ПЕРЕВОРОТ В МОЗГАХ ИЗ КРАЯ В КРАЙ

ПЕРЕВОРОТ В МОЗГАХ ИЗ КРАЯ В КРАЙ

24 марта 1976-го, когда сборная играла товарищеский матч в польском Хожуве, в Аргентине произошел государственный переворот, к власти пришли военные во главе с генералом Виделой. Некоторые из футболистов, узнав о случившемся, требовали немедленного возвращения домой. Но из Буэнос-Айреса пришла телеграмма с приказом продолжать вояж: варшавский матч транслировался по телевидению и важно было продемонстрировать общественности, что ничего особенного не происходит — вот, футбол показываем. Да и народу лучше дома посидеть у телика, чем протестовать на улицах.

Во время 25-й годовщины путча у Менотти спросили: «Почему же военные оставили вас у руля сборной?». — «Они хотели меня уволить, но президент АФА стоял на своем: «Менотти должен остаться». (К сожалению, не совсем понятно, идет речь о Давиде Бракуто, отстраненном военной хунтой, или о новом президенте Альфреде- Френеиско Кантило. — Б.Т.). Или вы думаете, что спецслужбы не знали, какие идеи я исповедую и какой партии помотаю? Я ведь был наблюдателем от коммунистов на последних перед переворотом выборах».

…Тут, наверное, Менотти маленько лукавит. Дело в том, что компартия, к которой принадлежал Менотти, приход военных чуть ли не приветствовала. Компартий в Аргентине было две и членов второй власти преследовали на полную вместе с участниками некоторых других левых организаций. «Меноттиевская» компартия ориентировалась на Москву, а с СССР у Аргентины были стабильные торговые отношения — пшеница и Южной Америки поставлялась в вши порты регулярно и приносила любому из аргентинских правительств немалый доход. Помню, то тогда у нас в газетах не было никакого осуждения «кровавого военного режима генерала Виделы». Так, упоминания о смене власти. В сравнении с той кампанией, что была тремя годами ранее в связи со свержением в Чили правительства Сальвадора Альенде — вообще тишина!

Допускаю, что Менотти оставили главным тренером просто для выстраивания привлекательного имиджа страны. Над ним, имиджем, сразу после путча стало работать солидное нью-йорксжое РR-агентство «Бёрсон и Маршталер», и если генералы сами не понимали (отлично знали и понимали!), что футбол, особенно в Аргентине — это прежде всего полигика, то ушлые пиарюги наверняка им подсказали: «Оставьте коммуниста, и все увидят, что вы строги, но справедливы, и если человек хорошо работает на благо страны, то не важно, каких политических взглядов он придерживается».

Захотели бы выгнать — выгнали бы, кто б их остановил? Президент федерации футбола? Ох, сомневаюсь…

Среди игроков, однако, нашелся человек, который сказал, что «своей игрой поддерживать военную хунту не будет». Это был капитан команды Хорхе Карраскоса по кличке «Эль Лобо» (Волк. — исп:), меноттиевский «ураканец» 1973-го, участник ЧМ-74.

Он объявил о своем решении на собрании команды в тренировочном лагере за пять месяцев до ЧМ, собрал вещи и уехал.

Менотти: «У него была несколько иная шкала ценностей. Для него ЧМ не был вопросом жиэни и смерти. Я всегда ценил его честность и интеллигентность и понимал, что не имею права возражать против его решения. Это было бы неправильно (…) Но у меня была другая точка зрения и у остальных игроков тоже (…) Игроки были тогда, как заряженные батареи, они были готовы играть и обо всем забыть, даже о собственных семьях…»

После ухода «Лобо» Карраскосы место левого защитника в основе застолбил за собой «Конехо» (кролик — исп.) Альберто Тарантили.

Поговаривали, что имелась еще одна причина отказа. Карраскоса был категорическим противником приема таблеток, которые, называя «витаминами», выдавал игрокам врач команды. Однозначно, речь шла о допинге!

Карраскоса «Я из тех спортсменов, кто выигрывает и проигрывает честно — без запрещенных приемов, без подкупов, без допинга».

Что до остальных футболистов и отношения к происходящему в стране, то они помалкивали и продолжали готовиться к ЧМ.

Менотти (2001): «Подавляющее большинство игроков не интересовалось ничем, кроме футбола. Представить себе, например, Гальего, рассуждающего о политике, я просто не могу. Он даже никогда не вникал в дела своего «Ривера» — только игра и ничего больше». (В 1978-м Гальего был еще игроком «Ньюэллз олд бойз». — Б.Т.).

Рубен Гальего — важнейший игрок Менотти. Классический опорник, игравший неброско, но исключительно надежно в отборе и защитных действиях. Флако ценил его очень высоко.

Гальего (2001): «Что? Книга? Да, было такое. Действительно, после ЧМ-78 Менотти послал моей матери свою книгу с посвящением ей и благодарностью за сына. Он всегда был очень внимателен к людям».

В победе отлично вьшколенной и неудержимой «альбиселеста» на домашнем первенстве имеется один изъян, о котором регулярно напоминают — выигрыш у сборной Перу в решающем матче полуфинального турнира с «нужным» счетом, даже с перевыполнением — достаточно было перевеса в четыре мяча, а забито было шесть сухих.

Как сообщали СМИ после ЧМ, «на следующий вслед за игрой день в портах Перу уже разгружались транспорты с пшеницей (цифры приводились разные, усредненно — 35 000тонн), астрана получила 50-миллионный (в долларах) кредит от правительства Аргентины. То есть подкуп шел на государств «еюм уровне — в правительстве за «эти дела» отвечал председатель Оргкомитета ЧМ-78 адмирал Лакоста, будущий вице-преэидент ФИФА.

В фильме Кристиана Ремоли «Правда или ложь» (2008), а также в книге Рикардо Готты «Мы были чемпионами» (2005) матчу со сборной Перу уделяется немалое внимание. Бывшие участники той встречи отвечают на вопросы, в том числе и о факте подкупа конкретных игроков. Пшеница пшеницей, но футболистам тоже ведь надо объяснить, что от них требуется.

Хосе Веласкес (полузащитник сборной Перу): «Давили на нас, конечно. Помню перед игрой к нам в раздевалку пришел глава Аргентины генерал Видела вместе с Генри Киссинджером. Американец говорил Виделе о Перу, как о «стране с большим будущим». Тот кивал. Странное посещение».

Перуанцы почти уверены, что деньги взял центральный защитник Рудольфо Манцо.

Рамон Кирога (вратарь сборной Перу): «Да принял он бабки. Однозначно. Что я, первый разе ним вместе играл, что ли?! Он никогда раньше так не чудил. А аргентинцам с их атакой достаточно было — тут центрбек не добежал, тут не так ногу поставил, тут вроде поскользнулся. Я? Нет, я не брал, мне и не предлагали…»

Манцо вскоре после ЧМ переехал в Аргентину играть в футбол. И получил от своих новых одноклубников красноречивое прозвище — Эль Вендидо (El Vendido — продажный (исп.)

Менотти на все вопросы о том, был ли результат игры с Перу предопределен заранее, отвечал: «Все это ложь, ложь…»

Билардо: «Да знал он все наверняка. Чистюля! Он даже делал вид, что ему неизвестно, что и я работаю на сборную. Меня нашли ребята из его штаба, и мы договорились, что я буду наблюдать за возможными соперниками и передавать им информацию. А он, значит, об этом был не в курсе. Да и от военных он не был так далек, как потом начал всем рассказывать…»

Такой точки зрения придерживается не только Билардо.

Освальдо Ардиццоне (журналист и футбольный писатель): «Помню, однажды член наблюдательного совета нашего издания собрал работников и сообщил, что есть просьба-указание от большого начальства не критиковать тренера сборной Сесара Луиса Менотти(…) На сборы иногда приезжали члены правительства. Есть фотографии, на которых Менотти разговаривает с Лакостой, тот похлопывает тренера по плечу — разговор явно дружеский…»

Время от времени, однако, Менотти в прессе поругивали. В большинстве случаев это совпадало с отъездами сборной на контрольные игры или отлучкой тренера из страны в Европу. Критика сводилась к тому, что команда «плохо играет», показывает посредственные результаты и вообще непонятно, «за счет чего ЭльФлако собирается побеждать на ЧМ». Речь, само собой, шлаозавс» звании звания чемпиона, на меньшее никто не соглашался. Кандидатура возможного сменщика не менялась на протяжении трех лет — Хуан Карлос Лоренсо, тренер сборной на ЧМ-1962 и ЧМ-1966, «человек опытный и знающий, как играть против европейцев не в товарняках, а в настоящих играх».

Последняя волна под лозунгом «уберите Менотти» прошла в конце 1977-го, когда Сесар отсутствовал в Аргентине почти семь недель. Он находился в Европе, в основном в ФРГ и Голландии, где внимательно наблюдал за чемпионатами и матчами сборных этих стран, справедливо считая их главными соперниками сборной Аргентины.

Менотти: «За это время мне лишь однажды удалось отвлечься от футбола на несколько часов и посетить музей Ван Гога в Амстердаме».

Критика и помехи тренерской деятельности Менотти шли скорее от «доброжелателей» по федерации, тренерскому цеху и связанных с ними журналистов. То Лароссу и Гальвана АФА дисквалифицирует за удаления на 20 игр, включая международные, то Билардо нещадно раскритикует игру его команды (пожалуй, первое громкое выступление Наригона против Флако — это резкая критика сборной в 1975-м после вылета аргентинцев с ЧЮА — два поражения от бразильцев. Тогда впервые Менотти вступил с Билардо в прямую перепалку).

На том же сборе, с которого уехал Карраскоса, взбрыкнул вратарь Уго Гатти, единственный футболист, о котором Менотти еще в 1976-м говорил, что вратарская позиция в сборной «закрыта» надежно и «о других претендентах на пост № 1 можно говорить лишь как о запасных». Тем не менее, тренер пробовал Убальдо Фильола, проверял Рикардо Да Вольпе, Эктора Балея и даже не сбрасывал со счетов Даниэля Карневали.

На январско-февральских сборах Гатти вдруг попросил тренера отпустить его на месяцок в клуб — мол, травма, колено побаливает. Менотти отправил Уго на обследование. Эскулапы доложили: «Здоров, никаких травм». Флако немедленно отчислил Бешеного (погоняло знаменитого Гатти — Эль Локо, псих): «Почему врет? Не водилось за ним такого. Что-то тут не так. Свободен».

Уго Гатти (2007): «Я попросил тогда освобождения от сборов, потому что знал, что обратно не вернусь, что колено подведет. Быть вторым? Ни за что. (…) Сейчас Meногти мне верит, что была травма, а тогда он считал, что это козни Хуана Карлоса Лоренсо, тренера «Боки», где я был вратарем, что это он заставил меня уйти из сборной. (…) Обида на Менотти?! Вы шутите или делаете вид? Я по-прежнему считаю его лучшим тренером. Да, свою фразу «Эль Флако — Фрэнк Синатра тренерского дела» я назад никогда не возьму. Да, Билардо по-прежнему «тренер для маленькой команды». Это несравнимые величины. Менотти многогранен, интеллигентен (Так и тянет вставить: «у него на лбу десять классов написано». Что характерно, о Билардо, имеющем университетское образование, встречаются отзывы как о человеке не очень большого ума.. — Б.Т.). А как он говорил и объяснял? И относился к людям? После разговора с ним крылья вырастали! Помню, однажды он похвалил молодсгоРусо(ЭкторХрабина из «Бока» по кличке Эль Русо (русский)6ыл из семьи чешских переселенцев, но получил именно такое погоняло. — Б.Т.) так тот просто летал по полю и был готов для тренера на всё. Я ему говорю: «Русо, Флако пошутил над тобой, за что тебя хвалить?» И он ответил: «Ты не просто бешеный, ты идиот. Флако не издевается над игроками!».

Даниэпь Бертони (2006): «Он знал, как устроены наши мозги. Он знал, что сказать каждому в отдельности и всем вместе. Если это называется быть хорошим психологами мотиватором, то Менотти был лучшим из всех».

Box эту черту Менотти — умение внушить игроку его, игрока, собственную «значимость» для команды, «приподнять» футболиста над собой, отмечали все игравшие под его руководством. Лейтмотив: «Он требовал игры, а не работы, умел сочетать железную игровую дисциплину с правом на импровизацию». И им всем, сторонникам комбинационной техничной игры, нравилось знаменитое «меноттиевское»: «Гол — это только последний пас в ворота».

Рене Хаусман (2002): «Менотти — тренер, который в меня поверил и взял в сборную. Он для меня был не просто тренером — вторым отцом».

Интересно» что Хаусман после ЧМ-78 публично извинялся перед болельщиками. Он считал, что сыграл на ЧМ плохо и обязан это признать.

Рене Хаусман (2002) «Я не советовался с Флако, но позже он мой одобрил мой шаг, и я понял, что поступил правильно (…) Конечно, было объяснение моей неудачной игре: Писаротти (тренер по физподготовке. — БТ) меня загонял. Он думал, что чем больше мы будем бегать и таскать тяжести, тем лучше сыграем. Со мной, во всяком случае, всё получилось наоборот. Остальные летали, а я, крайний форвард, ходил».

Серхио Батиста, чемпион мира-1986 (2004): «Менотти за пять минут мог втолковать тебе то, что другой тренер не объяснит и за пять дней. Может быть, его единственный недостаток в том, что, убедив игроков, других тренеров, всяких функционеров и начальников, он сам «терял мотивацию», так как некого было больше мотивировать. Поэтому его команды «жили» не более пяти-семи лет, хотя это немалый срок».

Нестор Фабри, финалист ЧМ-1990 (2004): «Общим с Билардо у них было только одно-стремление к победе; шли они к ней каждый своей дорогой. Главная «добродетель» Менотти — ему нужны были думающие игроки, готовые принять на себя ответственность за команду. Он поощрял думающих футболистов: «Когда голова соображает, тогда и ноги все сделают правильно». Билардо же человек властный, дотошный, подробный, требовал играть так, как он сказали никак иначе. При этом надо отдать и ему должное — всю ответственность за результат он брал на себя. Марадона? Ну, Марадона был единственный, кому разрешалось играть по-своему. Даже Вальдано должен был действовать по предписанию, да и Бурручага тоже…»

Разбирая все эти интервью, данные в последние годы, когда всё уже отстоялось, когда игроки повзрослели и многие из них сами стали тренерами, я обратил внимание, что футбол Менотти они в целом xapaктеризовали как «приключения духа, подкрепленные дисциплиной», а футбол Билардо — как «приключения тела, основывавшиеся на дисциплине». Физподготовка — само собой, это не обсуждалось. И большинству из них, даже тем, кто стал чемпионом мира при Билардо, по нраву были приключения духа.

Тут лучше и проще Марадоны, человека, которого Менотти в 1978-м «отцепил» в последний момент, не скажешь.

Диего Марадона (2001): «Лучший тренер, которого я знаю — Сезap Менотти. Он умеет объяснить сложные ввци просто и быстро и никогда не усложняет простые. Учитель от Бога, и он «разрешал» нам играть. Может быть, в тактике Наригон разбирается в десять раз лучше, чем Флако. Может быть. Но он тратил в сто раз больше времени, чтоб донести это до нас и настаивал на неукоснительном выполнении (…) Я никогда на самом деле не обижался на Менотти за то, что он вычеркнул меня в 1978-м-он ведь думал о команде в целом, об игре (…) Билардо строил вокруг меня команду с жестким каркасом. Почувствуйте разницу».

Немного неожиданным было интервью Кемпеса, игрока, казалось бы, «чисто меноттиевского»:

Марио Кемпес (2002): «Вы думаете, что я скажу, что Менотти «лучший в мире на все времена»? Пожалуй, он был посильнее других тренеров, когда тренировал сборную, а в остальном — такой же, как остальные. Тут важно, какой материал тебе в руки попадет, верно. Отличался он скорее поведением, строгой вежливостью, подчеркнутой интеллигентностью: никогда не кричал на игроков, доверял им. Собственное волнение он снимал куревом».