Пульс 190!

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Пульс 190!

Среди всех мирных профессий на земле пет, наверное, рискованнее и опасней, чем профессия футбольного тренера вообще и тренера сборной команды в особенности. И это не милая шутка. Группа западногерманских врачей в течение трех лет, к примеру, вела медицинские наблюдения за тренерами бундеслиги. Они, в частности, установили, что во время игры пульс некоторых тренеров достигает 190 (!) ударов в минуту. Не знаю, насколько это верно, но утверждают, что такие показатели фиксируются у космонавтов в момент наивысших перегрузок во время старта космического корабля.

В конце 1966 года я был назначен старшим тренером сборной СССР. Исполнилось мне в ту пору 56 лет. Чувствовал, что силы есть, опыт богатый, да и творческая жилка вроде бы еще «пульсировала». При назначении меня на этот пост конкретного разговора о сроках моей деятельности не велось, а когда я сам пытался его завести, слышал обтекаемый ответ: «Работайте, а там посмотрим!». Нетрудно понять, что это означало: до первой серьезной неудачи.

После Качалина в должности старшего тренера сборной больше двух лет никто не задерживался. Сам он вынужден был сложить полномочия после неудачного выступления команды на чемпионате мира 1962 года, и ему на смену пришел Константин Иванович Бесков. Сборная под его руководством удачно выступила в Кубке Европы, заняв второе место. В финале турнира наши футболисты проиграли в Мадриде хозяевам поля – 1:2. Такой исход, однако, неожиданно был расценен как неуспех, и Бескову дали отставку.

Пришла очередь Николая Петровича Морозова, в прошлом известного полузащитника московского «Торпедо», а затем и тренера этого клуба, отличавшегося хорошими организаторскими способностями. На чемпионате мира 1966 года в Англии Морозову удалось сделать то, что пока не удавалось у нас никому, – вывести сборную на четвертое место, за что она была награждена бронзовыми медалями.

Я присутствовал на том первенстве и могу сказать, что и состав нашей команды там был неровным, и игра. Выделялись тогда в сборной Яшин, Шестернев, Хурцилава, Сабо, Воронин, Численко, Банишевский… В четвертьфинальной встрече с венграми нам, на мой взгляд, даже повезло. После того как Численко в дебюте матча забил гол, соперники атаковали беспрерывно. За ту игру надо отдать должное Яшину – в очередной раз он выручил команду, да еще венгры промахивались порой из верных позиций. Победив в конце концов со счетом 2:1, сборная СССР вышла в полуфинал, где встретилась с командой ФРГ. Здесь уже не повезло нам. Получив болезненный удар по ноге, потерял контроль над собой Численко и кинулся мстить обидчику, за что судья удалил его с поля. Выиграть же вдесятером у такого сильного соперника, как западногерманская сборная, было, конечно, нереально.

Чемпионами мира стали тогда англичане. Мне понравились лишь отдельные игры этой команды и некоторые ее футболисты: вратарь Бенкс, защитник Мур, игроки средней линии Стайлз, Болл, Бобби Чарльтон… Английская сборная первой показала миру игру по схеме 4+4+2. Два их центрфорварда – Херст и Хант – находились впереди и в центре, а атаки на флангах активно и смело вели полузащитники и защитники. Команда нападала и оборонялась постоянно большими силами (как правило, восьмером). Похожего принципа игры я придерживался еще в годы работы в московском «Динамо», но здесь воображение поражал высокий уровень функциональной подготовки практически всех футболистов сборной Англии, которые показывали просто фантастическую работоспособность. Действовали они, правда, большей частью прямолинейно, за исключением, может быть, Бобби Чарльтона, что вызывало нарекания со стороны любителей игры тонкой и изящной, типа бразильской. Тогда футбол в исполнении англичан довольно метко нарекли «индустриальным». Все-таки у них работа превалировала над игрой. Как бы там ни было, энергия и напор на том чемпионате торжествовали.

После того как сборной СССР воздали должное за успешное выступление в мировом первенстве, Морозов, не знаю уж почему, сам подал в отставку. В этот момент меня и назначили старшим тренером главной команды страны.

Есть ли разница в работе тренера клуба и тренера сборной? Есть, и немалая.

Тренер клуба – это человек, работающий с футболистами по всему комплексу. На протяжении длительного времени он занимается с ними физической, технической, тактической и психологической подготовкой. Игроки, надо заметить, в клубе разные: хорошие, средние и даже плохие. С одной стороны, поэтому постоянное общение с командой позволяет тренеру лучше влиять на ее подготовку, а с другой – неодинаковый уровень мастерства футболистов ставит перед ним постоянно сложные задачи.

В распоряжении же тренера сборной находятся лучшие игроки страны, а с ними, безусловно, работать легче. Они не только быстро усваивают твои идеи, но и развивают их, помогая тем самым тебе.

Сборной, однако, противостоят более серьезные соперники. И ответственность за исход турнира у ее тренера во сто крат больше. Спортивная общественность (в кавычках и без) проигрыш сборной воспринимает всегда болезненно.

Максимализм вообще свойствен как любителям футбола, так и тем, кто им руководит. От своей команды они требуют и ждут только успехов, и никакими ссылками на объективные и субъективные причины неудач их не проймешь.

Я принял команду в тот момент, когда ей предстояли отборочные матчи чемпионата Европы со сборными Австрии, Финляндии и Греции. Прежде всего мне нужно было определиться с составом, после чего наиграть его во встречах с сильными зарубежными соперниками.

Не буду утомлять подробностями «черновой» работы, которую пришлось проделать, прежде чем сборная СССР под моим руководством вышла на первый свой матч 10 мая 1967 года. Тогда команда провела товарищескую встречу со сборной Шотландии в Глазго. До этого футболисты наших стран друг с другом никогда не играли.

Предварительно в Лондоне на стадионе «Уэмбли» я посмотрел матч первенства Великобритании, в котором шотландцы в отличном стиле победили тогдашних чемпионов мира англичан – 3:2, причем по ходу игры вели в счете 3:0. Замечу, что той весной клуб «Селтик», игроки которого составляли основу сборной Шотландии, стал обладателем Кубка европейских чемпионов.

Наш состав в Глазго на стадионе «Хемпден парк» выглядел так: Яшин, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Воронин, Сабо, Медвидь, Численко, Стрельцов, Малофеев. Я ориентировался в основном на тех футболистов, которые играли в сборной и прежде, но, как потом вы убедитесь, вел постоянные поиски лучших сочетаний звеньев команды. В интересной и красивой игре мы победили хозяев поля – 2:0. Первый мяч известный шотландский защитник Джемел забил в свои ворота, а затем отличился старательный и энергичный киевский динамовец Федор Медвидь.

Приведу несколько строк из отчета о той: игре шотландского журналиста Д. Маккензи: «Одиннадцать стройных, сильных, с ясной целью парней из сборной СССР решительно низвели Шотландию до ее истинного места в мировом футболе, одержав простую и ясную победу. А ведь месяц назад на „Уэмбли“ шотландцы хором распевали песню о том, что они лучшие в мире, так как побили Англию… Знаменитый издавна „хемпденский рев“ болельщиков отсутствовал – реветь не было повода. Шотландцы, которые становились на колени и целовали траву на „Уэмбли“, здесь, в Глазго, только пахали зеленый газон „Хемпден парка“…

Спустя 18 дней мы провели еще один товарищеский матч – с командой Мексики. По моему настоянию встреча с мексиканцами состоялась в Ленинграде. Этим сборная как бы отдавала дань уважения городу, где зародился русский футбол.

Заболел Хурцилава, в связи с этим пришлось видоизменять линию обороны, и состав на матч был выставлен такой: Яшин (Кавазашвили), Ленев, Шестернев, Афонин, Данилов (Сараев)", Воронин, Сабо, Медвидь, Численко, Стрельцов, Бышовец (Еврюжихин). Мы вновь победили 2:0, а мячи у нас забили Численко и Бышовец.

3 июня на знакомом мне до мелочей парижском стадионе «Парк де Пренс» сборная СССР обыграла сборную Франции со счетом 4:2. Стартовый состав у нас практически был таким же, как и в Ленинграде, только вместо Данилова играл Соснихин. После первого тайма мы проигрывали 1:2, но, как образно заметил известный французский журналист Жак Ферран, «создавалось впечатление, что французы приняли старт на 800 метров, в то время как их соперники собирались бежать 5000».

Команда у нас по составу все еще была, я бы сказал, «пестренькая», неровная, но в атаке сыграла в тот день просто хорошо – комбинации разыгрывались быстро, толково, технично и завершались результативно. Два мяча забил Численко, безусловно лучший игрок матча, и по одному Стрельцов (тот же Жак Ферран заметил, что он «подобно дровосеку, прорубал себе широкие просеки на подступах к штрафной») и Бышовец.

Оставалось ровно восемь дней до первого отборочного матча с командой Австрии, который мы проводили в Москве.

К этому моменту уже примерно вырисовался основной состав команды.

С линией атаки в принципе проблем не было. Постоянное место в ней я отводил 30-летнему тогда московскому торпедовцу Эдуарду Стрельцову. Он был и ударным форвардом и организатором игры нападения. Часто спрашивают: когда сильней играл Стрельцов – в юные или зрелые годы? В молодости он, конечно, был побыстрей, но потом зато, приобретя опыт и повысив технику, стал более рассудительным и грамотным игроком. Я его прямо спросил перед тем, как пригласить в команду: «Хочешь играть в сборной?». Он ответил: «Хочу!». Тогда я продолжил: «Ты нужен сборной, но только в том случае, если будешь добросовестно относиться к режиму и тренировкам. Согласен?». «Согласен», – последовал ответ. В тех эпизодах матча, в которых Стрельцов принимал участие, он действовал мастерски.

Большинство его передач были острыми, интересными, удобными для партнеров и неприятными для противника. А это одна из основ футбола – все делать удобно для своего игрока и неудобно для чужого. Если передачу было отдать некому, Стрельцов не задумываясь шел на обводку, которой владел в совершенстве, а обойдя соперника, решал, как лучше поступить дальше: или удар самому нанести, или открывшегося за это время партнера использовать.

К сожалению, Стрельцов часто ограничивал свое участие в игре, вступал в нее периодически, выборочно, в основном в те моменты, когда чувствовал, что ему наверняка удастся сделать чтото стоящее. И поэтому он до конца так и не раскрыл весь свой огромный потенциал как в клубе, так и в сборной.

Наибольшую пользу в атаке команды в тот момент, пожалуй, приносил Игорь Численко, игрок тоже яркой индивидуальности– быстрый, решительный, с хорошим дриблингом и ударом. Он был мобильнее, а потому и заметнее Стрельцова, чаще его и острее участвовал в игре.

Видной фигурой в нападении по праву считался и киевский динамовец Анатолий Бышовец. Наиболее сильной его стороной было умение в одиночку решать те или иные игровые задачи: с помощью обводки и оригинальных финтов обойти на скорости соперников, прорваться к воротам и точно завершить атаку. Но если он видел, что партнер находится в более выгодной позиции, при первой же возможности отдавал мяч ему. Другими словами, Бышовец играл разнообразно, а это самое ценное качество форварда. На исходе 1967 года мы в Сантьяго, помню, победили сборную Чили со счетом 4: 1. Так вот, в этом матче Стрельцов забил три гола после отличных комбинаций, затеянных Бышовцом.

Был, однако, у Анатолия один недостаток. Игрок хорошего класса, овладев мячом, обычно держит его перед собой на расстоянии от 50 сантиметров до метра. Это позволяет ему и контролировать мяч, и ситуацию на поле видеть. Бышовец же с детства приучил себя держать мяч в ногах. Сопернику, конечно, в таких случаях труднее вести с ним борьбу, но и форвард создает себе дополнительные сложности – для лучшего контроля над мячом он вынужден чаще держать голову опущенной, так как в силу специфики его действий защитник располагается всегда чуть ли не вплотную к нему. Из-за этого у нападающего снижается обзор поля, случаются ненужные передержки мяча, а самое обидное, что он постоянно подвергает себя риску получить травму.

Как-то Бышовец приехал на учебный сбор и говорит:

– Не могу тренироваться!

– Что так? – спрашиваю обеспокоенно.

Не тратя слов, Бышовец показывает мне свои ноги. Вижу, оба голеностопа у него фиолетовыми стали от ушибов.

– Где же тебя так отделали?

– Где-где, в игре чемпионата, били по ногам нещадно…

Он ждал сочувствия, а я ему не без иронии, но серьезно сказал:

– Толя, в армии это называется «самострел». Достается тебе так потому, что ты все время держишь мяч в ногах, защитник хочет у тебя отобрать его, но попадает не по мячу, а по ноге. Раз по ноге, раз по мячу… Такая тут неизбежная печальная статистика.

Умный и толковый парень, а вот не мог перестроиться.

На тренировках я ему давал специальные упражнения, требуя, чтобы он вел мяч на расстоянии 70-100 сантиметров перед собой. Приходило, однако, время игры, и Бышовец опять действовал по-своему. Наверное, ему так удобнее было, да и навык, закрепленный с детства, автоматически срабатывал. Но сколько же из-за этого он лишних ударов по ногам получил! Бышовец потом на чемпионате мира в Мексике своей игрой всеобщее внимание привлек. А вот играть прекратил, когда ему еще и тридцати не было. Из-за травм.

Часто можно услышать: успех приходит к тому, кто играет быстрее. Мысль верная, тем более что в последнее время скорости в футболе возросли неизмеримо. Но вот вопрос: надо ли все время играть быстро? Нередко мы видим, как футболист на хорошей скорости обходит соперников и, не снижая темпа, движется к воротам, но с мячом в решающий момент не управляется и наносит поэтому неточный удар. Я в таких ситуациях учил игроков: «Обошел быстро соперников – молодец, после этого, однако, сбрось скорость до уровня, который позволит тебе уверенно и безошибочно обращаться с мячом. Только тогда ты добьешься успеха». Этот принцип, кстати, используют сейчас биатлонисты, которые гасят скорость перед прибытием на рубеж для стрельбы. Бышовец был из числа тех футболистов, которые могли в этом плане служить примером. Игрок быстрый, он умел в то же время идеально регулировать скорость своего передвижения, и удача сопутствовала ему там, где от других, продолжавших бездумно галопировать по полю, отворачивалась.

Интересным нападающим был Анатолий Банишевский из бакинского «Нефтчи», которого я тоже вскоре привлек в сборную. Он и с мячом очень хорошо играл, и без мяча. Поразительно тонко чувствовал, куда именно ему нужно при атаке рвануться, причем этот свой маневр готовил всегда скрытно для соперника. И если делали ему своевременно передачу, когда он отрывался от защитника, то считай, что чужим воротам непременно будет создана угроза. И в игре головой Банишевский был одним из лучших в сборной.

Но Банишевский, к сожалению, отличался и удивительно безалаберным отношением к себе. Курил просто-таки безбожно. Приезжает он как-то из Баку в Москву, вижу, у него лицо уж позеленело. Я его спрашиваю: «Друг мой, как же ты играть будешь?». Он, потупив глаза, объясняет: «Ничего, я передохну, это время курить не буду». Сколько я бесед с ним провел о спортивном режиме! Банишевский со всем соглашался, но я чувствовал, что не очень доходят до него мои слова. Погубил он в конечном счете свой талант.

Есть такие игроки, которые довольствуются тем, что их замечают. Говорят про него, что он хороший футболист, и этого ему хватает.

Взять того же Банишевского. Интересный и способный футболист. Но в игре он участвовал приблизительно один раз в пять минут. А вот если бы регулярно тренировался и следил за собой, выносливость свою повысил, то мог вступать в действие и раз в две минуты. Учитывая, что каждое его включение в игру было полезным, можете себе представить, насколько бы он мог повысить эффективность своих действий и команды.

Один из секретов успехов киевского «Динамо» середины восьмидесятых годов заключается в том, что отличная функциональная подготовка и налаженная система взаимозаменяемости позволяли каждому из футболистов чаще, чем игрокам других команд, участвовать в различных эпизодах матча.

Постоянно выступал при мне в сборной и Эдуард Малофеев из минского «Динамо». С учетом его большой работоспособности и скоростных качеств я ему давал особое задание. Он был постоянно нацелен на ворота, мог и сам впереди решить дело и отвлечь на себя соперников, чтобы партнерам стало полегче. При срыве же атаки Малофеев всегда отходил назад, где с успехом помогал обороне. Стилем игры его напоминает киевский динамовец Рац.

Быстрого и энергичного нападающего Геннадия Еврюжихина из московского «Динамо» я тоже постепенно начал привлекать к тренировкам и играм сборной.

В средней линии два игрока заметно превосходили остальных, Хорошо сложенный Валерий Воронин из московского «Торпедо», про которого так и хотелось сказать «красавец парень», был техничен, хорошо видел поле, умел сам вовремя открыться для приема мяча и передачу партнеру сделать так, что сразу менял ситуацию в игре в нашу пользу. Киевского динамовца Йожефа Сабо без всяких околичностей можно было назвать бойцом до мозга костей. Настоящий спортсмен, жесткий и азартный, он стремился выйти победителем в любом эпизоде матча, что делало его чрезвычайно ценным командным игроком.

В обороне обе позиции центральных защитников у меня не вызывали сомнений. Муртаза Хурцилаву я вообще считал стоппером, опередившим свое время, а его партнер капитан сборной Альберт Шестернев из ЦСКА, хотя и выглядел на поле тугодумом, нередко опаздывая с принятием решений, за счет своей мощи и скорости успевал исправлять все свои просчеты тактического порядка и полностью обеспечивал надежность в защите. Шестернев к тому же был еще игроком техничным и, завладев мячом, не отбивался «пушкарно», а точно отдавал его партнерам, начиная атаку команды.

Хуже обстояли дела с крайними защитниками. Привлекал я на эти роли армейцев Валентина Афонина и Юрия Истомина, пытался переквалифицировать Виктора Аничкина из московского «Динамо» (он у себя в клубе играл стоппером) и торпедовского полузащитника Александра Ленева, но полного удовлетворения от их игры у меня не было.

И вот первый отборочный матч чемпионата Европы со сборной Австрии в Москве 11 июня 1967 года. Выставляем такой состав: Яшин, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Ленев, Воронин, Сабо, Численко, Бышовец, Стрельцов, Малофеев. Вариант, как видите, атакующий – с четырьмя нападающими. Предусматривалось, что при потере мяча назад для помощи обороне отходят Численко и Малофеев (более глубоко) . Ленев практически действовал так, как спустя много лет стали играть футболисты его амплуа, – прикрывал зону крайнего защитника и организовывал атаки. Результат матча оказался, прямо скажу, неожиданным для нас. Мы победили 4:3. В атаке сыграли хорошо, причем мячи забили все четыре нападающих: Малофеев, Бышовец, Численко, Стрельцов (именно в таком порядке). А вот в обороне промашек наделали немало – пропускать три гола на своем поле, конечно, никуда не годится. А нам еще какие-то нелепые мячи забили.

Чувствовал я, что Яшин крайне расстроен случившимся, но после матча не стал его утешать, а вечером позвонил ему домой. «Лев, – сказал я, – не казни себя, ты ни в чем не виноват, в игре ведь всякое бывает, сам знаешь…» Слово за слово, и мы оба вроде бы успокоили друг друга.

Я никогда не винил вратарей за пропущенные мячи и не делал их козлами отпущения при поражении. Когда ошибались на выходах, мог еще пожурить, а в остальных случаях только им сочувствовал. У вратарей игра особая. Любой футболист знает, что если он допустит промах, то его еще кто-то может выручить. А ошибка вратаря практически всегда кончается голом. Поэтому весь матч он пребывает в состоянии напряжения и повышенной, в сравнении с полевыми игроками, ответственности за свои действия. Срывы, конечно, случаются, но с этим надо мириться. В игре ведь действительно всякое бывает. Вратари, сколько я их знаю, винят себя лишь тогда, когда мяч вроде бы уже в руках у них был, но оказался все же в сетке.

26 июня 1967 года наша команда провела уникальный в своем роде матч. Финский футбольный союз отмечал в те дни 60-летний юбилей и в честь этого события организовал в Хельсинки встречу сборных Скандинавии (помимо финских игроков в нее входили лучшие футболисты Швеции и Норвегии) и СССР. За нашу команду выступали: Яшин (Кавазашвили), Афонин, Шестернев, Хурцилава, Ленев, Сабо, Медвидь, Банишевский (Туаев), Стрельцов, Бышовец, Малофеев. Игра была празднично показательной, но борьба в ней велась по-настоящему и в итоге завершилась вничью – 2:2, причем по ходу матча нам дважды пришлось отыгрываться. Сначала это сделал Медвидь, а потом Хурцилава.

Тем временем стало известно, что сборной СССР в полном ее составе помимо отборочных встреч европейского первенства параллельно придется играть и квалификационные матчи олимпийского турнира. Такая борьба на двух фронтах, безусловно, осложняла положение.

Игры – и официальные и товарищеские – пошли одна за другой. В Тбилиси мы победили греческую команду в рамках чемпионата Европы – 4:0 (в этом матче, как я уже упоминал, Яшин провел свой последний матч за сборную СССР), затем по два раза обыграли польскую сборную в отборочном олимпийском цикле (1:0 и 2:1) и финскую – в европейском (2:0 и 5:2).

Победный марш кое-кого настроил на благодушный лад, и в октябре на венском стадионе «Пратер» мы, в какой-то мере неожиданно для себя, потерпели первое поражение в сезоне – 0: 1. Тогда я еще раз убедился в том, что в футболе мелочей не бывает. Сабо вышел на игру в новых бутсах, которые ранее не опробовал ни в тренировках, ни в контрольных матчах. Этот факт, к сожалению, прошел мимо моего внимания, в чем я видел и свою промашку. А во время игры вдруг заметил, что Сабо, как ни пойдет в борьбу, все время падает – такого с ним прежде никогда не случалось. Уже после встречи осмотрели мы его бутсы и убедились, что шипы на них установлены неверно, хотя это делалось заводским способом. Не хочу сказать, что только поэтому мы проиграли, но неполноценные действия ведущего полузащитника несомненно ослабили команду.

Перед последней игрой отборочного турнира чемпионата Европы со сборной Греции в Пирее у нас было 8 очков, у греков – 5 (и два матча в запасе), у австрийцев – 5 (1), у финнов – 2. Таким образом, только победа гарантировала нам выход в следующий этап розыгрыша, и мы добились ее – 1:0. Единственный и решающий мяч провел Эдуард Малофеев.

Но сезон на этом для нас не окончился. 6 декабря сборную СССР ожидал очень престижный товарищеский матч в Лондоне на стадионе «Уэмбли» с тогдашними чемпионами мира англичанами. Неожиданно, однако, вне графика появилась дополнительная игра с малоизвестной в то время широкой футбольной общественности сборной Голландии. Назначили ее на 29 ноября в Роттердаме. А у нас на эту встречу состава боевого нет. Торпедовцы Стрельцов и Воронин выступали за свой клуб в Кубке кубков, Бышовец, Сабо и Медвидь – в Кубке чемпионов, Малофеев залечивал травму. Что делать? Я ставлю вопрос об отмене игры, но договор уже заключен, и отступать некуда. Спешно собрали команду из 12 игроков (в запасе, помню, один только вратарь Сергей Котрикадзе из тбилисского «Динамо» был) и поехали. Впервые я тогда увидел голландскую сборную, и она меня просто поразила быстрой, мощной, азартной игрой на протяжении всего матча. Проиграли мы со счетом 1:3, но, признаюсь, если бы не вратарь Пшеничников, поражение могло быть и более крупным. У меня в то время на голландский футбол глаза открылись, стал я следить за ним более внимательно и ничуть не удивился, когда в 70-е годы он уже весь мир поверг в изумление. Конечно, если бы у нас лучший состав был и морально бы мы заранее готовились к трудной встрече, а не поддались бы настроению некоторых специалистов, не считавших голландцев сильным соперником, то выступили бы в Роттердаме более успешно. Век живи – век учись.

Прибыли в Лондон, подъехали туда и Воронин, Стрельцов, Сабо, Малофеев…

Мне с Виктором Царевым, человеком добросовестным и исполнительным, которого я, как только принял сборную, пригласил к себе в помощники, удалось убедить футболистов, что им вполне по силам игра на равных с чемпионами мира, надо действовать только свободно и без боязни.

Та игра сборной СССР, выступавшей в таком составе: Пшеничников, Аничкин, Шестернев, Хурцилава, Истомин, Воронин, Сабо, Численко, Банишевский, Стрельцов, Малофеев – удалась. После интересной и красивой борьбы она завершилась вничью – 2:2. Два наших игрока после этого матча получили в Англии, как говорят, большую прессу. Газеты особенно восхищались Игорем Численко. В той встрече он сыграл по-мальчишески озорно и своими рывками и маневрами напрочь запутал английских защитников. Численко забил оба мяча, причем в обоих случаях смещался в центр и наносил хлесткие, прицельные удары низом. Нашего вратаря Пшеничникова сравнивали тогда с самим Яшиным. Возможно, тот матч со сборной Англии был лучшим в его футбольной карьере.

Таким образом, сборная СССР провела в 1967 году 17 встреч. В двенадцати из них были одержаны победы, в трех зафиксирована ничья, две проиграны. По результатам сезона известный футбольный еженедельник «Франс футбол» присудил нашей команде первое место в Европе. Игорь Численко стал лучшим бомбардиром года на континенте среди игроков национальных сборных с 10 мячами.

Подвел коротко итог своей работы и я. Смело можно было сказать, что мы имели тогда сильную сборную, не без недостатков, конечно, но вполне способную бороться за высшие места в любых турнирах. Во всех линиях команды были лидеры, в составе преобладали игроки хорошего и высокого класса, хотя проблема крайних защитников все еще оставалась. Общий принцип игры – надежность в обороне и острота действий в атаке – подкреплялся девизом: «Брать соперника и качеством и количеством». Одному двум даже выдающимся форвардам, скажем, не переиграть пятерых соперников, поэтому на помощь партнерам незамедлительно должны приходить (как в атаке, так и в обороне) остальные игроки, создавая численный перевес или в крайнем случае равенство. Как, к примеру, Численко, Стрельцову, Бышовцу или Банишевскому лучше реализовать свое мастерство при завершении атаки? На теоретических занятиях мы приходили к единому мнению, что партнеры должны облегчить им ситуацию путем отвлечения внимания соперников на себя и освобождения зон, куда те могли неожиданно ворваться. Начали мы потихоньку применять в команде и принцип взаимозаменяемости, что позволяло футболистам на какое-то время получать передышку в игре, а затем с новыми силами вступать в действие.

В следующем сезоне команду ждали решающие матчи чемпионата Европы и отборочного олимпийского турнира.

Для подготовки к столь важным играм мы выехали в марте в Мексику. Я в этой стране прежде не бывал, но меня прельстили рассказами о том, что там мы получим возможность тренироваться на прекрасных полях, а когда спустимся с высокогорья в Европу, самочувствие футболистов резко улучшится. Второй прогноз в общем-то оправдался, а вот с первым произошла неувязка. Хороших полей нам в Мексике для тренировок не предоставили, занимались где придется и сыграли за это время четыре матча с местной национальной сборной. Все они закончились вничью – 0:0, 1:1, 0: 0, 1:1. Матчи, как и на чемпионате мира 1986 года, начинались в 12 часов дня, в самое пекло, играть было крайне тяжело, и поэтому мы хотя и превосходили хозяев в мастерстве, но так ни разу и не победили их.

4 мая в Будапеште мы проводили первый четвертьфинальный матч чемпионата Европы со сборной Венгрии.

За десять дней до этого наша команда в Москве в товарищеской встрече обыграла бельгийскую сборную со счетом 1:0, причем Сабо забил гол на последней минуте матча со штрафного удара.

Во время подготовки к игре с венграми в команде возникла конфликтная ситуация, в результате чего Сабо вынужден был покинуть сборную. Это была наша первая серьезная потеря.

Тем не менее, хорошо изучив соперника, я считал, что у нас есть все шансы победить венгерскую команду в Будапеште. В тот момент мы были просто сильнее ее.

Со мной так редко бывало, но на этот раз моим расчетам не суждено было сбыться.

Соперники вышли на поле в таких составах: Венгрия – Фатер, Новак, Шоймоши, Ихас, Месей, Сюч, Фазекаш, Гереч, Варга, Фаркаш, Ракоши; СССР – Кавазашвили, Истомин, Шестернев, Хурцилава, Аничкин, Капличный (этого игрока ЦСКА я ввел в состав вместо Сабо, поручив ему роль своего рода волнореза, игрока, располагающегося перед центральными защитниками с задачей первым встречать нападающих соперника и подыгрывать нашим игрокам атаки), Воронин, Численко, Банишевский, Стрельцов, Малофеев.

Все вроде бы у меня сходилось, когда я сравнивал составы, – оборона не должна дать сыграть венгерским нападающим, а атака наша обязана переиграть их защиту. Мы и пошли сразу в наступление. Удачно вышедший вперед защитник Истомин сильнейшим ударом послал мяч в «крестовину» ворот. Атакуем и дальше. Но тут последовал контрвыпад венгров и удар Фаркаша. Мяч, кажется, уже трепещет в руках Кавазашвили, но он не удерживает его, и… проигрываем 0: 1. Дальше все пошло, как в дурном сне. Разладилась игра у команды совсем. Больше всего меня расстроили Стрельцов и Численно. Стоят оба как вкопанные, ничего не делают. Выпали совсем из игры. Банишевский – тот игрок зависимый, ему пас надо хороший дать, тогда он что-то сделает. И Банишевскому передач никто не дает, и Стрельцов с Численно продолжают бездействовать. Какая уж тут игра в атаке! В перерыве вроде бы всех встряхнул, расшевелил, загорелись чуть-чуть – и опять погасли. А нам еще в конце гол случайный забили. Не сумел поймать мяч на выходе из ворот Кавазашвили, а Гереч тут как тут – 0:2.

Теперь, чтобы выйти в финальную часть чемпионата Европы, нам надо было в ответной встрече спустя неделю в Москве выигрывать у венгров с разницей в три мяча. А это уже не шутки. Оказались мы, выражаясь современным языком, в экстремальной ситуации.

После матча в Будапеште я распрощался со Стрельцовым. Месяца за два до этого он как-то ко мне подошел в несколько свободной обстановке и то ли в шутку, то ли всерьез заявил: «Ты меня, Михаил Иосифович, уж лучше не бери в сборную, подведу я тебя…». Вот ведь тоже был игрок от бога, и парень грамотный и начитанный, а за собой не следил, к режиму относился спустя рукава. С людьми такого склада разговаривать тяжело. Да и возраст, конечно, каждому футболисту дает о себе знать. Но проблема не в том, сколько тебе лет, а в отношении к делу. Блохин почему, скажем, в 34 года и за клуб и за сборную постоянно в основном составе выходил? Не за былые заслуги, а потому, что двигался постоянно по полю, и хотя пауз в игре больше делал, чем прежде, но зато всегда поспевал в самые горячие точки атаки.

Умение играть никогда не пропадает, все решает физическое состояние игрока, следовательно, и поддерживать его надо соответственно – серьезно тренируясь и строго соблюдая режим.

Ответный матч с венграми, который сборная СССР выиграла с нужным ей счетом – 3:0, вошел в историю советского футбола.

Разговор с командой у меня был простой – сами кашу заварили, самим ее и расхлебывать…

Мобилизацию сил удалось провести полную. Помогли мне очень Хурцилава и Численно. Сумели они у ребят разжечь спортивное самолюбие до предела. Хурцилава, тот уже дня за два до матча сгорал от нетерпения выйти на поле. А завидев меня, бросал одну и ту же фразу: «Выиграем, Иосифович, не беспокойтесь!».

И вот на зеленый газон заполненного до отказа стадиона в Лужниках 11 мая 1968 года вышли команды.

СССР: Пшеничников, Афонин, Хурцилава, Шестернев, Аничкин, Капличный, Воронин, Численно, Банишевский, Бышовец, Еврюжихин.

Венгрия: Тамаш, Новак, Шоймоши, Ихас, Месей, Сюч, Варга, Комора, Альберт, Фаркаш, Ракоши.

Я был уверен, что оборона наша на этот раз справится с атаками венгерской команды, хотя в составе гостей и появился лучший футболист Европы 1967 года нападающий Альберт. Исходил я из того, что и в Будапеште она все-таки не сумела нас переиграть. Да, два гола забила, но при нашей помощи. От защитников требовалась прежде всего повышенная внимательность. И на этот матч я выставил четырех форвардов, считая, что в создавшейся обстановке на поле у нас должно находиться как можно больше квалифицированных игроков атаки. Еврюжихину предписывалось, учитывая его высокую дистанционную скорость, начинать наступление из глубины, что называется, «с разгона».

Кто присутствовал на том матче, тот не забудет его никогда. Произошел какой-то феномен телепатического свойства, когда страстное желание команды во что бы то ни стало добиться крупной победы по каким-то невидимым каналам в первые же мгновения игры вдруг передалось публике. И футболисты и зрители на 90 минут матча стали как бы единым целым.

Сборная СССР играла так, что не могла оставить безучастным ни одного человека на стадионе. Своими действиями она требовала поддержки от зрителей, и каждый, кто сидел на трибуне, оказался настолько увлечен нашей игрой, что хотел он того или не хотел, а кричал, не мог не кричать: «Давай, ребята, вперед!».

И ребята шли и шли в атаку. В первом тайме после очередного прострела вдоль ворот венгерской команды защитник гостей Шоймоши, пытаясь спасти положение, послал мяч в собственную сетку. Спустя много лет я читал интервью с популярным актером кино и театра Георгием Бурковым, который, вспоминая о том матче, привел один забавный эпизод. Я тоже помню его. Во время очередной нашей атаки прорвавшийся по флангу Банишевский на секунду притормозил, так как некому из партнеров было отдать пас. Стадион затих на мгновение, и в этот момент кто-то из зрителей озорно выкрикнул: «Давай на Шоймоши!». Гомерический хохот сотряс трибуны. Люди жили игрой.

После перерыва Хурцилава со штрафного удара мощно направил мяч под перекладину, а вскоре неудержимый проход Бышовца закончился третьим голом. 3:0 – как по заказу.

Это был настоящий праздник на нашей футбольной улице. Торжествовала команда, торжествовали зрители на стадионе и те, кто смотрел матч по телевидению. За ту игру я отдаю должное футболистам. Главная заслуга в победе принадлежала, безусловно, им.

Сколько поздравлений мне пришлось услышать после встречи! Все наперебой стремились сообщить, что никогда еще не видели такой вдохновенной игры сборной СССР. Мог ли я и те, кто не скупился на похвалы, тогда подумать, что спустя каких-то полтора месяца мне предстоит уйти в отставку…

Впрочем, я не очень обольщался достигнутым успехом. Понимал, что все будет зависеть от результатов финального турнира чемпионата Европы, который должен был состояться… В сроках его проведения и заключалась вся загвоздка.

В ближайший период мы должны были провести еще две отборочные встречи олимпийского турнира со сборной Чехословакии. И вот тут-то случилась накладка. Согласованием и составлением календаря международных встреч занималась, как обычно, Федерация футбола СССР. Предварительно она располагала сведениями, что финальная часть чемпионата Европы начнется 15 июня. Тогда и было договорено о проведении встреч с чехословацкими футболистами 21 мая в Москве и 1 июня в Остраве. Прошло немного времени, и выяснилось, что европейское первенство стартует не 15, а 5 июня. Мы оказались как бы жертвами календаря.

В первой игре в Лужниках мы выставили против сборной Чехословакии тот же состав, что и десятью днями раньше против венгров. Но на этот раз в действиях нашей команды просматривалась некоторая самоуверенность, обернувшаяся небрежными действиями в обороне. После точного удара Хурцилавы сборная СССР повела 1:0, но во втором тайме гости забили два мяча и вышли вперед. И тогда в действие вступили зрители. Многотысячный клич трибун требовал от команды решительных действий, и футболисты словно встрепенулись. Штурм ворот чехословацкой команды на последних минутах встречи был не менее мощен, чем в предыдущей игре с венграми. Численко, а потом и Аничкин забили по голу, и сборная СССР победила – 3:2.

Более неприятного дня, чем день ответного матча в Остраве я, наверное, не переживал на посту футбольного тренера.

Начну с того, что незадолго до игры мы вынуждены были расстаться с Ворониным, грубо нарушившим спортивный режим. Верно говорят, что вино ремеслу не товарищ. Сколько же мы из-за этого вина хороших футболистов потеряли, особенно в те годы, о которых идет речь! Не подумайте, большинство, даже подавляющее большинство, игроков и тогда были настоящими спортсменами, но вот некоторые… Ничего не скажу, когда игры шли и подготовка к ним велась, они держали себя в строгости. А вот как только «окно» в календаре образовывалось и по домам разъезжались, жди от них неприятностей. Вот мы и дождались ее от Воронина.

Я когда еще тренером московского «Динамо» был, во время поездки в Великобританию разговорился на эту тему с тренером «Глазго Рейнджере», спросил его, следит ли руководство клуба за тем, как игроки соблюдают режим. Он аж встрепенулся: «Это забота игроков. Если кто-то нарушит режим, я определяю сразу, места в основном составе он лишается, что больно бьет по карману… Пусть сам решает, что ему лучше – пить или деньги зарабатывать».

Помню, на банкете после какой-то международной встречи я оказался за столом рядом со знаменитым шведским нападающим Куртом Хамрином. Разнесли по бокалу сухого вина. Я ему предлагаю: «Давайте, мол, выпьем за футбол». «Нет, – улыбнулся он в ответ, – не имею права, мне, может быть, и хочется, но не могу, я ведь „рабочая лошадь“ в семье, у меня две девочки маленькие, их вырастить надо, замуж выдать…»

Неумно поступали те футболисты, которые выпивали. Потом-то, когда их время в футболе прошло, они поумнели, но слишком поздно…

Когда мы приехали в Остраву, сильно простудился Бышовец. Состав мы такой на игру определили: Пшеничников, Афонин, Шестернев, Хурцилава, Капличный, Аничкин, Численко, Логофет, Банишевский, Г. Нодия, Еврюжихин.

На 10-й минуте Хагара умышленно нанес удар в колено Численко, и тот практически выбыл из игры. От этой травмы он окончательно так никогда и не оправился. 29 лет тогда ему исполнилось, в расцвете сил еще был. Дрогнули наши ребята. Один гол пропустили, второй, а затем и третий. Удар по ноге получил Хурцилава и вышел надолго из строя, серьезно травмирован был и Аничкин… 0:3 – таков был счет игры и счет потерям. Вот уж действительно: считать мы стали раны, товарищей считать…

За месяц с небольшим из сборной по разным причинам выбыли Сабо, Стрельцов, Воронин, Численко, Хурцилава, Аничкин. Целое созвездие имен. Среднего игрока еще можно заменить, а вот кем заменишь, скажем, Воронина, Численко, Хурцилаву?

В Остраве мы сыграли 1 июня, а уже 5 июня нас ожидал полуфинальный матч чемпионата Европы со сборной Италии в Неаполе. Представляете, в каком настроении мы отправились на эту важнейшую для нас встречу!

Но жив все-таки оказался боевой дух у команды. Собрались ребята с силами и дали настоящий бой хозяевам первенства, несмотря на то, что трибуны, естественно, неистово поддерживали итальянскую команду.

Хозяева выставили всех лучших игроков, которые у них тогда были: Зофф, Кастано, Бургнич, Берселино, Феррини, Факкети, Юлиано, Ривера, Доменгини, Маццола, Прати. За сборную СССР выступали: Пшеничников, Афонин, Шестернев, Капличный, Истомин, Ленев, Логофет, Малофеев, Бышовец, Банишевский, Еврюжихин.

Ни в чем мы не уступали итальянцам, и в основное время западногерманский арбитр Ченчер, тот самый, что судил наш матч с венграми в Москве, зафиксировал ничью – 0:0. Были назначены дополнительные полчаса. Судьба встречи могла решиться под самый ее занавес. Еврюжихин прорвался по флангу и нанес издали отличный удар. Мяч, однако, пролетел в 50 сантиметрах от штанги. Попади он в ворота, был бы гол, потому что Дино Зофф, тогда еще не такой знаменитый, но уже очень надежный вратарь, на удар Еврюжихина среагировать не успел. И тут же итальянцы могли добиться успеха. Страшной силы удар нанес Доменгини – мяч попал в штангу, и она аж задрожала. 0:0.

Тогда по правилам победитель определялся с помощью жребия. Эта церемония происходила следующим образом. В судейскую комнату были приглашены капитаны обеих команд – Шестернев и Факкети, три арбитра матча и представитель Европейского союза футбольных ассоциаций (УЕФА) испанец Руйола. Я всеми правдами и неправдами тоже пробрался в это помещение. Иностранные участники жеребьевки недоуменно посматривали на меня, но так и не догадавшись, кто я такой, приступили к официальной процедуре. Вначале определяли, какой монетой бросать жребий – итальянской или французской. Выбрали французскую. Дальше события стали развиваться, как в трагикомедии. Руйола спрашивает у Шестернева, какую сторону монеты выберет он. Я за это время успел внимательно осмотреть монету и заметил, что одна ее сторона, называемая «фигурой», чуть выпуклая. Поскольку в детстве я увлекался игрой «орел или решка?», то сообразил, что шансов на то, что монета упадет вверх выпуклой частью, значительно больше. Подсказываю Шестерневу: «Выбирай „фигуру“!». Он стоит отрешенный. Я ему: «Фигуру!». Сцена напоминает мне эпизод из кинофильма «Музыкальная история», когда главный ее герой, которого играл Сергей Лемешев, вышел впервые на сцену и, напугавшись зрителей, забыл слова оперной арии. Ему партнеры, зрители из зала, из-за кулис подсказывают, а он находится в состоянии прострации и ничего не слышит. Похожее произошло и с Шестерневым. Я ему вновь говорю: «Фигура!». Он никак не реагирует. Руйоле надоело ждать, и он обратился к Факкети – выбирай, мол, ты. Итальянец сразу смекнул, в чем дело, и произнес: «Фигура!». Руйола подбросил монету, она упала на пол, и раздался торжествующий крик Факкети: «Фигура!». Итальянцы вышли в финал чемпионата Европы, а нам предстоял матч, увы, лишь за третье место с англичанами, которые проиграли в другом полуфинале югославам – 0:1.

Не знаю уж, какой в этот момент у меня пульс был, но, думаю, очень далекий от нормального. Отошел я в сторону, присел где пришлось и долго еще не мог прийти в себя. Выбери Шестернев «фигуру», и серебряные медали у нас в кармане, а там, глядишь, и на золотые замахнуться можно – с югославами в то время мы все-таки удачно играли.

Тогдашний президент Федерации футбола Италии Артемио Франки заметил после того, как жребий вывел его соотечественников в финал: «Сборная Италии заслужила победу, но сборная СССР не заслужила поражения».

Матч за третье место с англичанами, в составе которых выступало восемь чемпионов мира – Бенкс, Мур, Уилсон, Стайлз, Б. Чарльтон, Питере, Хант и Херст, – мы проиграли – 0:2. И настроение, конечно, у команды было не лучшее, да и я еще, наверное, промашку дал – поручил Истомину персональную опеку Бобби Чарльтона. Исходил из хороших физических данных Истомина, но знал его не очень хорошо, а оказалось, что по игровому мышлению он, конечно, не соперник Чарльтону. Тот всю игру и сделал.

Невидимы миру слезы футбольного тренера. Кто о них что знает?! Сегодня ты герой, а завтра… Вспомнил я тут историю, которую любил рассказывать Виктор Александрович Маслов. Под его руководством «Торпедо» в 1960 году выиграло и чемпионат и Кубок СССР. В следующем сезоне автозаводцы стали финалистами Кубка и завоевали серебряные медали. Это посчитали крупной неудачей, и когда Маслов прибыл в свой родной клуб, его на пороге встретил вахтер и объявил: «Виктор Александрович, а вы уже не работаете, освободили вас…».

На 16 июня и 1 июля у нас были запланированы еще две товарищеские встречи со сборными Австрии (в Ленинграде) и Швеции (в Гетеборге). Задолго до финального турнира чемпионата Европы я решил в этих встречах проверить молодых способных игроков, которые себя проявили в играх чемпионата страны, с тем чтобы иметь кого-либо из них в виду при формировании команды для участия в отборочных встречах очередного чемпионата мира в Мексике.

Два этих матча я еще провел. У австрийцев мы выиграли 3:1, а со шведами сыграли 2:2. В составе команды наряду с опытными уже бойцами сборной выступали Рудаков, Мунтян, Гершкович, Асатиани, Козлов… Потом пригласил меня к себе председатель Федерации футбола СССР Валентин Александрович Гранаткин и приговор объявил, – как я понял, не только от своего имени: «Ну что, Михей, заканчивать будем со сборной?». Что я мог ответить на вопрос, в котором уже содержался ответ. Знал ведь, на что иду. Хорошо хоть не вахтер объявил…

После меня старшим тренером сборной СССР вновь стал Качалин. Он продолжил начатые мной поиски новых молодых кандидатов в команду и, как говорится в таких случаях, освежил ее. Она успешно провела отборочные матчи чемпионата мира и в 1970 году отправилась в Мексику в очередной поход за «Золотой богиней». Некоторое чувство досады осталось от ее выступления там. Став вместе с мексиканцами победителями группового турнира, наши футболисты встретились в четвертьфинале с не очень сильной командой Уругвая. После невыразительной игры в основное время была зафиксирована ничья – 0:0. На исходе дополнительного получаса встречи игроки сборной СССР допустили грубейший промах. Посчитав, что мяч ушел за линию ворот (а так на самом деле вроде бы и было), они остановились, ожидая сигнала судьи, но тот и не думал его подавать. Уругвайцы воспользовались ситуацией и практически в пустые ворота забили нам гол, который и решил судьбу матча.

Вот уж о чем я обязательно говорил футболистам перед любой встречей, так это о том, что они не имеют права прекращать игру до тех пор, пока не услышат свисток арбитра. Справедливо или несправедливо не реагирует судья на нарушения – не имеет никакого значения, разберемся потом. Такой железный закон. Высокая игровая дисциплина – непременный признак классной команды.