Неудачники

На международном турнире (Монте-Карло, 1903 год) среди четырнадцати его участников необыкновенные симпатии зрителей завоевал французский полковник Моро, проигравший все 26 партий. Соревнование проводилось в 2 круга. Однако неудачник не утратил от этого ни изысканности манер, ни любезности. Пресса уделила «милому» полковнику внимания больше, нежели победителю турнира Зигберту Таррашу.

Администрация отеля, где остановился полковник, выделила специальное помещение, чтобы складывать там подарки, присланные популярному постояльцу. Особенно их число возросло после последнего тура. Местные шутники завалили Моро различными наборами из 26 предметов. На торжественном закрытии соревнования растроганный полковник от души поблагодарил каждого участника за преподанный урок и доставленное удовольствие.

* * *

К сожалению, очень редко так учтиво относятся к своим соперникам побежденные. Чаще бывает наоборот. С почетным счетом +6 –7 =5 проиграл матч Вильгельму Стейницу в 1866 году английский мастер Генри Эдуард Берд. Казалось бы, нечего расстраиваться, однако Берд своему крайне самолюбивому сопернику сделал комплимент:

– Вы превосходно играете, сэр, – сказал он, – думаю, даже сам великий Морфи смог бы дать вам не больше, чем пешку и ход вперед.

* * *

Многие пытаются оправдать неудачи самыми разнообразными причинами, но только не своей слабой игрой. Некий Сесил Пайн сетовал на страницах лондонской «Таймс» в 1837 году, что климат британской столицы неблагоприятно отражается на его шахматных способностях. «Во время моей долголетней службы в Индии, – писал он, – я без труда обыгрывал всех чиновников тамошней администрации. Здесь же, в Лондоне, я терплю одно поражение за другим, даже, когда получаю фору ладью».

* * *

С давних времен самой распространенной среди любителей шахмат ссылкой на причину поражения была головная боль или другое недомогание. Среди рекомендаций, помещенных в книге Ричарда Пенна «Изречения и советы для шахматистов», вышедшей в Нью-Йорке в 1844 году, была и такая: «Если, проиграв вам несколько партий подряд, ваш гость начинает жаловаться на плохое самочувствие, уступите ему победу в очередной встрече, и к нему тотчас вернется здоровье».

* * *

Проиграв две партии Михаилу Талю на турнире претендентов в 1959 году, американский гроссмейстер Пал Бенко перед третьей встречей стал вдруг жаловаться коллегам и судьям:

– Я не могу играть с Талем.

– Почему?

– Он гипнотизирует меня!

Кто-то посоветовал Бенко играть в темных очках. Так он и поступил. Тогда и Таль для «уравнения шансов» одолжил на время игры у Петросяна темные очки. Оба в очках играли всю партию, пока на исходе пятого часа Бенко не просмотрел сильный ход Таля.

– В темных очках я просто ничего не видел, – вновь оправдал проигрыш американец.

Однако не только встречи с Талем, но и весь турнир неудачно сложился для Бенко. По окончании соревнования Бенко больше огорчился не его итогам, а тому, что приходится прощаться с веселым танц-баром и танцами до упаду. Что касается игры, то гроссмейстер, правда, жаловался, что не смог пригласить лучшего тренера. По этому поводу его секундант, югославский мастер Рудольф Марич, заметил:

– Каков игрок, таков и тренер!

* * *

На межзональный турнир (Гетеборг, 1954 год) почти все участники приехали с тренерами. Лишь венесуэлец Гарисиа Антонио Медина предпочел приехать в Гетеборг с супругой, очевидно, не придавая большого значения роли тренера. Когда некоторые шахматисты во шторой половине турнира потеряли шансы на хорошее место, то стали перекладывать вину на своих тренеров и заявлять, что правильно поступил именно Медина.

* * *

Только гроссмейстер Савелий Тартаковер, остроумнейший человек, после неудачного турнира тут же «забывал» о нем. Интересующихся, почему он плохо сыграл, Тартаковер с удивлением переспрашивал:

– О чем вы говорите, разве я там играл?