Глава двадцатая ВЛАСТЬ НАРОДА

Глава двадцатая

ВЛАСТЬ НАРОДА

Когда ты футбольный фанат, тебя никто не слушает. Несмотря на то что ты потратил тысячи фунтов за вход на родной стадион или проехал через всю страну, чтобы положить деньги на счет другого клуба, футбольное руководство не ждет, что ты скажешь что-нибудь заслуживающее внимания. На высказывание мнения о манере игры определенного игрока следует ответ, что ты ничего не смыслишь в футболе. А когда ты выражаешь свою точку зрения по поводу управления клубом, тебя обвиняют в том, что ты не разбираешься в бизнесе. Практически в каждом клубе в нашей стране к футбольным болельщикам относятся с этаким снисходительным осуждением. Законченным эгоистам из совета директоров необходимо знать, что они важнее для клуба, чем вы. Вот почему они занимают свои посты. То, что мы платим свои деньги, заработанные тяжелым трудом, за билеты на стадион, для руководства клубов практически ничего не значит. Им известно, что их в любом случае ждет гарантированный доход. Они достаточно умны, чтобы понять, что мы как футбольные фанаты зависимы от игры и нуждаемся в еженедельных дозах. Поэтому мы всегда ходим на матчи — и когда идет дождь, и когда светит солнце. В правлении знают: если они продадут нашего любимого футболиста, мы не будем слишком возражать и вскоре забудем его. А если, как в случае с «Уотфордом», они подпишут игрока из команды наших злейших врагов, мы не будем сильно возражать и в конце концов примем его как родного[281].

Так и продолжается. Они хотят продать наш стадион? Замечательно. Пусть с ним связана наша история, зато земля, на которой он стоит, идеально подходит для супермаркета. Как насчет того, чтобы переместиться на стадион другой команды, ведь это избавит вас от многих трудностей? Ведь до него всего лишь пятьдесят миль[282], не так уж и далеко, если ехать на машине. А как насчет новой формы? Нашей старой уже два года (или два месяца, если вы фанат «Манчестер Юнайтед»), так что пора бы ее поменять. Давайте не будем придерживаться этих скучных традиционных цветов. А новый дизайн вполне может разработать внучка председателя. Или пусть лучше производитель формы заплатит кому-нибудь за это бешеные деньги. Конечно, мы возражаем, да еще как. Трагедия же заключается в том, что наше мнение не волнует клубное руководство. Порасспросите, кстати, на сей счет болельщиков «Олдершота», «Джиллингема», «Ориента» и «Экзетера».

То, что мы не способны повлиять на решение клубного руководства, легко доказать. В каком клубе нашей страны, в правлении, есть представитель фанатов? Вот именно. Нам возражают, что фанаты могут сколько угодно высказываться в клубах болельщиков, но это не так. Обычный, нормальный парень использует клуб болельщиков только для того, чтобы выпить там в день матча, не больше и не меньше, и любой контакт с советом директоров создает у нас лишь видимость сотрудничества. Развитие движения независимых клубов болельщиков доказывает это. Такие организации действительно начинают набирать вес, но обычно они лишь громко выражают свою позицию, но реальной власти не имеют. Что бы руководство клуба ни предпринимало, любой шаг в сторону фанатов, скорее всего, будет носить символический характер, так как правление почти никогда не считается с критикой в свой адрес.

Кто же тогда сможет представить наши интересы? Ответим: Ассоциация футбольных болельщиков! Однако в эту организацию входят люди, готовые появляться на телевидении в нужный момент и в течение пары минут нести полную чушь, — прекрасная реклама для модного фаната. Ассоциация утверждает, что она представляет интересы всех болельщиков в ФА. Но она ничего не сделала, когда полиция в датском Брюгге избивала фанатов «Челси» или когда болельщики «Манчестер Юнайтед» подвергались ужасающим оскорблениям в Стамбуле. Эта организация учредила посольства болельщиков на чемпионатах Европы и мира с целью помочь фанатам в решении любых проблем, но ничего не хотела знать, когда они жаловались на атаки со стороны полиции и местных болельщиков во время чемпионата мира в Италии в 1990 году. Ассоциация поддержала введение удостоверений личности для фанатов, хотя эта идея была обречена с самого начала: клубы опасались, что после введения удостоверений болельщики перестанут ходить на стадионы. Так что критика в адрес АФБ вполне заслужена. Обидно, что единственное место, где болельщики могли высказывать свое недовольство, не оправдало возложенных на него надежд.

Остается предоставить управление клубом совету директоров, которые с удовольствием будут делать все что угодно, не считаясь с нашими желаниями. Фанзины стали знаковым явлением, потому что эти недорогие в плане издания журналы превратились в ту самую трибуну, с которой могут высказаться фанаты. В них даже поощряется критика председателя правления, тренера или игроков. Но руководство многих клубов жалуется, что фанзины «забирают деньги из клубов», поскольку не может их контролировать.

ФА тоже виновата, как и любой клуб, потому что она не видит ничего, кроме денег, которые получает от корпораций. Она позволяет им тиранить нашу игру и заставляет нас мириться с этим. ФА отказывается выслушать нас, а потом жалуется, когда никто не ходит на матчи сборной Англии на «Уэмбли» и не покупает билеты на финалы кубков. Мы жалуемся и ворчим, но в конце концов вынуждены примириться с тем, что нам диктуют ФА и руководство наших клубов.

В случае со сборной Англии проблемы решаются довольно просто, потому что у нас есть главное оружие: мы не ходим на матчи, а многим на них вообще наплевать — в отличие от наших клубов, на матчи которых мы обязаны ходить, что бы ни происходило. Если вам не нравится тренер или тактика сборной — оставайтесь дома. Мы можем поступать так, как хотим, и вовсе не обязаны покупать модную футболку от «Umbro», если она кажется нам отвратительной. Многие фанаты полагают, что сборная Англии — это сумма всего отрицательного, что есть в нашей стране. Доказательством тому служит история с неназначением Брайана Клафа главным тренером, хотя практически каждый болельщик в Англии хотел этого. Нас не послушали, потому что ФА нужна была марионетка, то есть человек, во всем послушный Ассоциации, каким Клаф никогда не был. Поэтому тренером, которого хотел народ, пренебрегли. И это решение имело трагические последствия для национальной сборной.

Создание премьер-лиги изменило футбол в нашей стране. Стандарт топ-клубов за последние двадцать лет изменился до неузнаваемости, что действительно заслуживает похвалы. Сделка с каналом Sky стала выгодной для фаната, предпочитающего смотреть матчи, сидя в кресле в собственной гостиной (по крайней мере, для того, у кого есть Sky), и принесла высшему эшелону миллионы фунтов. Все замечательно, но опять-таки никто не посоветовался с настоящими фанатами, которые наблюдают теперь закат эпохи субботнего футбола. Кто захочет в будний день переться в другой конец страны, если канал Sky покажет матч в прямом эфире? Только такие упертые фанаты, как мы. Единственными, кого спрашивали о сделке со Sky были руководители клубов, которые не видели ничего, кроме фунтов, расписаний телепоказов и спонсоров. Скорее всего, единственная реальная власть, которая есть у ФА, заключается в составлении расписания матчей на последний день сезона. Даже она понимает, какой опасностью чревато изменение времени начала матча в решающий момент. Но мы уверены, что, будь у нее такая возможность, она бы ею воспользовалась.

Премьер-лига продолжает уничтожать остатки футбольной Лиги с каждым сезоном. Пропасть между первым и топ-дивизионом огромна, и она продолжает расти — спросите любого фаната «Болтона», «Пэласа» или «Суиндона». Любой клуб, поднявшийся в премьер-лигу из первой, вынужден потратить огромные деньги, чтобы сохранить свой статус хотя бы на следующий сезон. Вся настоящая спортивная борьба переместилась во второй и третий дивизионы, которым грозит опасность скатиться до уровня полупрофессионального регионального футбола. Стоит только взглянуть на список клубов, столкнувшихся с серьезными финансовыми проблемами или даже обанкротившихся, чтобы понять, какое беспокойство у болельщиков вызывают некоторые председатели правления.

Бывает, фанаты решают, что с них хватит, и начинают бороться. И тогда болельщики попадают в заголовки новостей — потому что такое случается крайне редко, а еще потому, что у нас любят, когда «маленький человек» восстает против властей. В большинстве клубов такой бунт принимает форму оскорблений или акций протеста, направленных против тренера или председателя правления из-за допущенных ими чудовищных просчетов.

Однако чаще всего жалобы болельщиков остаются незамеченными. Это приводит к тому, что акции протеста становятся более шумными и иногда, к сожалению, сопровождаются вспышками насилия.

Классический пример — «Норвич»[283]. Любой футбольный болельщик может только посочувствовать тому, что происходит в Восточной Англии. Несмотря на успех, который имел клуб в эпоху Майка Уокера, его развитие тормозил председатель правления, который стремился продавать лучших игроков. Такую стратегию можно понять (вспомните «Уимблдон»[284], чтобы убедиться, что она эффективна). Однако в случае с «Норвичем» полученные деньги не инвестировались в команду, которая чахла в первой лиге. Болельщиков это начало раздражать. После ухода Уокера предпринимались кампании по изгнанию Роберта Чейза, но он отказался уступить давлению фанатов, благодаря которым клуб все еще держался на плаву. Затем, в конце очередного сезона, проведенного в первой лиге, Чейз созвал пресс-конференцию и объявил, что продал свои акции и уходит. Вот так все просто! Последний жест упрямого человека. Настоящая же трагедия фанатов «Норвича» заключалась в том, что возникшая ситуация очень сильно повлияла на футболистов. Можно только надеяться, что при новом руководстве «Норвич» все-таки окажется в премьер-лиге.

Беспорядки на футбольном поле в Брайтоне в конце сезона 1995/96 показали, что может случиться, если не советоваться с фанатами перед принятием важных для клуба решений[285]. Каким образом клуб задолжал около восьми миллионов фунтов, неясно. Не имея другого выбора, чтобы спасти команду, правление решило продать стадион «Голдстоун Граунд»[286] и делить арену с «Портсмутом». Главная же проблема заключалась в том, что руководство никого не поставило в известность. В итоге ФА, крайне недовольная случившимся, не разрешила клубу играть на одной арене с «Портсмутом». Документы на новый стадион отсутствовали — местный городской совет не очень-то торопился помогать клубу. Фанаты «Портсмута» тоже были не сггишком рады, потому что им пришлось бы терпеть болельщиков одного из своих злейших врагов, да и фанатам «Брайтона» не улыбалась эта перспектива. Они не только должны были потерять свой стадион — им пришлось бы совершать путешествие вдоль побережья на каждый домашний матч, где их ожидал враждебный прием местных.

Были организованы акции протеста против правления, местного городского совета и других виновных, но никто никого не слушал. В субботу, 27 апреля 1996 года, когда «Брайтон», похоже, в последний раз играл на «Голдстоуне» и уже вылетел в третий дивизион, матч против «Йорк Сити» был прерван, поскольку толпа прорвалась на футбольное поле. Спустя шестнадцать сыгранных минут матч отменили, так как сетка ворот была порвана в клочья. Заключение сделки ожидалось во вторник. Несмотря на отчаянный план спасти клуб с помощью консорциума, в который входил Лиэм Брэди, болельщики вполне могли проснуться и узнать, что их клуб больше не существует, но ничего не могли с этим поделать. К счастью, новые владельцы земли предложили правлению взять стадион в аренду еще на год, хотя до последней минуты руководство отказывалось от этого предложения из-за слишком большой платы — 480 000 фунтов. В итоге у него не осталось иного выбора, кроме как согласиться — ради спасения клуба.

В середине девяностых председатель правления «Уотфорда» не предоставил нужную сумму на покупку новых игроков тогдашнему тренеру Гленну Редеру, невзирая на то что над клубом в очередной раз нависла угроза вылета. Недели демонстраций с участием фанатов завершились захватом футбольного поля и попыткой взять штурмом директорскую ложу после матча с «Гримсби»[287]. Это заставило председателя правления отступить и увеличить бюджет.

В итоге Редер сделал необходимые приобретения, и «Норвич» избежал вылета. Проявление насилия в данном случае было прямым следствием нежелания прислушаться к требованиям фанатов. Если бы одна сторона выслушала другую, этого можно было бы избежать. Такие акции протеста, как правило, являются спонтанными. Если же они планируются заранее, то последствия могут быть более плачевными. Угроза того, что группа фанатов решит прибегнуть к насилию или запугиванию для выражения своей точки зрения, становится все более и более реальной. Мы не говорим о разочаровании и «последнем средстве». Оно действует прямо и быстро. Можно привести несколько печальных примеров, но три самых убедительных — это кампания против Иэна Брэнфута в «Саутгемптоне»[288] и нападения на Джимми Маллена из «Бернли»[289] и Джона Лэмби из «Фалкирка»[290]. Когда команда испытывала трудности, группа болельщиков «Саутгемпто-на» подвергла Брэнфута травле, посылая ему письма с угрозами. Последней каплей стало появление заголовка «Надеемся, ты скоро сдохнешь!» в одном из фанзинов. Отказ Брэнфута уступить угрозам заслуживает уважения, но он все-таки вынужден был уйти, чтобы защитить свою семью. В мае 1996 года, после поражения от «Крю», Джимми Маллен и его жена находились в закусочной, когда туда заглянули несколько болельщиков. После жаркого спора один фанат попытался поджечь платье миссис Маллен. На следующий день ее муж подал в отставку. В том же месяце Джон Лэмби ехал в машине со своей женой после поралсения в середине недели. Какой-то болельщик попытался столкнуть их автомобиль с дороги, что привело к весьма неприятным последствиям.

Но что заставляет людей так поступать? Разве дело только в том, что их никто не слушает? Или они чувствуют, что самое дорогое, их клуб, находится в опасности, и делают все для его спасения? Нет, какими бы ни были мотивы этих людей, такие поступки вызывают только презрение, и тот, кто не только совершает подобное преступление, но и оправдывает его, позорит всех футбольных болельщиков Великобритании.

В очень редких случаях, когда клубу угрожает нечто ужасное, кому-то удается направить чувства фанатов в позитивное русло. Тем не менее прецеденты есть. Вспомним события эпохи Роберта Максвелла[291], когда сообразительному бизнесмену, которого все мы знаем и любим, пришла в голову умная идея объединить «Оксфорд Юнайтед» и «Рединг» в один футбольный клуб под названием «Королевичи долины Темзы» («Thames Valley Royals)[292]. На бумаге этот план не был лишен смысла. У нового клуба была бы большая территория охвата и совершенно новый стадион. Однако оставалась одна проблема, о которой мистер Максвелл не подумал и которую не мог контролировать, — фанаты. Как ни странно, болельщикам обоих клубов не очень понравилась идея объединиться со своим злейшим врагом. После соответствующей кампании, многочисленных жалоб в прессе и протестов, раздававшихся со всех сторон, включая нового председателя правления «Рединга», мистер Максвелл наконец понял намек и вместо претворения своего плана в жизнь купил футбольный клуб «Дерби Каунти».

Можно привести и другие примеры, когда болельщики выступали против неустраивавших их решений, принятых руководством. Наиболее показательный случай — создание партии «Вэлли»[293] на юго-востоке Лондона. Когда «Чарльтон» в 1985 году заставили покинуть свой дом, после того как совет лондонского района Гринвич постановил сломать его восточную трибуну, группа болельщиков начала кампанию за возвращение клуба на родной стадион. Акции протеста продолжались, но совет Гринвича забраковал план перестройки стадиона. В 1990 году была создана партия «Вэлли» для продвижения идей протестующих. Ее политика касалась исключительно футбольного клуба «Чарльтон Атлетик» и его стадиона «Вэлли». Во время выборов в местные органы власти партия набрала больше 14 000 голосов. В 1991 году «Чарльтон» вернулся домой. Данный пример показывает, какой силой могут обладать болельщики, если они объединятся. Лучший способ сделать это — использовать политическое давление: голоса избирателей — вот что важно. Как ни банально это звучит, но на региональном уровне для многих людей футбол гораздо важнее, чем местное правительство. Если бы фанаты «Брайтона» могли объединиться и последовать примеру «Чарльтона», им удалось бы избежать многих проблем.

Возникает интересный вопрос. Если бы кто-нибудь постучался в вашу дверь и сказал, что баллотируется на местных выборах, чтобы заставить городской совет сделать что-нибудь с вашим клубом, вы бы проголосовали за него? В то время когда явка на многие местные выборы составляет меньше тридцати процентов, любой кандидат, частью предвыборной кампании которого является футбол, приковал бы к себе внимание общественности и практически наверняка был бы избран. Тот, у кого есть время, деньги и смелость, вызвал бы в городе с большим клубом переполох и заставил изрядно понервничать местную власть. Хотелось бы на это посмотреть! Мы не призываем к созданию Национальной партии футбольных болельщиков — ее время еще не пришло. Но это неплохая идея. Вспомните, полуфинал между сборными Англии и Германии смотрели приблизительно 25 миллионов человек. Для сравнения: на выборах 1992 года за тори проголосовали 12 миллионов.

Что же необходимо сделать? Если клубы наймут кого-нибудь, чтобы поддерживать связь с фанатами, это будет огромный шаг вперед. Если ФА введет должность представителя болельщиков, она добьется важного результата, не говоря уже о доверии. Эти идеи не радикальны, в них есть здравый смысл, и в прошлом их выдвигал не один член парламента. Не все в правительстве согласны с мнением Колина Мойнигена, который перед чемпионатом мира 1990 года в Италии называл английских фанатов отбросами. Член парламента от партии лейбористов Кит Вац[294] призывал к диалогу между болельщиками и полицией; Том Пендри[295], представитель той же партии, требовал, чтобы Ассоциация футбольных болельщиков и Национальная ассоциация клубов футбольных болельщиков получили представительство в Футбольном фонде (безуспешно). Потрясающие концепции предлагали не только члены правительства. Не кто иной, как исполнительный директор премьер-лиги Рик Перри[296] в 1993 году призывал к более тесному общению с болельщиками (хотя он имел в виду только клубы, входящие в премьер-лигу), цитируем: «Пока мы не узнаем мнения фанатов, нам вообще ничего не следует обсуждать», «Каждый вид бизнеса проводит исследования среди покупателей, а если они игнорируют пожелания своих клиентов, то никогда не достигнут успеха». Однако, несмотря на схемы, разработанные в «Норвиче», «Ковентри», «Челси» и «Арсенале», весьма сомнительно, что из этих начинаний выйдет что-нибудь путное.

Легко критиковать клубы и ФА. Но давайте будем честны: ведь в правлении «Теско» или «Маркс энд Спенсер»[297] нет представителей покупателей. У обычного парня также никогда не будет шанса заседать в Вестминстере. Есть ли у нас право жаловаться? Те, кто работают в ФА, сами могут быть болельщиками, но подвергались ли они унижению, которому подвергаются фанаты почти на каждом выезде? Гнали ли их когда-нибудь по дороге слишком усердные полицейские? Сильно сомневаюсь. Как тогда они могут понять то смешанное чувство разочарования и раздражения, которое испытывает среднестатистический болельщик при упоминани и о ФА? Как может Кен Бейтс[298] понять, что думает обыкновенный семьянин или фанат по поводу его руководства «Челси»? Посмотрите на эпопею с Мэттью Хардингом[299]. Кен Бейтс избрал такую позицию по той же старой причине: болельщики смирились с существующим положением вещей, а председателю правления хорошо известно, что деньги, которые они платят за вход, так же хороши, как наличные в банке. То же самое можно сказать практически о любом клубе в нашей стране, потому что всем в руководстве известно, какова средняя посещаемость их стадиона, и эта цифра составляет их фиксированный доход. Руководству известно, что болельщики придут в любую погоду, так что зачем интересоваться их мнением? Если фанатам что-то не нравится, они могут не приходить, так ведь?

Право выбора — важная штука. Если нам не нравятся бобы, которые продаются в «Теско», мы пойдем за ними в «Сейнсберис»[300]. Но футбол это не «Теско». Мы обязаны ходить на него в любом случае, потому что он — часть нас самих. Мы одержимы им и потому не можем стоять в стороне. Руководству это известно, и они используют его, а значит, и нас.