ПОДУМАЕМ, КОМУ ОБЯЗАНЫ СВОИМ МАСТЕРСТВОМ…

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

ПОДУМАЕМ, КОМУ ОБЯЗАНЫ СВОИМ МАСТЕРСТВОМ…

Наверное тренерам. Начиная с 41-го, их было немало. Сменил Бухтеева Петр Иванович Ежов, тоже из бывших футболистов. Деятельность в ЦДКА он начал весьма оригинально: на первой тренировке стал гонять нас в бутсах… по трибунам стадиона. Как человек, что называется, с военной косточкой, он искренне верил, что именно таким способом можно развить у футболистов не только выносливость, а другие полезные качества. Но что ни говори, а ботинки с шипами предназначены для зеленого газона, и уж никак не для лазания вверх-вниз по деревянным трибунам.

Как мы ни пытались объяснить нашему наставнику, что от таких «тренировок» толку не будет, что полезнее пробежать десяток километров по лесу, где сам воздух дарит здоровье и бодрость, он был неумолим. Трудно гадать, что нового придумал бы еще Ежов, но «свои три месяца» команда потеряла.

В мае 43-го к нам пришел новый наставник – Евгений Прокофьевич Никишин, в прошлом популярный футболист нашего клуба, а потом какое-то время второй тренер – помощник Бухтеева. Никишин неплохо разбирался в футболе, умел «увидеть» игрока, ладил с людьми и вообще был хорошим человеком. Но он, как мне представляется, и сам понимал, как трудно работать с командой высокого класса, в которой есть футболисты и знанием, и опытом не уступающие ему. Видимо, понимали это и руководители армейского спорта, подыскивавшие другого, более квалифицированного старшего тренера. А потом нам всем очень повезло – выбор пал на известного, уважаемого в футбольных кругах педагога заслуженного мастера спорта Бориса Андреевича Аркадьева.

Он принял команду весной 1944 года, когда мы напряженно готовились к очередному сезону. Почти одновременно с ним в ЦДКА появился отозванный с фронта Иван Кочетков, ставший со временем защитником высочайшего класса. Его надежная игра в обороне во многом предопределяла эффективность действий всей команды, ибо хорошо известно, как важен для победы крепкий тыл. До прихода в ЦДКА Иван Кочетков с расчетом грозной «Катюши» громил врага на 4-м Украинском фронте, и был среди нас единственным, кто имел боевые награды. Возвратился в родной коллектив Владимир Демин, незаурядный левый крайний нападающий. С первых дней войны он служил в Военно-инженерной академии имени В. В. Куйбышева, и не так-то просто оказалось его оттуда «выцарапать».

С приходом Кочеткова и Демина достаточно четко обрисовался основной состав будущей лучшей команды страны. Пришелся ко двору и полузащитник Борис Афанасьев, выступавший прежде в киевском «Динамо».

Центральный дом Красной Армии, а вместе с ним и футбольная команда, находились в ведении Политического управления Красной Армии, и это обстоятельство накладывало определенный отпечаток на жизнь и деятельность коллектива. Футболисты постоянно встречались с армейскими политическими руководителями, не обходившими нас своим вниманием. Но был в этом и свой минус – от ЦДКА требовали только побед. «Вы, товарищи, – говорили нам офицеры из ПУРА, – не забывайте о том, что ваши сверстники сражаются на полях военной брани. Вы должны прославлять Красную Армию на футбольных полях».

В какой-то мере подобные напутствия стимулировали и упорный труд на тренировках, и направленность на победу в каждом матче. Но мы без этого сами всегда нацеливались на успех.

Между тем, сезон 1944 года складывался для команды ЦДКА Далеко не так, как того хотелось. В чемпионате Москвы армейцы заняли второе место, уступив всего очко торпедовцам. Слабым утешением было и то, что занявших третье место спартаковцев мы опередили на три очка, а очень сильную команду «Динамо-I» – на четыре. Конечно, футболистов беспокоил исход турнирной борьбы, не более всего их не удовлетворяло качество игры. Голов армейцы забили больше всех – 37 в четырнадцати матчах (весьма высокий, на мой взгляд, показатель), а вот в обороне допускали серьезные сбои – пропустили 17 голов – явно многовато для команды, претендующей на лидерство.

Борис Андреевич, однако, был невозмутим, во всяком случае, внешне сохранял полное спокойствие. Мне кажется, именно тогда, «обкатывая» команду в московском турнире, он искал лучший вариант состава, мысленно выстраивал модель будущей чемпионской игры. Словом, смотрел в завтра и исподволь готовил к нему коллектив.

Сам же турнир на первенство столицы заслуживает того, чтобы напомнить о нем. Восемь команд, кроме названных «Динамо-М», «Крылья Советов», «Локомотив» и «Авиаучилище», встретились дважды. Динамовцы, имея достаточное число хороших игроков, играли двумя составами. Особенно такую роскошь могли позволить себе и мы, но Аркадьев предпочел пойти другим путем, а именно – проверить возможно большее число футболистов, поочередно вводя их в основную команду. Мне представляется такой подход вполне разумным. Он соответствовал тренерскому замыслу – попытаться «нащупать» вариант состава, в котором были бы представлены исполнители, близкие по стилю и манере игры. Претенденты получали возможность проявить себя, действуя рядом с более опытными товарищами. Практически неизменной у нас оставалась только пятерка форвардов – Гринин, Щербатенко, Федотов, Николаев и Демин.

Дотошный поклонник футбола, конечно же, заметил, что в перечне фамилий игроков линии нападения ЦДКА, которую уже в 44-м в газетах называли «блестящей», нет одной – Боброва. В том сезоне он выступал за команду «Авиаучилище» как служащий этого учебного заведения. В те годы в команде, представлявшей Московское авиационное училище было немало интересных спортсменов, особенно футболистов, и хоккеистов. В чемпионате Москвы футболисты «Авиаучилища» выступали в общем-то неплохо, вполне достойно конкурировали с именитыми клубами, но отсутствие опыта встреч на высшем уровне не позволило молодым футболистам подняться выше восьмого места.

Впрочем, в сезоне 1944 года команда училища привлекала повышенное внимание прессы и специалистов футбола. Главным образом, благодаря игре младшего техника-лейтенанта по должности, а в футболе острого нападающего Всеволода Боброва. Приведу в этой связи небольшую выдержку из репортажа Юрия Ваньята о заключительных матчах первенства столицы. В игре с «Динамо-II», – писал он, – счет открыл динамовец Балясов. Однако к перерыву в сетку ворот хозяев (встреча проходила на стадионе «Динамо» – В. Н.) влетели два мяча от центра нападения курсантов молодого Всеволода Боброва. Это, бесспорно, игрок с большим спортивным будущим, хотя ему еще надо очень много над собой работать, ибо его стремление во всем подражать Федотову часто ничем не оправдывается.

Это была, пожалуй, одна из первых публикаций о Боброве – футболисте в русском хоккее, – он уже успел о себе заявить. A вся футбольные тренеры и прежде всего Аркадьев, которого отличало умение распознавать подготовленность игрока, поначалу Боброва «не разглядели». Журналист не ошибся, говоря о нем, как о футболиста с большим будущим, однако невозможно согласиться с тем, что Всеволод подражал Федотову. Бобров, как мне думается, не подражая никому. Он играл по своему разумению, а прицел на ворота соперник ков свидетельствовал о том, что в лице Боброва наш футбол вот-вот получит столь же классного бомбардира. Всеволод был самобытен, и в этом его основное отличие от многих форвардов той поры. К нам в команду он пришел только в 45-м, пришел чтобы именно в ЦДКА сыграть свои лучшие матчи. Итак, чемпионат Москвы принес нам только второе место. Но оставалась еще хорошая возможность реабилитировать себя в глазах болельщиков успешным выступлением в розыгрыше Кубка СССР.

То был пятый по счету всесоюзный турнир с выбыванием. Шел последний год войны. В истории советского физкультурного движения есть немало соревнований, которые по своему значению, характеру времени проведения переросли рамки спорта, стали своего рода символом, олицетворяющим мужество, силу духа советского народа. К таким состязаниям с полным основанием нужно отнести розыгрыши футбольного Кубка. Надо ли говорить, сколь почетной, престижной признавалась победа в этом турнире.

Армейцы понимали это, и на пути к финалу обыграли четыре команды мастеров с весьма внушительным общим счетом 17:3. Это заставило футбольных обозревателей вновь заговорить о ЦДКА как о сильнейшей команде 1944 года, наиболее вероятном претенденте на завоевание почетного трофея. Говорилось о молодости команды, отличной сыгранности и результативности. Отметили удачный дебют на посту старшего тренера Б. А. Аркадьева, который «сумел в короткий срок создать мощную, спаянную группу из отдельных талантливых игроков».

Мне кажется, чаша весов в прогнозах в пользу ЦДКА особенно резко качнулась после выигранного нами со счетом 3:2 полуфинального поединка с торпедовцами. До этого наши футбольные отношения с автозаводцами складывались не лучшим образом: в сорок третьем уступили им Кубок, а через год – первенство Москвы. Да и этот поединок начался для армейцев, прямо скажу, драматически: прошло только две минуты игры, и мы еще не успели как следует разобраться на поле, как наши соперники повели в счете. Душа атаки и главный бомбардир «Торпедо» центрфорвард Саша Пономарев стремительно прорвался к воротам Владимира Никанорова и, не мешкая, нанес сильнейший удар. Иван Кочетков, пытаясь преградить путь мячу, неловко подставил ногу и мяч срикошетил в сетку. Наш надежнейший вратарь, полагая, видимо, что мяч пролетит мимо, даже не шелохнулся. Это был настолько обескураживающий для зрителей момент, что они даже забыли наградить торпедовцев аплодисментами.

Что и говорить, не так просто после случившегося не опустить руки, собраться с духом и повести наступление на ворота соперников. Но, к чести нашей команды, досадная неудача только подхлестнула ее. Защита заиграла исключительно надежно, причем Кочетков, словно искупая свой промах, наглухо закрыл Пономарева. А без него эффективность действий торпедовского нападения резко снижалась. Впрочем, и мы, когда на поле не было Федотова, играли заметно слабее. Это был не просто гипноз громких имен лидеров. Просто иными становились тактические рисунки и нашей, и автозаводской команд.

В матче с «Торпедо» Григорий Иванович участвовал, однако играл, можно сказать, вполсилы – давала знать недавняя травма ноги. Но Федотов есть Федотов, и его присутствие окрыляло нас, вело вперед. Да и сам он, блестяще использовав одну из немногочисленных возможностей пробить по воротам, сделал это мастерски. Точнее, мастерской была вся комбинация: Алексей Гринин с правого фланга сделал навесную передачу в штрафную площадь, Владимир Демин, увидев, что Федотов оказался в удобной для удара позиции, расчетливо пропустил мяч, а остальное, как в таких случаях говорят, было делом техники. Счет сравнялся. В первом тайме Петр Щербатенко вывел ЦДКА вперед, а на 10-й минуте второго тайма Гринин уже сам отличным ударом забил третий гол. Ну, а под занавес поединка Пономарев, на мгновение избавившись от плотной опеки Кочеткова, забил-таки свой гол, который, правда, ничего уже изменить не мог. Армейцы вышли в финал.

Готовясь к решающему поединку, мы вполне отдавали себе отчет в том, что «Зенит» – соперник, достойный всяческого уважения. Уже в восьмидесятые годы, в статье, рассказывающей о возобновившихся в конце войны соревнованиях на Кубок СССР, с удивлением прочитал, что, мол, команда ЦДКА, являясь явным фаворитом, попросту недооценила силы, возможности и боевой дух ленинградских футболистов. Это большое заблуждение. Любой профессионал, да и видавший виды поклонник футбола, поймет, о чем я говорю: во-первых, мы внимательно следили за триумфальным шествием «Зенита» к финалу и не могли не оценить по достоинству то, что ленинградцы одну за другой выбили из борьбы несколько очень сильных команд, а в полуфинале «преградили» дорогу к Кубку московскому «Спартаку». Во-вторых, просто невозможно сбросить со счетов колоссальный волевой настрой футболистов города на Неве. И, наконец, в-третьих, «Зенит» был укомплектован отменными игроками, хорошо сбалансирован в линиях, сыгран. Так можно ли говорить о том, что армейцы недооценили соперника, за что и были наказаны?

Нет, это не так. Тем не менее, не боясь выглядеть нескромным, скажу, что наша команда объективно была сильнее, однако футбол непредсказуем и никогда невозможно предугадать, что ждет тебя в каждом новом матче. К тому же, мы хорошо знали свои недостатки.

Один из них – неумение полностью раскрывать все свои возможности, если не заладится вдруг по каким-то причинам игра у Федотова, как в том матче, что, по моему глубокому убеждению, и сослужило нам плохую службу.

Григорий Иванович был травмирован – трещина большой берцовой кости. Все ребята очень за него переживали и, как один, считали, что он не должен выходить на поле во избежание серьезных последствий. Высказывались соображения, что команда – боеспособный коллектив – и способна и в отсутствие выдающегося мастера показать хорошую игру и победить. Говорили об этом самому Григорию Ивановичу, и он с нами соглашался. Такого же мнения был Борис Андреевич Аркадьев, но подвергся сильному давлению со стороны руководства, требовавшего выставить Федотова на матч. Наш наставник, как мог сопротивлялся, но все решили врачи, сообщившие начальству, что Григорий Иванович играть может. Я же и сегодня считаю, что в этом был наш промах, главным образом, психологического плана. Если же говорить о том, как играл тогда наш лидер, то во имя истины не могу нет сказать о том, что он побаивался вступать в единоборство, бить больной ногой. А ведь вся игра, следуя сложившемуся тактическому рисунку, шла через Федотова.