Шавло

Шавло

Наш буш объелся груш…

Кто предложил кандидатуру Сергея Шавло, я не знаю. Догадываюсь, естественно, но не присутствовал при этом. Когда спросили мое мнение — поддержал. А что? Бывшая звезда, символ для болельщиков, тихий и послушный Сергей Дмитриевич был полной противоположностью предшественнику. К тому моменту Федун стал все больше внимания уделять команде, поэтому терпеть Первака более не было смысла. Представительская функция нового гендиректора была налицо. Важно также было то, что теперь в фактическом руководстве клуба собрались жители одного кабинета — спортивного отдела: Смоленцев, Шавло и Федотов. Жили они с виду дружно, «подстав» не ожидалось. Кто бы знал, чем все обернется! Еще не забылось то время, когда Сергея, тренера-селекционера, пусть и со славным прошлым, мог любой Рогозин в коридоре хлопнуть по плечу и с барской улыбкой спросить: «Как дела, Серега?!» И ведь прикольно, наверное, было в душе от того, что сам великий футболист прошлого Шавло тушуется и, не находя ответа, прячется в неловкой улыбке. Тогда другие были хозяевами жизни в «Спартаке». Еще свежи в памяти клубные праздники — единственное место, где все проявляются как на ладони. Помню на одном из дней рождения мы как-то хорошо и по-простому поговорили. Да и потом общались с удовольствием. Признаюсь, я не скрывал свой пиетет к этому человеку. И мне было неловко за то, что ему было неловко. Тогда он еще ходил на работу один. Без жены. Так же в одиночестве, как и все офисные, приехал Сергей в Тарасовку на новогодний праздник-2005. Был прекрасный вечер, великолепный стол, развлекательная программа с фейерверком по окончании. Все во главе с Перваком были счастливы. Только Шавло грустил о чем-то. Мне все время казалось, что он стесняется своего нынешнего этапа в карьере. Может, так и было. Я оказался с ним рядом за столиком и, как мог, старался подключить его настроение к общему напряжению. Хотя напряжения как раз никакого не было. Он постарался улыбнуться, немного выпив, повеселел. По лицу было видно, что он благодарен за компанию, за то, что не бросил. Мы, как мне показалось, еще больше сдружились.

Не знаю, за какие перемены в новом году поднимал бокал Шавло, но действительность, похоже, превзошла самые смелые его ожидания. Получив новое назначение, Сергей Дмитриевич впал в ступор. Он напоролся на то, за что боролся. Он мог сказать лишь то, что мы ему вкладывали в уста, одеться только в то что ему предлагалось, мог, наверное, из окна выпрыгнуть, если б мы ему это посоветовали в первые дни нечаянного «воцарения». Из глубины своего ступора он смотрел в глаза кротко и доверчиво. «Принимал» Шавло в генеральные директоры я. Потому что повязал на шею алый клубный галстук для фото на сайт. (У него руки дрожали от перевозбуждения.) Мы дорабатывали сброшенный «сверху» революционный пресс-релиз, ставили его на сайт, думали о светлом будущем и чувствовали себя демократами, победившими в августе 1991-го. Вот только руки у новоявленного «президента» дрожали, как у гэкачепистов. Здесь как-то не стыковалось. Но я эти глупости отгонял. Революция дурманит запахом весны. А кого-то — вкусом крови.

В принципе было понятно, что Шавло не оратор и не организатор. Но хотелось верить в лучшее. Шефство всем миром — вот девиз, с которым мы работали над светлым образом Сергея Дмитриевича. На выездах у нас с ним была традиция ездить в день игры на экскурсию по городу. Принимающая сторона, будь то в Перми или Казани, одинаково уважительно относилась к Сергею Дмитриевичу. И я не мог отказать генеральному в просьбе составить компанию. Это было похоже на дружбу. Да и о деле поговорить успевали.

Так постепенно Сергей Шавло сбросил с себя оцепенение нового статуса и вышел в свободное плавание.

Первые интервью и телеэфиры с участием Шавло напугали все медиапространство РФ: «Пастор совсем не умел ходить на лыжах…» («Семнадцать мгновений весны».) Постарались ограничить его публичные проявления, чтобы не позориться. Но ведь как-то надо было растормошить человека, приучить к публичности, солидность ему привить. Он вроде слушал то, что ему говорили, но сделать с собой ничего не мог. Уж не дано говорить, так не дано. Поначалу он и не высовывался, словно сам понимал, что к чему. Увы, вскоре все изменилось. И уже ни у кого, кроме Жеки, он ничего не спрашивал. Сергей Дмитриевич стал чаще морщить лоб, реже улыбаться и натер мозоль на пальцах: то ли от раскола фисташек, то ли от бесконечных подписей под документами. С приходом в клуб на должность финансового директора Юрия Денисевича он полюбит и долгие собрания ни о чем. А как иначе, когда нет четкой программы развития? Стратегия «Спартака» — это Федун. Два раза в год в своих интервью он что-то формулирует либо корректирует. Всем важно вовремя понять высочайший месседж и стараться внутри клуба отыскать тактические приемы реализации стратегии шефа. Важнейшим на тот период было ослабление влияния «империи Гинера». Леонид Арнольдович справедливо формулировал это как смену системы, где хорошо одному клубу, на систему, где будет хорошо всем. Это в целом удалось. Второе место в чемпионате-2005 стало хорошим авансом и стартовой площадкой для дальнейшего развития.

После ухода в отставку Первака Александр Старков чувствовал себя уже не так уверенно. Не знаю, как в других компаниях, но в «Спартаке» принцип: «Нет человека (в должности) — нет проблемы» — возобладал именно тогда. Владимир Григорьевич, как не раз уже закрывавший собой на время тренерскую амбразуру, был наверняка проходным вариантом для Смоленцева и Шавло. Кандидатуры Черчесова и Рахимова всплыли мгновенно и недвусмысленно. Были определенные проблемы с отсутствием необходимых лицензий. Они в спешном порядке решались. Долгое австрийское землячество, благодарность и безопасность этих кандидатур для собственного положения (если что), а самое главное, возможность потренировать вместе с ними — вот что могло двигать Сергеем Дмитриевичем. Что двигало Жекой — понятия не имею.

Дальнейшее приглашение даже тренера по физической подготовке из Австрии, пусть и снискавшего славу на поприще горных лыж: у него даже олимпийский чемпион тренировался, — вскоре это подтвердит. Старков ревностно относился к появлению Шавло в раздевалке или на установке. Бывшая, пусть и неблизкая дружба не была пропуском в святая святых тренерского цеха. Сергей Дмитриевич вскоре сочтет за благо окончательно откреститься от каких-либо приятельских отношений с Александром Петровичем. Шавло абсолютно несостоятелен как администратор, но о тренерстве мечтал и мечтает, по-моему, до сих пор. У него это и в лицензии, и на лице написано. Когда Владимир Федотов возглавил команду, та же проблема возникла и у него. Ну кому понравится, когда гендиректор находится на предигровой установке, да еще и слово после главного тренера берет. Ладно бы находил простую и гениально настраивающую фразу, как Николай Петрович Старостин, так нет же, начинал рассуждения, кому как играть… В наше время что от генерального нужно? Правильно, чтобы сказал размер премиальных и вышел. Увы. Команду этим Шавло раздражал не на шутку. «Черный глаз» — одно из самых безобидных прозвищ, данных в то время Сергею Дмитриевичу. Вошел в раздевалку — все, сгорим. Это ребята очень скоро подметили. Ценой остатка личных отношений Владимир Григорьевич сделал так, чтобы Шавло в раздевалку не входил. Но тот оказался на редкость злопамятным мужиком. Прибывший на место спортивного директора Черчесов да тренер по физподготовке Берецки — этим и ограничился с некоторых пор круг общения генерального директора в команде. Обстановка в Тарасовке становилась все более угнетающей. «Семья» — понятие, которым гордились при Скале, когда всей командой с семьями ходили в рестораны; которое еще более окрепло при Старкове, когда все вместе приезжали на шашлыки и плов в Тарасовку (их знатно готовят тамошние повара под руководством шефа — Шакира); которое достигло своего апогея при Федотове — в его бытность этим духом вообще все было пропитано, — при Шавло — Черчесове рухнуло в кратчайший срок. «Атавизм. Не в этом счастье профессионального футболиста» — словно бы читалось во взглядах «нововыходцев» из Австрии. Менталитет, что ли, они оттуда привезли какой-то особый? Пожалуй, да. Весь профессионализм Шавло и Черчесова заключается в умении надувать губы. В своих командах 80-х и 90-х гг. и тот, и другой были одиночками, если не изгоями. У нас ведь в России «компанейскость» — вещь первоочередная. Можно и «бухнуть» вместе, но завтра на поле друг за друга кадык противнику перегрызть. Этим и жили многие поколения русских футболистов. «Ты в команде или рядом с ней?» — любил спрашивать Старков. Хороший вопрос, в точку. Так вот Шавло с Черчесовым в бытность свою футболистами, как рассказывают, всегда были где-то рядом, себе на уме. Тому есть масса подтверждений из уст их товарищей по команде. Возможно, и есть повод этим гордиться, не знаю.

Как бы то ни было, дремотная горная Австрия окончательно довершила процесс деколлективизации данных персонажей. Приехали они сюда с гибридным менталитетом: уже не русским, со всеми его недостатками, но и явно еще не европейским, как бы оба ни пытались себя позиционировать. Один невероятно закомплексован, другой феерически самовлюблен.

В разных командах по-разному выстраиваются вертикали и принципы.

Разумеется, Федотову не нравилось, когда навязанный (уже одно это) тренер по физической подготовке держится особняком и все чаще пытается давать советы по вопросам игровой тактики (!). Для Шавло же Тони Берецки был глазами и ушами в Тарасовке. Первым, а порой и единственным, к кому заходил по приезде туда Сергей Дмитриевич, был именно Тони. О чем говорили, бог весть. Может, просто практиковал гендиректор свой немецкий. Но сам факт этих сепаратных контактов ужасно расстраивал эмоционального Федотова. К Берецки, помимо праздно шатавшегося и вечно всем недовольного Квинси, примкнул Штранцль, у которого тоже были свои взгляды на систему тренировок и построения игры. Ему было мало нагрузок, он работал до самоисступления. Вскоре, кстати, он «сломался» и внезапно слег с неизвестным вирусом за несколько минут до начала очередного матча чемпионата в Краснодаре. На предматчевую разминку Мартина еще хватило, но не больше. Организм был дико ослаблен. Никто ничего не мог понять, тем более поднять его на ноги. Всю вину за это Мартин возложил на… «мистера Василькова», который якобы с каким-то уколом внес ему странную инфекцию. Так рождалось «дело врачей-вредителей». Штранцль за свой счет (!) ездил на диагностику за рубеж, лечился и восстанавливался также по личной программе. Могло ли быть такое прежде, когда коллективизм, единоначалие и командные стандарты, человеческие и профессиональные, были общими и приносили результат, — вопрос риторический.

Вообще не оставляет ощущение, что в нынешней спартаковской интерпретации термина «профессионализм» есть изрядная доля демагогии. Уж иностранцам точно умом Россию не понять. А верить кому-то в нынешнем «Спартаке» и вовсе не принято. Поможет ли в таких условиях очередная, на сей раз испанская модель, не знаю. Но в одном уверен, атмосферы, которая могла порой из ничего родить победный дух, никто «Спартаку» пока не вернул. Да, похоже, и не видит никто в этом особой необходимости. Футбол — это всего лишь тактическая выучка плюс физическая и техническая готовность эту тактику реализовать. Отдал-открылся, перешел из обороны в атаку, подстраховал партнера и вовремя отработал сзади в случае чего. Забил в каждом туре на гол больше, чем соперник, выиграл 15—16 матчей и ушел в чемпионский отпуск. Причем с семьей, с которой и так в этот год проводил времени больше, чем в предыдущие годы. Так решил новый главный тренер-европеец. Зачем им лишнее общение друг с другом? Что еще за «коллективы» такие?

Команда профессионалов должна собраться, сыграть и разъехаться по домам. Готовы ли наши ребята к такому? Интересно, что бы предложил команде Шавло, если бы стал главным тренером, кроме 2-часовых установок, разумеется? Так и не суждено узнать.

В 2005—2006 гг. были другие проблемы. Новорожденный гендиректор Шавло набирал вес. Беда была не в том, что приходилось ему подолгу втолковывать, что он — руководитель. А в том, что по прошествии некоторого времени Шавло и сам всерьез поверил в это. Так Сергей Дмитриевич и повторял вслух целыми днями: «Я — руководитель!» Он вообще вдруг безумно полюбил говорить. Причем говорить безумно. Не важно: совещание, личная беседа, тост, поздравительная речь — это было что-то. Броуновское движение мысли Сергея Дмитриевича ежесекундно ставило перед слушателем массу барьеров: стилистических, синтаксических, этических, интеллектуальных, наконец. Цитата из «Ивана Васильевича» о том, что «когда вы говорите, впечатление такое, что вы бредите». — это сюда. Речи долгие, несвязные, тихим неуверенным голосом, невнятной дикцией, да еще и ни о чем — заслушаешься, одним словом. На банкетах, посвященных приему делегации очередного соперника из Европы, был просто бенефис. Руммениге, Феллеру и иже с ними хватало минуты, чтобы дипломатически отстреляться: «Спасибо за прием, и пусть завтра победит сильнейший». С Шавло не тут-то было. Особенно если на немецком… Не очень я силен в стилистике построения немецкой речи, но интересно: там был такой же бред? Стыдно признаться, но вся спартаковская часть делегации, пряча улыбки, перешептывалась и перемигивалась: «А это зачем?.. А это тут при чем?.. А он заканчивать собирается?..» Иногда он заканчивал. Но перед этим непременно ввернув какой-нибудь дешевый, сальный каламбурчик, чтобы… даже не знаю зачем, просто стать на секунду настоящим Сергеем Шавло. И улыбался он при этом уже не по-директорски, а шкодливо, словно только что кнопку училке на стул подложил. Зато сразу уютные, человеческие нотки в нем проявлялись. Вот как! Он ведь на самом деле такой, простой, предсказуемый и, наверное, безобидный. Как троечник. Просто жизнь заставила Сергея надеть галстук, насупить брови и прикинуться гендиректором. Генетической экспертизы на его предрасположенность к руководству, конечно, никто не проводил. Но было совершенно очевидно, что у Шавло не просто какой-то хромосомы не хватало, у него Ген Директора отсутствует напрочь.

Статус, который напялил на себя Шавло, трещал по всем швам. Ему доставалось и от коллег — руководителей клубов. Пусть и за глаза. По их словам, прозвище у него было — «Минуточку». То есть, ничего не понимающий в большинстве вопросов, как следствие, не уполномоченный принимать какие-то решения в интересах своего клуба, он постоянно выбегал «на минуточку» — позвонить Федуну и узнать, что следует говорить, за что голосовать. Пока выйдет, узнает, вернется — ситуация уже изменилась. Тогда он… правильно: «Минуточку!» — и снова за дверь. Кстати, в похожем стиле прошляпили, извините за выражение, Торбинского. Да, Дима психанул. Но как же иногда тугодумы напрягают! Я много с Димкой общался в те дни, знаю. На этот счет у гендиректора в клубе было другое прозвище — «Мы решим этот вопрос». Скажет это — и в ящик. Долгий, как собственные незабвенные спичи. Сколько же всего прозевали, на сколько же опоздали с этим поплавковым девизом!

«Кто тебе нужен для укрепления PR-позиций?» — спросил меня 3 года назад на одном из совещаний Леонид Федун. «Мне — никто, клубу нужен менеджер по спецпроектам», — отвечаю. Был ряд идей, которые в условиях постоянных поездок пресс-атташе с командой были обречены на долгострой. Это касалось и реорганизации сайта, и выпуска своего журнала, и своего телеканала, в котором мы первыми должны были реализовать идею видеошкол футбольных звезд. Даже разработали первые выпуски под Титова, Аленичева и Ковалевски. Договорились о выпуске целой серии на DVD. Идею Федун поддержал и дал четкое указание принять человека в трехдневный срок. Шавло там не было, но был Денисевич и амплитудно кивнул головой. Я нашел кандидата, пригласил его в офис, Шавло провел с ним собеседование, велел написать заявление. Но когда тот пришел оформляться, проговорил: «Нам надо еще порешать этот вопрос». Все затянулось, кандидат не дождался решения и, слава богу, устроился на другую работу (потом он ,кстати, стал пресс-атташе одного из топ-клубов). Прошло три месяца бесконечных согласований, собеседований, уточнений с руководством ИФД «Капитал», настоящего издевательства над вторым соискателем этой должности, прежде чем Шавло сказал, что этому не быть, поскольку сам Федун якобы передумал. К тому моменту я уже настолько устал, поняв, что имею дело с шайкой саботажников, что плюнул на все и больше к этой теме не возвращался. Инициатива, как говорится, наказуема.

В «Спартаке» уже давно не работают, а разрабатывают технологии по прикрытию собственных задниц.

Любопытно, что перестановка, ударившая в конце 2007 года по мне. означала возврат к той самой идее, но с точностью до наоборот. То есть расширили штат, начали делать «Спартак-ТВ»… и все. Закончили, поскольку, как я подозреваю, нет ТВ-специалистов. А база и все, что необходимо для сколько-нибудь полноценной студии, стоят таких денег, что… Юрий Денисевич. Просто — «Юрий Денисевич». Человек, которого я приглашал первым, мало того что известный тележурналист, так еще и владел собственной съемочно-монтажной базой. Как вспомню, так вздрогну. Это потом я убедился в том, что причина до глупости проста: лишь бы это была не моя креатура, только бы не усиливать в клубе мои позиции людьми, реально умеющими что-то делать. В итоге позиция Жеки усилилась многократно, но проекты, в которых мы могли сорвать банк, освоив целый сегмент видеорынка в свою пользу, уже успешно осваиваются другими клубами. Мы потеряли 3 года, кучу денег, инициативу и авторитет.

Но вернемся к Сергею Дмитриевичу.

Отчаявшийся от прогулов этих важных заседаний прежним гендиректором (Первак посылал за себя Рогозина, а его темпераментные выпады матерые партнеры-конкуренты открыто игнорировали), от импотенции Шавло в этой роли, Леонид Арнольдович в наиболее принципиальных ситуациях сам стал приезжать на советы руководителей клубов. Тогда все сразу становилось на свои места и все понимали, что «Спартак» — это мысль и сила. По крайней мере, все инициативы Федуна находили широкий отзвук в обществе. А если и не принимались, то по причине того, что, возможно, опережали свое время. Даже критики клуба признают, что в лице Федуна мы имеем руководителя, заботящегося не только о своем клубе, но и о поступательном развитии российского футбола в целом. «Золотая мантия», «перезаточка острия РФПЛ», борьба с коррупцией, попытка высушить «болото» с середняками Премьер-лиги — вот далеко не полный перечень известных и не очень инициатив Леонида Арнольдовича, за которые ему можно памятник ставить.

Сергей Шавло постоянно ходил с охраной. Ветераны, да и не только, смеялись: «Зачем она ему? Да кому он на фиг нужен?» Но всем своим видом Сергей Дмитриевич отвечал: «Я же руководитель — по статусу положено». Кабинет Шавло едва ли не превосходил по простору и утвари кабинет и приемную Федуна (в сумме). На столе у Сергея Дмитриевича жил пустой ежедневник, иногда к нему в гости на минуту приходили бумаги на подпись. Ноутбук, который он подолгу гипнотизировал, как следствие, беспробудно спал. Под рукой всегда находилась тарелочка с конфетами, печеньем и фруктами. Шавло постоянно чем-то лакомился на фоне портрета Николая Петровича и по ходу просил найти за него в Интернете ту или иную цитату. «Вот! Стоп! — повелевал он, грызя грушу, — это кто написал?» «Газета Ру», — отвечаю. «Что еще за газета «Русь» (!) такая?! Почему они всякую ерунду выдумывают?!» И так далее.

Ни одна из предлагаемых версий ответа на вопрос «почему?» — не устраивала Сергея Дмитриевича. А звукосочетанием «Спортс Ру» я и вовсе боялся травмировать его психику.

Я долго думал, кого же он мне напоминает. Потом понял: Джорджа Буша. Младшего, разумеется.

Особый вопрос — автомобили. Одно время в клубе решили экономить на всем, даже на них. Служебное авто с водителем оставалось только у Шавло. Так он сам всем объявил. Но куда там! Лизинговое соглашение с «Ауди» продолжало действовать; что-то от игроков оставалось, ржавея в Тарасовке. Да и вообще своя рука — владыка. Смоленцев получил машину как крестный лапа, Денисевич — как третья голова в этом Змее Горыныче. Далее откуда-то взялись разные замы, «помы» — в итоге вскоре уже десять персональных авто служили немым упреком твердому и принципиальному слову Шавло о новых принципах экономии в клубе. Сам гендиректор пересел в 500-й «мерс», укомплектованный согласно собственным пожеланиям (с «теликом»). А финансовый директор Денисович, вооружившись лупой и скальпелем, сутки напролет препарировал действующий бюджет, в надежде отыскать заведомо невкусную котлету в меню команды, либо подозрительно дорогой секундомер в кармане тренера. Увы, «Змей Горыныч» легко тратил десятки тысяч долларов на себя, чтобы потом выкраивать по сто рублей на команде. Все наши бухгалтеры (до сих пор толком не понятно, сколько их и зачем, но говорят: «от трех…»), видевшие, что происходит, коммерсанты и администраторы, реально зависевшие от такой политики, стонали вслух и недоуменно пожимали плечами.

Ясное дело, когда Шавло на выездах подавали лимузин не по чину — он устраивал такие скандалы, что было просто стыдно за него. Самару, например, в день нашего приезда внезапно завалил гигантский снегопад. Мы позже на командном автобусе чудом избежали аварии. Не все на дороге успели «переобуться». Хозяева предложили Шавло шипованную «десятку» как надежную и более безопасную в этих экстремальных условиях. Что тут поднялось! «Лучше на такси! Да мы вам в Москве такое пригоним!» Мракобесие закончилось, когда они где-то откопали «Дэу» на шипах. «Ладно уж, это хоть иномарка», — чуть успокоился генеральный директор «Спартака».

Наша с ним дружба рухнула в одночасье. У Сергея Дмитриевича на рубеже 2005—2006 годов сформулировался ряд претензий к миру вообще и пресс-службе в частности. Он стал интересоваться, почему так плохо пишут о нашей селекции. Но что ему было ответить?

Что о мертвых либо хорошо, либо ничего? Он стал «строить» тех, кому раньше доверял. Сам, впрочем, окончательно попал под каток Денисевича и Смоленцева. При упоминании двух этих фамилий он бледнел и замолкал. Разве что крестным знамением себя не осенял. Хоть это и по определению было бы неуместно.

Иногда плохо писали и об игре. Тоже логично. Что на поле потопаешь, то в прессе и полопаешь. Вновь следовал вызов к генеральному, а за ним — привычный вопрос: «Ну что твой Бодров — самый умный, что ли? Что ты с ним ничего сделать не можешь?» Все чаще в газетах доставалось и самому Сергею Дмитриевичу, особенно после истории с Аленичевым. Я сказал ему о готовящемся интервью. Он отмахнулся. Наверное, подумал, что так быстрее Старков свалится. Цели путча, его задачи и капитал, с которым каждая из сторон клубного противостояния собиралась выйти из этого кризиса, смешались, но в то же время стало ясно, что легкой жизни у нас больше не будет. Копаться в этих пазлах-шахматах мне было не интересно. Сделал тогда, что мог. Меня не послушали. Ну и поступайте, как хотите. Вы же — начальники. Но выйти невредимым из того кризиса все же не удалось. Шавло словно подменили. И вскоре он повысил тон. Причем завелся настолько, что предложил написать заявление по собственному. Маски были сброшены. Сказать, что я обалдел от такой смелости Сергея Дмитриевича, значит не сказать ничего. В итоге я ответил одной фразой, ставшей, видимо, роковой: «Не ты ставил, не тебе и убирать!» И вышел вон. Как бы мы ни пытались потом делать вид, что все забыли и остыли, осадок оставался до самого «развода». И, естественно, особую активность в деле выдавливания проявил уже натаскавшийся в интрижках генеральный директор. Эту бы энергию да в мирное русло, Сергей Дмитриевич. Не думаю, что я как-то повлиял на отношение народонаселения к Шавло. Все и так все видели. Многие уже задали себе вопрос: а не возвращается ли бумерангом эта дурная энергия к «Спартаку», не бьет ли ответкой? Для меня ответ очевиден: еще как бьет. Но речь о другом. Представляете, как эти оскорбления толпы подействовали на злопамятного Шавло? Врагу не пожелаешь.

О Смоленцева спотыкаешься при взгляде на любую проблему клуба, хотя внешне он почти нигде не засвечен. Так «жил и работал» в свое время за спиной Первака Рогозин. Хитрость и осторожность — их музы. Но при всей одиозности Жеки Смоленцева одно фанаты ему точно могут в актив записать — спасение рядового Катанаева. Осенью 2007-го согласно Закону РФ «О всеобщей воинской обязанности» «докосивший» почти до 25 лет паренек ушел на полтора года в армию, хотя Шавло при людях предлагал Ваньке просто «я…ца оторвать». В прямом смысле. И возможности у него для этого, по его словам, были.

— Что мне, своими каналами воспользоваться, что ли?! — кричал он.

— Да вы что, всерьез об этом, Сергей Дмитриевич?! — недоумению собеседника не было предела.

— А что же, если вы ничего сделать не можете! — рвался в бой генерал Шавло.

Здесь два слова о методах борьбы, раз уж пошла такая свадьба. Не знаю, может, это наши частные заморочки с «Шатией-Братией», Шавло, Смоленцевым, еще кем-нибудь. Возможно, окружающим глубоко наплевать на наши разногласия и у них просто нет своей позиции по способам и путям развития Человека, Футбола и «Спартака», потому обе стороны ему безразличны. Тогда воспримите все, как комикс, который отчего бы не полистать на досуге? Этакая печатная версия программы «К барьеру!» (НТВ). Главное, чтобы комикс не выходил за рамки УК РФ, не так ли?

Увы, Сергей Шавло на этом ринге все равно долго не задержался бы. В глаза не смотрит, по существу, прямо не говорит, по-мужски не поступает. Зачем-то предал Владимира Федотова, который помог ему в трудное время. Сдал всех, кого велел сдать Смоленцев. А кого не велел, доедал сам. Вот и все, что сделал в «Спартаке» начальник и человек Сергей Шавло. И очень удивился, когда и его тоже сдали. Значит, так ничего и НЕ ПОНЯЛ. А это наказание повыше увольнений, порицаний и общественных упреков.

Как там у Высоцкого: «Жизнь сама таких накажет строго. Не вру, ей-богу! Скажи, Серега!»