ВЕСТЕРН В ВИНДЗОР-ПАРКЕ
ВЕСТЕРН В ВИНДЗОР-ПАРКЕ
Сначала всем показалось, что это веселая демонстрация… Сколько раз бывало, что ликующие болельщики высыпали на поле, чтобы разделить радость по случаю победы своей команды! Это старое, как сам спорт, средство освободиться от переполняющего тебя энтузиазма. Самое лучшее в подобном случае — не мешать… В течение целого часа стадион напоминает настоящую ярмарку, затем спокойствие мало-помалу восстанавливается. Какое несказанное удовольствие заявить в этот вечер своему другу: «Я похлопал его по плечу…»
В этот самый день в Виндзор-парке в Белфасте полиция за несколько секунд поняла, что людской поток не имеет ничего общего с приятным весельем. Было совершенно ясно, что на итальянских игроков хлынула человеческая лавина, речь шла об очевидном нападении. Что совершили они, наши заальпийские соседи, чем вызвали гнев ирландской толпы? Ничего… или почти ничего. Они защищались до последнего, но ведь случались схватки и упорнее. Особенно здесь, на зеленом ковре Виндзор-парка.
— Тут бывает в десять раз больше растяжений и переломов, чем на всей остальной части Британских островов, — подчеркнул один из руководителей ирландской федерации в беседе со своими итальянскими коллегами утром в день встречи. При этом он сделал ударение на слове «остальной» с какой-то особой снисходительностью. А на исходе девяностой минуты не было ни одного травмированного игрока ни у ирландцев, ни со стороны итальянцев. Несколько царапин — и все дело!
Тогда почему же эта коллективная ярость? Просто потому, что итальянцы совершенно справедливо отказывались играть на Кубок мира в отсутствие нейтрального судьи, не англичанина. Таким образом матч принял сугубо официозный характер и под эгидой ирландского рефери закончился вничью (2:2).
У полицейских Белфаста не было времени размышлять. Они врезались в толпу, размахивая дубинками. Но было уже поздно: итальянцы исчезли в свалке…
Кто нанес первый удар — ирландцы или итальянцы? Так или иначе схватка быстро разрослась. Кое-кто из итальянцев сумел укрыться в безопасное место, но остальные, человек шесть-семь, вынуждены были принять бой.
Гиганту Феррарио, у которого через две минуты майка превратилась в лохмотья, посчастливилось прислониться к барьеру. Сзади никого… это было почти равносильно спасению. Он принял решение нещадно бить всякого, кто появится перед ним, и уложил одного, другого, третьего… Но вырастали другие и без конца лезли на него, и становилось их все больше и больше. Что поделаешь! Теперь Феррарио уже не был футболистом «Ювентуса», которому запрещалось пускать в ход свою исполинскую силу. Возможно, он и сломал два пальца одному несчастному противнику, слишком крепко пожав ему руку. Однако, Феррарио защищал свою собственную шкуру… Его товарищам кое-как удалось перегруппироваться и организовать сопротивление, а он оставался один, во власти исступленной толпы.
Феррарио сопротивлялся и контратаковал добрых два «раунда». Внезапно его повалили на землю. Кто-то нанес ему удар каблуком. Лицо центрального нападающего залила кровь. Но не так-то просто было его одолеть. Феррарио вскочил и, почти ничего не видя, снова бросился в бой. Какой-то рыжий тип с голым торсом внезапно вырос рядом с ним. Еще один противник? Нет, неожиданный партнер. А когда двое, это уже совсем другое дело. Как в любви, так и в драке…
Два наших молодца не нуждались в словах: они мигом поняли друг друга и умножили число крюков и апперкотов. Редкая удача! Рекорд нокаутов, уникальный в своем роде и совсем не по правилам маркиза Куинсберри!
Вдруг Феррарио и его компаньон замечают, что какой-то верзила с разбитым черепом карабкается на четвереньках под грудой тел… На нем коротенькие трусики, но гетры и бутсы свидетельствуют о том, что это свой…
Дуэт превратился в трио. Феррарио расхохотался. Один, он боролся бы до самой смерти, вдвоем обеспечивалась отсрочка, но втроем спасение становилось реальным… Тем более что на стадион двинулось полицейское подкрепление, да еще и на лошадях!
Прошло еще четверть часа, прежде чем Феррарио и двух его союзников удалось наконец вызволить и под конвоем провести в раздевалку, — нескончаемые четверть часа.
Испуская тарзаньи вопли, Феррарио присоединился к своим товарищам. Он проверил, все ли налицо: Бугатти, Чьяпи, Корради, Иервато, Сегато, Чижжиа, Скьяффино, Монтуори, Бин, Граттон… Все они были на месте, целые и невредимые.
Пришлось дожидаться темноты, чтобы выпустить из Виндзор-парка итальянский автобус. Под эскортом двух мотоциклистов он примчался наконец в гостиницу. Там его ожидали несколько любопытных и целый полицейский кордон: мало ли что могло случиться… Но все обошлось благополучно.
Штаб итальянской команды тотчас же собрался на военный совет, и президент Отторино Барасси изложил обстановку:
— Господа, только что мы были очевидцами зрелища, недостойного футбола и спорта вообще. Наш национальный гимн был освистан, и если команда ушла живой из Виндзор-парка, то это благодаря чуду. Мы должны заявить решительный протест и потребовать дисквалификации ирландского поля. О том, чтобы вернуться сюда через три недели, не может быть и речи, это было бы равносильно самоубийству…
Друзья, безусловно, поддержали негодующего Барасси, когда тот добавил:
— А пока что мы не должны являться на банкет. С людьми, которые покрывают подобные скандалы, не сидят за одним столом.
— Я с вами не согласен, — вмешался Феррарио. — Нам следует высоко держать голову и ответить на приглашение. Бегство еще никогда не было удачным решением. Поверьте, уж чего-чего, а увидеть нас улыбающимися ирландцы никак не ждут.
Феррарио обезоружил своих руководителей: если сам центр нападения требовал присутствия всей команды, нужно было склониться и, когда неизбежно начнутся тосты, возможно яснее выразить его точку зрения.
В 21 час 30 минут итальянцы появились в большом салоне «Сентрал отель» в Белфасте, прием после матча по традиции всегда проводился там, где жили гости.
Синий пиджак, белая рубашка, бордовый галстук, серые брюки: несмотря на заметные следы происшедшего, у итальянцев был весьма бравый вид, они рассчитывали на довольно скромный прием и уже приготовились дать отпор присутствующим. Но каково же было их удивление, когда собравшиеся в зале ирландцы встали и трижды прокричали «гип-гип ура!» в честь итальянского футбола. Дэнни Бланшфлоу подошел к ним и в качестве капитана предложил каждому итальянцу занять место рядом с футболистом ирландской команды. Так начался один из самых неожиданных вечеров…
Через два часа вся компания уже громко распевала песни, вторя хору ирландцев. Смех звучал все громче и громче. В какое-то мгновение Феррарио наклонился к своему соседу и пристально, как только мог, посмотрел на него. Они обменялись несколькими словами на каком-то смешанном итало-английском языке. И тут вдруг Феррарио так сильно ударил по столу, что опрокинул и свой, и еще несколько бокалов шампанского.
— Но это же он! — воскликнул Феррарио, не считаясь с приличием. — Обними меня, дружище! Таких силачей, как ты, встретишь не часто!
В своем соседе по столу Феррарио узнал рыжего парня, который несколько часов назад протянул ему руку помощи во время битвы на стадионе. Теперь они были неравны, и в три часа ночи этот весьма оригинальный тандем все еще шумел в баре отеля, пока наконец им не предложили прогуляться на свежем воздухе…
Взявшись под руки, Феррарио и Мак-Илроу в сопровождении нескольких товарищей вышли на улицу. Было решено найти какой-нибудь бар, чтобы завершить вечер как следует.
— За мной, господа, я знаю хорошее место! — провозгласил Мак-Илроу.
Вся компания последовала за Феррарио и Мак-Илроу и вскоре оказалась в каком-то сомнительном кабачке для матросов, грязном и прокуренном. Не пробыли они там и десяти минут, как вдруг какой-то двухметровый верзила набросился на «коротышку» 190 см ростом и нанес ему удар правой в челюсть. Тот не шелохнулся и ответил не менее сильным ударом слева в подбородок. Никакого впечатления! Еще раз справа, еще раз слева… Опять ничего! Третий справа… На этот раз «коротышка» сложился вдвое и растянулся на полу.
Тогда хозяин бара не спеша встал со своего места, взял графин с водой и побрызгал «коротышку», который лежал среди стульев, скрестив на груди руки. Несколько засидевшихся клиентов безучастно наблюдали за этой сценой. Побежденный поднялся и под аплодисменты присутствующих… поздравил своего противника.
— Ты видишь? Вот это и есть Ирландия, — шепнул Мак-Илроу Феррарио. — Дерутся неизвестно из-за чего. Из-за девушки, из-за карт, из-за случайно оброненного слова и особенно — да, да, особенно — ради удовольствия…
На следующее утро, когда итальянцы садились в самолет на Милан, у Феррарио правый глаз был почти закрыт, лоб заклеен огромным пластырем, на подбородке виднелось множество царапин, ребра отчаянно ныли. Привязываясь ремнем, он вновь вспоминал корриду в Белфасте. Лицо его расплылось в широкой улыбке, и, глядя на удаляющийся в тумане берег, он произнес звучное «чао». Каких-нибудь двадцать четыре часа назад он клялся, что ноги его больше не будет в Ирландии, а сейчас ему хотелось вернуться сюда как можно скорее.
Феррарио и его товарищам ждать пришлось недолго: через три недели ФИФА заставила переиграть матч Италия-Ирландия. Во время этого второго тура были приняты особые меры предосторожности. Игра — невероятно, но факт! — прошла без малейшего инцидента. Ирландия преградила Италии путь к Кубку мира-58 благодаря… Мак-Илроу.
После финального свистка сорок пять тысяч ирландских зрителей неистово приветствовали своих игроков, но ни один человек не позволил себе ни малейшего выпада против итальянцев и ни один не пытался выскочить на поле.
На рассвете в баре рядом с «Сентрал Отель» Феррарио и Мак-Илроу поднимали последний бокал в честь нерушимой дружбы, родившейся во время ирландской стычки.