ПОД ФЛАГОМ «ДИНАМО»

ПОД ФЛАГОМ «ДИНАМО»

В Киеве меня поселили в гостинице «Москва», стал я жить как бы на отшибе. В полуподвальном номере одиноко, неуютно. Питаться приходилось в кафе. Рядом — ни одной родной души.

Словом, затосковал по дому сильно. Подумал, подумал и… сбежал. Ясное дело, в Одессу. Там и встретил новый, 1973 год. Что будет дальше — не знал. Впрочем, и думать не хотел. С меня было достаточно и того, что сплю под родной крышей, что завтрак готовит мама и что в любую секунду, только позови, появятся мои товарищи, сверстники, с которыми всегда легко.

Но, оказывается, меня уже искали, и вскоре я возвратился в «Динамо».

В Гагре, в санатории «Украина», стало полегче: тренировки — привычное дело, кроме того, я жил в одной комнате с такими общительными ребятами, как А. Бышовец, В. Матвиенко и В. Трошкин. Присматривался к ним внимательно, старался ужиться, потому что понимал, отступать поздно, надо привыкать к новой команде, к новому городу.

Моя жизнь складывалась удачно. Был приглашен в молодежную сборную страны, в 1972 году привлекался даже к тренировкам первой. Тут, правда, следует оговориться: в состав, которому предстояло выступать на Олимпиаде-72, я все же не был включен. В контрольном матче первой и второй сборной, после которого должна была окончательно определиться олимпийская команда, я выступал за второй состав. Что-то, наверное, не устраивало в моей игре тренеров.

Было обидно. Ведь я к тому времени уже испытал себя во многих встречах с иностранными клубами и сборными, привык побеждать, забивать голы. Думал, все уже в полном порядке. А оказалось — ошибался; наверное, переоценивал себя.

Оставалось одно: сконцентрировать все внимание на чемпионате страны, постараться в каждом матче выступать как можно лучше, зарабатывать тем самым репутацию «способного игрока».

Впрочем, начало получилось необнадеживающим. Мы играли товарищеский матч, и я чувствовал, что нахожусь, как говорится, не в своей тарелке. Не пошла игра — то задержусь, то неоправданно вырвусь вперед… Словом, никого ничем не удивил.

После матча Анатолий Бышовец со свойственной ему прямотой подвел итог:

— А ты, парень, кажется, не того…

— Знаю. Сам чувствую, что надо лучше.

Однако слова — это слова. Они легко слетают с уст, а вот доказать их делом — ох, непросто!

В чемпионате страны я дебютировал за киевское «Динамо» в матче против «Арарата». Южане играли с подъемом. Команда находилась в том прекрасном возрасте, когда ее физические силы еще далеко не израсходованы, а опыт накоплен уже немалый. Но фаворитами считались мы, наши шансы расценивались выше, а мы… проигрывали — 0:1.

Я был в запасе. Чувствовал, от волнения вспотели ладони. Украдкой посматривал на старшего тренера Александра Александровича Севидова, однако желанного сигнала не видел. Мне казалось, что его крупное, круглое лицо от переживаний вроде вытянулось. Севидов добрый, мягкий человек, хотелось бы, чтобы таким, как он, везло. И было во мне такое чувство, что выпусти он меня сейчас на поле, обязательно забью.

Мне разрешили выйти на поле только во втором тайме. Как мне хотелось выручить и тренера, и команду, как хотелось доказать, что меня не случайно пригласили в прославленный клуб!

И спортивная судьба была благосклонна: в один из моментов я увидел, что голкипер ереванцев Алеша Абрамян неосмотрительно выдвинулся из ворот вперед. В этот момент я находился на позиции, откуда можно было хорошо подкрутить мяч. Так и сделал. Мяч описал дугу, облетел голкипера и застыл в сетке. Все товарищи по команде бросились поздравлять меня.

Этот гол словно расставил все по своим местам. Динамовцы заиграли увереннее, с огоньком и победили 3:1.

После матча я спешил домой, но тащился как черепаха; мешала толпа, запрудившая все улицы. Внезапно остановился от удивления, кругом слышалось: «Буряк!.. Буряк!..» Болельщики скандировали мое имя. Так вот как Киев чтит своих игроков, когда они добиваются удачи! Ничего подобного в Одессе я не переживал, не наблюдал.

В целом же год для киевлян был не самый лучший.

Команду качало словно на морской волне: то взлет, то падение, то удача, то поражение. Конечно, побед было значительно больше — 20, но и поражений мы записали в свой пассив немало — команда уступила московскому «Динамо», «Днепру», «Зениту», ростовскому СКА, «Спартаку», «Кайрату», ЦСКА.

Но, пожалуй, самое горькое разочарование ждало нас в финале Кубка СССР.

Я уже говорил, что в 1973 году «Арарат» был в отличной форме и совершенно справедливо именно ереванцы стали чемпионами страны, опередив нас, вторых призеров, на три очка. Новые чемпионы имели отличный состав игроков. Алеша Абрамян считался одним из лучших вратарей в стране, в обороне надежно действовали Александр Коваленко, Норик Месропян, Санасар Геворкян, полузащита вообще была великолепна — Аркадий Андриасян, мастер передач, опытный диспетчер да еще и снайпер, Оганес Заназанян, мягкий и техничный игрок с мощным ударом, Сергей Бондаренко… Что касается нападения, то тут выделялись Левон Иштоян, Николай Казарян и мудрый тактик Эдуард Маркаров. Команда верила в себя, была на подъеме.

Позже, уже после финального матча, мне рассказали, что старший тренер «Арарата» Никита Павлович Симонян после основного времени, закончившегося вничью — 1:1, обратился к игрокам с пламенной речью: «Я верю в вас, ребята, знаю, что вы все можете. Помните: или сегодня, или придется ждать такого случая еще очень долго… Вы можете забить мяч, можете!.. И вы забьете его!..»

Конечно, тренерское горение значит очень многое. Оно придает силы футболистам. И все получается как надо. Разумеется, если это разрешает соперник. Но все равно, тренерская одержимость действует словно допинг.

Сперва удача как будто улыбнулась нам: меня сбили в штрафной площади, и Виктор Колотов точно пробил одиннадцатиметровый. Но за несколько минут до конца матча Севидов решил дать отдохнуть мне и Блохину, нас заменили.

И тут ереванцы сравняли счет. А во втором тайме дополнительного времени Левон Иштоян забил победный гол. Как ликовали наши соперники!.. Наверное, в этот момент не было никого счастливее их.

Не преувеличу, если скажу, что когда мы поездом возвращались в Киев, команду буквально лихорадило. Ссоры вспыхивали то в одном, то в другом купе, некоторые не могли сдержать слез. Людям, привыкшим видеть киевских динамовцев торжествующими, в это трудно было поверить. В самом деле, игроки, задававшие тон в советском футболе, способные решить любую задачу на поле, и не смогли удержать счет, отдали такую близкую победу!.. Почему?.. В чем сплоховали?.. Что утратили в игре?..

В Киеве мы узнали, что А. Севидов покидает команду. А когда мы выступали во Львове в очередном матче первенства страны, в «Динамо» появился новый старший тренер — Валерий Васильевич Лобановский. Позже к нему присоединился Олег Петрович Базилевич.

Тогда мы еще не догадывались, что киевское «Динамо» вступает в весьма важный этап своего развития и что нам будет суждено еще не раз порадовать игрой советских любителей футбола.

Уже много лет я собираю и бережно храню очерки, рассказы об истории создания и становления киевского «Динамо». Потому что история помогает познать истину и использовать накопленный нашими предшественниками опыт.

Я внимательно разглядываю очень старую фотографию. Ее сохранил бывший динамовский игрок Николай Николаевич Мурашов. Даже непонятно, как это ему удалось — после стольких бурных событий. Этому снимку уже более пятидесяти лет, он пожелтел, пообтерся по краям. На нем — состав команды 1928 года. Рассказывает Николай Николаевич:

— До него был еще один. В него входили чекисты и работники милиции, организовавшие футбольную команду в ноябре 1927 года — Барминский, Ханников, Мурашов, Терентьев, Пирокети, Трофимов и другие. Позже некоторые игроки покинули команду, пришло пополнение, и вот этот, обновленный коллектив, и стал «Динамо», запечатленным на сохранившемся снимке.

На земле примостились С. Иванов (тогда военнослужащий), А. Идзковский (ныне пенсионер, заслуженный мастер спорта, заслуженный тренер республики), П. Дишкант, погибший во время войны. За ними, присев на корточки, расположились Н. Мурашов и Е. Пирокети, а в третьем ряду видны Гофман (или Гойфман — точного имени и фамилии так и не удалось узнать, а тогда он работал в уголовном розыске), И. Терентьев, пенсионер, и В. Бойко, умерший в Киеве во время фашистской оккупации.

Первым серьезным испытанием для молодого коллектива был матч с динамовцами Москвы — сильнейшей командой страны. Игра состоялась в конце 1928 года и завершилась со счетом 6:2 в пользу москвичей.

А до этой встречи осенью того же года динамовцы обыграли лучшую команду Киева — «Желдор», и, несмотря на скромный счет 1:0, «Вечерний Киев» уже отметил дружную, напористую игру нового клуба.

Команда пополняется способными футболистами — николаевцами Войтенко, Денисовым, Печеным, Шульцем, киевлянами Тютчевым и Синицей, одесситами Пионтковским, Бланком, Малхасовым.

В следующем году динамовцы совершают большое турне, выступают в Ростове-на-Дону, Таганроге, Азове, Донецке, Днепропетровске. Девять побед, одно поражение (от сборной Таганрога), забито 39 голов, пропущено 10.

И, наконец, долгожданная поездка в столицу. Здесь одноклубников принимали динамовцы Москвы. Киевляне чувствовали себя именинниками, однако Москва к ним особого интереса не проявила: гости все еще считались провинциальной командой. Тем хуже для тех, кто не пришел на матч: он был очень интересным, напряженным.

История все помнит. Сперва киевляне явно робели, их подавлял авторитет хозяев поля, которые довольно быстро провели мяч в ворота гостей. Это случилось на 10-й минуте. Но затем, поняв, что терять все равно нечего, киевляне будто стряхнули с плеч давящий груз неуверенности и повели решительный штурм ворот москвичей. Вначале Синица с подачи Печеного сравнял счет, а затем Малхасов провел второй мяч. И хотя до конца матча было еще 25 минут, счет уже не изменился.

Победа гостей была расценена как сенсация. И, может быть, именно в тот день, после той победы киевляне были приняты в футбольный мир как достойные уважения партнеры. Тем более что 14 сентября 1929 года они добились еще одной важной победы — на этот раз в международном матче с рабочей командой Нижней Австрии — 6:1.

Как-то сразу особенно популярным стал вратарь Антон Идзковский. Он действительно играл здорово — еще с тех пор, когда отражал пенальти в поединках гимназических команд Киева в Пуще-Водице. Именно там на «диких» полях начинался его спортивный путь, который и привел его под крыло известного тренера Михаила Давыдовича Товаровского — сперва в команду «Совторгслужащие», а затем и в «Динамо». Высокий, стройный блондин, в длинных, до колен, трусах и надвинутом чуть ли не на самые глаза модном кепи, вскоре стал заметной фигурой в отечественном футболе и даже вратарем сборной СССР. Его признал «сам» Михаил Бутусов, футбольная звезда Ленинграда, форвард, от удара которого, как говорили, ломались штанги ворот и который заявил:

— Идзковский — это настоящий человек!

А сделал он такой вывод после того, как в своем дебютном матче за сборную СССР против турок Антон Идзковский уже в самом начале встречи, спасая ворота от прорыва крайнего нападающего гостей, прыгнул ему в ноги, принял удар на себя, но мяча не пропустил. Вратарь был нокаутирован, но все же достоял до конца матча и вместе со всеми одержал победу — 2:1.

Вплоть до 1936 года он бессменно защищал ворота киевского «Динамо». А когда прибыл из Одессы тоже отличный вратарь Николай Трусевич, они стали играть по очереди, что было значительно легче.

Впрочем, не только эта пара украшала киевское «Динамо» в довоенные годы. Состав команды постоянно обновлялся, в него вливались способные игроки, и постепенно их имена становились такими же известными, как имена москвичей, ленинградцев, тбилисцев.

Не все они были коренными киевлянами, но по мере того, как попадали в коллектив из Харькова и Одессы, Николаева и Днепропетровска, навсегда оставались верными «Динамо».

Популярность киевского «Динамо» неизменно росла. До войны оно побеждало турецких футболистов, сокрушило французский профессиональный клуб «Ред стар» со счетом 6:1, что наделало шуму на всем Европейском континенте.

Обрели четкую систему тренировочные занятия, стали привычными весенние учебные сборы. До войны динамовцы неизменно выбирали местом их проведения Одессу. Тут все мальчишки знали по именам каждого игрока команды, и стоило динамовцам появиться в городе, как за ними увязывался длинный хвост обожателей. Они не гонялись за автографами, как это делается сплошь и рядом в наши дни, а лишь сопровождали футболистов на таком расстоянии, которое могло бы свидетельствовать об их почтительности и вместе с тем позволяло хорошенько разглядеть кумиров.

Многое содействовало популярности команды. И ее победы над иностранными клубами, и второе место в первом чемпионате страны, и то, что в ее рядах выступает Идзковский, который переодевшись во вратаря «Черных буйволов» в картине «Вратарь», так метался по экрану, как ни одному актеру и не спилось.

Но, наверное, больше всего сближало одесситов с киевским «Динамо» то, что эта команда охотно брала в свои ряды одесских игроков, и многие из них уже стали знаменитыми.

Стоило динамовцам показаться на стареньком тренировочном поле в Шампанском переулке Одессы, как оно тотчас же обрастало густым частоколом болельщиков.

Великую радость доставляли одесситам тренировочные матчи киевлян с их земляками. Не беда, что они обычно заканчивались поражением южан. Зрители приходили на игры не за победами. Они хотели полюбоваться «стреляющими бутсами» Шегоцкого, напористостью бывшего одессита Лившица, точными, «как в аптеке», передачами златокудрого Гребера, молниеносными проходами по краю гибкого Шиловского, маленьким, вездесущим Гончаренко. Словом, это был праздник.

И хотя киевское «Динамо» в те годы было вполне обыкновенной командой, оно все-таки начинало уже жить по-новому, в нем зарождались росточки того, что позже сделало клуб новатором в советском футболе.

Еще в конце тридцатых годов динамовцы стали понимать значение универсализма. Они отлично выполняли свои прямые игровые обязанности, но вместе с тем, подстраховывая друг друга, неплохо осваивали и дополнительные амплуа. Скажем, знаменитый центрфорвард Константин Шегоцкий, который должен был всегда находиться впереди, увлекать партнеров в атаку, мог вдруг очутиться на краю, мог выплыть и в середине поля — то есть широко менял своп маневр, вносил в игру тактические элементы, еще не предусмотренные системой «дубль-ве».

Считалось, что киевские динамовцы мастера «плетения кружев». Они и в самом деле преимущественно пользовались коротким пасом. Однако ближе к сороковым годам все чаще стали применять длинные передачи мяча — на большие расстояния, это позволяло неожиданно изменить ход атаки.

Тогда команды на ощупь искали путь к совершенству. В этом больше других преуспевали московские клубы «Спартак», «Динамо», но и киевляне, еще не постигнув всех таинств системы «дубль-ве», искали новые приемы ведения игры, ибо понимали — этого требует футбол.

Наиболее популярным из киевских динамовцев в тридцатые годы был, пожалуй, центрфорвард Константин Шегоцкий, выступавший и в сборной СССР. В 1938 году за спортивные успехи он был награжден орденом «Знак Почета» и стал первым украинским футболистом-орденоносцем.

Шли годы, над страной пронесся ураган Великой Отечественной войны, затем пришла победа и ожили футбольные поля, вновь покатился по ним круглый мяч, воспрянули духом болельщики.

Были команды (в основном столичные), которые по-прежнему нацеливались только на призовые места. Другие клубы решали задачи попроще. Мне нравилась песенка, которую переделал на футбольный лад ленинградский вратарь Виктор Набутов:

Через реки, горы и долины

Самолетом, поездом простым,

Не боясь простуды,

Мы гонялись всюду

За заветным местом, за шестым.

Шестое место, занятое в первенстве страны, дает право на присвоение звания мастера спорта, а кому не хочется его получить? Разумеется, киевляне не были исключением.

В сороковых годах за «Динамо» стала выступать целая группа футболистов из Закарпатья — Г. Лавер, И. Фабиян, Д. Товт, М. Михалина, М. Коман, В. Годничак, 3. Сенгетовский, Э. Дьорфи, Т. Попович, И. Диковец, Э. Юст и другие. Своим мастерством они поразили воображение любителей футбола. Хорошая техника, быстрый розыгрыш мяча, стремительный переход от защиты к нападению. Меньше времени расходовалось на раскачку, на построение атаки. Закарпатцы, образно выражаясь, были тем глотком свежего воздуха, которого так недоставало киевскому «Динамо».

Когда играли дублеры (а закарпатцы начали с выступлений за резервный состав «Динамо»), стадион бывал переполнен, и болельщики, пришедшие на матч, не раскаивались: молодые динамовцы буквально сокрушали всех соперников. Именно с этого времени дублеры киевлян неизменно фигурируют в верхней части таблицы.

На киевской земле начал приживаться новый в качественном отношении футбол, самыми яркими, самыми броскими чертами которого были техника и скорость.

Следующий этап становления команды связан с именем тренера Олега Александровича Ошенкова.

Олег Александрович первым ввел в игру киевского «Динамо» новый тактический ход — так называемую «пружину».

Олицетворял ее Тиберий Попович. Этот футболист в нужный момент (в зависимости от обстановки) усиливал своим присутствием то линию обороны, то группу игроков середины поля.

Вторая особенность игры «Динамо» заключалась в том, что опять-таки в нужный момент пятый игрок из линии нападения переводился в линию полузащиты. О. Ошенков понял, что система «дубль-ве» ужо изживает себя и нужно искать пути модернизации игры.

Разумеется, новаторства Ошенкова были приняты не сразу и не вдруг, слишком дерзким казалось задуманное. И только намного позже по его пути, догоняя киевлян, двинулись остальные команды.

Рисковал ли тренер, предлагая свою «пружину»? Безусловно: ее могли отвергнуть сами игроки, могло наложить вето спортивное руководство, если эксперимент не даст предполагаемых результатов. Люди, связанные с футболом, знают, как ценятся очки, как дорожат ими и что бывает, если команда не выдает на-гора нужную продукцию.

Но в распоряжении О. Ошенкова был великолепный состав игроков — вратари О. Макаров и Е. Лемешко, защитники В. Голубев, А. Лерман, Н. Голяков, полузащитники А. Кольцов, Э. Юст, М. Михалина, Ю. Войнов… А какие солисты нападения украшали коллектив — А. Зазроев, М. Коман, В. Фомин, Г. Грамматикопуло, В. Терентьев! Тренер верил в этих футболистов в их исполнительское искусство. При О. Ошенкове киевское «Динамо» завоевало в чемпионате страны второе место, впервые завладело Кубком СССР, что выдвинуло его в число ведущих клубов.

Однако после успехов наступил спад, за это поплатился старший тренер — он вынужден был уйти из коллектива.

Правда, вскоре он возвратился. И тогда в «Динамо» появилась новая плеяда молодых игроков, сыгравших в дальнейшем видную роль в становлении клуба — А. Биба, В. Каневский, В. Лобановский, О. Базилевич, И. Сабо, В. Турянчик. Правда, их привел к триумфу уже новый старший тренер — Вячеслав Дмитриевич Соловьев.

Стало окончательно ясно, что с системой «дубль-ве» следует проститься навсегда, и у тренеров киевлян созрел новый замысел: «эшелонированная атака», суть которой в том, что команда, располагающая во всех линиях игроками, умеющими обстреливать ворота соперников с разных дистанций, атакует их как бы тремя эшелонами (ближним, средним и дальним). При Соловьеве киевляне снова занимают в первенстве СССР второе место и в первый раз (в 1961 году) становятся чемпионами страны, тем самым нарушив гегемонию московских клубов. Сама по себе эта победа уже сенсация! Но еще важнее то, что она пришла к динамовцам в результате применения передовой, более разнообразной тактики, раздвинувшей старые, привычные рамки игры. Эшелонированная атака стала образцом и для других клубов страны, утверждает Н. Н. Мурашов.

Следующий знаменательный этап в судьбе команды — деятельность старшего тренера Виктора Александровича Маслова. Многое из того, что было осуществлено киевлянами под его руководством, происходило уже на моей памяти, я запоем читал все, что писали о «Динамо», смотрел все, что показывало телевидение. И буквально с юношеских лет в моем сознании прочно утвердилась как непреложная истина оценка: киевское «Динамо» — команда-новатор. Это представление ничуть не изменилось и позже, когда я стал постарше, начал разбираться в тонкостях игры.

В те годы в футбольном мире бушевали «бразильские страсти». Блестяще выиграв два чемпионата мира подряд, бразильцы убедили и Европу, и Америку — всех — в том, что их тактика игры 1—4—2—4 является самой свежей, самой нестандартной, самой передовой.

Но В. А. Маслов, мудрый тренер, пошел дальше: признавая достоинства бразильской системы, он одновременно видел и ее слабые места, полагал, что и эта тактика нуждается в модификации, и выдвинул новый вариант: 1—4—4—2.

Казалось бы — пустяк, ну, поменял местами «4» и «2», что из того? Но это было принципиальной новинкой — во-первых, потому что усиливалась середина поля, во-вторых, тренер оставлял в линии атаки оба фланга открытыми. Туда, по его замыслу, должны были врываться каждый раз новые игроки, тем самым запутывая соперников. Ведь перестройка на ходу всегда сложна и неизбежно влечет за собой ошибки.

Три года подряд киевляне полностью доминировали на отечественных футбольных полях, завоевывали золотые медали чемпионов, Кубок СССР. В своем творческом росте они явно опередили другие команды и заслуженно пожинали плоды усердия. На международной арене, где динамовцы выступали в розыгрыше Кубка европейских чемпионов или Кубка обладателей кубков, их тоже приняли в число сильнейших.

В 1968 году, когда динамовцы Киева в третий раз подряд под началом Маслова стали обладателями золотых чемпионских медалей, я был принят в «Черноморец». У нас только и было разговоров: нужно играть по-киевски, надо ломать привычные тактические схемы.

Закрепившись в основном составе моряков, я решил, что буду изо всех сил стараться в конструировании атаки и в ее завершении. Для меня образцом были киевляне Владимир Мунтян, Владимир Веремеев. Я понял, что играть по-старому, по привычным схемам нельзя, футбол — дело творческое, он нуждается в постоянном изменении и никому, даже самым опытным, самым именитым не прощает застоя. Хочешь успешно играть — неустанно шлифуй мастерство, хочешь побеждать — создавай неожиданные для соперника ситуации.

Вот с такими взглядами, с таким настроением я и приехал в Киев.

* * *

В свободное время я часто гулял по новому для меня городу, стараясь постигнуть его, поближе познакомиться. Я понимал, конечно, что вряд ли смогу привязаться к нему, как к Одессе, где, казалось, я узнаю даже запах каждой улицы и могу пройти по любому маршруту с закрытыми глазами. Но Киев — это Киев, остаться равнодушным к нему невозможно.

Исторические памятники — Богдану Хмельницкому, киевскому князю Владимиру, сама Владимирская горка, живописные парки над Днепром, Аскольдова могила, Золотые ворота волновали воображение. А современные постройки — восстановленный после войны Крещатик, Выставка достижений народного хозяйства, метро, прямая, широкая набережная. Дух захватывало от такого величия!

Но ближе к вечеру, когда приближались часы одиночества, начинал чувствовать себя неуютно. Тосковал по друзьям, по солнцу, по морю. Очень хотелось домой. И чаще обычного в такие минуты ноги несли меня к Блохиным.

С Олегом мы подружились еще в юношеской сборной республики и страны. С тех пор прошло уже несколько лет, наши отношения окрепли — в поезде или в самолете, в гостинице или санатории мы всегда вместе — в купе, номере или палате. Так продолжается и по сей день.

Я с детства привык к тому, что двери дома нашей семьи были широко открыты для каждого. Вот так же и у Блохиных.

Теперь у нас с Олегом уже собственные семьи, дети, свободного времени стало, конечно, значительно меньше, и вые команды мы видимся не так уж часто. Но в те мои первые киевские месяцы семья Олега значила для меня много, здесь я отдыхал душой.

Стоило мне войти в их уютную квартиру, как моментально начиналась суета.

— Сейчас, сейчас… мы тебя покормим, — заявляла Екатерина Захаровна.

— Что вы, не надо, — слабо отбивался я.

— Мать, — говорил отец Олега Владимир Иванович, роясь в холодильнике, — ты его не слушай, ты его покорми как полагается.

Олег улыбался, разводил руками — дескать, никуда, милый, не денешься, от моих не отобьешься!

Было неловко, что причиняю людям беспокойство. Позже я убедился, что щедрое гостеприимство проявляется в этом доме не только по отношению ко мне. Стоит любому знакомому оказаться у Блохиных, как тотчас же начинается такая же суета. Это очень хлебосольный дом, где всегда рады гостю и вроде бы даже поджидают: когда же он наконец придет!

Часто мы удобно располагались с Олегом в глубоких креслах и слушали музыку, к которой оба питали пристрастие. В основном это была легкая музыка, мелодичная, напевная, размягчающая.

Позже я узнал, что Олег таким образом возвращает себе душевное равновесие, скажем, после проигранного матча: молча часами слушает любимые записи, и в это время к нему лучше не обращаться.

Благодарен я и Ивану Сергеевичу Петько — простому рабочему человеку с необыкновенно широким и щедрым сердцем. Познакомились мы случайно, как и со многими другими болельщиками. Однако обычное знакомство переросло в прочную многолетнюю дружбу. Движущим рычагом в нашей взаимной симпатии был футбол, который Иван Сергеевич очень любит. Часть этой любви он перенес и на меня. Иван Сергеевич изо всех сил старался меня подкормить, ему почему-то всегда казалось, что я недоедаю. Поэтому, приходя ко мне в гости, он всегда приносил что-нибудь вкусненькое, говоря при этом:

— Ешь, а то до следующего матча не дотянешь.

Он умеет готовить любые блюда так, что многие хозяйки позавидуют, и всегда делает это сам.

Позже Иван Сергеевич стал почетным отцом моей дочери Оксанки — кому же еще быть, как не ему, доброму и отзывчивому.

Словом, я начинал чувствовать себя в Киеве не так одиноко. К тому же вскоре получил на улице Красноармейской квартиру. И все было бы совсем хорошо, если бы динамовцы лучше выступили в чемпионате страны 1973 года.

И все-таки этот год вошел в мою жизнь как один из самых светлых.

* * *

Однажды после тренировки, которая закончилась раньше обычного, Олег Блохин сказал: — Садись, подвезу.

В машине был уже Евгений Аржанов — известный легкоатлет, серебряный призер мюнхенской Олимпиады.

Заехали в Октябрьский дворец, где в спортивном зале тренировались «художницы» «Спартака».

Олега тут знали, он чувствовал себя уверенно, Женя тоже. Пока они о чем-то разговаривали, я прохаживался по вестибюлю дворца. Здесь я и увидел ее.

Она была высокая и такая тоненькая, что напрашивалось только одно сравнение — березка. Ее лицо приковывало к себе внимание. На плечи спадали длинные каштановые волосы.

Я перехватил ее взгляд. Девушка слегка улыбнулась.

Приходя теперь домой, я с неудовольствием отмечал, что моя квартира лишена уюта, что все в ней неухоженно.

…Как-то утром я почувствовал, что простудился, но не придал этому большого значения. К вечеру мне стало совсем плохо. Лег, накрылся пледом, закрыл глаза. Хоть бы заснуть!

Из мрака выплыло лицо незнакомки. Веселые серо-зеленые глаза, длинные волосы… И улыбка… Почему не узнал ее имени?

Утро я встретил без обычного ощущения бодрости. Согрел молока, отправился на тренировку…

День провел вяло. А вечером забежал Блохин, увидел меня и ахнул:

— Ты болен?!

Убежал, вернулся — принес какие-то лекарства.

— Извини, — сказал, — завтра не смогу зайти, вернемся из Тбилиси — тогда!

Ушел, а мне все хуже.

Решил, позвоню в Одессу маме…

Телефона под рукой не было. Пришлось кое-как одеться и отправиться на междугородный переговорный пункт. Проходя по подземному переходу, снова увидел «художницу». Встреча была такой неожиданной, что я растерялся и только кивнул ей. И она мне ответила!

На переговорном пункте мы встретились снова, она тоже куда-то звонила.

Мы познакомились.

— Жанна.

Голос у нее негромкий, мягкий. И неизменные веселые искорки в зеленых глазах… Как она хороша!..

— Да вы больны?!

— Кажется…

— А почему встали?

— Матери хочу позвонить. В Одессу.

— Это так срочно?

— Боюсь, расхвораюсь.

Чувствую, меня уже шатает.

— Извините. Я присяду.

Вдруг она положила руку мне на лоб. Так естественно, просто.

— У вас высокая температура. Нужно лечиться. Дайте ваш адрес, завтра зайду…

Любое проявление доброго чувства меня всегда трогает. Почувствовал, что волнуюсь — ведь я ей совсем чужой, чего ради ей ухаживать за мной. Своих дел небось невпроворот. Но адрес все-таки дал.

На следующий день она действительно навестила меня.

— Не вставайте, я все сделаю…

Она заставила проглотить таблетки и принялась за уборку квартиры. Все спорилось в ее руках. Мне было неловко из-за беспорядка в квартире, но я с удовольствием наблюдал, как она хлопочет. Все менялось буквально на глазах, становилось светлее… И… я еще сильнее затосковал по дому.

Так мы познакомились с Жанной Васюрой — известной спортсменкой, заслуженным мастером спорта по художественной гимнастике, чемпионкой мира в групповых упражнениях, членом сборной команды СССР. Я, конечно, не знал, что нас ждет впереди. Но был уверен: она добрая, и… красивая, у нее золотые руки.

Я не строил никаких планов на будущее — тем более на наше совместное, но хотел надеяться, что тоже произвел на нее впечатление. Нам было хорошо. Порой — даже без слов, просто от присутствия друг друга.

Быть может, читателю покажется, что я зря трачу столько времени на лирические отступления. Но на моих глазах часто вершатся скороспелые браки, молодые люди сходятся и расходятся с необыкновенной легкостью, калечатся судьбы. Больно наблюдать подобное. И я хочу сказать: если уж понравился человек, не спеши говорить, что это любовь, дай чувствам окрепнуть.

Жанна входила в мой дом, как входят в дом друга, товарища.

Увы, бывали мы вместе не слишком часто: то Жанна в поездке, то я. Случалось, месяцами не виделись. Нас соединяли только телефонные звонки или короткие письма: все в порядке, скучаю.

* * *

1974 год — из числа особо памятных в жизни киевского «Динамо». Вновь, как и в сезоне 1966 года, удалось «положить чемпионские медали в кубок». Такое случается нечасто, и киевляне, конечно, радовались удаче.

Ну, а я был рад вдвойне: первая золотая медаль чемпиона СССР — как особый дар. Никак не мог наглядеться на нее. Были матчи в сезоне, в которых я забивал голы, были и без моих голов, но в каждой встрече старался быть предельно полезным команде. Поэтому испытывал чувство полного удовлетворения прожитым годом.

— Дай хоть подержать ее, — просила Жанна, и я видел, что она радуется за меня.

Как я уже говорил, в конце 1973 года команду возглавили новые тренеры — Валерий Васильевич Лобановский и Олег Петрович Базилевич. Их деятельность стала логическим продолжением усилий предыдущих наставников команды.

Мы, футболисты, сразу ощутили «новую руку». Помню, возвращаясь с очередной тренировки, мы с Олегом Блохиным обменивались невеселыми мыслями по поводу новых нагрузок:

— Не сахар!..

— Так недолго и выдохнуться…

— Может, запротестуем?..

— Не горячись, будущее покажет, что к чему…

Мы скрипели, ворчали, но, как и другие, терпели. Конечно, все то новое, что входило в наши тренировки, преподносилось как на блюдечке, объяснялось: это делается для того-то, а вот это — с такой-то целью. Мы слушали, старались осмыслить, но лишь спустя значительное время в полной мере оценили нововведения.

…Уже само по себе то, что у руля команды стояли два наставника, было делом совершенно необычным. Правда, один из них — О. Базилевич — назывался начальником команды, а второй — В. Лобановский — старшим тренером. Но в действительности оба были совершенно равноправными.

Тут же мы столкнулись с тем, чего раньше не видели, не знали: два старших тренера, распоряжения каждого обязательны. Из лексики тренеров исчезло местоимение «я», отныне употреблялось только «мы». Все важные для команды вопросы они решали сообща. Но зато каждому решению обязательно предшествовало глубокое, всестороннее обсуждение вопроса.

Само собой разумеется, что подобное единодушие родилось не сразу и не как результат волевого усилия. Оно вырабатывалось годами; еще с тех пор, когда В. Лобановский и О. Базилевич играли в киевском «Динамо», выступали рядом в других командах, и позже, когда руководили в качестве тренеров разными клубами, но старались встречаться как можно чаще, чтобы обменяться опытом, планами, сопоставить свои оценки и выводы.

Далеко не всем было понятно, ради чего каждый из них отказался от традиционного для нашего футбола единовластия. Они же пошли на это прежде всего потому, что решили: руководство современной классной командой должно осуществляться тренерской группой.

Сразу оговорюсь: не хочу, чтобы читатель считал такое решение обязательным. Лично я все-таки за единоначалие, мне кажется, что двойное руководство не лучший вариант и в конце концов оно может вызвать столь сильные противоречия, что тандем распадется, а это скажется на игре команды.

Но, безусловно, и при тренерском единоначалии должна существовать группа единомышленников-специалистов, работающих в контакте со старшим тренером и обладающая достаточной властью и опытом, чтобы осуществить его замысел.

К тому времени, когда В. Лобановский и О. Базилевич возглавили киевское «Динамо», у них был еще один прочный союзник — кафедра теории физвоспитания Киевского института физкультуры, которую в команде представлял кандидат педагогических наук А. М. Зеленцов. Кстати, он и сейчас занимается теоретическими разработками для киевского «Динамо».

Тренеров интересовали вопросы моделирования тренировок, микроциклов и периодов в тренировочном процессе, направленных на развитие нужных качеств футболистов. Эти модели были призваны решить проблему управления состоянием игроков на протяжении длительного времени и правильной раскладки сил с тем, чтобы команда могла успешно выполнить свою годовую программу.

Иными словами, и В. Лобановский, и О. Базилевич уже давно пришли к выводу, что тренировать на глазок, по старинке невозможно, нужны точные рекомендации науки.

Листаю научный тематический сборник, где опубликована их совместная с А. Зеленцовым работа, рассказывающая о проделанном в подготовительный период сезона 1974 года. Думаю, есть смысл привести из нее несколько выдержек.

«Для целенаправленного развития скоростных качеств и выносливости применяются различные модели тренировочных занятий с разными режимами чередования серий упражнений с отдыхом («А», «В» и «Д»). При построении занятий строго учитывались и соблюдались следующие факторы:

1. В тренировке применялись упражнения тактико-технического характера (групповые и индивидуальные);

2. Интенсивность выполнения упражнений — максимально возможная (соревновательная);

3. Длительность серий упражнений не превышала 6-8 минут (длина отрезков скоростной работы 250-300 метров);

4. Паузы отдыха между сериями упражнений строго соответствовали необходимому режиму: для режима «А» — до 1,5 минуты, «В» — от 2 до 3,5 минуты, «Д» — от 4 до 6 минут.

5. Количество серий упражнений, независимо от режима, не превышало 6 повторений.

…На первом этапе подготовки, в январе, нами было проведено 34 тренировочных занятия, из которых 16 строились с чередованием серий упражнений и отдыха в режиме «А»; 9 — в режиме «В»; и 9 — в режиме «Д».

Это выразилось в повышении общей выносливости, что подтверждали тесты Купера. Футболисты были в состоянии пробежать за 12 минут 2970 метров (против 2750 до этих целенаправленных занятий). Кроме того, отчетливые сдвиги были видны в развитии скоростной выносливости…

В феврале общее количество тренировок составило 33, из них: в режиме «А» — 12, в режиме «В» — 11, в режиме «Д» — 10 и т. д.».

Хочу процитировать еще одну выписку — на сей раз раскрывающую суть недельного учебного цикла.

«2 января. Утро. Координационная выносливость. Режим «А» — 60 процентов времени. Вечер. Развитие функциональных возможностей сердечно-сосудистой и дыхательной систем, режим «А» — 50 процентов.

3 января. Специальная выносливость. Тактика. Техника. Режим «А» — 80 процентов.

4 января. Утро. Координационная, силовая, прыжковая выносливость. Режим «А» — 40 процентов. Вечер. Техника. Тактика. Режим «Д» — 60 процентов.

5 января. Утро. Специальная работа. Техника. Тактика. Режим «В» — 100 процентов. Вечер. Скоростные качества. Режим «В» — 50 процентов.

6 января. Утро. Занятия восстановительного характера. Вечер. Техника. Тактика. Специальная работа. Режим «В» — 80 процентов.

7 января. Специальная выносливость. Двусторонняя игра — 4 тайма по 30 минут. Режим «А» — 120 процентов.

8 января. Восстановительные мероприятия. День отдыха».

Непосвященному читателю может показаться, что киевское «Динамо» оказалось подмятым неким арифметическим, бездушным прессом, который действовал и диктовал образ жизни, подобно холодному роботу. Но В. Лобановский и О. Базилевич просто перестали действовать, руководствуясь интуицией, они начали строить работу по четкому плану.

Шаг за шагом, изо дня в день, из месяца в месяц команда приближалась к своей цели — вступить в сезон на том дыхании, на котором она должна и закончить его. В самом слове «модель» есть что-то от конструирования. И команда в самом деле конструировалась по тому образцу, который был запрограммирован ее тренерами.

Легко ли это давалось нам?

Стефан Решко, наш центральный защитник, сказал:

— Не хочу кривить душой. Было трудно. Особенно поначалу, когда резко возросли нагрузки. Прежде мы так не работали. Не привыкли к такому напряжению, да и к таким упражнениям тоже. Но теперь я твердо убежден — только так и должно быть, если хочешь добиться своей цели.

— Случалось, — признался Олег Блохин, — ребята роптали, я тоже. Надо было сделать над собой усилие, чтобы перейти на такие жесткие нормы жизни. А это всегда непросто. Но когда нам это удалось, оказалось, что новое пошло всем на пользу.

А Владимир Веремеев подвел итог:

— Когда втянулся в новый режим работы, когда стал принимать его как норму, вдруг почувствовал, что сезон будет и для команды, и для меня очень удачным, возможно, даже самым лучшим.

Откуда же пришла к тренерам уверенность в том, что надо поступать именно так, а не иначе, что для развития определенных качеств необходимы именно такие нагрузки, а не какие-нибудь иные, что обязательно будет получен тот эффект, который необходим?

Все это, конечно, не с неба свалилось. За несколько лет до того, как в киевском «Динамо» началась научная перестройка учебно-тренировочной работы, О. Базилевич, работавший в то время в кадиевском «Шахтере», встретился в Москве с А. Зеленцовым и в разговоре пожаловался на бедность и косность тренировочных методов в футболе. Зеленцов сказал, что метод моделированных тренировок, применяемый двукратным олимпийским чемпионом В. Борзовым и разрабатываемый кафедрой теории физвоспитания Киевского института физкультуры может быть полезен и для футболистов. Они договорились о сотрудничестве. К ним присоединился и тренер днепропетровского «Днепра» В. Лобановский.

Поначалу тренерам-новаторам пришлось много потрудиться, прежде чем были созданы нужные модели занятий. Но когда они в основном были получены и применены в киевском «Динамо», эффект превзошел все ожидания — команда намного опередила другие коллективы в своей готовности решать самые трудные задачи.

В каждой нашей жилочке звенела здоровая, нетерпеливая сила, мы рвались вперед, чувствуя, что мало кому из соперников удастся остановить нас. Так и случилось: захватив в начале сезона 1974 года лидерство в чемпионате страны, мы не упустили его. Но это было, так сказать, арифметическими показателями нашей игры. Относительно же ее сути среди специалистов и болельщиков бытовали разные мнения.

Одним поклонникам футбола игра динамовцев казалась предельно современной, и они без колебаний утверждали, что она ничем не отличается от игры лучших команд Европы. Другие, признавая совершенно очевидное лидерство киевского «Динамо» в советском футболе, отказывали нам в эстетичности, упрекали в излишнем рационализме: дескать, динамовцы ставят перед собой конкретную задачу, но решают ее без учета интересов зрителей.

На каких-то половинчатых позициях остановился известный советский футбольный обозреватель, тогдашний редактор «Футбола — хоккея» Лев Иванович Филатов, который как бы выжидал, хотел убедиться, что наши игровые аргументы весомы. Но и он в конце концов на страницах журнала «Огонек» сравнил киевское «Динамо» с человеком, который трясет дерево до тех пор, пока с него не опадут плоды — в данном случае это означало, что мы не останавливаемся, не достигнув желаемого результата.

Мне тоже казалось, что в стране нет противника, который мог бы противопоставить нам что-нибудь равное в области технической и тактической подготовки, не говоря уже о физической. Мы были явно сильнее других, были уверены в надежности каждой линии команды, в том, что она укомплектована наилучшим образом.

Процесс, начавшийся в свое время робкими попытками О. Ошенкова перестроить тактику «Динамо» на более современный лад, вобравший в себя идеи В. Соловьева и В. Маслова, подошел к тому этапу, когда его доводили до логического завершения молодые тренеры В. Лобановский и О. Базилевич. Первый из них по этому поводу заявил в печати:

— Тотальный футбол! Вот он — главный ориентир. Правда, мне лично не нравится это слово. Не лучше ли — современный большой футбол? Трудно было удержаться от улыбки, когда после нашей победы над «Зенитом» со счетом 5:0 послышались примерно такие заявления: вот, мол, увидели они на мировом чемпионате 1974 года тотальный футбол, стали копировать, и результат не замедлил сказаться.

Это, конечно, не так. Большой современный футбол приобрел нынешний вид не сразу, не по чьей-то воле. Это логика его развития. Вспоминаю, как в 1966 году новые чемпионы мира — англичане внесли принципиальные поправки в распределение усилий: они стали выравниваться. Еще дальше в этом направлении продвинулись немцы, голландцы. Эта тенденция, естественно, стала ощущаться и в киевском «Динамо». Такую быструю, современную игру нам позволили вести два решающих обстоятельства: первое — хороший подбор игроков, второе — более эффективная система их подготовки…

Я был совершенно согласен с точкой зрения нашего старшего тренера. Мы и в самом деле вышли на рубеж тотального футбола, был взят курс на самое главное, самое прогрессивное и острое тактическое футбольное оружие — на универсализм.

Футбол совершенствовался, умнел, одновременно и усложнялся. С помощью видеомагнитофонов, что было новинкой в практике разведки, наши тренеры отсняли немало матчей сборных команд и ведущих клубов Англии, ФРГ, ГДР и других стран. Мы могли изучать манеру игры знаменитого «Аякса», «Фейеноорда» и убеждались, что идеи наших тренеров совпадают с концепцией игры лучших команд Европы.

Мы понимали: «Динамо» на правильном пути. Это подтвердил и чемпионат мира 1974 года. Он не открыл ничего такого, что было бы киевлянам в диковинку, но зато продемонстрировал наиболее зрелые образцы тотального футбола.

И все-таки нас все больше «колотили». Многие, анализируя игру команды, употребляли слово «практицизм» как самое обидное. Но давайте подумаем. Что такое чемпионат страны? Это борьба за более высокое место в отечественном футболе.

Может ли быть такое положение, при котором руководители спортивных обществ (или даже просто болельщики той пли иной команды), отправляя ее на чемпионат, говорили бы: вы, конечно, постарайтесь выступить получше, но не это главное — главное красота футбола? Нет, не может. Напротив, всякий раз перед тем или иным коллективом ставится только одна задача — выступить как можно успешнее (и это, разумеется, правильно). А коль так, команда имеет право выбирать наиболее эффективный путь к цели. И если она считает, что именно определенная манера игры обеспечит успех, то почему, ради чего она должна отказываться от нее?

Сборную ФРГ в лучшие ее времена не раз сравнивали с машиной, перемалывающей косточки соперника до такой степени, что он теряет способность достойно защищаться. Она играла без малейшего намека на так называемый «романтизм», трудилась на поле в поте лица, каждая ее шестеренка была точно пригнана к нужному месту и не пробуксовывала. Но ни разу ни от кого я не слышал, чтобы сборной ФРГ ставили в вину практичную манеру ее игры.

Особо яростно нападали иные обозреватели на так называемую «выездную модель». Эта формулировка как-то слетела с уст Олега Петровича Базилевича и стала мишенью для многочисленных критических стрел.

Но вот что говорил сам О. Базилевич:

— Суть выездной модели заключается в том, чтобы увезти с чужого поля хотя бы очко. Мы не можем не считаться с тем, что соперник, выступающий на своем поле, в силу определенных факторов обязательно проявит повышенную активность, что волей-неволей приезжая команда должна прежде всего позаботиться о неприкосновенности своих ворот. Суть выездной модели в том, что если на своем поле наша команда, потеряв мяч, начинает вести оборону на половине соперника, то, находясь в гостях, она обороняется только на своей половине. То есть ее защитные порядки необходимым образом уплотнены.

Возможно, зрелищная сторона дела несколько страдает от этого. Но как нет искусства ради искусства, так нет и атаки ради атаки. Атака — постоянная, безоглядная — не может быть самоцелью. Футбол гармоничен. В нем постоянно решаются две задачи: атаки и обороны. А если кто-то рассуждает иначе, то почему, скажите на милость, так должны рассуждать все?