Ван Гал и пресса

В былые времена у людей была дыба. Теперь вместо нее пресса. Нами правит журналистика.

Оскар Уайльд

На прессу жалуются не только современные родители, учителя или спортивные тренеры – эти жалобы существуют в нашем обществе не один десяток лет. Тренеры по всему миру выражают недовольство отношением к ним со стороны журналистов, часто не беспричинно. Спортивная пресса, как никакая другая, умеет в изобилии производить чепуху. Такие спортивные репортажи и скандальная хроника звезд, часто идущие рука об руку в прибыльных, но второсортных изданиях, являются международной реальностью. Зрелищным видам спорта не всегда сопутствуют размеренный анализ и спокойные размышления.

В результате, многое сказанное или написанное о колоритном тренере из страны мельниц и тюльпанов обладает сомнительным качеством и недостоверностью. Несмотря на большое число статей и телевизионных передач, портрет ван Гала отнюдь не становится отчетливее. Наоборот, новостные репортажи вследствие собственной противоречивости и двусмысленности изрядно запутали картину, при этом не раз и не два оскорбив ван Гала. По большому счету в основе прессы лежит желание заработать. Это такой же бизнес, как и профессиональные футбольные клубы. Однако интересы прессы и клубов часто диаметрально противоположны. Если тренер заинтересован в создании и поддержании стабильного и умиротворяющего климата в команде, прессе нужно обратное. Мало кто из читателей захочет узнать, что, к примеру, у «Аякса» был спокойный тренировочный день; конфликты и скандалы продаются гораздо лучше. Поэтому в ведущих клубах даже у стен есть уши.

Пресса постоянно в поиске сенсаций – это их бизнес. Наблюдательный журналист может быстро распознать наличие трений или конфликтов внутри команды: некоторые игроки не помогают другим, не делают своих обычных пробежек, пренебрегают своими базовыми обязанностями откровеннее, чем обычно. На поле такие трения также приводят к повышенной раздражительности. Часто журналисты оказываются прекрасными охотниками за захватывающими новостями и в большинстве случаев находят тех, кто готов сделать за них грязную работу. Обычно всегда есть кто-то, готовый пожаловаться. В таком случае на горизонте команды возникает опасность потери столь чаемого спокойствия.

В футболе, как и везде, результаты говорят сами за себя. Если тренер проигрывает матчи, он быстро становится злодеем. Если же он побеждает, то его провозглашают героем. Даже если ван Гал из-за своих слегка грубоватых манер и мог начать с «дебетом на своем эмоциональном счете» (по выражению Стивена Кови), его критики вскоре замолчали. В первый год ван Гала «Аякс» совершенно неожиданно выиграл Кубок УЕФА, выбив из соревнования два итальянских клуба. В полуфинале против «Генуи» ни один итальянский игрок еще не успел даже коснуться мяча, со стартового свистка не прошло и минуты, а «Аякс» уже забил первый гол. Итоговый счет 3:2 был совершенно неожиданным, и голландские газеты одна за другой пели дифирамбы игре «Аякса». Когда клуб вышел в финал, обычно сдержанная и вечно критикующая голландская пресса ликовала.

Впрочем, вскоре отношения между ван Галом и прессой испортились. Со временем дела пошли настолько плохо, что ассоциация голландских репортеров Nederlandse Sport Pers решила напомнить эпатажному тренеру о его общественном долге. В письме ассоциации ему была прочитана лекция по этикету: «Пресс-конференции „Аякса“ часто заканчиваются вульгарными криками. Этот агрессивный подход, возможно, и приносит успех у молодых послушных игроков, но на пресс-конференциях, на которых присутствуют взрослые люди, он неуместен». Тренер немедленно ответил на это послание на следующей встрече с прессой. Держа в руке это обличительное письмо, ван Гал, похожий на учителя, обуздывающего непослушный класс, спросил собравшихся журналистов, кто его подписал. Ни у кого из присутствующих не хватило духу поднять руку. Ван Гал считал, что это письмо было не только нелепым, но и оскорбительным для него и его игроков: «Обычно я протестую, потому что нахожу идиотским вопрос, а не задавшего его корреспондента».

В какой-то момент ван Гал осознал, что его пылкий и агрессивный способ общения отнюдь не помогает ему заводить друзей и положительно влиять на людей. Он признавал, что эксперты по общению с прессой советовали ему слегка смягчить его риторику, но добавлял: «Возможно, они и правы. Но если применить это предложение к моему характеру, я скажу „нет“. Я реагирую так, как реагирую, не скрывая своих эмоций. Я готов работать над собой, но отказываюсь быть неверным самому себе. Никто не может лишить меня моей напористости. Я боец». Возможно, он утратил всякую надежду изменить свой образ в прессе, сложившийся еще со времен игры в «Спарте»: «Одни полагали, что я был превосходным футболистом, высоким „тормозом“, способным вести за собой команду. Другие же считали, что я высокий „тормоз“, достаточно самонадеянный, чтобы объяснять всем, как им стоит играть в футбол. Этот образ еще сильнее закрепился, когда я пришел работать в „Аякс“».

В основе конфликта с прессой лежали культурные различия. Журналисты видели в прямолинейном и консервативном ван Гале деспота и фанатика. В действительности же ван Гал – своего рода политическая аномалия; консервативный сторонник строгой дисциплины с футбольной философией, в которой во главе угла стоит коллектив. Неудивительно, что пресса не понимала его. Они не могли понять, что ван Гала не привлекает так называемое «общество вседозволенности» – общество, которое, по мнению тренера, оправдывает вандализм и поощряет апатию. Он полагал, что к этому приводит недостаток порядка, авторитета и уважения. Должны быть четкие правила, которые твердо соблюдаются, что создает ясность, справедливость и спокойствие. Но в силу своей профессии большинство журналистов не любят порядок, критикуют его. Они не поддерживают власти, а, наоборот, ставят их действия под сомнение, оспаривают их. При этом голландская пресса с подозрением относится к людям, которые, по ее мнению, держатся высокомерно.

Еще одна причина врожденной склонности голландцев к социал-демократии – протестантские корни страны. «Потому что все согрешили и лишены славы Божией». Отсюда следует, что, во-первых, все люди равны, а во-вторых, что слишком уверенные в себе личности подозрительны. Люди с «позициями» в лучшем случае не воспринимаются всерьез, а в худшем – высмеиваются. И хотя большинство голландцев в настоящее время уже совершенно не религиозны, такой протестантский эгалитаризм до сих пор накладывает отпечаток на их мышление. Никто не должен считать себя выше других людей. Христианство кальвинистского толка также развило и такие «голландские достоинства», как честность, добросовестность, трудолюбие. Ван Гал, представитель старой школы, обладает всеми этими качествами. Он честен и прямолинеен со всеми своими коллегами, откровенен как со своими руководителями, так и с подчиненными. Он отдается работе без остатка и считает своим долгом ответственно выполнять возложенные на него обязанности. Кроме того, он настоящий трудоголик.

В спортивной прессе Нидерландов из-за небольшого размера страны все друг друга знают, и поэтому среди журналистов довольно легко устанавливается единодушие или даже стереотипы. В случае ван Гала это не пошло ему на пользу. В начале своей карьеры его часто высмеивали в прессе за используемый им жаргон. К примеру, молодым репортерам было непривычно постоянное употребление им термина «сплачивание команды». Ван Гал говорил: «В первые несколько недель результаты были неважные, поэтому над ван Галом можно было насмехаться. Я полагаю, что вы должны приводить аргументы, оценивать стиль работы, а не издеваться над выражениями типа „сплачивание команды“, которое не особо популярно в футболе. Пресса полагает, что раз забивается мало голов, значит, игра плохая. Но на это можно посмотреть и с другой стороны: если игра была отличной, значит, должно быть больше голов. Чувствуете разницу?»

Ван Галу было трудно понять, что пресса и футбольные клубы тесно взаимосвязаны. В Голландии газеты и журналы продаются благодаря «Аяксу», но и обратное тоже верно: «Аякс», его спонсоры, игроки да и тренер тоже получают известность благодаря прессе. Именно пресса помогла «Аяксу», Данни Блинду и Луи ван Галу стать популярными и богатыми. Но этот аспект, казалось, совершенно ускользал от внимания голландца. Для него пресса была врагом, за которым надо было следить в оба глаза и по возможности останавливать на подходах: «По своей природе я человек тихий, но я быстро выхожу из себя, если замечаю, как пресса обнаруживает „факты“, которые не соответствуют действительности, или если я вижу враждебное отношение. Успех „Аякса“ основан на инвестициях и самоотверженности. Порой я ощущаю отсутствие признательности за это. Более того, я вижу, что некоторые только радуются нашим неудачам».

Если ван Гал считал, что репортер ведет себя несерьезно и нечестно, то применял к нему меры воздействия, внося в черный список. Журналисты, публиковавшие, по мнению ван Гала, некорректные репортажи или подвергавшие команду чрезмерной критике, по-прежнему сохраняли за собой право задавать вопросы на пресс-конференциях, но интервью они больше не получали: «Когда журналисты задают тупые вопросы, я безжалостно атакую их, потому что они плохо делают свою работу и наносят ущерб игрокам». Когда репортер журнала Voetbal International Тед ван Леувен задал «тупой вопрос», ван Гал дал ему свой знаменитый ответ: «Это вы такой дурак или я просто слишком умный?»

Поэтому у ван Гала двойственные отношения с прессой. С одной стороны, он жаждет внимания. С другой – его редко удовлетворяет то внимание, которое он получает. И в этом он не одинок. Есть как минимум еще один голландский футбольный тренер с натянутыми отношениями с прессой – это Дик Адвокат. Когда я работал над биографией Адвоката, я поговорил с Франсом Лермакерсом, историком клуба «АДО Ден Хааг», в котором тот начинал свою карьеру игрока. Лермакерс поделился интересным наблюдением, которое можно применить и к ван Галу: «У Дика постоянно возникали проблемы с журналистами. Он честный и негибкий человек, поэтому не производит хорошего впечатления, когда дело касается пиара. Подкованность в делах прессы – не в его характере. Честно говоря, в таком конфликте вы обречены на поражение. Достигнув определенного уровня, вы становитесь общественным достоянием и уже более не можете избегать всего того, что происходит около футбола. Кроме того, если бы не пресса, Адвокат никогда бы не стал таким знаменитым и богатым. Конечно, он не достоин того, чтобы с ним плохо обращались. Он слишком крупный футбольный эксперт и притом очень приятный человек. Да и игроки всегда поддерживали его». Лермакерс замечал, что требование тренера оставить его в покое несколько противоречиво, ведь, в конце концов, не только пресса извлекает выгоду из шумихи, но клубы, игроки и тренеры тоже. Добрую службу недовольным тренерам могло бы сослужить старое изречение: «Плохой рекламы не бывает».

Безусловно, журналисты постоянно перегибают палку и разжигают страсти мелких конфликтов, публикуют неподтвержденные сведения или делают очевидно фальшивые заявления. Как следствие, у ван Гала всегда были очень строгие правила общения игроков с представителями четвертой власти. Номер один в этом списке категорически запрещает ворошить грязное белье на публике. Все сказанное в раздевалке является конфиденциальным и должно оставаться внутри команды. Если у кого-то есть проблемы или жалобы, он должен идти с ними к ван Галу.

Чтобы научить игроков тому, что им следует говорить, а что нет, ван Гал даже устраивал для них тренинги по общению с прессой. В результате интервью с игроками «Аякса» стали обладать усыпляющим свойством. Единственный, кто мог вызвать скандал и кому это было позволено, был сам главный тренер.

Игровой стиль «Аякса» во времена ван Гала во многом был отражением характера тренера. Основная забота такого футбола – удержание и контроль мяча. Другие могли полагать, что такая игровая концепция означает смерть спонтанности, креативности, непредсказуемости и радости – именно тех сторон футбола, которые так привлекают игроков и зрителей. Но это ничего не значило для ван Гала. Обучение футболу в «Аяксе» также отражало это пристрастие к контролю; оно основывалось на научных или, по крайней мере, проверяемых данных. Вся информация по развитию игроков тщательно сохранялась и анализировалась. Любые отклонения от схемы немедленно записывались.

Точно так же ван Гал никогда не давал интервью, если не получал твердых гарантий, что он сможет прочитать и поправить статью перед публикацией. Он никогда не перекладывал обсуждение деталей нового контракта на финансовых советников.

Самым большим опасением ван Гала в отношении прессы была боязнь показаться слабым. Он полагал, будто мир за пределами безопасной территории «Аякса» кишит враждебными ему людьми. Такое мировоззрение превратило встречи ван Гала с журналистами в агрессивные обмены репликами, с обороняющимся тренером, с одной стороны, и раздраженной прессой – с другой. Естественно, это привело к глубокой неприязни между ними.

Как-то раз ван Гала пригласили на канал Sky Sports в качестве комментатора. Вероятно, понимая, что платы за участие и бесплатной дороги до Лондона будет недостаточно, чтобы уговорить великого, но подозрительного тренера, ему сказали, что это поможет ему «улучшить его образ» в английской Премьер-лиге.

«Нет, спасибо, – язвительно ответил ван Гал, – я вполне доволен своим плохим образом».

Ван Гал получил, по его собственным словам, десятки тысяч просьб прийти на ток-шоу, телеигры и т. п. Однако он всегда отказывался: «Я футбольный тренер. И хочу говорить только о своей профессии. Я не участвую во всех других делах… Меня часто просят об этом, но у меня нет времени. Я что, должен симулировать радость и улыбки на телевидении? Не думаю, что должен изменять себе – я вполне доволен собой».

«Я радуюсь, когда счастлив, и грущу, когда мне грустно. Смеюсь, когда мне смешно, и плачу, когда мне плохо. Я не собираюсь смеяться только потому, что меня показывают по телевизору. Пятнадцать лет назад все писали, что я прошел особый курс по общению с прессой, потому что тогда вокруг меня все было тихо какое-то время. Затем что-то произошло снова, и после все репортеры поняли: Луи ван Гал никакого курса общения с прессой не проходил».

Однако в «Аяксе» игроков учили тому, как общаться с прессой. Именно так, согласно ван Галу. Однако он не считал нужным проходить подобный курс, потому что думал, что «очень хорошо общается с журналистами». Слабая вера ван Гала в голландскую прессу обусловлена тем, что, по его мнению, в этой сфере подавляющее влияние имеют личные связи с определенными людьми; часто такое доминирующее влияние приписывается Йохану Кройфу. Ван Гал верил, что Йохану Кройфу или Марко ван Бастену на позиции главного тренера национальной сборной предоставляли гораздо больше пространства и свободы, чем Дику Адвокату или самому ван Галу. Он верил, что это связано с их звездным статусом в бытность игроками, которым не обладали ни Адвокат, ни ван Гал.

Хорошо знающие ван Гала люди говорят, что в личном общении ему можно сказать практически что угодно. Но в разговоре на публике все меняется. Гордость и перфекционизм делают его крайне чувствительным к любой критике. Ван Гал не любит совершать ошибки, а если он где-то и ошибся, то не хочет читать об этом в прессе. Журналисты характеризовали Железного Тюльпана как человека, которому недостает такта и навыков общения, как деспота, как страдающего манией величия, даже как буйного сумасшедшего. В то же время сам ван Гал полагает, что его просто неправильно понимают как личность и недостаточно ценят как тренера. На памятной пресс-конференции 30 сентября 1991 года его спросили, какой он тренер. Несколько застенчиво окидывая глазами собравшихся в зале людей, он медленно и демонстративно заявил: «Я последовательный, честный и прямой человек. Из-за этого некоторые считают, что у меня тяжелый характер». Исходя из этого ответа, некоторые пришли к выводу, что он педант. В свою очередь, тренер в интервью журналу Voetbal International отметил: «За последние две недели я понял, что мне не следует торопиться, говоря о самом себе. Думаю, журналистам следует познакомиться со мной поближе. Те, кто давно со мной и меня знает, общаются со мной по-другому. В своем общении с прессой за последние две недели я совершил ряд ошибок. Это самая слабо освоенная территория человека по имени ван Гал. Я не знаю, какого типа пресса сейчас взялась за меня. Мне нужно учиться, нужно осваивать эту территорию».

Трюс Опмер, вторая жена ван Гала, говорит: «До того как мы с ним познакомились, я считала его сварливым высокомерным парнем, как и всех остальных голландцев. Однако он не такой. Нет, я согласна с тем, что на телевидении он ведет себя не очень хорошо – он может быть там очень возбужденным и все такое. Я бы вела себя по-другому. И в нем есть и смешная сторона. Однако его жизнь – это его работа, и он к ней очень серьезно относится. Очень серьезно. И Луи думает, что люди постоянно его критикуют. Ему надо чаще смеяться, он лучше выглядит, когда смеется. Луи говорит, что я права, но он не хочет меняться. Он считает, что это другим стоит меняться. Поэтому я просто перестала смотреть интервью с ним. В прошлом году я была готова позвонить этим ведущим и репортерам, чтобы высказать им свое мнение, но, конечно, я не смогла».

Ван Гал всегда четко давал понять, что у него исключительно профессиональные отношения с прессой. Поэтому такой особой связи между тренером и пишущей братией, какая есть у Виллема ван Ханегема или Гуса Хиддинка, у ван Гала нет. Когда того спросили, что он думает о чарующих выступлениях Хиддинка на пресс-конференциях, он ответил: «Я объясняю гораздо больше Хиддинка. Он никогда ничего не говорит. Хиддинк – мастер не отвечать на вопросы, тогда как я всегда на них отвечаю».

Как-то раз на пресс-конференции в «Барселоне» ван Гал начал упрекать журналиста в излишней негативности. Свое недовольство он выразил на сбивчивом испанском, сдобренном твердыми согласными, от которых голландцам не так просто избавиться: «Вы всегда негативны, и никогда не позитивны». Это уничижительное порицание, широко распространившееся в прессе, и по сей день является классикой. С точки зрения навыков общения ван Гал считается иберийской версией Джованни Трапаттони – эпатажным, харизматичным, слегка косноязычным.

Проблемы ван Гала с прессой дали о себе знать, когда он пришел и в мюнхенскую «Баварию». Не требовалось знаний немецкого, чтобы понять, что ван Гал очень недоволен репортером канала Sky Дитером Никлесом, поставившим под сомнение баварский энтузиазм в матче чемпионата Германии против «Нюрнберга». Ван Гал нашел непостижимым сомнения интервьюера в качестве игры его команды и объяснил, что мячи просто не залетали в ворота. При ответах на последовавшие вопросы журналиста его недовольство быстро и резко выросло, закончившись вспышкой ярости. В Голландии друзья и противники привыкли к подобным эмоциональным выходкам неординарного футбольного мастера, но для изумленной немецкой публики этот диалог стал своего рода классикой. Газета Bild Zeitung высмеяла этот эпизод под заголовком «Луи ван Галлиг!» «Галлиг» – (Gallig) по-немецки значит «злобный», «едкий».

Когда в 2006 году у ван Гала брала интервью известная голландская журналистка Стеффи Каутерс, он начал разговор с вопроса: «Вы же в курсе условий этого интервью, не так ли?»

Каутерс ответила: «Полагаю, вы захотите прочитать его перед публикацией».

«Не только прочитать, – отреагировал ван Гал. – Возможно, я захочу что-то поменять в нем. Случалось, что мне приходилось полностью переписывать статьи».

«Мне будет очень неприятно, если вы так поступите».

«Мне тоже, – ответил ван Гал, – ведь тогда мне придется хорошенько потрудиться».

«Вы недоверчивый человек, не так ли?» – спросила Каутерс.

«Совсем нет, – не согласился ван Гал. – Неужели вы думаете, что можете разговаривать так с кем угодно? С кем-то, кто так открыт и ничего не скрывает? Я ужасно наивен. Трюс говорит мне это сотни раз в год. Я верю людям. Я позитивно смотрю на жизнь. Я думаю, вы напишете красивую статью. А если нет, что ж, значит, меня еще раз щелкнут по носу. Так я и живу». Не его вина, что он производит впечатление человека грубого и недружелюбного. «Это никак не связано со мной, с человеком по имени Луи ван Гал. Это результат того образа, который создала мне пресса».

Каутерс получила за свое интервью национальную премию. Хотя она и опытный журналист, но позже призналась, что сильно нервничала в тот момент. Она сказала Ван Галу: «Когда я вошла, вы посмотрели на меня с подозрением, потому что я представитель прессы. Вы не тот человек, что встречает других с улыбкой и предлагает присесть и выпить кофе».

Ван Гал ответил: «Для меня это неизбежное зло. Я пришел на это интервью, потому что меня попросил мой пресс-атташе. […] В реальности я мало похож на свой образ, созданный прессой. Это печально».

«Вы никогда не думали, – спросила Каутерс, – что сами несколько в этом виноваты?»

«Конечно, я немножко виноват в этом, – согласился ван Гал. – Было бы гораздо проще, если бы я был способен играть как актер. Если бы я мог начать заново, я бы вел себя по-другому, хотя и не знаю, получилось бы это или нет. Я бы несколько облегчил себе жизнь, если бы не был таким резким, если бы говорил не прямо, а обиняками, если бы чаще улыбался».