Легенда о встрече
Легенда о встрече
Лао Лиань и тень цвета черного чая
Луна предстала на ночном небе во всей полноте, цвет ее был зрелого желтого оттенка. Высокая трава волновалась под нежно поглаживающим ее ветерком, пела негромкую песню, услышать которую мог тот лишь, чьи уши умеют слышать тишину. Песня эта умолкала, едва начинали трещать цикады. Громкий их стрекот, пилющее «миин, миин» вечно деятельных крыльев властвовало тогда надо всем, и даже самые тягостные мысли делались прозрачными и невесомыми.
Не доставляла тьма усталости Лао Лианю. Ночь принадлежала ему, и охватывало Лао Лианя чувство, что может он, одинокий, пешком добраться до конца мира, до царства, где не живет ни Кама-Итачи, ни омиоодши. Слышал Лао Лиань, что были еще земли за пределами Too и Индии, – но населены кем, людьми ли, богами или же иоокаями, того не ведал он.
Скрылась луна за горами, и слабый свет ее уступил место сиянию звезд. Вела тропа Лао Лианя вдаль от реки, вела меж высокой травы и исчезала.
Чем выше становилась трава, тем слабее делалось чувство в сердце его, что доберется он до конца мира. С трудом продолжал Лао Лиань свой путь. Но все равно не хотелось ему возвращаться в деревню, где нашли они приют с Урарой и Тацуроо. Ночь была еще слишком молода, дух его бодр, а жажда ночи, исполненной одиночества и тихих приключений, что не приносят с собой никаких событий, не утихала в груди его.
Не рассчитывал Лао Лиань, что разыщет нечто значительное. В пути он всегда ориентировался недурно. Для него было так, словно существовала одна добрая дорога и множество плохих.
А потом узрел Лао Лиань странную, длинную телом собаку.
И охватило его никогда не испытанное им доселе чувство. Чувство, что приближается он к чему-то определенному, не видя, не слыша и не чуя еще. Только в сновидениях переживал он нечто подобное. Неужто столь утомлен он? И стоит уже на пороге сна?
Трава раздвинулась, и вышел Лао Лиань на поляну.
Но была та поляна необычна по сути своей.
Трава на ней казалась примятой в диаметре четырех кен. А в центре ее стояло нечто.
Носилки.
Были они из дерева темного, без лакировки, удерживали их серебряные шарниры и украшения в стиле Too, где маленькие драконы и фениксы то ли в битве схватились, то ли в танце сошлись. В империи властвовал закон, что лишь высшая знать, придворные чиновники или посланники микадо имеют право на использование подобного средства передвижения. Все прочие должны были ходить пешком, скакать на лошадях или же отправляться в путь на телегах, волами запряженных.
Но не было нигде видно хозяина. Был ли это благородный путник?
Вгляделся пристальнее Лао Лиань. Не касались носилки земли, словно держали их на весу сильнейшие носильщики. Но не было видно и их. Ничто – ни человек, ни зверь – не несло эти носилки. Они парили свободно в теплом воздухе летней ночи.
Лао Лиань обежал носилки со всех сторон. Нет ничего. Ни колес, ни укрытых каких подпор.
«Значит, – решил так юный храбрец, – иоокай».
Не было у него под рукой никакого средства для защиты и борьбы. Новые амулеты оставил Лао Лиань Тацуроо.
И не смог он бежать прочь.
Медленно открылась дверца. Пространство носилок было погружено во тьму. Что-то переливалось внутри, но не огонь то был и не отражение звездного света.
– Далеко не все, что кормится тьмой, есть иоокай, – произнес голос. Был он мужским и безвозрастным.
Сошла из носилок тень. В первое мгновение ее окружала сияющая аура мрака, живая и трепещущая, но затем сделалась она слабее. Одежды тени не были совсем черны. Серебряная борода походила на дорогое украшение.
Заволновался Лао Лиань.
– Не хотел я побеспокоить вас, почтенный, – сказал он.
С безумно колотящимся сердцем кинул Лао Лиань украдкой взгляд в носилки и тут же пожалел, что сделал это. Обитал в носилках свет бесцветный, завивался он в спирали, образовывал тысячи симметричных и асимметричных рисунков.
– Ты вовсе не мешаешь мне, юный храбрец, – проговорила тень благосклонно. – Ты был неподалеку, и я позвал тебя. Я должен сказать тебе нечто важное. Это не приказ, это лишь зов, подобный совету лучшего друга. Ведь узнал ты меня?
– Да, вы – тень цвета черного чая, – признал Лао Лиань.
– Так называют меня люди. Но скажи мне, юный храбрец, каков цвет чая?
– Я никогда не видел его и не пил… – признался Лао Лиань.
Ибо был чай напитком монахов, вернее, самых богатых меж монахами. Народ же ведал про чай лишь понаслышке.
– Мне кажется, люди выпивают чай свой слишком быстро, не давая себе времени разглядеть его. А у него ведь множество оттенков…
– Вы – тот, кто разбрасывает семена, – смело проговорил Лао Лиань. Не думал он, умрет ли на месте. Лао Лиань хотел разговора с противником своим. – Вы – тот, кто пробуждает иоокаев к жизни.
Опустил незнакомец голову, а затем вновь заговорил с Лао Лианем:
– Но почему люди всегда видят одну лишь сторону из многих?
– Вы похожи на омиоодши, – проговорил Лао Лиань. – Да вы и есть омиоодши. – И добавил голосом тихим: – Нет, вы были одним из них, но ныне стали иоокаем…
Резко отвернулась тень от Лао Лианя, словно не могла вынести вида его.
– Ты еще не услышал моего совета, что обещан мною.
– Но почему вы делаете это? – без тени смущения спросил Лао Лиань. Голос его сделался громче. Конечно, боялся Лао Лиань. Но если уж довелось ему предстать пред тем, кто поверг народ в ужас, а всю империю – в хаос и мрак, он спросит с тени все.
Но тень цвета черного чая не услышала вопроса Лао Лианя.
– Совет мой, юный храбрец, будет прост. Покинь Сора-но-ме. Что даст тебе войско это? Бесталанный, не заслуживающий звания «омиоосей» и женщина, что, на счастье свое, не отличит дракона от раздавленной ящерицы. Неужто достоин ты быть в кругу сих жалких людишек? Не предопределен ли ты для высшего?
– Решает дело не то, с кем вместе борюсь я, а против кого!
Ответ Лао Лианя был прекрасен и звучал благородно. Решил он гордо принять смерть.
Омиоодши смотрел на него, и взгляд его подобен был стали.
– Уходи же, – проговорил он. – И никогда не смей попадаться мне на глаза!
– Не я же победил Кама-Итачи, – проговорил Лао Лиань. Ибо относился он к тем людям, что делались все смелее, чем могущественней был их противник. – А Урара…
– Молчи! – вознегодовал омиоодши. От ученой его, почти добродушной отрешенности ныне не осталось и следа.
– Если я стою на пути у вас, – смело выкрикнул юный Лао Лиань, – то отчего ж не убьете вы меня? Что удерживает вас от того?
– Хочешь знать? – Тень цвета черного чая раскинула руки, закрыла глаза и выкрикнула слова удивительные. Страннее ж всего было то, что увидел Лао Лиань, как поплыли из уст мага подобные туману иероглифы.
Окружила цепочка иероглифов Лао Лианя, за спиной его застонала земля, занялась высокая трава пламенем. Жар был столь велик, что отступил Лао Лиань на несколько шагов.
– Причина, что не уничтожаю я тебя, проста: возможно, в один из дней мне ты пригодишься. Возможно, что будешь ты бороться на стороне моей.
– Исключено! – вскричал Лао Лиань.
– Не забывай же, что сам сказал недавно: решает дело не то, с кем вместе борешься, а против кого. Теперь же уходи!
И учил мастер Араши своих учеников
Учил Великий Мастер Араши своих учеников недвижимости. Той недвижимости, что отличается от неподвижности камня или чурбана деревянного. Недвижимость Великого Воина, говорил он, является самим умом, наделенным бесконечной подвижностью. Ум движется вперед и назад, влево и вправо, в каждую из десяти сторон и не знает препятствия ни в каком направлении. Вот каков должен быть ум Великого Воина, когда сам он недвижим.
Говорил Лао Лиань тому, кто приходил в ученики к нему:
– Вот перед тобой десять человек, и каждый из них стремится по очереди нанести тебе удар мечом. Как только ты избавишься от одного, нужно сразу же переходить к следующему. Нельзя позволять уму ни на одном противнике останавливаться ни на одно мгновение. Как бы скоро удар ни следовал вслед за ударом, не задерживайся между ударами.
Или представь себе, что смотришь ты на дерево и видишь один красный лист. Ум твой останавливается на нем. При этом всех остальных листьев уже не видишь ты. Но если будешь смотреть на дерево без мыслей предвзятых, то увидишь сразу все листья. Один лист останавливает ум твой и не дает ему видеть великое. Но если ум твой движется без остановок, то успешно воспримет он и восемь сотен листьев.
И рассказывал Лао Лиань легенду о том, как один мудрец тренировал бойцовского петуха для одного из властителей земли Too:
– Первый раз призвал властитель мудреца к себе через десять дней и спросил: готов ли петух уже к бою? И ответил властителю мудрец: «Еще нет. Пока самонадеян, попусту кичится». Еще через десять дней спросил вновь властитель о том же и получил следующий ответ: «Пока нет. Еще бросается на тень каждую, откликается на каждый звук». И вновь через десять дней задал властитель все тот же вопрос мудрецу и вновь получил в ответ: «Пока нет. Взгляд его еще полон ненависти, сила бьет через край». Спустя десять дней задал свой вопрос властитель в который уж раз и услышал: «Почти готов. Не встревожится, пусть даже услышит другого петуха. Взгляни на него – будто вырезан из дерева. Полнота его свойств совершенна. На его вызов не осмелится откликнуться ни один петух – повернется и сбежит». Вот и ты проходишь на пути Воина все эти стадии.
И учил Лао Лиань пришедших к нему тому, что у омиоодши называется так: «Тада-иссин-но-сутэ ё-нитэ сооро». И значит это, что все зависит от того, как человек отказывается от своего ума.
Говорил Лао Лиань ученикам:
– Пока живешь, ты должен быть подобен мертвецу. Чтобы ты сделался совершенно мертвым, тогда как воин ты будешь делать все, что хочешь. И все будет хорошо.
Так говорил Лао Лиань ищущим пути Силы.
Данный текст является ознакомительным фрагментом.