Семейство Гретцки в Москве…

Семейство Гретцки в Москве…

Летом 1982 года, месяца через два после окончания чемпионата мира в Финляндии, мне сообщили – какой же журналист не имеет собственных источников информации?! – что в Москву в полном составе прибыло семейство Гретцки. Для съемки телефильма о хоккее. Собственно, фильм-то снимали профессиональные операторы – Уэйн и его братья были лишь «объектами» съемок. В Москве же – тоже в качестве «объекта» – к ним должен был присоединиться Владислав Третьяк, чья популярность на родине хоккея должна была стать дополнительным магнитом для канадского зрителя.

…У входа в игровой зал ЦСКА, где расположена баскетбольная площадка, я встретил нашего великолепного в недавнем прошлом хоккеиста Анатолия Фирсова. Покрытые изморозью бутылки с минеральной водой в его руках в это уже ставшее знойным утро выглядели притягательно.

– Угости водичкой.

– Чуть позже. Сначала мне гостей из Канады напоить нужно. Я с ними – в качестве опекуна…

– Толя, я хотел бы поговорить с Уэйном Гретцки. А поскольку ты их опекаешь, то…

– Тогда тебе сначала надо обратиться к его отцу. Сейчас я вас познакомлю.

Уолтер Гретцки, глава семейства, был сухощав и невысок ростом. Он внимательно выслушал, кто я и какую газету представляю, уточнив лишь при этом тираж «Советского спорта». Ответ: «Четыре миллиона экземпляров в день», – его вполне удовлетворил – это было зафиксировано доброжелательной улыбкой, и я понял, что интервью для столь солидного спортивного издания будет дано.

– Часа через полтора после окончания сегодняшней съемки вы сможете поговорить пятнадцать-двадцать минут с Уэйном… – таково было резюме Гретцки-старшего.

Я вошел в зал…

Впрочем, здесь, пожалуй, стоит отступить от репортажной хроники событий и продолжить разговор об авторе книги Уолтере Гретцки. Благо, во время съемок мы с ним, пристроившись в прохладном холле, беседовали больше, чем с Уэйном в ходе «официального» интервью.

Перво-наперво я стал обладателем автографа Уэйна Гретцки – мне была вручена рекламная открытка фирмы «Йофа» с изображением форварда номер 1 НХЛ, которое пересекала роспись самого Уэйна. (Поначалу я посчитал себя владельцем раритета, но позже, увидев на столике толстую пачку аналогичных открыток с автографами, понял, что переоценил собственную персону.)

«Церемония вручения» сопровождалась рассказом о Гретцки-сыне. Фразы Уолтера были точными, строго взвешенными – они словно бы невзначай дезавуировали мнения иных крамольных североамериканских журналистов, с которыми я мог столкнуться (и действительно сталкивался) в заокеанской прессе. И эта чуть замаскированная рекламность резко – этого нельзя было не признать – контрастировала с искренней отцовской гордостью за сына.

Повторять ход нашей беседы с Уолтером Гретцки нет необходимости – практически все ее темы нашли отражение, естественно расширенное, в книге. Нашла в ней отражение и деловая хватка Гретцки-старшего, «объегорить» – да простят меня за точное, но грубоватое русское слово, – которого, по-моему, не дано никому. И я могу понять руководство одного их юниорских канадских клубов, отказавшееся от услуг юного Уэйна (этот эпизод описан в книге), дабы не приобрести вместе с ним и «проблему Уолтера Гретцки». Хотя почти наверняка те проблемы, которые ставил и ставит перед соперниками Гретцки-сын, с лихвой перекрывают некоторые внутренние неудобства, связанные для руководства его клуба с Гретцки-отцом.

Боюсь, после этих слов читатель сделает вывод, что Уолтер Гретцки не вызывает симпатий. Я отнюдь не стремился к этому. Он – и это, пожалуй, точнее – непривычен для нас. Непривычен своим сугубо деловым подходом к хоккейной жизни сына, хотя это в принципе вовсе не минус. Непривычен тем, что, рассказывая об Уэйне, Гретцки-отец почти не уделял места – и в беседе со мной, и в книге – его партнерам по «Эдмонтон Ойлерз», хотя конечно же «Эдмонтон» вполне можно было – по крайней мере, в те годы, о которых написана книга, – считать командой Уэйна Гретцки. Вот почему, прочитав жизнеописание сына, написанное отцом, мне захотелось хоть чуть-чуть восполнить упущенное – упущенное, естественно, с моей точки зрения, – а также напомнить коротко о событиях, происшедших в хоккейной жизни Уэйна Гретцки уже после выхода книги в свет.

Итак, мы расстались с Уолтером Гретцки и возвратились в зал ЦСКА, на площадке которого появились Уэйн Гретцки и Владислав Третьяк, сразу же взятые на прицел кинокамер…

Буквально с первых шагов в НХЛ Уэйн фигурировал на страницах североамериканской прессы, как Кид Гретцки – Парнишка (но «Парнишка» с большой буквы) Гретцки. Однако рядом с Владиславом Третьяком в то утро он выглядел заурядным парнишкой (с маленькой буквы). Довольно неуклюже пытался забросить мяч в баскетбольное кольцо. Частенько – дабы перевести дух – усаживался отдохнуть на скамейку. А когда попробовал вслед за Третьяком выполнить одно из обычных для хоккеистов ЦСКА упражнений по атлетизму, то картина стала совсем уже курьезной: кое-как двигаться вперед на полусогнутых ногах (то есть в приседе) Уэйну еще удавалось, но жонглировать при этом мячом было явно выше его сил. Словом, на титул «великий» Гретцки не тянул. Более того, приди он – разумеется, инкогнито – «на смотрины» в какую-нибудь нашу команду мастеров даже не высшей, а первой лиги, получил бы Уэйн от ворот поворот. До пробы на льду дело просто бы не дошло – приговор звучал бы примерно так: не годен по физическим кондициям. И если бы я не видел Кида Гретцки в деле – в играх чемпионата мира 1982 года, то, право, не знал бы, что и подумать.

Впрочем, подобное раздвоение впечатлений преследовало многих. Не только журналистов, но и игроков.

«Этот Гретцки такой тощий, что, кажется, от удара переломится пополам. Но дело в том, что его никак и не ударишь толком», – утверждал Крис Котсопулос из «Нью-Йорк Рейнджерс».

«Гретцки видит на льду все. Как и Орр. У него всегда есть резерв скорости, чтобы уйти от соперника. Я не видел, чтобы кто-нибудь сумел поймать Гретцки на силовой прием» – таково объяснение тренера Макса Макнаба.

«Говорят, катание Гретцки далеко от совершенства, но в хоккее от А до Z он добирается быстрее, чем другие от А до В. Секрет Гретцки в том, что он не таков, каким кажется», – писал в те годы журналист Стен Фишлер.

Но каков же он?

На этот вопрос попытался ответить другой журналист – Петер Гзовски, который в течение двух сезонов являлся «свободно присоединившимся» членом команды «Эдмонтон Ойлерз». На лед ему, правда, выходить не доводилось, но все остальное время он находился бок о бок с хоккеистами.

Наука, пишет Гзовски, стала в тупик перед феноменом Гретцки. Дэйв Смит из Университета Альберта, проводя впервые тестирование физического состояния Уэйна, решил, что его аппаратура испортилась: по ее показаниям Кид Гретцки не то что играть в хоккей, бегать был должен с трудом. Аппаратуру проверили, однако ее показания остались прежними – по физическим кондициям Гретцки оказался слабейшим среди эдмонтонцев. В том числе и по мощи броска. И тем не менее он один забивал (речь идет о первых сезонах «Ойлерз» в НХЛ) почти половину голов, записанных в актив команды в ежегодном марафоне из 80 матчей.

Правда, в ходе обследований Смит выяснил, что организм форварда номер 1 «Эдмонтона» и НХЛ обладает поразительной способностью восстанавливаться. Тесты между вторыми и третьими периодами свидетельствовали, что через 40 минут игры Уэйн из «слабейших» (разумеется, это вновь относится только к физическим кондициям) перебирался в число сильнейших. Факт, согласитесь, любопытный, но опять-таки лишь в малой степени объясняющий феномен Гретцки. И тогда Гзовски обратился к трудам психологов.

В работах голландского психолога Адриана де Гроота эн нашел интересные наблюдения о шахматистах. Оказывается, гроссмейстеры восстанавливают позицию, взятую из игровой практики, показанную им за считанные секунды, значительно быстрее мастеров. Тогда как на восстановление позиции неигровой, то есть такой, когда шахматные фигуры расставлялись на доске наобум, и те и другие тратили примерно одно и то же время. Де Гроот связал это с куда более развитой у гроссмейстеров долговременной памятью, являющейся частью банка информации индивидуума.

Однако поскольку до сих пор никто не может сказать, что же такое шахматы – спорт или искусство, Гзовски продолжил поиски в более близких к хоккею сферах. И нашел. В баскетболе.

Фамилия Билла Брэдли была широко известна в американском баскетболе шестидесятых годов. Он считался третьим – после Оскара Робертсона и Джерри Веста – специалистом в США по точным и технически сложным броскам через плечо. Однажды, когда журналист попросил Брэдли разъяснить читателям секрет такого броска, тот согласился дать интервью прямо на площадке. И начав с того, что дело это проще простого, Брэдли проиллюстрировал сказанное: не прерывая интервью и находясь спиной к кольцу, точно послал мяч в цель. Журналист подал спортсмену другой мяч и попросил развить тему. «Если вы достаточно много играете в баскетбол, то вам нет нужды смотреть на корзину – вы и так знаете, где она, – ответил Брэдли и снова, глядя прямо в глаза интервьюеру, точно отправил мяч в кольцо… Чувство площадки заложено от природы в каждом, и остается только его развить». (Кстати, Брэдли сумел развить в себе не только чувство площадки. Ныне он сенатор США. Наши телезрители могли видеть его в прошлом году в программе «Телемост Москва – Вашингтон».)

Отталкиваясь от этого примера, Гзовски выдвинул свою версию феномена Гретцки. Он предположил, что Уэйн располагает уникальной видеопамятью: раз увиденная игровая ситуация запечатлевается в его мозгу во всех деталях, и потому при повторении ее Гретцки нет необходимости оценивать ситуацию. Она была им оценена еще тогда, в первый раз, оценена во всех нюансах.

Уэйн, которого Гзовски ознакомил со своей теорией, моментально согласился. «Точно, – сказал он. – Точно на все сто процентов. Это как раз то, чему учил меня Дэдди (папа). Девять человек из десяти думают, что главное – интуиция. Что же касается меня, то я изучал хоккей, как студент, собирающийся стать врачом, медицину…»

Любопытно, что версия Гзовски в принципе подтверждается фактами из хоккейной карьеры Уэйна Гретцки. Еще десять лет назад канадский хоккей довольно сильно отличался по стилю и манере игры от европейского. Игровые ситуации, в которых оказывался Гретцки в матчах НХЛ, не совпадали с теми, в какие он попадал, встречаясь с европейцами. И, может быть, именно поэтому в чемпионате мира-82 Уэйну потребовалось некоторое время, чтобы пополнить свой банк информации «европейскими стандартами». И возможно, поэтому Кубок Канады-87 стал для Гретцки триумфом в этих традиционных турнирах – хоккей Старого и Нового Света настолько сблизились, что видеопамять канадского форварда номер 1 мгновенно срабатывала практически в любых ситуациях во встречах с европейцами.

Впрочем, не только видео-, но и обычная память хорошо развита у Уэйна Гретцки, в чем я убедился во время давнего интервью в спортивном зале ЦСКА. Отвечал канадец мгновенно, без колебаний и раздумий, а четкость формулировок вызывала ассоциации с персональным компьютером, который, как известно, не ведает сомнений.

– Начал кататься, когда мне было два с половиной года. Отец заливал зимой каток во дворе. Я прибегал домой, только чтобы поесть. За стол садился, не снимая коньков. В пять лет играл за команду десяти-одиннадцатилетних. В четырнадцать – с двадцатилетними…

– Наибольшее влияние на меня имеет отец, Уолтер Гретцки, в течение 25 лет служащий «Белл Компани» в Брэнтфорде…

– Природные способности – от матери, Филис Гретцки…

– Кумир – Горди Хоу…

– Европейский стиль хорош. Мы, в Канаде, многое заимствуем, и когда-нибудь, возможно, европейский стиль станет нашим стилем…

– Очень сложно играть против Третьяка и Фетисова…

– Сборная «Олл Старз» НХЛ могла бы выиграть первенство мира. Но для этого нужно, чтобы чемпионат проводился после Кубка Стэнли…

Я решил обострить слишком ровный ход матчаинтервью:

– Что вы думаете о «Тайгере» («Тигре») Уильямсе из «Ванкувера»?

(Вопрос был с подтекстом: Дэвид Уильямс в ходе чемпионата НХЛ 1981/82 года несколько раз пытался нейтрализовать Гретцки методами, соответствовавшими его прозвищу. Однако взрыва эмоций со стороны Уэйна не последовало.)

– Он постоянно играет против меня. «Постоянно играет» – и точка.

«Гретцки – уникум. Он одинаково уверенно контролирует всегда и шайбу, и себя», – сказал как-то известнейший вратарь НХЛ Кен Драйден. И с этой оценкой остается лишь согласиться.

…В зале ЦСКА никто из желавших получить автограф Уэйна Гретцки отказа не знал. Но вскоре стопка заготовленных открыток исчезла и пошла «ручная» работа.

– Не устала ли у вас рука?

– Нет, не устала. Эта работа – часть профессионального спорта…

Данный текст является ознакомительным фрагментом.