушаю благие поучения Неба и требую, чтобы люди усвоили их. Человек, понявший эти благие поучения, также будет иметь свой корень в Небе». «Каковы же требования к вскармливанию своих природных свойств?», — продолжал спрашивать чиновник. Сунь Сымяо предъявил к мужу, который стремится к совершенству, два требования: сей муж должен быть серьезен по отношению к самому себе и благоговеен по отношению к окружающему миру [163].

Благоговение — особое, трепетно-доверчивое отношение к жизни. «Коль человек не благоговеен, как же достичь великой мощи? Тот, кто благоговеен, выходит из врат жизни и смерти, сущего и несущего миру» [163].

Сам Сунь Сымяо базировал свою систему на принципе «зародышевого дыхания» мага Гэ Хуна. То, что предложил Сунь Сымяо в качестве системы саморегуляции, хотя и требовало немалого времени, все же было вполне доступно каждому. На начальных этапах Сунь советовал заниматься лежа, полностью расслабившись, прикрыв глаза, и практиковать недолгие задержки дыхания, сначала на три, потом на пять, семь и девять счетов. Тот, кто мог без труда задержать воздух на двенадцать счетов (один счет соответствовал вдоху и выдоху), тот входил в состояние «малого проникновения». Практиковать эти упражнения, следуя даосской традиции, необходимо было в полночь, когда господствует «ци жизни» (шэн ци), в отличие от светлого времени суток, когда властвует «ци смерти» (сы ци).

Но дыхательная практика — лишь половина искусства. Сунь Сымяо и здесь следовал древним даосским рецептам «сохранения Единого». Для него «путь сохранения Единого» заключен в обретении единства телесных ощущений благодаря множественной концентрации. Например, в своем трактате «Наставления об истинной середине» («Чжэнь чжун фан») он советует сосредоточивать внимание одновременно на точке минтан между бровями, на точке тунфан на груди и на нижней области даньтянь. Лишь тогда, считал он, можно достичь той удивительной границы бытия, когда «ушам нечего слышать, глазам нечего видеть, а сердцу не над чем размышлять» (напомним, что для китайцев сердце — средоточие психической и умственной деятельности).

Система яншэн шу позволяла уподобить тело даосской «гулкой пустоте пещеры». Сунь Сымяо так рассуждал по этому поводу: «Тело является полой пещерой для одухотворенной ци. Если одухотворенная ци сохраняется, то тело обретает здоровье и силу… Коль сумел обрести покой и ци не рассеялась, то сердце в теле успокаивается. Когда покой приходит к ним обоим (т. е. в тело и сердце. — А. М.), то тело обретает долголетие и навсегда поселяется в источнике Дао» [163].

Сунь одним из первых заговорил о системе даоинь в рамках чань-буддийской традиции. Его неожиданные сентенции-советы вполне сопоставимы с парадоксальными высказываниями гунъань (яп. «коан») чаньских патриархов: «Этот способ не заключен ни в питании ци, ни в сглатывании собственной слюны, ни в самоограничениях. Если хочешь есть — так ешь, надо отдохнуть — отдыхай. Свобода заключена в самой себе, а коль не будет препятствий на этом пути, то и не будет достижений. Посредством пяти времен и семи моментов (этапы обучения даоинь. — А. М.) войдешь в состояние зародыша и в медитации обретешь внутреннее созерцание» [163]. Итак, главное — не упражнения, не методики, а свобода и «непривязанность» разума, естественность, сводимая к бесконечности узоров первобытного вселенского хаоса.

Методикам Сунь Сымяо следовали сотни людей из числа китайской аристократии, а его трактаты по яншэн шу «Способы даоинь с использованием движений поясницы» («Яотун даоинь фа»), «Упражнения Дамо из Индии» («Тяньланьго Дамо фа») и другие хранились при императорском дворе. Необычность учения Сунь Сымяо заключалось в том, что он всячески предостерегал своих последователей от слепой веры в «метод» и «способ», взывая исключительно к обретению внутренней свободы. Такая метаформа отказа от «метода», который является основным препятствием на пути обретения Дао, звучит в устах и чаньских патриархов: «Не имей метода в качестве метода, откажись от пути, который является путем».

Обратим внимание — китайские мудрецы не проводили границу между здоровым образом жизни и поддержанием духовной гигиены. Формирующийся комплекс боевых искусств не мог не перенять эту своеобразную идеологию «абсолютного здоровья». Всякое боевое действие обретало символическое звучание, становясь не просто методом боя, но способом «пестования внутренней природы».