Глава II. Первые шаги

Глава II. Первые шаги

Смотри, думай, делай выводы и лишь потом говори и действуй.

Из наставлений моего отца

Остров, или, точнее, архипелаг Куба, в который входят 1600 островов, островков и рифов, лежит в Западном полушарии между 20-м и 23-м градусами северной широты, несколько ниже тропика Рака и вытянут «зеленой ящерицей» с востока на запад. Живописные, богатые растительностью берега омывают с северо-востока тропические воды Атлантического океана, с юга — Карибского моря, а с северо-запада — Мексиканского залива.

Известный немецкий ученый и путешественник прошлого столетия Александр Гумбольдт, когда его однажды спросили, где на земле он встретил место, более всего похожее на библейский рай, ответил — на Кубе.

Действительно, постоянное тепло, незначительные колебания температуры, в меру обильные дожди, плодородные почвы, благодатные нивы, приветливое море, изумительной красоты пляжи, чистота и предельная прозрачность воздуха, отсутствие ядовитой живности, невообразимая игра красок на суше, в море и в небе, с преобладанием столь приятных глазу мягких зеленых и синих цветов производят неизгладимое впечатление на человека, впервые попавшего в эти места.

Но Гумбольдт не имел возможности пользоваться обыкновенной маской подводного пловца — изобретение последних трех десятков лет! Мир же кубинской литорали в сравнении с флорой и фауной суши во много раз богаче и разнообразнее как растительностью, так и животными его обитателями.

Вместе со многими читателями нашей страны я с увлечением прочел вышедшую у нас, должно быть, лет десять — двенадцать тому назад в переводе с английского книгу Джеймса Олдриджа «Подводная охота». Затем плавал на Черном море в местах, описанных писателем, и даже охотился с трезубцем в знаменитой, очевидно, известной каждому подводному охотнику Сердоликовой бухте в Крыму. Но то, что я увидел, войдя в море у кораллового рифа Арройо-Бермехо на Кубе, превзошло все мои ожидания и всякие нарисованные до того воображением картины.

Лазурное ласковое море, нежный белый песок, буйные заросли водорослей самых всевозможных расцветок и форм, причудливые опахала, веера, султаны, подушечки, ковры, тонкие разнообразные кружева кораллов, пещеры, гроты, дворцы и диковинный живой мир… Суше и не снился такой фантастический разгул природы, какой царствует в водах прикубинских коралловых рифов.

Моим первым наставником в подводном плавании был Армандо Рабилеро, Знакомство с Рабилеро, кубинским журналистом, состоялось почти сразу по прибытии в Гавану. Осведомившись, занимался ли я прежде спортом, Армандо в один вечер умело задал мне с дюжину разных вопросов, которые я, приехав домой, тут же записал в дневник.

Испытывал ли я когда-либо головокружения? Я ответил, что только от успехов, и то не очень продолжительные.

Имел ли ранения? Имел, но без последствий.

В порядке ли у меня барабанные перепонки?

Не испытываю ли я боли в ушах при взлете и посадке самолета?

Не страдаю ли хроническим катаром, астмой?

Болел ли ревматизмом, артритом, эпилепсией?

Не жалуюсь ли на частые головные боли?

Не лечился ли от диабета?

Не болел ли воспалением легких и как дело обстоит с нервами и артериальным давлением?

Не испытываю ли одышки или частых сердцебиений?

Не увлекаюсь ли спиртными напитками?

На все эти вопросы я ответил отрицательно, и тогда Армандо сказал:

— Сегодня вторник, давайте договоримся на субботу. Вы заезжаете за мной на машине ровно в пять утра. — И Армандо протянул руку.

А в субботу, по дороге к месту нашей первой охоты, Рабилеро вновь принялся, весьма корректно, издали, расспрашивать меня. Я сидел за рулем, внимательно следил за дорогой, и мне нравилось, как он дотошен. Я был уверен, что мой новый знакомый делает это не из-за боязни: не дай бог, если что-то случится и ему придется отвечать! Нет. Просто он, Армандо, был на семь лет старше меня — серьезно, со знанием дела подходил к посвящению в подводные охотники новичка.

Интересовался же он и тем, как я переношу одиночество, как чувствую себя в закрытой, темной комнате, могу ли проплыть без остановки триста метров, боюсь ли высоты, умею ли оказывать первую помощь утопающему, знаю ли, как следует транспортировать пострадавшего в воде, нырял ли на глубину хотя бы трех метров?

Ответы мои, по всей вероятности, удовлетворили Армандо, и наконец он умолк. Тогда я, выдержав небольшую паузу, спросил:

— Мы что, уже подъезжаем?

— Нет, а почему?

— Вы кончили меня «допрашивать», я и подумал, что приехали.

Он мило улыбнулся и ответил:

— Просто я получил ответы на все вопросы, и вроде бы ничего не мешает нам приступить к практике.

Мне думается, что с той минуты и началась наша дружба.

Когда, уже на пляже, мы выволокли из машины необходимое для охоты снаряжение: ласты, маски, дыхательные трубки, ружья, пояса с грузом, ножи, поплавки и автомобильную камеру, Армандо, помнится, принял серьезный вид и произнес:

— Подводная охота, особенно в тропических морях, — спорт смелых, отважных и… — он повысил голос, — разумных людей. Обрати на это внимание. Того, кто поддается страху, паникует или лезет в воду, не усвоив самых элементарных законов моря, или пренебрегает ими, ждет вдвое больше опасностей.

Мне очень хотелось спросить, какие же это опасности, но я сдержал себя, дабы у Армандо не сложилось впечатления, что я испугался. Он подвесил к моему поясу еще одну двухфунтовую свинцовую блямбу и, швырнув попавшийся под руку камень в воду, продолжил:

— Их много, этих опасностей. Скоро узнаешь. Но наибольшую представляет сам подводный охотник и уже потом только агрессивно настроенные обитатели моря. Акулы, барракуды, скаты, мурены, осьминоги, ядовитые рыбешки, змеи. За ними идут пассивные жители моря, но не менее опасные. Это медузы, слизь некоторых кораллов, отдельные ракушки, морские ежи. Затем подводные течения, волны. Достаточно, чтобы одна из них неосторожно опустила тебя на кораллы, и ты долго будешь помнить об этом дне.

Говоря все это, Армандо накачивал автомобильную камеру.

— Ну, сразу всего не расскажешь.

Признаться, я был благодарен ему за то, что он наконец кончил свою лекцию, пусть очень интересную, но читаемую совсем не вовремя.

Медный диск солнца давно уже оторвался от горизонта, на голубом небе ни облачка. Море синим покрывалом с еле заметно колышущейся ажурной бахромой прибоя лежало у ног. Чуть поодаль от берега на фиолетовом фоне отчетливо проступали зеленые и голубые разводья. Мне не терпелось, и я стал натягивать ласты. Но Армандо сделал мне первое замечание:

— Понимаешь, Юра, поспешность охотнику нужна, лишь когда он направляется к месту охоты, преследует добычу или удирает от кредиторов. Ты торопишься, а ружье проверил?

Мой друг был прав. Только потом я убедился, сколь важно быть уверенным в безотказном действии подводного ружья. А тогда я, на глазах у Армандо, вынул из пакета магазинной упаковки совершенно новенькое венгерское ружье резинового боя и действительно не знал даже, как оно действует.

Чтобы сменить тему, — замечание Армандо мне было неприятно, — я в свою очередь спросил:

— Армандо, а что это за пятна на море?

— Сейчас разберемся с твоим ружьем и поплывем к ним. Голубые — это песчаные поляны, зеленые — коралловые рифы.

Когда мы уже готовы были войти в воду, Армандо остановил меня очередным вопросом:

— А маску ты обработал?

— Зачем и как?

— Дома можно было сырым картофелем или настойкой на табаке, глицерином. Но лучше всего… вот так. — И он поплевал на стекло с внутренней стороны маски.

— Для чего это, Армандо?

— Чтобы маска была чистой и не запотевала, чико.[2] В воде из шести твоих чувств, — Армандо улыбнулся, — природой тебе по-настоящему оставлено только первое. Осязание и слух почти никакой практической роли не играют. Поплюй и разотри пальцами по поверхности, а затем прополощи в морской воде. Но прежде давай присядем и выслушай еще несколько полезных советов.

Я тяжело вздохнул, но покорно присел и произнес:

— Извини, Армандо, я действительно, наверное, что-то не понимаю, но ведь я не новичок, не раз плавал и даже охотился в Черном море.

Он рассмеялся:

— Слушай внимательно. Прежде всего в воде меньше шуми. Ласты ни в коем случае не должны шлепать по поверхности. Для этого ноги слегка опусти в воду и работай ими не спеша. Шум разгоняет рыбу. Это первое. Второе — никогда не начинай выдоха, не убедившись, что трубка вышла из воды. Обещай, как только почувствуешь сегодня малейшую усталость, не стесняясь сообщить мне. В воде, ты должен это знать, расходуется гораздо больше энергии, чем на суше. Поэтому усталость приходит быстрей. Наибольшие усилия ныряльщик совершает в момент задержки дыхания, когда в организм не поступает кислород, столь необходимый для работы мышц и мозга — главное, мозга…

— Ну, Армандо, это уже урок физиологии… Потом, на обратном пути, ты мне это не можешь рассказать?

— …и, наконец, никакой паники, что бы ни случилось! Держись поблизости. Если постучу по ружью, знай: это сигнал — «Внимание!». Будь особенно осторожен. За риф заплывать сегодня не будем. Договорились? Ну, пошли…

Когда вода доходила нам уже по пояс, Армандо остановил меня очередным вопросом:

— Надеюсь, ты знаешь, что под водой все предметы кажутся на одну треть больше по размеру и на одну четверть ближе, чем они есть на самом деле?

Я этого, признаться, реально не представлял себе, но кивнул головой.

— Так что смотри, не промахнись и не бей молодь, — продолжил он. — Встретишь крупную рыбу, стреляй только в голову, в то место, где расположен мозг.

— Хорошо.

Однако Армандо почувствовал в этом моем «хорошо» достаточно неуверенности, чтобы разъяснить:

— Если рыба смотрит на тебя, мысленно соедини линией ее глаза. Это будет основанием равностороннего треугольника, в вершине которого и находится мозг. Если рыбу видишь с боку, линию основания треугольника проводи от глаза к верхнему концу жабр. Мозг опять будет находиться в верхней вершине.

Я толком не понял, но снова кивнул.

— С мантами, хвостоколами и муренами не связывайся. — И Армандо легонько хлопнул меня по плечу, стянул со своего лба на глаза маску, проверил положение трубки и подал мне знак ложиться в воду.

Спокойная гладь моря, безлюдный берег вокруг, голубые просторы неба — все это выглядело как на искусно выполненной панораме, где мы с Армандо были всего-навсего странными восковыми фигурами. Казалось, кругом не было жизни. Но стоило коснуться маской воды, как кто-то невидимой рукой передернул шторку, и вместо неживой панорамы перед глазами побежала диковинно красочная кинолента.

Мы поплыли. В разные стороны на обозримое расстояние тянулись заросли черепаховой травы. Удлиненные листики, очень похожие на листья молодого щавеля, лежали, плотно прикрывая дно, плавно покачивались, иногда торчали вверх плоскими прутиками, складывая различных оттенков футуристические узоры по зеленому ковру. На нем резвились всевозможных цветов и форм мальки-рыбешки, мальки-креветки, жучки и, мне показалось, даже бабочки. Но любоваться долго этой картиной не пришлось. Глубина быстро достигла роста человека и тогда со дна небольшой ямы навстречу нам выплыло черно-зеленое «блюдце». Оно плавало вертикально и было раскрашено желтыми узорами. У «блюдца» был маленький ротик, из тех, что мы называем «бантиком». Я поспешно стал заводить ружье с чувством, которое хорошо известно охотнику, готовящемуся сделать свой первый выстрел. Промелькнула мысль: «Армандо великодушно уступает мне», но тут же услышал звук, ставший с того момента мне близким, ибо в море, во время подводной охоты, нет ничего значительней, чем помощь друга.

Армандо стучал по натянутым резинам своего ружья. Он несколько раз, сложив пальцы вместе, поднес свободную левую руку ко рту и покачал головой. Я понял — несъедобно, и решил понаблюдать за Армандо, чтобы запомнить, как выглядят те рыбы, которые пригодны к столу.

До гряды кораллового рифа оставалось немного, глубина была метра три, когда Армандо резким движением подтянул ноги к животу, затем выбросил их над водой, голова его при этом пошла вперед, и он сам быстро, почти вертикально пошел ко дну. Достигнув его, он поплыл, лениво двигая ластами и слегка касаясь травы, в сторону небольшого нагромождения камней. Я никого не видел, а он вытянул руку с ружьем и осторожно огибал каменную гряду.

Стрела рванулась из ружья с металлическим звуком, и, вздымая со дна песок, на ней забилась первая добыча. Армандо поднялся на поверхность, сделал выдох и за шнур стал подтягивать оставленное им на дне ружье. Гарпун крепко сидел в теле рыбы-губана.

В этот наш первый выход на охоту автомобильная камера служила нам куканом. К ней было плотно приторочено брезентовое дно, подобие мешка, в который мы должны были складывать наши трофеи.

У кораллового рифа глаза мои буквально разбежались. Все, чем я так восхищался, смотря подводные фильмы Кусто, было теперь перед моими собственными глазами, и я не сидел в мягком кресле кинотеатра, а парил в свободном полете над чарующими своим разнообразием красотами, которые менялись перед глазами с калейдоскопической быстротой.

Я позабыл о ружье, об охоте и наслаждался вновь открывшимся мне миром.

К действительности меня возвратила шмыгнувшая прямо перед носом пара паломет. Они пришли из-за гребня рифа. Я выбрал ту, что была покрупнее, погнался за нею и поспешно выстрелил. Но если бы Армандо не пришел на помощь, моя первая добыча в богатом тропическом море непременно сорвалась бы со стрелы и ушла. Гарпун пришелся под самый спинной плавник.

Отправив паломету в мешок, Армандо выплюнул изо рта загубник и сказал:

— Особенно будь внимательным, когда снимаешь рыбу со стрелы. Прежде обязательно оглянись.

Конечно же, мне было невдомек, кто это в безлюдном море попытается отобрать у меня мою добычу. Однако в том, сколь своевременно Армандо дал этот совет, я убедился не более чем минут через двадцать. Мне было известно, что запах крови и биение раненой рыбы издали, по меньшей мере в радиусе километра, привлекают внимание таких хищников, как акула и барракуда. Но это все было в теории.

Я старался подражать Армандо и очень скоро убедился, что это было самым разумным с моей стороны. Например, подходя к коралловой стене снизу, как это всегда делал Армандо, я видел гораздо больше, чем ежели спускался по ней сверху.

Подстрелены мною были уже морской судак и небольшой луир, когда я заметил крупную рыбу, оказавшуюся красным групером-мероу. Она выходила из своего гнезда и тут же пряталась, стоило мне только подумать о том, как лучше поднырнуть. Армандо объяснил жестами, и я, набрав в легкие побольше воздуха, лег на дно. Любопытная «черна», так эту рыбу называют на Кубе, выплыла из гнезда прямо на меня. Я пустил в нее стрелу, конечно же и не подумав, что надо бы прицелиться в голову, и попал в хвост.

Глаз мой не зарегистрировал движения, но мозг отметил, что «черна» ушла глубоко под скалу. Конец более чем метровой стрелы еле торчал из расщелины. Отдышавшись, я нырнул к стреле. Но рыба, растопырив свои плавники, так крепко уперлась в стенки, что, сколько я ни дергал за конец, она оставалась на прежнем месте. Я опускался за ней еще три раза и все безрезультатно — из-под скалы лишь поднималась муть, окрашенная в ярко-бурый цвет.

Не зная, что делать дальше, я направился к Армандо за советом. Тот внимательно наблюдал за моими действиями. Мой наставник первым делом показал рукой на место пониже спины и покачал указательным пальцем. А показав на голову, он выставил вверх большой палец — Армандо знал, что у меня на родине означает этот жест. Я понял свою ошибку. Затем Армандо сжал руку в кулак и тут же широко растопырил пальцы. Он еще раз повторил этот жест. Потом несколько раз покачал рукой с открытой ладонью сверху вниз. Это означало: надо подождать минут десять.

На душе вновь стало радостно оттого, что мне понятен язык жестов товарища по охоте и оттого, что еще, оказывается, не все потеряно. Я принялся внимательно следить за тем, как охотится Армандо. В каждом его движении было столько грации, легкости, невесомости, а в нужный момент молниеносной реакции и стремительных действий, что мне невольно захотелось сравнить его с рыбой.

Когда я вновь подплыл к своей пленнице, оказалось секундным делом выдернуть торчавшую из-под скалы стрелу. Рыба утомилась, ослабла, но еще не уснула. Я поднял стрелу с рыбой над головой как факел победы и, работая одними ластами, стал вертикально подниматься на поверхность. Каково же было мое изумление, когда, выдохнув и набрав в легкие свежего воздуха, я принялся снимать «черну» со стрелы.

Из расщелины в скале, и я это превосходно видел, я извлек абсолютно целую рыбину. Теперь же предо мной на стреле был лишь хвост и немного туловища.

Тогда мне самому было трудно разгадать этот ребус. Я и не мог помышлять об опасности, которая в действительности притаилась за моей спиной.

На выручку вновь пришел Армандо. Он привлек мое внимание уже известным мне сигналом и, улыбаясь, показал в сторону, где за спиной всего метрах в шести стояла барракуда — серебристое бревно. Мало того, что вода увеличивала размеры, от страха рыба казалась мне чудовищем. Пасть ее была утыкана острыми, как иглы шорника, зубами. Оскал с двумя верхними рвущими клыками запомнился мне на всю жизнь. Не скрою, я похолодел и не только оттого, что глаза мои в жизни никогда ничего подобного не видели. Животное, сожравшее мою добычу, я чувствовал это инстинктивно, готово было теперь броситься на меня. Первым желанием было отделаться от стрелы с остатками «черны». Но остановила улыбка Армандо. Сквозь стекло маски она стыдила и успокаивала. Я воздержался, но не знал, что же делать дальше.

Армандо тем временем поравнялся со мной, выставил вперед руку с ружьем и бесстрашно поплыл прямо на хищницу. Огромное тело барракуды вытянулось в струнку, пасть ее «защелкала» еще чаще. По спине моей побежали мурашки.

Однако Армандо, очевидно, знал, что делал. Хищница рывком ушла в сторону. Мой друг последовал за ней. Та повторила маневр, но от моей стрелы особенно не удалялась. Охотник продолжал преследовать, еще и еще раз пугая ее своей близостью. Наконец рыбе надоело. Она повернула и, медленно работая хвостовым плавником, пошла прочь.

Так состоялось мое первое знакомство с «тигром» океана, но я еще ничего не мог сказать об этом хищнике путного — в голове у меня было лишь одно: борьба с раненой «черной» привлекла барракуду к месту сражения, и она подошла незамеченной. Когда же я поднимался с «черной» на стреле, хищница стремительно атаковала, оттяпав не менее половины тушки рыбы, да так, что я не почувствовал никакого толчка. Подумать только, если бы барракуде мое плечо, например, показалось головой «черны»!

Не знаю, было ли то совпадением, но я тут же почувствовал нахлынувшую на меня усталость, и мы медленно поплыли к берегу.

Однако боевое крещение состоялось, и было оно столь волнующим и прекрасным, что я уже не хотел заниматься никаким другим спортом кроме подводной охоты.