ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ ЗВЕЗДОЙ?

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ ЗВЕЗДОЙ?

Мы этого слова избегаем. Наверное, потому, что когда-то начало гулять по страницам нашей печати понятие «звездная болезнь».

Не знаю, как оно родилось. От хоккеистов постарше слышал я, что лет около двадцати назад появился фельетон о знаменитом футболисте, совершившем тяжкий, сурово наказуемый поступок. Фельетон был написан, рассказывают, блестяще, прочитали его, разумеется, все, и с тех пор слово «звезда», если речь шла о спорте, стало весьма непопулярным, почти ругательным. Звездой балета быть можно, звездой эстрады — тоже, но вот звездой хоккея или тем паче футбола…

И все-таки звезды в хоккее есть. Не только Орр, Эс-позито, Кларк, Маховлич. Но и Третьяк, Мальцев, Васильев, Мартинец… Список можно продолжить.

Легко ли быть звездой?

Нет, конечно же, нет!

И не только потому, что требуются талант (а это зависит не от нас!), колоссальное трудолюбие (здесь уже каждый из нас хозяин своей удачливости) и умение идти к цели, несмотря ни на что (при этом важно, чтобы оптимизм спортсмена дополнялся доверием тренера). Но и потому, что со звезды огромный спрос. И то, что тренеры прощают хоккеисту, скажем, из третьей тройки, они ни за что не простят мастеру из ведущего звена.

И, наконец, еще одно немаловажное соображение.

Отношение соперника.

Я не отношу себя к числу звезд, хотя не могу пожаловаться на недостаток хвалебных отзывов, на невнимание печати. Дело в ином — я вижу, как много у меня еще недостатков в игре, хотя от некоторых из них я уже, как мне кажется, избавился. Я вижу немало возможностей для повышения своего мастерства, вижу, над чем предстоит мне работать, и потому, повторяю, убежден, что мне еще далеко до совершенства.

Однако опыт, понимание хоккея, определенный класс уже есть, я выступаю в тройке «А» ЦСКА и сборной СССР и потому чувствую повышенное внимание опекунов.

К сожалению, в борьбе с ними (как и с собственными недостатками) я далеко не всегда на высоте.

Зимой 1975/76 года случилась со мной крайне неприятная история. Во время матча я ударил кулаком хоккеиста «Химика», моего бывшего партнера Владимира Смагина. Мы вместе с ним играли когда-то в «Звезде», потом в ЦСКА.

За этот проступок я был удален с поля на пять минут. Об инциденте много писали и говорили, и все, естественно, дружно осуждали меня. Справедливо осуждали. Я заслужил это всеобщее осуждение и оправдываться не хочу. Меня обсуждали на СТК — спортивно-технической комиссии федерации хоккея, я каялся, каялся искренне, говорил, что это в первый и в последний раз.

Но было мне и тошно, и вместе с тем обидно. Прощать мою грубость ни в коем случае, конечно же, не следовало, но и раздувать этот эпизод до такой степени тоже было несправедливо. Слушая, что говорили обо мне, я удивлялся. Говорили, что моя драчливость стала системой, что я постоянно нарушаю правила, спорю с судьями, считаю себя незаменимым и вообще позволяю себе черт знает что. Оставалось только недоумевать, когда же я забиваю, если только что и умею делать, так это драться.

Краски сгущали. И дело было не в педагогике, не в стремлении на моем примере показать, что у нас спрос со всех, независимо от титулов и званий, равный.

В том-то и дело, что спрос далеко не равный. Ошибется, нарушит правила игрок, далекий от сборной, никто и внимания не обратит, а ошибется кто-то из ведущих, как сейчас же начинаются разговоры, что такой-то зазнался, многое себе позволяет, считает себя незаменимым. А вы подумайте, нужно ли Фирсову или Мальцеву, Якушеву или Викулову драться, играть грубо, за рамками правил? Да нет, не нужно, у них и других аргументов хватает, чтобы выиграть дуэль у соперника, но, случается, что и они грубят. Но я твердо знаю — не по своей воле идут они на такой путь ведения игры. Их провоцируют, им не дают играть, и в конце концов Якушев или Мальцев «дают сдачу», потому что терпение лопается. И снова начинаются разговоры о звездной болезни.

Я обращаюсь к судьям — будьте, товарищи судьи, внимательны, вы же понимаете и любите хоккей не меньше нас. Так пожалейте же вы звезд! Играют они больше других, чаще партнеров выскакивают на лед: их посылают на площадку всегда, когда команде трудно. Их потому и чаще лупят, колотят. А они терпят — лучше получить еще один шрам, чем разговоры на год.

Я спросил однажды популярного судью, близкого к руководящим сферам нашего хоккея:

— Неужели вы не видели, что номер… уже несколько раз меня ударил, нарушая все правила?…

Судья ответил:

— А что он может против тебя сделать?…

Не знаю. Пусть эту задачу решают сам хоккеист и его тренеры. Пусть, в конце концов, пока проигрывает, а тем временем учится играть получше.

Или давайте запишем в правилах игры, что молодые, неопытные хоккеисты, которым не хватает технической подготовки и тактического кругозора, имеют право бить ведущих игроков сборной и клубов. Только пусть уж лучше вначале ударят. Перед матчем. А мешать играть все-таки не надо.

А пока правила игры едины, молодому или малотехничному игроку не позволено играть в другой хоккей.

Или — или. Или наши опекуны играют в рамках правил. Или мы имеем право постоять за себя. Только постоять. Большего не нужно — первыми мы драку не начнем. Мы и так сыграть можем.

Да, иногда я умышленно иду на грубость. Потому что — слаб человек! — надоедает терпеть, подставлять правую щеку, когда бьют по левой. Раз, второй тебя зацепят, потом попробуют у своих ворот, когда и шайбы-то еще близко нет, снести тебя с ног, причем стараются ударить в тот момент, когда судья отвернулся и смотрит в другую сторону. Ты, наивный, за шайбой следишь, за перемещениями партнеров, пытаешься предугадать направление развития атаки, а твоему опекуну наплевать на шайбу, он за судьей следит, и только тот отвлечется…

Но стоит дать сдачу, как выясняется, что судья все отлично видит: тебя тут же гонят с поля, а потом еще приглашают на СТК.

И наши соперники почувствовали тенденцию судей. Чуть какая стычка с игроком сборной, как они тут же показывают, что им больно.

А ведущих игроков тем временем бьют с тем же энтузиазмом.

Сосчитать шрамы — далеко остальным хоккеистам до игроков сборной. И не только потому, что мы играем с канадцами.

Однажды в матче ЦСКА с тем же «Химиком» удалили целую тройку: Александрова, Жлуктова и Викулова. Но едва ли найдется хоккеист, в том числе и в «Химике», который допустит мысль о том, что Викулов — грубиян. Володя избегает грязного хоккея, в подавляющем большинстве случаев не отвечает на удары, ну а уж если и вступит в схватку, то, значит, довели человека.

А «Химик», надо сказать, умеет порой это делать.

Терпеть не могу некоторых так называемых «тихих» спортсменов, нарушающих правила исподтишка.

Отличие ведущего хоккеиста от мастера заурядного, серенького заключается не только в разнице в уровне мастерства, в классе игры, но и в том, что в силу каких-то неясных мне причин тренеры и судьи снисходительны к середнякам.

Тренер хвалит такого хоккеиста едва ли не на каждой тренировке:

— Петров (или Гусев, или Лутченко, или Михайлов!). Бери пример с… Смотри, как старательно, как добросовестно выполняет он упражнение! Вот и ты так должен работать на тренировке!…

А чему нужно учиться у партнера, играющего в третьем звене или пока еще только мечтающего попасть в это звено, Петров или Лутченко в толк не возьмут. Лутченко промолчит, Петров ввяжется в спор, реакция будет разной, но смысл замечания тренера непонятен: ведь и сам он, и ведущий хоккеист, и новичок одинаково хорошо понимают, что брать пример нужно не знаменитому хоккеисту, а дебютанту команды.

Но вот начинается матч, удачи хоккеистов чередуются с промахами, и если середнячок упустит шанс, то тренер только вздохнет, если же оплошает кто-то из лидеров команды, то наставник обязательно скажет, что стыдно не использовать такие благоприятные ситуации, не забыв, конечно же, напомнить о необходимости старательно тренироваться.

Игрок средний, из тех, что на вторых ролях, может многое себе позволить. Если он нарушит режим, то тренер пожурит его, а если и накажет, то не слишком строго.

Хоккеист должен мечтать об успехах. Должен стремиться быть на первых ролях. Плох тот спортсмен, который не мечтает стать чемпионом, не мечтает одолеть, превзойти своих соперников. Однако…

Я не знаю, где грань между честолюбием и тщеславием, но знаю, что нехорошо специально обращать на себя внимание.

Забросив шайбу, я не вздымаю вверх торжествующе свою клюшку. Не первый гол и, надеюсь, не последний.

Можно радоваться, торжествовать, забросив последнюю, решающую шайбу, которая приносит команде звание чемпиона мира или страны, олимпийского чемпиона. Но стоит ли радоваться, забив гол в начале сезона, когда все еще впереди, когда ждут команду и тебя вместе с ней и удачи и огорчения? Да и о сопернике подумать надо. Его чувства понять нужно. Так зачем эта демонстративная радость?

Не считаю себя звездой и потому, что отношение мое к хоккею далеко не безупречно.

К сожалению, не раз подводил я и тренеров, и команду, и себя.

В конце лета и начале осени 1975 года игра у меня шла легко и все получалось отлично.

Мы выиграли два турнира, на мемориале Чкалова в Горьком я получил приз лучшего нападающего.

Затем хоккеисты ЦСКА выступали в Риге, в одной из подгрупп розыгрыша кубка газеты «Советский спорт», армейцы заняли первое место, и я снова получил приз лучшего нападающего.

Каюсь, в этот момент я начал немного переоценивать свои силы, решил, что все теперь получается.

Я полагал, что высокую спортивную форму, необходимую для трудного олимпийского сезона, я уже набрал и теперь могу дать себе некоторое послабление.

В начале сезона, в календарных матчах чемпионата страны я выступал неважно, армейцы начали терять очки, слабо — в основном из-за меня — играла и наша тройка, я ссылался на травмы, они и вправду были, но правда заключалась и в том, что прежде они мне не мешали. Причина неудач была в другом — в том, что я был далек от соблюдения строго спортивного режима.

Меня вывели из сборной, команда поехала в Чехословакию без меня, было и стыдно и обидно сидеть у телевизора: я знал, как трудно играть в Праге, и тем не менее подвел товарищей.

Наша сборная выиграла оба матча, и мне вдруг особенно ясно стало, что команда может обойтись без меня и на Олимпийских играх, если выигрывает у главного соперника на его льду.

Незаменимых мастеров нет — это не слова, это факт, который я осознал, наблюдая за матчами в Праге.

Оставалось усиленно тренироваться с теми армейцами, что остались в Москве. Понимал, что авторитет завоевать труднее, чем утратить.

Спустя месяц меня вернули в сборную, на турнире «Известий» я старался вовсю и стал лучшим бомбардиром.