РАЗГОВОР ЗАКАНЧИВАЕТ ЕЛЕНА ПЕТУШКОВА
РАЗГОВОР ЗАКАНЧИВАЕТ ЕЛЕНА ПЕТУШКОВА
В начале своего повествования я сказала, что, покинув когда-нибудь спорт, даже близко не подойду к лошади. Но, написав все, что вы прочли, прожив еще раз мысленно свою жизнь, я прихожу к выводу, что сказанное в первых строчках вряд ли верно.
Наука и спорт — две половинки моего сердца; нельзя же разрубить его пополам и одну из них выкинуть.
Владу, мою дочь, я впервые посадила в седло, когда ей было два года.
…Мир един, и его гармония в том, что все живое — наши друзья. А лошадь — один из самых давних друзей, самых близких.
Наиболее ранние из известных археологам изображений лошади принадлежат к 3000 году до нашей эры — они обнаружены в Двуречье. А гораздо позднее попали они в Египет, в I веке до нашей эры — в Аравию.
У бедуинов есть легенда, согласно которой все арабские лошади произошли от кобылиц Магомета — Кохейлан, Сиглави, Обейаи, Хадбан и Маанеги. Эти имена до сих пор сохраняются за пятью различными по экстерьеру типами арабских лошадей.
На самом деле установлено, что предками арабских лошадей была несейская порода, о происхождении которой ничего не известно. Несейские лошади пользовались большой популярностью в Персии и уже в те времена по типу разделились на лошадей для боевых колесниц — длинных, костистых, и верховых и вьючных — маленьких, с короткой спиной. Первые стали прародителями ахалтекинской породы. Вот сколь давняя родословная у моего бедного Абакана.
Иногда в шутку говорят, что люди похожи на своих собственных собак и лошадей. Но в каждой шутке, как известно, есть доля правды. Ведь любое домашнее животное в том виде, в каком мы его знаем, творение рук человеческих. А человек стремится его создать если и не по своему образу и подобию, то, во всяком случае, в соответствии со своими потребностями, вкусами и запросами. Неверное, отчасти поэтому у разных народов сложились разные породы лошадей, в чем нашли отражение климатические условия, национальные особенности, социальные черты, эстетические взгляды людей.
Возьмем тех же ахалтекинцев и их ближайших старших родичей, арабских лошадей. Они воспитывались не в табунах, а поодиночке, так сказать поштучно. Росли в пустыне, в оазисах, где невозможно — негде — пастись большим табуном. Кроме того, очень ценились: их буквально лелеяли. Нежность их, хрупкость проявлялась и проявляется лишь в сравнительно суровом для них климате Европы. Дома же, на Востоке, они выдерживали, если надо, и голод, и жажду, отличались невероятной выносливостью.
А главное, лелея четвероногого друга, хозяин с рождения воспитывал жеребенка в своем кочевом шатре, в кругу семьи. Это сказывалось на привычках животных, на их интеллекте. Сравните собаку домашнюю с той, которая живет в будке на цепи, — конечно, первая понятливее, тоньше с точки зрения нервных процессов, обладает многими чисто человеческими качествами.
Эти особенности находят по сию пору отражение в том, как, например, ахалтекинцы едят (я это наблюдала на примере Абакана). Лошадей других пород кормят четыре раза в день, и они все съедают сразу. Эти же — понемножку: подойдут к кормушке, пожуют, опять отходят. Дело в том, что владельцы кормили их с рук, когда сами ели: отломят лепешку, дадут… Снова отломят… Между прочим, европейская лошадь ни за что не возьмет в рот мучное, приготовленное на жире, — пирожок или печенье. Ахалтекинец — сколько угодно. Опять воспоминание о прошлом — о лепешках с бараньим салом, которыми их обычно угощали.
…Я говорила о, так сказать, национальных эстетических вкусах. Но в формировании типа лошади играла роль и переменчивая капризница — мода. Та самая мода, которая влияет не только на одежду и прически, но даже на тип красоты, в том числе красоты женщины.
Вспомним пышнотелых рубенсовских матрон — воплощение идеала женской прелести и здоровья в те далекие времена. Тогда же были в почете столь же тяжелые и мясистые фламандские кони. Могучие рыцари — могучие лошади — могучие красавицы…
А случайно ли, что чистокровные лошади, стройные, изящные, высоконогие, сформировались в Англии, стране тяготеющей и к совсем иному женскому типу — стройному, рослому, хрупкому? И если кто-то из моих читателей подумает, что подобные сравнения оскорбительны для женщин, пусть не говорит об этом англичанкам — не поймут. На их родине лошадей так любят, что сравнение выглядит лестным как раз для леди.
С давних пор лошадь пахала ниву, возила грузы, возила людей. Лошадь воевала, и только хорошо выезженному, послушному коню всадник мог доверить свою жизнь на поле боя. После изобретения огнестрельного оружия, когда ненужными оказались тяжелые рыцарские доспехи и мощные медлительные кони, понадобилась не только быстрая и более маневренная лошадь, но такая, которая могла бы на всем скаку развернуться, отпрыгнуть, встать на дыбы, заслоняя хозяина.
А какие прекрасные страницы вписаны кавалерией в военную историю нашей страны!
Какой отчаянной атакой спас русскую гвардейскую пехоту под Аустерлицем кавалергардский полк Депрерадовича, и поле боя устлано было трупами гнедых лошадей и воинов в белых колетах.
А неудержимые атаки казачьих сотен Платова в Отечественную войну 1812 года?
А всесокрушающая буденновская лава?
А исторический рейд конного корпуса Доватора по фашистским тылам в сорок первом тяжелом году?
Кавалерия как род войск больше не существует, подкову со скрещенными саблями носят на синих погонах разве что армейские спортсмены, да те, кто снимается в кино, изображая лихих гусаров давних лет, красных конников и партизан.
На полях лошадь заменил трактор, на дорогах — автомобиль, и если она появляется на улицах больших городов, на нее и смотрят-то, как некогда на самодвижущуюся повозку.
И в тех местах, где прежде высшей гордостью джигита был чистокровный конь, ныне объект престижа — «Жигули».
Так что же, он всего лишь анахронизм, наш четвероногий товарищ? И конный спорт — анахронизм, и, может, состязаться надо лишь на мотоциклах, на разлапистых, приземистых гоночных торпедах, похожих да раздавленных лягушек? На них можно научиться и замысловатые фигуры проделывать, и даже через препятствия прыгать. Но ведь многое в спорте, если так рассуждать, можно счесть анахроничным, нерациональным, нецелесообразным. Зачем быстро бегать, если есть двигатели внутреннего сгорания, зачем высоко прыгать, коль изобретен лифт?
Спорт как бы символ детства: ребенок бегает и прыгает, не преследуя прагматической цели, но потому, что чувствует в этом естественную потребность.
Однако что заменит нам эту потребность? Я думаю, ничто.
Как ничто не заменит общения с лошадью, грациозным и благородным существом, которое за много веков человек превратил в живой шедевр.
Больше скажу — общение с лошадью духовно обогащает нас с вами. Иногда мы невольно словно очеловечиваем ее, сообщая свои черты, свой способ мышления, свои переживания (подобный антропоморфизм весьма распространен, мы тоже отдали ему дань в этой книге), — это на пользу нам самим. Мы приучаемся к сопереживанию, к сочувствию живому, становимся душевно глубже и тоньше, мудрее, бережливее к миру, окружающему нас.
Спорт — детство человечества, но это не только и не столько символ прошлого. Это символ будущего. Это мечта о гармонии — активная, действенная мечта. Это способ познания, постижения и компас на пути в грядущее.
Последнее из высказанных мною предположений читатель волен отнести к области научной фантастики. Но хочу представить мир, над которым бесшумно парят летательные аппараты, перенося людей на дальние расстояния с той скоростью, которая им необходима. По земле же человек передвигается только в седле лошади, неторопливо, пристально и восхищенно, озирая прекрасную природу прекрасной планеты.