ГАБИ, КОРОЛЬ ПОДНОЖКИ

ГАБИ, КОРОЛЬ ПОДНОЖКИ

Разберите игроков и цельтесь в колено…

Когда Габриель Бенезеш издавал свой воинственный крик, все знали, как к этому отнестись.

Партнеры думали:

«Предстоит еще одна коррида».

Противники шептали:

— Лишь бы арбитр не делал вид, будто не замечает.

Ибо Габриель Бенезеш, которого друзья звали Габи, был законодателем весьма своеобразного стиля. Это был самый настоящий грубиян, но в девяти случаях из десяти он одерживал верх, не дотрагиваясь до соперника. Он умел создать весьма благоприятную для себя обстановку и совершал свое «безукоризненное злодеяние» на глазах у двадцати тысяч зрителей.

Так, как в тот день в Реймсе…

Игроки «Тулуза-Пиренеи» завтракали: ветчина, бифштекс, пюре, компот — классическое меню всех футболистов, будь они белые, красные, желтые или черные…

Бенезеш поел и теперь читал газету.

— Вы видели, ребята? Похоже, что сегодня у нас нет никаких шансов. Да, да, неясно только, каким соусом нас приправят. Нет, подобные штучки мне непонятны.

— Скажи, Габи, а тебе не хочется кого-нибудь из них переквалифицировать в ночного сторожа?

— Нет, серьезно, куда это годится? С нами обращаются как с какими-то приготовишками, которые явились сюда, чтобы позабавить публику, а вас это не волнует! С каких это пор команда «Реймс» принадлежит к экстраклассу?

— И все-таки, Габи, «Реймс» здорово играет. У них надежная защита, полузащитники работают как черти, нападение очень быстро передвигается по полю и не боится наносить удары. И потом у них есть Сзего…

— Кто-кто?

— Сзего. С…З…Е…Г…О! Не прикидывайся, Габи, ты знаешь его не хуже, чем я. Это трудный противник… Когда он в форме, он играет здорово и запросто вколачивает два-три гола! Уж кому-кому, а тебе-то это хорошо известно. Вспомни матч, когда ты полтора часа глотал пенки.

— Да, было дело! Но я не думаю, что сегодня он опять начнет выкидывать свои фокусы. Можете на меня положиться!

Час спустя тулузцы заполнили стадион. В коридоре около раздевалки Бенезеш сосредоточенно прибивал шипы. Был спокоен, расслаблен, слегка улыбался. Он ждал, когда пройдет знаменитый Сзего. Наконец тот появился и побежал легкой рысцой.

— Можно тебя на минутку? — обратился к нему Бенезеш с равнодушным видом.

— Меня? Разумеется…

— Я хочу дать тебе совет. Устраивайся, как знаешь, но ближе, чем на десять сантиметров к моей зоне не подходи. Понятно? Не ближе, чем десять сантиметров.

— Интересно знать, почему? Займись-ка ты лучше своей командой, ей-богу, будет полезней!

— Именно ею я и занимаюсь и потому повторяю еще раз: категорически запрещаю тебе входить в мою зону, ясно? Иначе…

— Что «иначе»?

— Я сломаю тебе ногу, и конец сезона ты проваляешься в постели.

— Довольно, Бенезеш! Кончай трепаться! Эту песенку я слышу давно.

— Я знаю, что ты самый сильный в команде, но повторяю в последний раз: не входи в штрафную площадку — или же носилки, больница, гипс, прощай чемпионат, а быть может, и футбол.

Сзего ушел. Бенезеш резким решительным ударом вогнал последний шип.

— Странно, — воскликнул он, — можно подумать, что треснула берцовая кость!

Наверху раздался свисток арбитра.

Как и предполагалось, «Реймс-Шампань» сразу же захватила инициативу и твердо обосновалась на половине тулузцев. Это было сделано не в стиле команды, которой через десять лет суждено было вписать одну из самых блистательных страниц в историю французского футбола благодаря редкой настойчивости. Настойчивости Пренса, Каррара, Брамбилла — «звезд» того времени. Эти мастера, возможно, и не обладали точностью Жонке, интуицией Панверна, оригинальной манерой Копа или суперклассом Пьянтони, но они прекрасно понимали, что они делают на поле.

— Все ясно! «Реймс» намного сильней, чем тулузцы! Вопрос лишь времени, — говорили в ложе прессы.

Но прошло полчаса, а счет еще не был открыт. Первый же гол все поставил бы на место. О нем говорили, его предчувствовали, он назревал… но его не было.

— Счет был бы уже солидный, если б Сзего работал как надо, — заметил один из самых проницательных репортеров. — Вы только посмотрите на него! Он выступает в роли организатора атак, вместо того чтобы идти вперед и прорываться к воротам! Это же нелепо! Кто-то должен ему об этом сказать, если он сам не может додуматься!

Действительно, Сзего был неузнаваем. Обычно решительный, предприимчивый, смелый вблизи опасной для противника зоны, он довольствовался ловкими короткими перемещениями, несколькими довольно точными пасами открывающимся партнерам, словом, работой сугубо подготовительной. Гроза в середине поля и нуль на острие атаки! Неотразимый матадор стал робок, как новичок. До такой степени, что в перерыве после первого тайма у тренера был нервный криз.

— Что происходит, Франсуа? Ты же видишь, что ничего не получается. В футболе нельзя идти наперекор своей природе, а ты по натуре бомбардир, а не разыгрывающий! Стань вновь самим собой, стань прежним Сзего, и мы выиграем в два счета.

— Ладно, попытаюсь, но все не так просто: тулузцы весьма опасны, — пробурчал Сзего.

За пять минут до конца матча положение не изменилось ни на йоту. «Реймс» диктовал ход игры, а «Тулуза» успешно отбивалась. А так как логика и футбол очень редко уживаются друг с другом, то на трибунах задавали вопрос, не удастся ли тулузцам в конце концов контратаковать и не докажут ли они, как несовершенны в спорте прогнозы? И вдруг все меняется! Непреодолимый порыв, неудержимая атака, которая значит так много и так много может изменить. В радиокомментаторской кабине репортер с восторгом описывает столь долгожданный поворот событий.

— Сзего контролирует мяч, в блестящем стиле переходит на правый край. Один финт, второй, третий — потрясающе! Тулузские защитники падают один за другим… Настоящая паника, нет никого, кто мог бы остановить Сзего… Но что происходит? Сзего остановился на линии штрафной площадки… Невероятно… да он сумасшедший… разве можно упускать подобный случай… надо пройти еще пару шагов вперед и бить… Лучше ничего не придумаешь!

И в самом деле, ничего лучшего нельзя было придумать. Но в то время как комментатор захлебывался от волнения, а публика выла от досады и партнеры кричали: «Бей! Бей!» — Сзего поставил ногу на мяч и окаменел. Меньше чем в двадцати метрах от него подпрыгивал на месте тулузский вратарь, готовясь совершить невозможное. Но прямо против него, подбоченясь, стоял и улыбался… Бенезеш!

И под носом у ошеломленной публики состоялся самый необычный диалог, когда-либо слышанный на поле:

— Ну что, дружище! Я жду! Когда же это произойдет? Сегодня или завтра? Давай подходи и покажи, на что способна твоя смертоносная правая нога!

Сцена длилась несколько мгновений — и Сзего отошел назад. Атака сорвалась. Ну и что с того! Никто ведь, ни один человек не мог знать, что он только что избежал настоящего покушения.

Через некоторое время встреча закончилась. Поклонники «Реймса» обрушили все громы и молнии против Сзего, считая его главным виновником своего разочарования.

В раздевалке Бенезеш самым беззастенчивым образом заявил:

— Сзего неплохой футболист! Сыграть весь матч и ни разу не войти в восемнадцатиметровую зону весьма оригинально для края. Да, это надо уметь… Сзего далеко пойдет, если будет продолжать в том же духе!

Габриель Бенезеш умел с невозмутимым видом высмеивать других и разыгрывать уморительные сценки. Подобные той, которая произошла вечером после описанной встречи.

Когда обе команды заканчивали совместный ужин, Бенезеш наклонился к своему спортивному директору Жоржу Буаро и сказал:

— Мосье Буаро, сейчас как раз подходящий момент поблагодарить наших партнеров. Скажите несколько слов! Уверяю вас, это будет кстати, мы прослывем настоящими джентльменами.

— Вы правы, Бенезеш.

Мосье Буаро попросил внимания и взял слово. Это была классическая речь.

— Мне хотелось бы подчеркнуть, насколько… — Бенезеш посмотрел в упор на своего директора и сделал едва уловимый жест. Буаро ничего не заметил и продолжал: — …насколько мы тронуты вашим дружеским приемом…

Бенезеш слегка постучал по столу, чтобы привлечь внимание оратора и всех присутствующих. Но Буаро со всей серьезностью продолжал:

— Этот прием доказывает, что футболисты составляют одну большую и дружную семью…

Бенезеш перебил его и бурчал что-то непонятное.

— В чем дело, Бенезеш?

— Вы встаньте, куда вежливее произносить стоя!

— Но я же стою!

Тулузская команда, уже давно понявшая, в чем дело, прыснула со смеху. Нужно сказать, что рост почтенного Жоржа Буаро едва достигал 1 метра 60 сантиметров, что не помешало ему продолжать карьеру, и сегодня он является членом главной судейской комиссии и президентом Лиги Пиренеев.

Габи не было равных в умении обмануть руководство. Лучшая его проделка — история во время матча на Кубок Франции в «Парк де Пренс».

Один из друзей Габи топтался перед маленькой железной дверью в раздевалку: Габи не удалось достать пропуск для приятеля, но ему очень хотелось доставить ему удовольствие.

— Ну, прошу вас, в виде исключения, — умолял он контролеров. — Это мой школьный товарищ…

— Сожалею, но у нас есть инструкция, — отрезал цербер из охраны.

— Благодарю, я больше не настаиваю. Габи отыскал какого-то представителя федерации и с фамильярностью старого знакомого взял его под

— Мне не хотелось бы вмешиваться не в свое дело, — обратился он к нему, — но там вас ждет человек.

— И не один. У окошек стоят тысячи людей.

— Да, это верно, однако было бы лучше, если бы этому человеку не пришлось ждать долго… Но это абсолютно доверительно, между нами…

— Его имя?

— Не могу сказать. Видел только, что он вышел из правительственной машины…

— Если это действительно важная персона, ему надо просто пройти на правительственную трибуну.

— Да, да… Но на вашем месте я бы действовал осмотрительнее и не упускал бы случая: так завязываешь связи и в один прекрасный день оказываешься в составе сборной команды в Лондоне, Мадриде или даже в Южной Америке.

Почтенный представитель почесал затылок и, видимо, подумал, что Бенезеш, пожалуй, прав. Он колебался еще секунду, потом попросил тулузца:

— Пойдемте со мной. Я посмотрю на него.

У двери в раздевалку Бенезеш указал на мужчину в черном пальто и черной фетровой шляпе, который прохаживался по противоположной стороне тротуара.

— Вон тот… Посмотрите хорошенько. Очень напоминает атташе посольства.

— Похоже, что так. Во всяком случае, надо вмешаться.

— Больше я не скажу ни слова.

— А в отношении федерации…

— Вы меня поняли! Простите, тренер делает мне отчаянные знаки. Уже два часа. Скоро раздастся свисток судьи…

— Да, да, возвращайтесь к товарищам! И тысячу раз спасибо.

Представитель федерации проявил максимум усердия. Он на мгновение покинул свой пост и выбежал на улицу.

— Мосье! Во-первых, примите наши извинения и разрешите отвести вас на ваше место. Сегодня ведь кубок, а когда играют на кубок, работы у нас невпроворот. Прошу вас, мосье, следовать за мной…

— Вы очень любезны, но…

— Знаю, знаю!

Друг Бенезеша не успел вымолвить и слова. Он пошел за представителем, который, «пользуясь вверенной ему властью», обратился за помощью полицейского, чтобы избежать новой ненужной задержки.

У специального входа для гостей его с почтением поприветствовали, ибо представитель успел шепнуть своим коллегам:

— Это знаменитость… Из правительственных кругов… Такая оплошность… Могло плохо кончиться… Хорошо, я вовремя все уладил…

Он был передан попечительству высших чинов федерации, которые окружили его со всех сторон и проводили со всеми почестями, соответствующими его «рангу».

— Программу для мосье! — потребовал один из них перед входом на президентскую трибуну. Тотчас же появилась продавщица. Ей было заплачено в три раза больше, чем стоила программа. В иных случаях надо уметь быть щедрым…

Несколько ступенек вверх, несколько ступенек вниз, забронированные места…

Президент федерации Жюль Риме уже был на месте и о чем-то шептался с генеральным секретарем Генри Делоне, благородным «сэром Генри», который в свойственном ему стиле майора Томсона говорил о решениях Федерального бюро: «Мой дорогой, еще одна шутовская история».

Вот так «друг детства» Бенезеша попал на матч «Тулуза» — «Лилль», матч двух самых знаменитых французских команд. Он держался с большим достоинством, говорил мало, с многозначительными недомолвками, столь характерными для официальных бесед.

— «Тулуза» — совсем недурно… Да, но «Лилль» есть «Лилль»… Обратите внимание, что «Тулуза»… О, когда «Лилль» в ударе… А! Если бы «Тулуза»…

По окончании встречи «высокопоставленный гость» выразил свое почтение господам из федерации и скромно удалился.

Эта проделка была шедевром среди многих подобных, достойных великого выдумщика Габи Бенезеша.