Работаю с людьми, которые хотят работать со мной

Работаю с людьми, которые хотят работать со мной

Самая громкая весть до Нового года пришла из стана дебютанта высшего дивизиона «Торпедо-ЗИЛ». 25 декабря 2000 года команде был представлен новый тренер – Евгений Кучеревский. Многие расценили это как большую неожиданность, ведь задача выхода в класс сильнейших прежним тренером была выполнена. Но нашлось немало и тех, кто эту перемену прогнозировал. Разъяснить этот и другие вопросы взялся генеральный директор АМО «ЗИЛ» и президент «Торпедо-ЗИЛ» Валерий Носов:

«Конечно, если оглядываться назад, в 1997 год, когда состоялось возрождение автозаводской команды, мы выглядели похуже, чем впоследствии. Тогда команда была откровенно слабенькой. Но уже через год все газеты писали, что «Торпедо-ЗИЛ» – один из главных фаворитов второго дивизиона и настойчиво рвется в первый. Но команду преследовал какой-то злой рок – в середине сезона у нее обязательно случался необъяснимый сбой. Так было все годы, не исключая и прошлый, 2000-й. В конце первого круга мы уверенно шли на втором месте, оторвавшись от «Рубина» на семь очков. И вдруг вчистую проиграли два матча – в Нальчике и в Сочи. На эти две игры я поехал сам: Игнатьев все время жаловался, что нас засуживают.

Это оказалось ерундой. Никто нас, конечно, не засуживал. Поэтому по возвращении в Москву я собрал ребят и прямо сказал им: «Вы ведь все мастера, некоторые из вас уже седые, не мне вас учить. Вы же понимаете лучше меня, что если никто из вас ни разу не попал в створ ворот, то о чем еще можно говорить? О какой победе? При такой игре можно рассчитывать в лучшем случае на ничью».

Кстати, подобный спад в середине 1998 года стоил места главного тренера Сергею Петренко. Мы тогда не могли выиграть в течение пяти туров, а в довершение ко всему проиграли в кубковом матче московскому «Динамо» – 0:7. Думаю, на тот период времени отставка Петренко и приглашение Игнатьева были правильным решением. Сначала Борис Петрович работал у нас без контракта. Как понимаю теперь, не столько из любви, сколько в ожидании более серьезного предложения. Он мне сразу сказал: если команда выйдет в первый дивизион, он останется, а если нет, то в «Торпедо-ЗИЛ» работать не будет. Все, однако, сложилось удачно, и в первую лигу мы вышли вместе. Это был наш первый значительный успех. Подошла очередь решения второй задачи – входа в элиту.

Увы, осуществить это с ходу нам не удалось, хотя все предпосылки к этому, безусловно, имелись. Как оказалось, мы морально не были к этому готовы. Речь прежде всего о тренерском штабе. И эта неуверенность передалась футболистам. В результате свой последний шанс – причем достаточно реальный – мы упустили на своем поле, когда за пять туров до окончания первенства умудрились сыграть вничью – 1:1 – с астраханским «Волгарем-Газпромом».

В нынешнем же сезоне мы задачу решили и, считаю, вышли в высший дивизион заслуженно. Но… У меня сложилось впечатление, что при этом играли хуже, чем во второй половине позапрошлого года. Тогда у нас была приличная команда, и действовала она неплохо. А вот в прошлом году игры по большому счету не было. Мы с Игнатьевым на эту тему не раз беседовали. Я ему говорил: «Ну, нет игры, Борис Петрович. Да и команды как таковой, готовой для высшего дивизиона, тоже нет. Я ведь тебе уже четыре состава купил. Каждый год – по два. А вы играете все хуже и хуже. Стыдно сказать, но в этом году мы не смогли победить ни один клуб из первой пятерки».

Понимаете, мне, как и всем болельщикам «Торпедо-ЗИЛ», очень важен не только результат, но и качество игры. Однако решение не продлевать контракт с Игнатьевым не было спонтанным. По крайней мере, оно было принято не вчера или, скажем, не неделю назад. Примерно за 10 туров до окончания первенства, когда мы с ним сидели здесь, в моем кабинете, я ему говорил: «Нет у нас команды, а потому и носит нас из стороны в сторону. Ведь мы с тобой выходим в высший дивизион всеми правдами и неправдами – как говорится, не мытьем, так катаньем».

Может быть, я несколько и преувеличил, но оставаться еще на год в первом дивизионе было нельзя. Тогда он спросил меня, не хочу ли я его снять. Я ответил, что считаю большой глупостью менять тренера незадолго до окончания турнира. И попросил Бориса Петровича собраться, настроить команду на оставшиеся матчи, решить главную задачу сезона, а там – вольному воля. Контракт у тебя заканчивается, и это мое право, продлить его или нет. Я не хочу сказать о Борисе Петровиче ничего плохого. Мы с ним три года нормально отработали, и у меня к нему остались теплые человеческие чувства. Но у каждого специалиста есть свой предел. Я не хочу сказать, что Игнатьев дошел до него – не могу судить об этом. Но можно ведь в какой-то степени исчерпать себя в одном коллективе, а в другом, наоборот, проявить в новом качестве. Я считал, что нужна новая струя, свежая кровь: после трех лет работы Бориса Петровича регресс в игре команды был очевиден, и это отмечали многие специалисты.

Понимал ли это сам Борис Петрович? Думаю, да. Поскольку, еще даже не поговорив со мной о продлении контракта, уже искал себе другую команду, рассматривал какие-то варианты. Я, естественно, тоже думал, кого пригласить – у меня был выбор. Знаете, у меня есть твердая жизненная позиция – я работаю только с теми, кто хочет работать со мной. Окончательное решение не продлевать контракт с Игнатьевым было принято 13 февраля, когда мы с ним встретились для обсуждения вопросов подготовки команды к новому сезону. У нас возникли разногласия, поэтому, расставаясь, я ему сказал: «Будет желание – приходи через неделю без приглашения». Но, как оказалось, эта наша встреча стала последней.

Кстати, еще одна моя претензия касалась селекции, проводившейся из рук вон плохо. В «Торпедо-ЗИЛ» собрались игроки, большая и лучшая часть карьеры которых была уже позади. Я не против возрастных, опытных футболистов. Но ведь они тоже бывают разными. Скажем, Саша Смирнов являлся лидером коллектива, вел игру, забивал решающие мячи. А много было и таких, о ком и вспомнить-то нечего. Причем все это не такое уж безобидное дело, как может показаться на первый взгляд. Во-первых, на тех футболистов тратятся вполне определенные – и большие – деньги. Во-вторых, они занимают места молодых перспективных игроков из нашей молодежной команды – таких, как братья Березуцкие, оба Смирновых, Васильев, Пиюк и другие.

Вот после этого я и позвонил Евгению Кучеревскому и официально пригласил его возглавить «Торпедо-ЗИЛ». Могу сказать, что лично мы с ним знакомы давно, еще с союзных времен. Знаю, он любит и умеет работать с молодежью, ему нравится начинать все с нуля. Считаю его талантливым человеком, способным создать команду и, что самое главное, поставить ей игру. Что из этого получится – покажет время.

Мог ли стать главным тренером Валентин Иванов? Да, такой вариант рассматривался – первое предложение я сделал именно ему. Его авторитет на заводе непререкаем. Я его прямо спросил: «Козьмич, ты хочешь быть тренером?» Он ответил: «Нет. И я тебя очень прошу, Валерий Борисович, не трогать меня. В команде я, конечно, останусь – тут вопроса нет. Чем смогу, буду помогать, а тренером – увольте». Я его понял, сказал, что неволить не буду, но посчитал своим долгом сделать предложение – чтобы между нами не было никаких недоговоренностей. Так что Валентин Козьмич остается моим первым и главным помощником. Его возвращение в родную команду в минувшем сезоне – едва ли не главное наше приобретение. Кстати заслуга в этом принадлежит Игнатьеву: именно Борис Петрович сумел уговорить, убедить Иванова в правильности этого шага.

И еще об одном хотелось бы сказать особо – о так называемом объединении «Торпедо-Лужников» и «Торпедо-ЗИЛ». С выходом нашей команды в высшую лигу моя позиция по этому вопросу не изменилась. И я еще раз могу подтвердить: говорить об объединении двух «Торпедо» – то же самое, что рассуждать об объединении, допустим, «Спартака» и «Динамо». Это две совершенно разные команды. Точнее, уже две разные. Причем мы делаем одну очень серьезную ошибку – правда, это больше относится к моему большому другу Владимиру Алешину. Ведь в первую очередь именно он должен понимать: ему сейчас нужно как можно скорее дистанцироваться от старого «Торпедо». А он упорно пытается искать в нем корни. Конечно, это обречено на провал, поскольку никаких корней у него там нет. Это всем понятно. Но в то же время это его право – иметь команду. Возьмите НХЛ. Там клубы мигрируют по всей Америке, и никто ничего предосудительного в этом не видит. Но все равно, скажем, «Монреаль Канадиенс» как был, так навсегда им и останется. То же и у нас в стране: как существовали «Спартак», «Динамо», «Локомотив» или «Торпедо», так они в истории и останутся. Как бы кто ни пытался ее переписать».

От автора

На этом наш разговор закончился. Какие чувства я тогда испытал? С уверенностью могу сказать об одном: то, что сделал этот человек, возродив истинное, заводское «Торпедо», безусловно, достойно уважения. Он подарил надежду стольким людям, вернул, казалось бы, уже потерянное. Хотя бы за одно это Носов останется в памяти торпедовских болельщиков навсегда. «Но что ожидает зиловское «Торпедо» дальше?» – думал я тогда. Да, за четыре года команда вернула себе место в высшем дивизионе, но учла ли она те уроки, которые преподала ей история? Ведь «Торпедо-ЗИЛ» как раз ступило на ту самую ступеньку, с которой оно, не удержавшись, в 1996 году и рухнуло на самое дно отечественного футбола. Теперь команда снова взобралась на ту же высоту. И от того, какой она поднялась на нее – обновленной ли, усвоившей жестокие уроки (когда вместе с местом в классе сильнейших было потеряно и собственное имя) или забывшей все произошедшее, – зависит ее будущее».

Увы, опасения относительно будущего «Торпедо-ЗИЛ» оказались ненапрасными. Очень скоро команда вновь оказалась в трудном положении. Вот как вспоминает о том периоде Владимир Овчинников:

«С выходом в премьер-лигу опять стали возникать проблемы с финансированием. Мы начали сильно отставать даже от среднего уровня, необходимого для профессиональных клубов. Все хуже и хуже становилось буквально с каждым месяцем. А происходило это во многом из-за тех издержек производства, что были заложены с самого начала. Валерий Носов, если мыслить глобально, конечно, молодец – возродил команду. Но опять же, когда речь заходила о коммерции, зарабатывании денег самим клубом, говорил нам: «Это не ваше дело. Занимайтесь футболом». А ведь можно было бы найти акционеров, готовых помочь «Торпедо-ЗИЛ». Некоторые из них сами приходили к Носову и предлагали свои услуги. Но он всякий раз отказывался, мотивируя тем, что эти люди не имеют к команде никакого отношения. И мы оказались заложниками такой политики. Денег у нас не было, но до поры до времени выручала школа. Она по-прежнему работала и воспитывала неплохую смену. Между прочим, мы уже в то время вместо дублирующего состава сделали молодежную команду на базе ребят 1980 года рождения. Три сезона (с 1997 по 1999) они играли вместе – и возмужали, выросли в хороших футболистов. Но удержать их мы не смогли. В то время президентом ПФК ЦСКА стал Евгений Гинер. Как человек умный и дальновидный, он быстро понял, что в скором времени стоимость российских игроков взлетит, и скупил этих ребят практически за бесценок. Да, он давал «Торпедо-ЗИЛ» небольшие кредиты, которых едва хватало на жизнь. Но настоящей платой за это была потеря лучших футболистов, а с ними – и будущего команды. Так мы лишились Алексея Трипутеня, братьев Березуцких. А чуть раньше – Руслана Пименова, перешедшего в «Локомотив».

История перехода последнего, кстати, вышла некрасивой. Поначалу с ним все было нормально. Знали, что растет талантливый парень, точно будет играть в основном составе, станет одним из лидеров. Я занимался его устройством в институт физкультуры, договорился с ректором. Оставалось сделать лишь небольшую предоплату за обучение. Как назло, в этот момент ни у меня, ни в клубе не оказалось свободных наличных денег. Мы спросили у родителей Пименова, смогут ли они найти требуемую сумму для вступительного взноса, а мы чуть позже обязательно ее отдадим. Они ответили: мол, не беспокойтесь, деньги у нас есть, мы заплатим. А потом я вдруг узнаю, что президент «Локомотива» Валерий Филатов не только заплатил за них, но и добился согласия Руслана и его родителей на его переход в команду железнодорожников. А в конце сезона Пименов, уже не прячась, тренировался в своем новом клубе. Можно ли было его вернуть? Конечно. Но Борис Игнатьев не захотел ругаться с Юрием Семиным, да особо и не удерживал Руслана, советуя ему уйти из «Торпедо-ЗИЛ». Поэтому мы отпустили футболиста спокойно, без скандала, за очень небольшие деньги – по цене воспитанника школы, а не игрока основного состава. Были, впрочем, и наши просчеты. Так, тренеры никак не могли определиться с будущим Сергея Игнашевича. А ему надоело ждать, и он ушел. Но в отличие от других воспитанников нашей школы хотя бы поступил честно, открыто».

Дополню рассказ Овчинникова об обстоятельствах перехода в ЦСКА Трипутеня и братьев Березуцких. Со стороны эта история выглядела так.

Когда для команды вновь наступили тяжелые времена, Владимир Сахаров, как человек хозяина ЦСКА Евгения Гинера, начал искать поддержку прежде всего у него – и, как правило, находил. Но, как оказалось впоследствии, далеко не безвозмездно. За небольшие разовые кредиты «Торпедо-ЗИЛ» вынуждено было расплачиваться своими молодыми талантами. Так, практически за бесценок были проданы Алексей Березуцкий, Трипутень, Пиюк. На первом из них зиловцев и вовсе показательно «развели». ЦСКА попросил отдать его по-хорошему – автозаводцы отказались. Тогда с ним поступили по-плохому. В тот период в «Торпедо-ЗИЛ» уже начались задержки с выплатой зарплаты. Алексей – понятно, не сам, а скорее всего наученный и поддержанный другими – написал заявление в КДК с просьбой разорвать контракт из-за невыполнения его условий. Чтобы не терять игрока, клуб – в ущерб каким-то своим нуждам – изыскал возможность погасить задолженность перед ним. Но он отказался брать деньги. Последними, как выяснилось позже, его снабдил армейский клуб. И отправил в краткосрочный отпуск – на время разбирательства дела. В итоге зиловцы получили за него всего 76 тысяч долларов. Разве это цена за российского игрока основного состава команды высшей лиги? Более того, Березуцкий выступал тогда за молодежную сборную России – значит, во всех взаиморасчетах за него действовал надбавочный коэффициент. То есть, если бы он уходил в другой российский клуб официально, по правилам, то за него «Торпедо-ЗИЛ» должно было бы получить порядка 150 тысяч долларов. Дабы снизить цену, его формально устроили в таллинский клуб «Тулевик», на трансфер в который эти коэффициенты не распространялись. Эстонцы перечислили за якобы покупку деньги, а Алексей, пробыв там месяца три, оказался в новороссийском «Черноморце». Только тогда Сахаров начал немножко суетиться. И второго брата Березуцкого – Василия – продали уже за 300 тысяч долларов, а Трипутеня и Пиюка, кажется, за 200 тысяч. Как нетрудно понять, цены все равно были минимальными, просто смешными. Причем опять-таки эти деньги пошли в счет погашения прежних задолженностей. Вот такой видится эта история, основанная на рассказах некоторых близких к команде людей. По понятным причинам я не называю их имен. Да и не в этом суть.

Но вернемся к рассказу Овчинникова:

«Два сезона в Премьер-лиге запомнились большими финансовыми сложностями. В связи с этим возникали, как я уже сказал, серьезные проблемы. Например, преподаватели школы, находившейся на балансе клуба, не получали зарплату месяцами. И ведь деньги-то были смешными – что называется, прожиточный минимум. Надо просто памятник поставить Евгению Кучеревскому и Вадиму Никонову, поочередно руководившим командой и сумевшим-таки удержать зиловцев в классе сильнейших.

А ведь в каждом из этих сезонов мы балансировали на грани вылета. В первом за два или три тура до конца чемпионата – точно не помню – играли в Махачкале, и нам обязательно надо было взять хотя бы очко. Но как? Там и обычно-то играть неимоверно трудно, а у нас еще и проблемы с составом возникли. Из опытных остались только трое – Новосадов, Шустиков и Ризвич. Остальные – вчерашние дублеры: Пиюк, Трипутень, Березуцкий… Не скрою, было желание договориться с соперником хотя бы на ничью. Но на это так и не пошли. Вместо этого поступили иначе. За час до выезда на стадион собрали футболистов и сказали: так и так, ребята, у нас есть столько-то денег. Мы, конечно, можем кого-то простимулировать, но делать этого не будем. Пусть вся эта сумма (достаточно большая по тем временам) будет вам премией за положительный результат. После этого ребята вышли на поле и неожиданно для всех победили «Анжи» – 2:0. Еще и третий мяч забили, но арбитр не засчитал».

Опять прерву рассказ Овчинникова, чтобы дополнить его одним маленьким эпизодом, о котором поведал мне участник той игры. «Обстоятельства сложились так, что на этот, по сути, решающий матч должны были выйти мы, совсем еще молодые ребята, у которых не было опыта проведения встреч такого плана. Настроение, конечно, было не из лучших. Соответственно и мандраж накатил приличный. Видя такое наше психологическое состояние, Евгений Кучеревский, бывший тогда главным тренером, перед выходом на поле собрал нас вокруг себя и сказал: «Ребята! Вы видите, как нас, русских, здесь не любят, как к нам плохо относятся, насилуют (он, правда, произнес другое, более емкое и экспрессивное слово) наших баб. Так давайте выйдем и разорвем их». Может, с этической и моральной точек зрения это было и неправильно, но все наши страхи и сомнения разом куда-то улетучились. У нас загорелись глаза, и мы вышли на поле с уверенностью, что нам сегодня все по плечу, что мы «вынесем» всех, кто встанет на нашем пути. Так оно и получилось».

И вновь слово Овчинникову:

«Потом у нас была игра с «Лужниками». Вот тут-то Алешин и показал свое истинное лицо, продемонстрировав всю свою «любовь» к автозаводскому «Торпедо». Накануне наш молодежный состав встречался с «лужниковским» и в случае победы становился чемпионом в турнире дублеров. Увы, соперник выставил на матч пять футболистов «основы», и мы, естественно, проиграли. На следующий день уступил и основной состав зиловцев, но благодаря победе московского «Динамо» над «Факелом» команда осталась в высшей лиге.

А в следующем году мы опять зависли над пропастью. В предпоследнем туре, когда от «Торпедо-ЗИЛ» уже ничего не зависело, мы играли в Ярославле, а «Сокол» – наш прямой конкурент – в Ростове-на-Дону. Турнирная ситуация была такова: если «Сокол» и «Ростов» заканчивают матч вничью, мы остаемся в премьер-лиге; если же саратовцы побеждают – все, у нас шансов нет. И они сыграли вничью. Но кто-то сообщил по телефону, что «Ростов» уступил. Когда эта информация дошла до раздевалки, до тренерского штаба, некоторые просто заплакали. Вот в таком, прямо скажем, тяжелом психологическом состоянии мы и поехали на ужин. Но тут мне позвонил один знакомый и сказал, что матч в Ростове завершился вничью. Я тут же сообщил об этом всем. Но никто на слово не поверил – все стали звонить, кто кому мог. Наконец дозвонились в редакцию одной газеты. «Да, там ничья», – подтвердили там. У всех сразу отлегло от сердца.

А в последнем туре встречались с «Ростовом», с большим трудом, но победили – и, назло Алешину, остались в компании сильнейших».