Финал еще не сыгран

Финал еще не сыгран

Мне кажется – нет, я даже уверен, – что для большинства болельщиков тот Шустиков, который предстал перед ними в этих историях, оказался неизвестен. Они знают лишь того, о котором говорили, что он, мол, не пьет только из маленькой посуды, тот, которого за нарушение режима отчислили из сборной, тот, который, похоже, погубил, растратил впустую свой талант.

Я не буду выгораживать его, хотя, на мой взгляд, любой талант если в чем и нуждается, то исключительно в защите от сплетен и нападок бездарностей. Во всем остальном он сумеет постоять за себя сам: если и не сейчас, то со временем – обязательно.

Хочу сказать лишь вот о чем. Да, он пил – но не больше, чем все остальные. Да и пил-то в основном для настроения. А в разные истории попадал потому, что открыт для всех. Не верите? Тогда подойдите к нему после матча – и он никому не откажет в беседе. С августа же прошлого года он капли в рот не берет. И жизнь его, и игра изменились.

Но не поздно ли он спохватился – ведь 25 лет уже? И в чем особенность судьбы торпедовских футболистов? Пожалуй, в том, что они сами или часто с чьей-то помощью дотла сжигали свою игровую карьеру и бесцельно развеивали пепел по ветру – сами порой не понимая, зачем и для чего.

И все-таки я верю, точнее, мне хочется верить, что прав окажется Виктор Шустиков, сказавший как-то, когда многие уже махнули на его сына рукой: «Сережа все переборет и еще покажет себя».

Однажды, в период самого расцвета его игровой карьеры, я спросил Сергея, почему, обладая хорошо поставленным ударом и прекрасным видением поля, он так мало забивает. «Эх, – со свойственной ему иронией ответил он, – ну почему люди так однобоко смотрят на футбол? Для меня в нем важно другое. Мне интересно завязать атаку. Или такую пасульку партнеру выдать, чтобы прямо в ножку ему мяч вложить, чтобы ему даже обрабатывать его не пришлось. Потом, после матча, вспоминаю его и, если сделал нечто подобное, понимаю: не зря выходил на поле. Значит, получилась игра, одарил тебя футбол в ней чем-то своим, сокровенным. Так, наверное, и у вас в журналистике. Можно ведь над материалом пару недель трудиться, а можно и за один день сварганить, правда? Прочитав второй, люди на следующий день его забудут, а о первом станут вспоминать еще долго. Так и в футболе: всегда есть место творчеству и ремесленничеству – независимо от того, мяч ты забиваешь или пас своему партнеру отдаешь. Так ведь?»

Вспомнил я тот разговор, когда ждал Шустикова на Автозаводской у бывшего магазина «Клен», где рабочие ЗИЛа, возвращаясь после смены, бывало, пропускали стаканчик-другой, дабы расслабиться. «Привет, – кто-то хлопнул меня по плечу, – не узнал?» Я обернулся. Передо мной в легком светло-синем джинсовом костюме стоял Сергей. «Слушай, а я все на дорогу смотрю – думал, ты на машине лихачом подъедешь, а ты пешочком, на метро. Неужели крутые джипы не уважаешь?» – «Да нет, к машинам я нормально отношусь. Только теперь по Москве ездить себе дороже – то ты кого-нибудь заденешь, то тебе кто-то в бок въедет. Ну его к лешему – я лучше своим ходом. Так-то оно надежнее. Ну, веди в свою обитель». И мы отправились в редакцию.

– Заметил, что из всех тех, с кем когда-то начинал путь в большой футбол, ты завершил игровую карьеру последним. Почему, как думаешь?

– Не знаю, наверное, футбольный бог был милостив ко мне. Мог бы и еще поиграть, да устал. Не от футбола, нет – от него я никогда не уставал. А вот от нашего быта… Знаешь, постоянное сидение на базах, накачки перед матчами – все это на меня очень давило.

– Тем не менее ты отыграл 18 лет.

– Нормалек, да? Страшно подумать даже.

– Неужели не наигрался?

– Представь себе. Я вот сегодня с дублерами полтора часа оттренировался. Завелся, как всегда, пару финтов заложил – пацаны аж глаза вылупили. После подходят ко мне и говорят: «Слушай, Серый, покажи, как ты это сделал?» Меня, кстати, радует, что они относятся ко мне как к равному. Я и сам прошу их: не называйте меня Сергеем Викторовичем – зовите Шустом или Серым.

– Выходит, каким ты был в дворовом футболе, таким и остался?

– Скажу тебе начистоту: мне всегда было все равно, во двор я выхожу или на большое поле против киевского «Динамо». И там, и здесь отдавался игре полностью. А дворовый футбол – это, конечно, основа всего. Я играл целый день: сразу после школы – с маленькими ребятишками, потом с теми, кто чуть постарше, а к вечеру, когда здоровые мужики подтягивались, с ними. Приходил домой затемно. И не уставал, и нравилось. Даже когда стал заниматься в торпедовской школе, после тренировок все равно приходил во двор погонять мяч. Понимаешь, это на самом деле моя жизнь. Я люблю играть в футбол. Просто люблю. По-настоящему. Когда неделю не тренируешься, начинаешь скучать, хочется взять мячик, что-то сделать, пробить…

– Вместе с тобой из дубля в основной состав «Торпедо» пришли Чугайнов, Тишков, Чельцов, Ульянов… Но почему-то ничего стоящего вы так и не выиграли.

– Наверное, потому, что вместе-то мы играли всего сезона два. А потом все разбежались кто куда. Жаль… Дольше всего я играл с Тишей и Чугом – и понимали мы друг друга даже не могу описать как. Я по взгляду определял, что будут делать Юрка или Игорь. С Тишей даже вымерять ничего не приходилось. Бывало, бросишь «черпачка» за спину защитникам и знаешь, что Юрок наберет скоростенки, срежет угол, войдет в штрафную и либо сам пробьет, либо подачу сделает. С Чугом – то же самое. Я делал ускорение вперед, потом отскакивал, он мне – передачку, а сам ускорялся. Я ему – ответную… И все! Мы центр поля за пять секунд проходили. Потом, учти, в то время за «Торпедо» еще играли такие мастера, как Ширинбеков, Полукаров, Агашков, Коля Савичев. А Валерка Сарычев – в воротах. «Свои» он брал в обязательном порядке, да еще в двух-трех случаях выручал. А Олег Ширинбеков? Он тогда играл опорного, а я перед ним располагался. Бывало, пропустишь мячик за себя и слышишь: «Бум, бум». После чего мяч обратно ко мне выкатывался – это он там все перегрызал. Жаль, мало мы все вместе поиграли. Но пару сезонов здорово соперников валтузили – в том числе и в еврокубках.

– Валентин Иванов как-то сказал о тебе: мол, кому много дано, с того много и спрашивается. Как считаешь, ты себя полностью реализовал как игрок?

– Может быть, и не полностью. Мог бы достичь и гораздо большего, но… Поиграл в чемпионатах СССР, России, Испании – и везде, заметь, в высших дивизионах. Конечно, хотелось бы стать чемпионом СССР или Испании. Не получилось, что уж тут поделаешь. Но я на судьбу не жалуюсь. У меня прекрасная жена Наташа, трое детей (сын Сергей и две дочки – Вика и Настя. – Авт.). Да и в футболе я остался – пусть и не в качестве игрока, а помощником тренера дубля, но все же. Что еще надо человеку для счастья? Такому, как я, – больше ничего.

– А почему не сложились твои отношения со сборной, за которую ты провел всего несколько матчей?

– Знать, не судьба. А вообще я такой человек… Как бы объяснить? Вот почему я в «Торпедо» играл практически постоянно? Потому, что это моя команда, мой коллектив, и чувствовал я себя там как дома. Выходил на поле и делал, что хотел. В другом клубе я бы себя так не ощущал. Для того чтобы нормально раскрыться, мне нужно вжиться в коллектив. Поэтому, скажем, в олимпийской сборной, в которой я играл под руководством Бориса Игнатьева, мне было вольготно и комфортно. Хорошая тогда у нас была команда, мы были как единое целое. А какие ребята там собирались! Ты только вслушайся: Щербаков, Онопко, Кирьяков, Радченко, Тишков, Беженар, Никифоров…

– Расскажи о торпедовских традициях. Ты же потомственный автозаводец, сын самого Виктора Шустикова…

– Для меня это – характер. У нас был самый лучший коллектив. Не помню ни одного случая, чтобы кто-то кому-то позавидовал, например. В игре бывало очень тяжело, иногда казалось, что все, лучше уползти с поля. Но в таких ситуациях я всегда знал: каждый отдаст последние силы, чтобы помочь другому. То есть наша команда состояла из настоящих мужиков, которые очень хотели играть в футбол. Мы всегда уважали старших, а они уважали нас. Бывало, играем мы, молодые, в бильярд. Заходит ветеран, мы кладем кии и молча уходим. А сегодня я очередь занимаю, чтобы сыграть партию.

– А вообще отношения между футболистами и игроков с руководством сильно изменились с того времени, когда ты начинал карьеру?

– Конечно. Когда меня только взяли в команду мастеров, помню, подписал чистый лист контракта и побежал на поле доказывать, что я что-то умею. Я ведь чего хотел: попасть в команду и играть в футбол. А о том, что за это мне еще и деньги будут платить, даже и не думал. Это потом, с возрастом, пришло осознание важности суммы. А сейчас молодые говорят: мы хотим то-то и то-то. Я не против высоких гонораров, но их надо оправдывать, отрабатывать. Но когда вижу, что человек вписывает в контракт столько, сколько хочет, а потом ни черта не играет… Для меня это неприемлемо. Я понимаю так: каждый футболист – даже выходя на тренировку – должен всякий раз доказывать, что он сильнее конкурента. А если ты не будешь этого делать – значит, ты не игрок. Или вот часто можно услышать: «Такому-то сопернику можно и проиграть». Чушь собачья. Да нельзя уступать – никому и нигде, даже во дворе. Если ты хочешь когда-нибудь выиграть что-то большое, надо стремиться побеждать всегда и везде, даже в малом. Не поверишь, но у меня создается впечатление, что нынешнее поколение вообще устало от футбола. Меня это бесит.

– Испанский период в карьере научил тебя чему-нибудь?

– Пожалуй, нет. Тут другое. Во-первых, там к футболу относятся намного серьезнее, чем у нас. А во-вторых, в Испании я почувствовал себя человеком, понял, что у меня тоже есть права, а не только обязанности. И что не надо зацикливаться на одном лишь футболе. Да, это моя самая любимая игра, но помимо нее есть еще семья, дети – в общем, личная жизнь. И я не робот какой-то, чтобы сидеть по два-три дня на базе.

– То есть почувствовал себя личностью?

– Ну, если ты выходишь на поле, то уже должен быть личностью. Потому что иначе никогда не станешь настоящим футболистом. Так и в жизни: живи полнокровно, отдыхай, ходи с семьей в театр, в кино. А футбол – это прежде всего игра. И в нее надо играть. Именно играть, а не работать. Почему у нас сейчас нет зрелищного футбола? Потому что подавляющее большинство людей на поле работают. Да, я понимаю, это их профессия. То есть работа. Но ведь зрители приходят смотреть на футбол, а не на нудную, будничную работу. Тот же подкат, например, можно сделать грязно, а можно так, что весь стадион будет аплодировать. Можно ударить коряво, а можно так, что все зрители разом ахнут. Да и в профессии своей надо быть асом. Помню, когда Сергей Алейников только возглавил «Торпедо-Металлург», на одной из первых тренировок он попросил футболистов сделать плассирующий пас – когда мяч летит в метре над газоном – своему партнеру на 60 метров. И когда практически никто не смог это выполнить, он подошел ко мне и в полной растерянности спросил: «Слушай, а как же они в таком случае в футбол-то играют?» На что я ответил: «Готовьтесь, вот так у нас и играют».

– А ты сам-то сделал такую передачу?

– Спрашиваешь! Разбуди хоть ночью – с закрытыми глазами исполню. Конечно, не спорю, это задание было непростым. Но беда-то вся в том, что у большинства нынешних футболистов нет школы. Что еще меня бесит в некоторых молодых людях, так это их отношение к черновой работе. Вот сейчас я – второй тренер дубля. Но именно тренер, а не нянька. Чисто по-футбольному я могу подсказать, показать, объяснить. Но, например, бегать куда-то, подсматривать, вынюхивать – это не для меня, и я никогда не буду этим заниматься. Для меня ведь что главное? Чтобы они пришли на тренировку и полтора часа нормально отработали. А чем они за пределами поля будут заниматься – их личное дело. Если у человека есть голова на плечах, он станет футболистом, а нет – так ни во что стоящее и не вырастет.

– Большую часть своей карьеры ты выступал на позиции опорного полузащитника. В чем, на твой взгляд, главный смысл его игры?

– Думаю, опорник должен быть своего рода дирижером: где-то попридержать мяч, где-то убыстрить темп. Он как бы соединяет все линии команды. Слаженный переход от обороны к атаке и обратно полностью зависит от него. В общем, это мозг команды. Но и тут есть маленький нюансик. Опорные полузащитники бывают разные: одни четко выполняют свои функции от и до – как тренер сказал. А другие, помимо этого, еще и импровизируют, постоянно выдумывают что-то интересное, заковыристое. Мой идеал опорника – именно второй.

– А каким, на твой взгляд, должен быть современный тренер? Какими качествами обладать?

– Отвечу на примере своей работы в дубле. Думаю, ребята на меня не обидятся, если скажу, что их стремление к тому, чтобы в России все было, как в Европе, не всегда подкрепляется соответствующим мышлением, остающимся у некоторых из них весьма совковым. Я не понимаю, почему у нас во все времена футболистам надо «пихать»? Накричишь – они понимают, нет – на шею садятся. В нашем дубле сейчас есть человек пять, которые, уверен, будут выполнять все тренерские задания, и их можно абсолютно не контролировать. А остальных, увы… И это касается большинства молодых футболистов всех команд. Не знаю, как и чем это объяснить, но очень хотел бы достучаться до них. Ведь, в конце концов, это надо не мне, а им. Всегда считал, что если хочу играть в футбол, то мне тренер по большому счету не нужен: я и сам буду стараться делать все для того, чтобы вырасти в большого мастера. Да, таланты в нашей стране есть, но с ними происходит странная вещь – они и через пять лет, и через десять все еще подают надежды. А в 30, глядишь, уже заканчивают и уходят из футбола, так и оставив после себя одни надежды. Так что, думаю, не видать нашему футболу по-настоящему больших побед до тех пор, пока что-то не изменится в головах.

– То, старое «Торпедо» распалось на твоих глазах. Какие чувства испытывал, когда в другие клубы уходили твои партнеры, друзья?

– А что можно ощутить, когда рушится твой родной дом? Но хочу вот что сказать: я горд и счастлив, что играл в команде, которой сейчас уже нет. В той, в которой выступали Стрельцов, Иванов, Воронин, мой батяня и так далее. Так и напиши: горд и счастлив.

Я так и написал. А когда мы вышли из редакции, на прощание спросил: «Твои великие предшественники Стрельцов и Иванов любили повторять, что футбол прост – отдал пас партнеру, открылся, получил ответную передачу, вновь отдал пас… Ты согласен с этим?» Он поднял две руки и ответил: «Полностью. Отдай пас партнеру – в этом суть футбола». А потом, чуть подумав, добавил: «И знаешь, в чем еще? Игре надо отдавать себя всего, вкладывать всю свою душу и не требовать взамен ничего. И если ты был перед ней честен, она сама вознаградит тебя сторицей».

«Ну, бывай», – сощурившись от солнца, Шустиков легко забросил на плечо огромную спортивную сумку и зашагал в сторону метро. Я же, глядя ему вслед, подумал: а что будет с футболом, если из него навсегда уйдут такие вот романтики? Ответа не нашел. Вспомнил лишь, как однажды спросил у Виктора Шустикова о том, что он думает о своем сыне, и в ответ услышал: «Сережка намного одареннее меня. Иногда на поле такое сотворит, что не понимаешь: откуда это у него? У меня и сотой доли того не было». Тот, кто разбирается в футболе, поймет – и откуда, и, главное, от кого. Как сказал в сердцах один болельщик, сидевший рядом со мной на очередном матче уже «осиротевшего» «Торпедо»: «Одного Шустикова на поле надо оставить. Видно ведь, что человек знает, как играть в футбол, и умеет это делать. Одно удовольствие за ним наблюдать».

Программка к матчу Кубка УЕФА «Торпедо» – «Манчестер Юнайтед».

Данный текст является ознакомительным фрагментом.