ГЛАВА 14   А БЫЛ ЕЩЕ И ТАКОЙ СЛУЧАЙ!

ГЛАВА 14 

А БЫЛ ЕЩЕ И ТАКОЙ СЛУЧАЙ!

О многом и о многих рассказал я в своей книге. Но, наверное, никогда не избавиться мне от мысли, что «где-то как-то что-то» упустил. Хорошо, что мысль эта пришла в голову до того, как книга была сдана в издательство. Мне кажется, не стоит ломать стройное (надеюсь) расположение отдельных глав, добавляя в них воспоминания о людях или событиях. Но оставить эти события без внимания тоже нельзя. Тем более, нельзя оставить без внимания людей, принимавших в них участие. Поэтому пусть они еще раз окажутся перед вами — те, с кем я встречался в жизни.

* * *

В сборной СССР образца 1964 года, когда она отправилась в турне по Мексике, было два минчанина — я и Миша Мустыгин. Как-то нам устроили экскурсию по мексиканской столице. Наш автобус остановился в одном из районов, и по взаимной договоренности мы решили: «Встречаемся здесь через два часа. А сейчас — свободное время». Погуляли мы с Мишей по Мехико, возвращаемся чуть раньше положенного срока в условленное место. Автобуса нет! Мы запаниковали — время встречи приближается, что делать?! Нет ни автобуса, ни наших футболистов. Подходим к таксистам, и получается, что или мы совершенно неправильно выговариваем название нашего отеля, или действительно никто не знает, где он расположен. Минут тридцать мы ищем выход из положения. Видим мотороллер, который в фургоне развозит мороженое, бросаемся к водителю:

— Отель «Имперадор»! Отель «Имперадор»!

А водитель в ответ:

— Русо?

— Русо, русо! Русские мы! — киваем. — Отель «Имперадор»!

Мы были в таком нервном состоянии, что водитель готов был довезти нас до отеля бесплатно, просил только, чтобы мы громко пели «Подмосковные вечера».

— Добро, — говорим. — Споем. Миша садится на заднее сиденье, я — в люльку для мороженого. Мустыгин говорит:

— Командир, трогай! Эдик, запевай! И мы едем по Мехико, распевая «Не слышны в саду даже шорохи…» Водитель нашим исполнением остался доволен. Но главное, мы к своему отелю первые добрались. А когда автобус со сборной подъехал, мы с Мишей сразу «в нападение» кинулись: мол, чего вы так долго, мы вас уже заждались! Оказывается, мы кварталы перепутали, они в том районе Мехико однообразно застроены.

* * *

Когда минское «Динамо» поехало на выездные игры чемпионата, мы в паре с Мишей в Ереване выиграли в карты у товарищей по команде приличную сумму денег. Не какую-то огромную, но позволяющую купить, например, сувенир. Миша решил подарить дочке красивую куклу. А я ему сказал:

— Слушай, мы потом в Алма-Ату сразу летим. Не покупай ты сейчас эту куклу, будешь с коробкой таскаться… А потом, может, в Алма-Ате выбор в магазинах больше, интереснее окажется.

В общем, отговорил. Прилетели мы в столицу Казахстана, решили снова в карты поиграть. И, опять же вместе с Мустыгиным, мы весь свой кавказский выигрыш и проиграли.

— Спасибо за игру да за совет, Эдик, — сказал мне Миша. — Я бы лучше эти деньги в Ереване сразу потратил, чем в Алма-Ате их проиграл.

* * *

Когда я пришел в минское «Динамо», зарплата у футболистов была не очень высокая. Мы на фоне других были, может, и более обеспеченными, но, как говорится, «тем не менее». Когда «Динамо» поехало на сбор в Гагры, то разместилось в одном из местных домов отдыха. А там, представляете, вся территория, весь парк был лавровыми деревьями усажен! Лавровый лист, он ведь не так уж и дешев. Мысль эта подвигла нас на то, что мы набили листьями чемоданы — чем не подарок с юга женам и матерям. Естественно, руководство дома отдыха обратило на наши действия внимание руководства команды. Начальник команды Александр Иванович Горбылев устроил нам взбучку, завершив ее четкой командой: «Операцию «лаврушка» прекратить!»

* * *

Александр Горбылев был настоящим отцом всем футболистам — заботливым, но строгим. Ведь в те времена, даже при наличии денег, не все и не всегда можно было купить. Он же стремился (причем успешно) обеспечить команду необходимым.

С его участием произошел в моей жизни и такой случай.

Поехали мы на машине в Молодечно. Я был за рулем и нарушил правила, нас остановил милиционер. Александр Иванович сказал мне:

— Сиди. Я сам, — и пошел «обрабатывать» милиционера.

Стал говорить ему, что за рулем молодой человек, известный к тому же в республике футболист Эдуард Малофеев. Милиционер отвечал в духе, что ему это безразлично. Тогда Горбылев сменил тактику:

— Почему у вас пуговица не застегнута? Кто у вас начальник? Сегодня дежурит Иван Петрович? Тогда я доложу Сергею Николаевичу!

Милиционер в итоге извинился и отпустил нас с миром. Что же касается «начальственных имен», то оказалось, что Горбылев после войны работал как раз в отделе кадров молодеченской милиции.

* * *

На базе минского «Динамо» в 1960-е годы поваром работал человек, который на просьбы о выдаче добавки частенько прикидывался глуховатым.

— Николай, еще положи, — просишь, бывало, его.

А он в ответ:

— А?.. Чего?.. Не слышу!

Так что и просить не очень-то хотелось.

Однажды Юра Погальников, царство ему небесное, сел за стол и стал тихонечко, практически на ухо, соседям рассказывать:

— Слышали, новое постановление правительства вышло. Зарплату здорово увеличили официантам, поварам, другим работникам кухни.

Вдруг наш «глухой» Николай к Погальникову из другого конца зала подбегает:

— А?.. Чего?.. На много увеличили?

* * *

Перед поездкой на южные сборы минский «динамовец» Игорь Рёмин захотел постричься наголо. Как-то ему удалось «поймать» на этом нашего одноклубника Эдика Зарембо, который за подобный поступок предложил Игорю 80 рублей. Когда они пришли в парикмахерскую, Эдик взял механическую машинку и выстриг Рёмину полосу от лба к макушке — дескать, теперь-то ты точно пострижешься. Игорь получил свои законные 80 рублей, и тут Зарембо почувствовал, что прогадал. Предложил нам оплатить стрижку Рёмина в складчину, мы согласились. Но Эдик не остановился на достигнутом, и когда команда прилетела в Алма-Ату, Зарембо сказал:

— Видите фонтан у гостиницы. Я могу за 80 рублей в нем прямо в одежде искупаться. Скидывайтесь!

Из воды он вылез очень довольный, отряхнулся и забрал у нас деньги.

* * *

Мои единственные пока в жизни кинопробы оказались очень быстрыми. Просто игрокам сборной СССР, когда ее тренировал Николай Петрович Морозов, сказали: «Надо!» И мы стали участниками эпизодов в фильме «Нет и да» — в прокат он вышел под названием, по-моему, «Исполнение желаний». В фильме были сцены в спортивном зале — кто-то из моих товарищей по сборной жонглировал мячом, кто-то отрабатывал финты. Мне дали задание: «Эдик, надо сымитировать сильный удар по воротам».

Я не до конца понял, что и как мне надо было делать, и к мячу приложился со всей силы. Мяч попал прямо в живот находившемуся на другом конце съемочного павильона известному спортивному обозревателю Стуруа, человеку солидной комплекции.

Сначала он только воскликнул:

— За что?! — А потом, отдышавшись и рассмеявшись, добавил: — Давно я с тобой, Эдуард, хотел поближе познакомиться. Теперь познакомился по-настоящему.

* * *

В 1980-х годах столичное «Динамо» не слишком успешно выступало в чемпионате СССР и вообще могло покинуть высшую лигу. Как раз в это время москвичам предстояло провести матч в Минске. Первым в столицу Белоруссии приехал один из руководителей Центрального совета «Динамо». Он обратился ко мне с просьбой, чтобы минчане помогли москвичам.

Конечно, этот человек знал, что у нас в команде играют бывшие «динамовцы» столицы Пудышев, Байдачный, Курненин. Вот, говорит, уверен, что и ваше руководство нас поймет, мы вылетаем, но наши клубы представляют одно спортивное общество…

Я отказался, ответив, что в недавней беседе с ребятами, словно предчувствуя подобное, говорил о возможности такой просьбы. Все футболисты сказали: «Нет, мы так помогать москвичам не будем!»

Выходим на поле, играем, как говорится, в одну калитку, у нас полное преимущество, полное… И 0:1 проигрываем! Не знаю, то ли я с заменами не угадал, то ли не наш день был. Но мне до сих пор интересно, что подумал человек из Центросовета. Может, что я скрытный такой оказался? Не знаю. А вообще-то, думаю, Господь смилостивился тогда над московским «Динамо», вот и все.

* * *

Минское «Динамо» принимало участие в зимнем турнире в Смоленске. Обратно нам пришлось возвращаться по совершенно обледеневшей дороге. Отъехали мы от Смоленска километров пятьдесят, как вдруг видим, что у идущего нам навстречу грузовика начинает заносить поперек трассы полуприцеп. До столкновения остается не больше трехсот метров. Я сидел на переднем кресле и все видел очень отчетливо. Вцепившись в подлокотники, думал и молил только об одном: «Господи, пронеси!» А футболист Саша Прокопенко упал в проход между кресел и закричал: «Все, мы разбились! Мы погибли!»

К счастью, наш водитель Роман Левкевич принял единственно верное в этой ситуации решение. Он вжал педаль газа в пол, и мы на бешеной скорости — наверное, намного больше ста километров — успели проскочить критическую точку по самой обочине. Край прицепа лишь слегка задел бок автобуса.

В общем, Роман нас всех спас, а для Прокопенко этот случай, стал, увы, предвестником смерти. Вскоре он погиб в совершенно нелепой ситуации.

* * *

Когда в счет трансферта Сергея Алейникова минское «Динамо» получило из-за границы новый автобус, водитель нашего «рафика» Петр Юшко завершил его осмотр странными словами:

— Ой, какой плохой автобус пригнали! Не любят тебя, Роман, в клубе. Ох, не любят!

— То есть как плохой, почему? — удивился Левкевич.

— А тут, видишь ли, специальная система установлена, — сказал Юшко. — Прежде чем заводить, надо вот сюда дыхнуть. Так что этот автобус ты даже с легкого похмелья не заведешь.

— Ничего, я специально на этот случай противогаз куплю, — не оставаясь в долгу, ответил Роман.

* * *

Наверное, любой футболист может вспомнить много курьезных случаев, связанных с водителями клубных автобусов. Ведь игроки проводят на колесах большую часть своего времени.

Еще в 1960-е годы в минском «Динамо» работал шофером Василий Петрович Никитин. Ехали мы как-то на игру, а один из руководителей клуба начал советовать Никитину:

— Здесь направо!.. А вот тут можно угол срезать!.. Сейчас можно ехать быстрее!

Никитин остановил автобус и сказал:

— Садитесь на мое место, я дальше не поеду. Что это такое! Вы на футболе главный, а здесь я за вас и за доставку команды отвечаю. Сейчас я главнее вас. Попрошу впредь во время движения никогда замечания водителю не делать!

Мы долго потом Василию никаких замечаний не делали.

* * *

Знаменитый и талантливейший спортивный комментатор Николай Николаевич Озеров в своих репортажах быстро и точно умел описать ситуацию, складывающуюся на поле. Он и в жизни за словом в карман не лез.

Озеров был человеком полным и поесть очень любил. Когда же в зарубежных поездках кто-нибудь из членов делегации с удивлением смотрел, как Николай Николаевич пользуется «шведским столом», наш комментатор неизменно отвечал:

— Это я на себя и еще на троих беру, на весь наш столик. Хочу поухаживать за ребятами.

* * *

Одну из решающих игр сезона махачкалинское «Анжи» играло в Каспийске. Полный стадион зрителей. И кто-то из болельщиков учредил приз — барана тому, кто забьет еще один гол. По радиотрансляции об этом объявили, когда счет был то ли один, то ли два — ноль в нашу пользу. И мы, представляете, эту игру выиграли со счетом 8:0. Команда получила восемь баранов. У нас целая отара появилась на базе. Такие вот национальные особенности игры в футбол. При этом трибуны каждый мяч в ворота соперников к концу матча приветствовали не криком «Гол!», а возгласом «Баран!»

* * *

Так получилось, что кисловодский «Асмарал» в качестве загородной базы использовал… бывшую дачу Брежнева. Условия были прекрасные — баня, бассейн, сама территория! Обедали мы за столом, где прежде едали члены Политбюро ЦК КПСС. В общем, для ребят такие условия явились хорошим стимулом к полной отдаче сил на тренировках. При этом футболисты не забывали благодарить за это не только руководство клуба, но и при каждом удобном случае, в шутку, «лично товарища Леонида Ильича Брежнева».

* * *

Во время поездки с «Псковом» в Финляндию мы стартовый товарищеский матч хозяевам проиграли. Это, кстати, было мое первое в жизни поражение от финнов — и как игрока, и как тренера. Но дело не в этом. С нами ездили два спонсора, большие любители футбола. После игры они горячо обсуждали опасные моменты, созданные, но нереализованные псковичами. Продолжили это обсуждение и на следующий день. И вот во время тренировки они подходят ко мне и спрашивают:

— А какой это мяч, Эдуард Васильевич? Это что, так в правилах записано?

Я ничего понять не могу, говорю:

— Да-да, так и записано.

Оказалось, что спонсоры столь горячо спорили, был ли один из ударов нашего форварда неберущимся, что президент клуба посоветовал им прекратить разбирательство, мол, Малофеев все про такой удар знает, и это даже не его мнение, а официальное. Александр Иванович Лилица имел в виду мою фразу: «Неберущимся считается любой удар, после которого мяч пересек линию ворот».

* * *

Сама конструкция спортивного зала, в котором мы тренировались в Финляндии, была странной и вполне соответствовала своему названию «Пузырь». Никто не мог понять, как этот «пузырь» возводили строители. И вот президент «Пскова» сказал, что слышал, как переводчик объяснял Малофееву: «Каркасом зала является половинка дирижабля».

— Да, еще немецкого, он сам сюда прилетел, а потом его тут распилили, — с ходу ответил я, когда ко мне обратились за подтверждением этих слов. Лишь на следующий день все выяснили, что строился зал вполне современным способом.

* * *

Когда я возглавил сборную Белоруссии, то, находясь в Москве, пошел в «Лужники» посмотреть матч московских «Торпедо» и «Динамо», посмотреть на игру белорусов, выступающих в столичных клубах. В «Лужники» подъехали и псковичи, игравшие тогда в Москве два матча первенства. Встретились, разговариваем. А народ к стадиону подтягивается. Боковым зрением вижу, как один из болельщиков на меня, словно самолет на цель, сужая круги, заходит.

— Здравствуйте, Эдуард Васильевич!

— Здравствуйте.

— Дайте, пожалуйста, автограф.

— Пожалуйста.

— Эдуард Васильевич, а вы сможете с Белоруссией добиться победы над Украиной и Польшей?

— Да мы уже на президентском «Боинге» места на две тысячи второй год в Токио на чемпионат мира зарезервировали! В полете нас два истребителя сопровождать будут!

— Правда?!

— Вполне серьезно.

— А вот «Псков», он в первую лигу выйдет?

— Скажите, а вы за кого болеете?

— За «Торпедо».

— Послушайте, если уж московское «Торпедо» в высшей лиге играет, то «Псков» точно должен там быть!

— Спасибо за информацию, — ответил вконец растерявшийся болельщик и отошел.

* * *

С Леонидом Павловичем Гараем я работал и в Бресте, и в Минске. Он всегда был отличным начальником команды. Как-то с минским «Динамо» мы прилетели в Одессу. Это были времена, когда в стране с продуктами была «напряженка». Гарай, а забота о питании команды входила в круг его обязанностей, обратился к администратору местного «Черноморца»:

— Ну как у вас тут с мясом? Плохо?

— Нет, — ответил администратор, — С мясом у нас хорошо. Без мяса плохо.

В общем, счет стал 1:0 в пользу одессита. И хотя эта шутка являлась расхожей, главной была интонация, с которой администратор ответил Гараю. Это было сказано как с эстрады, простые слова превратились в «типичную одесскую шутку».

* * *

Как я уже говорил, во время футбольных матчей мне не удавалось усидеть на скамейке запасных. Я подбегал к бровке поля, давал советы игрокам. А Леонид Гарай был человеком внешне спокойным, рассудительным, позволял своим страстям кипеть лишь внутри. Уже когда я возглавил сборную, Леонид Павлович рассказал мне такую историю.

Оказывается, заместитель председателя Совета министров Белоруссии Владимир Мицкевич просил его обратить внимание на поведение главного тренера, повлиять на Малофеева, чтобы тот вел себя спокойнее, не допускал эмоциональных срывов. Но самое интересное произошло потом. Минчане проиграли матч с крупным счетом. Другой республиканский руководитель позвонил Гараю и сказал: «Видел я вас по телевизору на скамейке запасных крупным планом. Вот что я вам скажу. По Малофееву сразу было видно — человек работает, переживает. А вы сиднем сидите, потому и проигрываете!»

Сейчас мы с Леонидом Гараем — один эмоциональный, второй внешне спокойный — работаем вместе в сборной Белоруссии. Пути главного тренера и начальника команды снова пересеклись. Верю, что это обязательно пойдет на пользу общему делу по имени Футбол.