«Серебро» не для нас – в новом сезоне только «золото»
«Серебро» не для нас – в новом сезоне только «золото»
Футболисты ЦДКА особенно ревностно относились к встречам с известными соперниками в борьбе за чемпионский титул, московскими динамовцами. И хотя в послевоенные годы побед над ними было предостаточно, сорок девятый год для команды ЦДКА оказался, пожалуй, самым неудачным. Никогда прежде коллектив не преследовало такое множество травм, порой, очень серьезных, выводивших футболистов из строя на несколько месяцев, а то и на весь сезон.
Пишу об этом не для того, чтобы как-то оправдать потерю чемпионского звания. Наоборот, хочу подчеркнуть, что немилость футбольной фортуны не внесла паники в ряды армейцев, не расслабила коллектив, не дала повода болельщикам, ждавших от нас только «золота», быть недовольными завоеванным в итоге «серебром». Если хотите, именно невзгоды, стрессовые ситуации проверяют команду на прочность, закаляют характер игроков… А выдерживают они испытание или нет, видно по игре, по тому, как действуют футболисты на поле: бьются за победу до конца, сохраняя при этом свой «фирменный» стиль игры, тогда все в порядке; интересные, безразличные к результату – надо бить тревогу.
Перед Борисом Андреевичем Аркадьевым даже в этом неудачном сезоне подобная альтернатива не стояла. Потеря группы ведущих игроков, которая, я убежден в этом, могла обернуться катастрофой для любой другой команды, не выбила армейцев из привычного ритма учебы, тренировок, игры. Размышляя над этим феноменом, я все более утверждаюсь в мнении о том, что Аркадьев, никогда не живший только сегодняшним днем, заранее прогнозировал возможность наступления худших времен и опять же заранее искал варианты выхода из «пиковых» ситуаций, психологически готовил к этому всю команду и каждого своего подчиненного в отдельности. Тут-то, на мой взгляд, и кроется ключик к разгадке.
А экзамен наш обновленный коллектив держал на поле. И, надо отметить, с задачей справился, сохранив и стиль игры, и присущие ему волевые качества, и мощь атак. Показатели на финише – 22 победы при 7 ничьих и 5 поражениях, 86 забитых голов и только 30 (как и у чемпионов-динамовцев) пропущенных – говорят сами за себя.
Словом, в целом наша команда провела чемпионат неплохо, и это давало основания с оптимизмом смотреть в будущее. Жизнь подтвердила высокую жизнеспособность коллектива: в двух последующих сезонах, причем, лишившись таких выдающихся мастеров, как Григорий Федотов и Всеволод Бобров, армейцы завоевали золотые медали. Убежден, что и в чемпионате 1952 года мы не уступили бы этот титул, но, увы, обстоятельства, а, точнее, «кабинетные игры» вершителей судеб отечественного спорта, не позволили нам совершить задуманное. Но об этом разговор впереди. Пока нас ждал очередной сезон, и вся команда горела желанием вернуть звание сильнейшей в стране.
Понятно, и у меня было только одно намерение – постараться наверстать то, что упустил в результате нелепой травмы и месячного лечения.
Первый после болезни матч я провел в Воронеже, где армейцы в розыгрыше Кубка СССР встречались с местным «Трудом». Мы тогда выиграли с крупным счетом – 9:1, причем свое возвращение на поле мне удалось отметить тремя забитыми голами.
Событие это не могло пройти незамеченным ни для самого, ни для моих товарищей. По этому случаю, а также в связи с днем рождения Юрия Ныркова, приобрели несколько бутылок шампанского и в поезде, по дороге в Москву, торжественно отметили оба события. Пара бокалов шампанского – пустяк для молодых, здоровых парней, не бывших пуританами, но и не злоупотреблявших, вопреки «воспоминаниям» некоторых нынешних историков футбола, спиртными напитками. Произнесли, как водится, тосты, и большинство ребят разошлись по своим купе.
Лег спать и Семен Степанович Рябинин, наш массажист и всеобщий любимец. Напрасно, наверное, он это сделал. Если бы знал запасливый Степаныч, что не желавшим ложиться спать ребятам ближе к ночи захотелось есть, то ни за что не покинул бы их. Сторожил бы тушу барана, купленную в Воронеже, и положенную под полку. Не помню, кому пришла мысль «позаимствовать» у него баранью ногу, но идея всем понравилась. Остальное было делом техники: осторожно приподняли крепко спящего Степаныча, развернули тушу с бараном, аккуратно отрезали от туши ногу и сварили в бидоне, поставив прямо в топку у купе проводника. Подкрепившись, легли спать.
А утром, когда подъезжали к Москве, любитель всякого рода розыгрышей Володя Демин, словно бы невзначай, обронил вслух: слышал ночью, как кто-то по-бараньи блеял… Степаныч среагировал мгновенно, побежал к своему купе, поднял полку и… успокоился. Баран, завернутый в бумагу, оказался на месте.
А дальше было вот что. Приехал он домой, развернул тушу и ахнул: Баран-то о трех ногах! На следующий день всей командой отправились попариться, мышцы размять. Смотрим, Рябинин пребывает в расстроенных чувствах. Насупился. «Не стану, – говорит, – никого массировать, пока не сознаетесь, кто у барана ногу отрезал». Мы ему в ответ: не будешь массировать, так тебе придется и отвечать, если проиграем следующий матч «Зениту». Струхнул Степаныч, сдался и принялся за дело, которым, надо сказать, владел мастерски. И когда уставший, хмурый вошел в зал отдохнуть, мы поправили ему настроение: специально приобрели для него полдюжины свежего пива, к которому наш друг был явно не равнодушен. Тогда и рассказали ему, как дело было. Посмеялись вместе, и Степаныч хохотал громче всех. «Чудаки вы, – произнес он. – Сказали бы, что проголодались, так я бы вам всего барана отдал…»