Федотов, Бобров и незабвенный Николай Николаевич Воронов

Федотов, Бобров и незабвенный Николай Николаевич Воронов

Повторюсь: тот сезон (1948 года), точнее, его начало, складывалось для армейцев не лучшим образом. Команда искала свою игру, в определенной степени перестраивалась, что неизбежно сказывалось на качестве выступлений и, соответственно, приводило к потере очков. Это, правда, не вызывало у тренеров особого беспокойства, но именно в этот, не лучший для коллектива период, к команде стало проявляться повышенное внимание со стороны военного руководства.

Я как-то уже говорил, что высокое начальство, исключая прямых кураторов команды – работников Политуправления Красной Армии, – особой опекой футболистов не баловало. Нам это, честно говоря, было на руку. Атмосфера в команде всегда была здоровой, товарищеской, и всякое вмешательство в наши внутренние дела пусть даже самое доброжелательное, вряд ли принесло бы пользу. В то же время, у команды были истинные друзья в лице некоторых крупных военачальников, отношениями с которыми мы очень дорожили.

Наш верный почитатель и добровольный помощник Николай Николаевич Воронов, несмотря на большую занятость по службе, часто приходил на стадион ЦДКА в Сокольниках, чтобы дружески пообщаться с ребятами, да и матчей, если они проходили в Москве, старался не пропускать. Как у каждого горячего болельщика, да простят мне этот термин в применении к Главному маршалу артиллерии, у него были свои причуды. Заглянет на тренировку накануне встречи и советуется с футболистами о том, в каком плаще на матч прийти – был у него один особенно «счастливый». И примета была особая: если мы, мол, на тринадцатой минуте забьем гол, то непременно победим. И, знаете, сходилось. Как-то получалось, что мы нередко открывали счет именно на «несчастливой» тринадцатой минуте, и тогда обязательно побеждали. Да и пошутить маршал был непрочь. Помню, говорит он как-то нашему «пионеру», Володе Демину: «Не горюй, браток, я тебе полметра своего роста отдам…». А сам он, надо заметить, роста был гренадерского – два метра, а может, и более того.

Словом, Воронов был для нас своим человеком, и частые встречи с ним были к обоюдному удовольствию. А тут, после первых матчей чемпионата сорок восьмого года, всех взбудоражило известие о том, что команду приглашает к себе Маршал Советского Союза Н. А. Булганин, возглавлявший военное ведомство страны. Ну что ж, раз сам министр решил встретиться с футболистами, значит дела наши его действительно беспокоят, значит, жди разноса, накачки…

Но опасения оказались напрасными. Булганин принял команду в своем рабочем кабинете тепло и приветливо. Внимательно выслушал руководство команды, никого не прервав, не сделав замечаний. Откровенно говоря, я был немало удивлен таким ходом встречи, как, впрочем и тем, что у министра нашлись добрые слова для футболистов команды, игравшей на том этапе далеко не лучшим образом. Булганин нас, конечно, покритиковал, не преминул напомнить о том, что команда ЦДКА является офицерским коллективом, подразделением Вооруженных Сил, и это обстоятельство накладывает на спортсменов большую ответственность.

Министр подробно расспрашивал о наших нуждах, о том, как мы живем. И, как мне показалось, удивился, узнав, что ни один игрок основного состава не имеет не то что отдельной квартиры, но даже своей комнаты. По-моему, это его задело. Во всяком случае, он тут же приказал присутствовавшему на встрече генералу из службы тыла обеспечить футболистов жильем.

Вот на такой приятной и обнадеживающей для нас ноте завершилась эта встреча. На прощание Н. А. Булганин попросил футболистов еще больше, серьезнее работать над повышением спортивного мастерства, пожелал успехов в чемпионате страны.

Что ни говори, а встреча с маршалом, министром для нас, людей военных, не могла и не должна была пройти бесследно. Тем более, что разговор состоялся откровенный, заинтересованный. Да и допинг в виде обещанных квартир футболистам был не безразличен. Каждому понятно, как тяжело людям, обремененным семьями, годами мыкаться по гостиницам и общежитиям. Уезжаешь, бывало, в другой город, тренируешься, играешь, а мыслями все равно в Москве: как там семья живет, может, не выселяют ли из гостиницы или еще что-либо в этом роде. Да и для семейного бюджета, особенно при нашем офицерском жаловании, «усиленном» не столь уж часто выпадающими премиальными, гостиничная жизнь достаточно накладна.

Но вот какие соображения возникают, когда сейчас задумываешься о своей футбольной молодости, – в нашем армейском коллективе не принято было вести разговоры о бытовых неурядицах, квартирной неустроенности и уж совсем недопустимо – обращаться к руководству с просьбами об улучшении жилищных условий, хотя таким добропорядочным семейным людям, как Григорий Иванович Федотов или Алексей Григорьевич Гринин, ох как нелегко давалось бесконечное скитание по чужим углам. И дело тут не в какой-то сверхскромности, а, скорее в том, что все мы видели, как тяжело живут люди вокруг нас, как не устроены в бытовом отношении многие наши знакомые, в том числе популярнейшие артисты, музыканты, писатели. О «простых» людях я уже не говорю. Но было бы неверным полагать, что при всей своей беспредельной увлеченности делом, кто-то из футболистов не мечтал о своей квартире, о той поре, когда после тренировки или матча будет отдыхать не в гостиничном номере, а в своей комнате, в окружении столь же удовлетворенных судьбой домочадцев.

Слово министра, к счастью, не разошлось с делом. Квартиры подобрали довольно быстро, причем вся наша славная пятерка форвардов – кто-то ведь позаботился и об этом! – дружно и весело поселилась в только что построенном доме у станции метро «Сокол».

В этом доме я живу и сейчас. По соседству проживают семьи Федотова, Гринина, Боброва. Как это ни прискорбно, но сегодня приходится только вспоминать с признательностью и грустью те дорогие сердцу времена, когда после матчей, отдохнув немного и пообщавшись с женами и детьми, выходили в свой зеленый, очень чистый и уютный двор, и вели бесконечные разговоры о нашем футбольном деле, о команде, о том, как играли вчера и как должны играть завтра. Увы, время бежит неумолимо, и замечательных моих друзей, выдающихся мастеров мяча, уже нет среди нас. Осталась только благодарная память о днях и годах, прожитых вместе, о радости общих побед и горечи общих поражений. А двор осиротел, и сегодня, прогуливаясь под тенистыми кронами деревьев, я невольно думаю о том, как хорошо нам было здесь всем вместе, когда спорили до хрипоты, мечтали о будущем…

Дружеская спайка в футбольном коллективе, впрочем, как и в любой игровой команде, далеко не последнее дело. Я бы даже сказал, что без нее очень трудно рассчитывать на длительный и прочный успех. «Взорваться», блеснуть мастерством в одном матче, в одном турнире способны многие команды, но постоянно, годами, держаться на гребне чемпионской волны, поддерживать, наращивать класс выступлений может только коллектив, в котором, помимо прочных игровых связей между спортсменами, существуют не менее прочные дружеские отношения. Для меня это аксиома, которая не требует доказательств. Наша «команда лейтенантов» утвердила этот принцип своими достижениями, начиная с сорок пятого и кончая пятьдесят первым годом. Ошибаются иные тренеры, полагая, что достаточно собрать вместе прекрасных солистов, и успех обеспечен, вполне возможно, что на первых порах ансамбль будет звучать мощно и стройно, однако со временем каждый исполнитель неизбежно станет вести свою партию, и тогда не жди аплодисментов.

Это я к тому, что очень сложно бывает создать крепкую команду, ориентируясь только на игровые качества спортсменов и, не придавая должного внимания их чисто человеческим свойствам: умению жить в коллективе, руководствоваться в каждом своем поступке прежде всего общими интересами, подчиняя им свои личные, доброжелательностью и тактом в обращении с товарищами и тренерами, готовностью всегда прийти им на помощь, – в спортивном сражении и, что не менее важно – в жизни. Поймите меня правильно, я категорически против того, чтобы все как один члены команды «дружно» любили театр или рыбалку – люди тем и ценны, что каждый из них индивидуален в своих вкусах, привычках, образе жизни. Но я за то, что если уж ты играешь в футбол, то твои помыслы и действия, связанные со спортивной деятельностью, должны быть полностью созвучны помыслам и действиям товарищей.

Будущие тренеры команды ЦСКА 60–70 годов:

Слева направо: В. Чистохвалов, В. Николаев, В. Соловьев.

Хочется надеяться на то, что, прочитав довольно пространные, как кому-то может показаться, сентенции на тему спортивного коллектива, любители спорта не упрекнут меня в назидательности, желании выдать свои мысли за абсолют. Далек от этого. В конце концов, каждый тренер идет к избранной цели своим путем, но, мне кажется, кому-то вполне может пригодиться что-либо из опыта ЦДКА, его наставника Бориса Андреевича Аркадьева, умевшего, уверяю вас, подбирать коллектив и работать с ним, и из моих собственных наблюдений.