Глава четырнадцатая «Венус, от которой закипает кровь…»

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава четырнадцатая

«Венус, от которой закипает кровь…»

Еще в 1996 году, во время трансляции Олимпиады в Атланте по телевидению, меня увидел московский актер и режиссер Сергей Виноградов. Он позвонил и сказал, что очень хотел бы со мной встретиться. Я пригласила его приехать ко мне на «Круглое», в надежде, что это далеко, и он не поедет. Но он приехал. Тогда я не очень понимала, что он от меня хочет: все мои мысли были направлены исключительно в сторону спорта. Но Сергей привез с собой толстенный сценарий и увлеченно рассказывал о том, что это будет шикарный антрепризный спектакль и что только я должна сыграть в нем главную роль! Он говорил, что давно искал именно такую, как я, «девушку с Луны» или с другой планеты… Ведь спортсмены живут в своем мире, совсем не похожем не только на театральный, но и на привычный всем повседневный… Это пьеса, объяснял он мне, о большой, яркой любви двух сердец, что Венус — молодая женщина, от которой просто закипает кровь. Это будет спектакль, в котором будет сочетаться выразительность, оригинальная музыка и удивительная пластика артистки-гимнастки. И что именно такую ярко выраженную актерскую энергетику заметил этот молодой режиссер во мне, в элегантной и красивой гимнастке.

А еще его покорил чарующий взгляд моих коварных глаз…

Не скрою, мне было очень интересно и приятно его слушать, но тогда я все-таки отказалась, сказав:

— Сережа, я на следующую Олимпиаду готовлюсь! Давай потом…

Мне тогда показалось, что я «отшила» его навсегда. Но Виноградов оказался упорным и терпеливым. Он напомнил о себе сразу же после Сиднея. Оказалось, что он постоянно следил за мной, за моими падениями, за моими неудачами и успехами. И снова приехал ко мне на «Круглое». И вытащил-таки в Москву, заявив, что покажет мне театр, каким я его еще никогда не видела. Это был театр имени Моссовета. Мы бродили за кулисами, и Сергей неустанно рассказывал мне истории, связанные с этим столичным театром и его знаменитыми актерами. Я увлеклась настолько, что даже потеряла счет времени. И заметив интерес в моих глазах, Сергей вдруг спросил:

— Ну что, может, все-таки попробуем…

И в это мгновение, под воздействием его невероятного обаяния и энергетики я сказала:

— Ну… ладно.

У меня в это время как раз наступила пауза для раздумий о своем спортивном будущем, тренировалась и выступала я очень мало. Больше внимания уделяла себе, своей личной жизни, новым чувствам и новому образу. Мой возлюбленный тоже поддержал меня в этом эксперименте. Мы выяснили с ним, что Сергей Виноградов имеет репутацию одного из самых интеллигентных и аристократических актеров современного театра и кино. И я начала вчитываться в сценарий. Это была инсценировка писем знаменитого американского писателя Генри Миллера, — его еще называют женолюбом и эротоманом, — к красавице киноактрисе Бренде Венус. Сергей тем временем нашел мне педагогов по речи и актерскому мастерству из театрального училища имени Щукина. Мы стали заниматься с ними чуть ли не ежедневно по полтора часа в день.

Работа над спектаклем и общение с Сергеем Виноградовым подарили мне немало открытий. Наверное, у каждого человека была первая любовь, была безответная, была такая, что казалось — на всю жизнь! И поэтому каждый человек считает, что в любви знает все. Сергей поначалу занялся моим ликбезом — приносил мне книжку за книжкой Миллера, и в итоге я, наверное, прочитала его всего. После «Тропика Рака» у меня был просто-напросто шок. Я была потрясена тем, как человек пишет о любви, о сексе — как может и умеет жить! Несколько дней я находилась в какой-то прострации, а потом мне уже стало казаться, что все описанное им старо, как мир, — а ведь так оно и есть. Но поведать человеку о том, что он и так знает, а воспринимает как что-то новое — это… Слов нет. Сплошной эмоциональный экстаз.

Мы многое обсуждали с Сергеем, он много рассказывал мне о Генри Миллере. И о том, что Миллер был покорителем женских сердец. А Бренда Венус, когда познакомилась с Генри, была молоденькой женщиной. Сначала, как я понимаю, она питала к нему исключительно дочерние чувства. Он ее многому научил, в том числе и жизни. Она стала актрисой, уехала в Голливуд и неожиданно поняла, что по-настоящему любит Генри. А ему, заметьте, было уже 84 года. У нас с Брендой есть сходство: она умела дорожить тем, что бывает, может быть, только раз в жизни. К тому же она, простая девушка, добилась успехов в актерской карьере. Я тоже ценю настоящие чувства, и тоже была простой девушкой, которая добилась больших вершин в спорте.

Да, в это же самое время в моей жизни произошло еще одно важное событие.

После Олимпийских игр я как обычно возвращалась домой, в Белгород, на поезде. И оказалась в одном вагоне с тогдашним мэром нашего города Георгием Георгиевичем Голиковым. Кстати, сегодня мы с ним вместе представляем нашу область в Государственной думе. А тогда разговорились о житье-бытье, о коллизиях в Сиднее, о планах на будущее. Если вы помните, тогда я размышляла о том, что делать дальше: готовиться к третьей Олимпиаде, связывать себя со спортом или выбрать совсем другую дорогу. И Георгий Георгиевич вдруг поделился: «Знаешь, я очень жалею, что в свое время не занялся научной работой и не написал диссертацию… Может быть, ты соберешься с силами и возьмешься за этот нелегкий труд, тем более что тебе ведь не привыкать бороться с трудностями. Я точно знаю, что ты никогда об этом не пожалеешь!» Для меня эти слова стали такой неожиданностью, что я пришла в ужас.

Но несколько дней спустя, после многочисленных встреч в городской администрации и с представителями Белгородского университета, я поняла, что не боги горшки обжигают.

И решила попробовать свои силы в науке. Мне помогли выйти на представителя РГАФК (Российской государственной академии по физкультуре и спорту, сейчас это университет). Мы долго беседовали и пришли к выводу, что мне нужно писать спортивно-педагогическую диссертацию, поскольку я через очень многое в спорте прошла сама, многое постигла на собственном опыте.

Мне назначили научного руководителя, и мы приступили к исследованиям теоретических основ спортивно-гимнастических упражнений, поскольку темой моей диссертации мы выбрали «Изучение спортивно-гимнастических упражнений с применением линейно-дидактического программирования». Начав работать над диссертацией, я решила не бросать тренировок. И как-то удивительно у меня все получалось, я все успевала: и домашнее хозяйство вести, и тренироваться, и писать, и исследования проводить на базе Белгородского университета с местными гимнастками, а потом еще и в театре начала репетировать.

Два года у меня ушло на научно-исследовательскую работу.

А потом я ездила по всей Москве, собирая отзывы о своей работе. И наконец состоялась защита, причем не на кандидатском, а на профессорском совете. Волновалась жутко. Но на защиту пришел, чтобы меня поддержать, и сам Георгий Георгиевич Голиков. Знаете, по тем временам для меня проще было еще раз выступить на Олимпийских играх, чем вещать перед всеми этими учеными мужами. Хотя слушали меня очень внимательно и вопросов задавали так много! И ведь запросто могли засыпать. Но я на самом деле была хорошо «подкована» и серьезно готовилась к этой защите. Но больше всего тряслись коленки и холодели руки, пока я ждала окончания обсуждения на ученом совете, куда меня, естественно, уже не позвали. И какой же груз свалился с моих плеч, когда нас снова собрали в зале и диктор объявил, что приглашается кандидат педагогических наук Хоркина Светлана Васильевна. Эмоции захлестнули меня, даже слеза гордости накатилась: я ведь и это смогла сделать!

Я безмерно благодарна людям, которые помогали мне делать эту научную работу. И особенно Георгию Георгиевичу Голикову, который подвигнул меня на этот труд. Тогда я сказала себе: «Человек может сделать все, что угодно, добиться любых вершин, если этого захочет!» Думаю, что работа над этой диссертацией стала для меня тогда первым шагом к сегодняшней книге, которую вы сейчас держите в руках. Та работа еще раз научила меня, что не нужно бояться пробелов, которые могут быть в образовании каждого. Просто нужно всегда стремиться к развитию и стараться эти пробелы ликвидировать, заполнять полезными знаниями и информацией.

Итак, я защитила диссертацию и репетировала свою роль в спектакле «Венус». Правда, время от времени приходилось прерываться, поскольку я еще и тренировалась, и выступала в соревнованиях. Так между репетициями у меня прошли Игры доброй воли в австралийском Брисбене. И в то же время я невероятно серьезно готовилась к чемпионату мира в Генте. И так получилось, что на начало ноября у нас было запланировано два премьерных спектакля на сцене Художественного театра имени Чехова, а в середине месяца я улетала на мировое первенство.

Конечно, было сложно совмещать все это физически и страшно, поскольку я боялась, что всего это не выучу. Но Сергей и педагоги убеждали меня, что я вживусь в роль, она станет моим вторым «я» и мне больше не понадобится думать о тексте. Еще труднее давалась мне театральная речь. Ведь помимо всего прочего я должна была избавиться и от привычного южно-русского акцента и геканья, с помощью скороговорок и других специальных упражнений… Я занималась ими и постоянно вспоминала героиню Ирины Муравьевой из кинофильма «Карнавал». Моя педагог Ольга Васильева постоянно твердила мне: «Света, любят женщин, которые говорят низким, грудным, томным голосом, размеренно, спокойно, с чувством собственного достоинства…» А я спрашивала: «Ну а если у меня времени нет говорить размеренно? Я всегда хочу сказать обо всем быстро и сразу?..» И слышала от нее в ответ: «Ну, тогда у тебя не будет очарованных слушателей…» Я не переставала удивляться тому, насколько была засорена моя, казалось бы, такая обычная, привычная речь. Ольга Васильева неустанно и терпеливо меня исправляла. Она мне очень многое подсказывала, а я азартно у нее училась. Она своей строгостью и внимательностью выбила-таки из меня белгородский южный акцент. И когда я приехала в Белгород, мои близкие сказали мне: «Свет, а ты ведь уже не белгородка, ты стала говорить по-московски…» Отделалась я и от спортивно-гимнастического сленга, который нет-нет да и проскальзывал в моих обыденных разговорах.

В общем, полгода работы с педагогом по сценической речи избавили меня от мягкого произношения буквы «г». И я стала разговаривать так, будто этой особенности у меня и в помине не было. Но входить в роль ох как было непросто. Сначала было ужасно неловко, но со временем я стала чувствовать себя на сцене абсолютно естественно, как будто всю жизнь играла. Конечно, огромным плюсом было то, что мне уже много лет приходилось выступать на зрителях, держать стадионы, на которых были сотни тысяч любителей спорта. Хотя, конечно, демонстрировать свое гимнастическое мастерство и играть на сцене — не одно и то же, это совершенно разные виды деятельности, и ощущения совершенно разные. Естественно, до премьеры я страшно переживала, но стоило выйти на сцену — и все страхи как ножом отрезало. Вот что значит спортивная закалка. Зато моя подруга Юля Бордовских на протяжении всего спектакля боялась, что я элементарно забуду текст. Однако все прошло здорово. У нас подобралась тогда классная команда — все добрые, понимающие, переживающие друг за друга. Они стали моей второй семьей. Можно сказать, что мне в очередной раз в жизни повезло.

Я немало слышала о том, как трудно профессиональным актерам получить главную роль в театре, сколько им приходится ждать и изо дня в день выходить на сцену во второстепенных ролях, а то и просто в массовке. Знаю и о театральных интригах, и о склоках, которые бывают в больших труппах. Здесь же, в антрепризе, я от всего этого была избавлена, поскольку была приглашена Сергеем Виноградовым именно на главную роль, как звезда, и была представительницей совсем другой профессии. Поэтому я никому не составляла конкуренции и ко мне все относились предельно коррект-но и внимательно, во всем стараясь помочь.

Я увлеклась всем этим театральным процессом настолько, что как наркоман на него «подсела». Театр оказался невероятно близок моей творческой душе, ведь я всегда смело шла на любые эксперименты. И выкручивать любые кульбиты на шпильках для меня не составляло никакого труда — это уже был результат моей многолетней гимнастической школы. Меня не пугали сумасшедшие нагрузки. Даже наоборот, на занятиях с театральными педагогами я отдыхала психологически, веря в то, что весь этот опыт и мастерство, которого я обязательно добьюсь, лягут в мою жизненную копилку и пригодятся потом, когда я уйду из большого спорта и буду искать себе занятие по душе.

Театр серьезно заразил меня. Я иногда так заигрывалась, что когда Генри Миллер умирал в конце спектакля, я реально плакала. Хотя от меня и не требовалось делать это по-настоящему. Но мне на самом деле было его жалко…

Я точно знаю, что благодаря этому театральному опыту во мне многое изменилось. Начала по-другому смотреть на мир, — вещи, на которые я раньше не обращала внимания, стали мне нравиться. Я стала более эрудированной и духовно обогатилась. До этого я, конечно, ходила в театр, но и представить себе не могла, что сама буду танцевать на сцене. Сергей говорил мне: «Не нужно, чтобы ты выкручивала на сцене двойное сальто. Ты должна на ней жить, говорить — и донести эту историю любви до зрителей. Ты можешь это сделать, поэтому я тебя и выбрал».

Наши премьерные спектакли на сцене МХТ получили очень хорошие отзывы в прессе. Журналисты писали: «Играя премьеру „Venus“, Светлана чувствовала себя на сцене прославленного МХАТа так свободно и органично, будто бы всю жизнь „жила“ в театре.

У ее героини был прототип — реальная женщина, актриса Бродвея Бренда Венус. Виноградов пригласил ее в Москву, и во время спектакля женщина со слезами на глазах следила за развитием собственной любовной истории. А после призналась, что другой исполнительницы этой роли не представляет. Но как удалось сыграть романтичную Бренду суровой с виду Светлане Хоркиной, к которой боятся подходить за автографом? Сама гимнастка считает, что никакая она не суровая, просто люди видят по телевизору ее замкнутое, сосредоточенное лицо перед выполнением упражнения — ведь нужно сконцентрироваться и настроиться на победу! Подруги называют Хоркину «ходячий анекдот». А на самом деле отчасти правы все: Светлана и жесткая, и эмоциональная, и большая юмористка — словом, истинная женщина-Козерог».

А потом я улетела в Гент. И выиграла там все, что хотела.

А после моего возвращения из Гента, окрыленная и воодушевленная победой в спорте и на театральных подмостках, я взяла на несколько месяцев перерыв в спорте и согласилась вместе с нашей небольшой труппой отправиться на гастроли. Мы играли спектакль примерно полтора года, и он пользовался успехом у публики. Люди шли и на меня, поскольку мое имя было очень громким в спорте, и им было интересно посмотреть на меня в совсем другом амплуа, и на то, как выстроил спектакль Сергей Виноградов, известный в театральном мире и как актер, и как режиссер. Вначале наш спектакль шел три часа, а потом его немножко сократили, поскольку зрителю нелегко было выдерживать такую эмоциональную нагрузку так долго. Думаю, что можно было бы его еще играть и играть, но я все еще не решалась оставить спортивную карьеру и возобновила тренировки. И нагрузки у меня в этот период были, конечно, сумасшедшие. Ведь я снова жила на «Круглом», утром и днем тренировалась, вечером играла спектакль, в полночь возвращалась на базу, а утро снова начинала с тренировки… Но это была нагрузка, которая и утомляла и вдохновляла одновременно. И, конечно, я безмерно благодарна Сергею Виноградову, который подвигнул меня на этот эксперимент, помог мне раскрыться и дал возможность прикоснуться к этому волшебному театральному опыту.

Сережа относился ко мне очень трепетно, оберегал, не давал, чтобы меня обижали. Естественно, пронырливые искатели сенсаций поспешили возвестить на страницах желтой прессы о новом «театральном романе». Но и в этой ситуации он вел себя очень достойно, не давая поводов для сенсаций.

Я очень ценю этот свой театральный опыт, который бы с удовольствием продолжила, если бы мне предложили достойные роли. Пока же все сценарии, которые мне давали почитать, не тронули так, как история с «Венус». А поставив себе однажды такую высокую планку, я, как именитая спортсменка, не раз покорявшая Олимп, не имею права делать что-то уровнем ниже.

Мой роман с театром сыграл неоценимую роль и в моей абсолютной победе на чемпионате мира в Генте, и на следующем чемпионате мира в американском Анахайме. Именно там я совершила то, что в гимнастике не смогла сделать ни одна самая именитая и прославленная спортсменка, — я в третий раз стала абсолютной чемпионкой мира, и мое имя попало в Книгу рекордов Гиннесса! Именно там, в Анахайме, я не оставила никаких шансов на победу Карли Паттерсон, восходящей звезде американской гимнастики, той самой, которой так откровенно подыгрывали судьи на Олимпиаде в Афинах. Впервые я увидела эту спортсменку еще совсем юной девочкой на Играх доброй воли в Австралии. Она была совсем еще юной, много ошибалась, хотя комбинацию делала достаточно сложную. Тогда я отметила, что девочка очень прыгучая и что с ней работает русский тренер по фамилии Марченко. Я обратила на него внимание не только потому, что он был очень высоким, но и потому, что он старался все время помогать девочкам из российской команды — двигал снаряды, поправлял маты… И все это делалось как-то очень искренне. Несмотря на многочисленные помарки, его воспитанница на отдельных снарядах показала хорошие результаты, а что-то даже выиграла. Именно поэтому я и запомнила ее имя. А Марченко оказался еще и неплохим специалистом, раз методом «тыка», несмотря на серьезные травмы, которые были у Паттерсон с локтем и ногами, все-таки вывел ее на международный уровень.

Уж не знаю, являлся ли тогда Анахайм крупным гимнастическим центром, во всяком случае я узнала об этом крохотном городке лишь благодаря чемпионату мира. Находится он на пути в Сан-Диего, где есть замечательный аквариум, недалеко от Лос-Анджелеса. И ничего примечательного в этом городке больше не было. Я думаю, что проведение мирового первенства там было задумано американской гимнастической федерацией для того, чтобы сделать Карли Паттерсон, своей восходящей звезде, имя накануне Олимпийских игр в Греции. И, естественно, ее готовили к победе в абсолютном первенстве. И уже с первого же выхода на помост я поняла, что события в Анахайме будут разворачиваться по заранее прописанному сценарию. Тогда в Анахайме я впервые почувствовала, какой холодной может быть Америка и в плане судейства, и в зрительском приеме. Я уже говорила, что объездила США вдоль и поперек благодаря шоу-программам. Я знала, что там и на чемпионаты мира, и на Олимпийские игры люди ходят, как на зрелище, как в цирк. И поддерживают своих спортсменов невероятно бурно. А реакция зрителей всегда отражается на оценках судей. И уж в Анахайме они старались особенно.

Болельщики буквально захлебывались радостью, когда выступала Паттерсон и ее подруги по команде, даже тогда, когда они допускали ошибки. Это создавало ощущение, что на ковре творятся просто шедевры мирового спорта. Я сразу обратила внимание на то, что Карли сохранила свою австралийскую программу, которую, видимо, все это время тщательно отшлифовывала. И выполняла ее с незначительными ошибками. Но я в тот период была и статусом ее повыше, да и повзрослее. И меня постоянно преследовал психологический прессинг. Честно говоря, я даже подумала в какой-то момент, что мне не дадут выиграть.

Вспоминая сейчас события, которые разворачивались тогда в Анахайме, я сожалею, что невозможно вернуть время. Да бог с ней, я бы отдала ей ту победу на чемпионате мира, и пусть бы я никогда не была рекордсменкой Гиннесса. Я бы легко пожертвовала званием трижды абсолютной чемпионки мира ради одной-единственной победы в абсолютном первенстве на Олимпиаде, которую они у меня в Афинах отняли…

К счастью, в США у меня тогда было, да и сейчас есть немало поклонников и фан-клубов, которые с нетерпением ждали моего выступления в Анахайме и приехали поддержать меня. К каждому своему выходу на помост я готовилась очень тщательно. К сожалению, мой тренер Борис Васильевич Пилкин не поехал со мной на этот чемпионат в Штаты, но до последнего дня состязаний мы с ним созванивались, и я постоянно чувствовала его мощнейшую поддержку. Так же как и рыцаря моего сердца.

Но то, что вытворяли судьи — было просто нонсенсом. Такого хамства от них я не ожидала. Конечно, я уже стреляный воробей, и ко многому была готова, но чтобы так грязно поступать со мной — такого мщения я не ждала. Мне просто не давали пройти в финалы по отдельным снарядам, откровенно занижая оценки. При этом американские спортсменки допускали грубые ошибки, но в финалы проходили. Однако их оплошности судьи во внимание не брали. У меня в голове не укладывалось: как могли представители нации, свято соблюдающей свои законы, закрывать глаза на серьезные ошибки своих спортсменов?! Причем они делали вид, что так и надо: на лице американского судьи не было и тени сомнения в своих действиях. А ведь на соревнованиях такого ранга должна быть суперобъективность.

К сожалению, гимнастика, как и спорт в целом, давно превратилась в политику. И чтобы ситуацию изменить, нужно иметь поддержку на самом высоком уровне. Тогда ее у нас не было. А международную федерацию по женской спортивной гимнастике возглавляла представительница США Джеки Фай. И оставила она свой пост сразу после Афин. Вы понимаете, о чем я говорю? К счастью, сегодня этот пост занимает наша именитая гимнастка Нелли Ким. А тогда я и без поддержки выстояла сама. И очень надеялась, что следующая Олимпиада будет в Греции, где, как мне казалось, все-таки будут соблюдаться законы олимпизма. И такой мощной поддержки в судействе у них уже не будет. На деле же оказалось обратное.

Некоторые журналисты после Анахайма стали называть меня «железной леди». Я же всегда считала себя самой обыкновенной. Просто всегда была уверена, что мой главный соперник — я сама. Ни обстоятельства, ни травмы, ни неудачи не выбьют меня из колеи, если я уверена в себе и настроена на победу. Победить неудачу в себе — это главное.

Каждая моя победа была мне по-своему трудна и дорога. Но, пожалуй, главным достижением считаю то, что своими выступлениями на помосте смогла затронуть сердца зрителей, заставить их сопереживать вместе со мной, радоваться и даже плакать. Как это случилось на последнем чемпионате мира в Анахайме, в заключительном виде многоборья — вольных упражнениях. Когда я закончила вольные упражнения — зал стоял и долго хлопал, не отпуская меня с помоста. Мне потом рассказывали, что в финале упражнения, когда я пошла по ковру навстречу центральной трибуне, протягивая руки к зрителям, многие из них начали плакать. Итак, в Анахайме я установила рекорд — лучший результат среди наших спортсменов, да и вообще в истории мировой гимнастики. Легендарные Лариса Латынина, Людмила Турищева и Шэннон Миллер были только двукратными. Я же добилась такой высоты трижды!

И ведь произошло это в США, где моей главной соперницей в борьбе за абсолютное первенство в многоборье была американская гимнастка Карли Паттерсон…