Я думаю об игроках соперника и их особенностях

Я думаю об игроках соперника и их особенностях

Занимаясь с утяжеленной клюшкой, я начинаю думать о команде, с которой нам предстоит играть в этот вечер. Учтите, я вовсе не думаю о том, как мне играть против этой команды. Нет, я вспоминаю ее игроков и все их повадки. Ведь у каждого хоккеиста НХЛ, когда он овладевает шайбой, есть свой любимый ход. Правда, с моей стороны было бы глупо рассказывать о своих наблюдениях — ведь мне еще предстоит играть против всех них. Но, скажем, мы играем с «Монреаль канадиенс». У меня сама собой возникает тревожная мысль, что Жак Лемэр любит занимать позицию прямо перед воротами; что как Курнуайе, так и Фрэнк Маховлич любят врываться в зону соперника в надежде на длинный пас от своего защитника и что младший брат Фрэнка Питер Маховлич любит сделать вид, будто бросает по воротам, а сам, не сбавляя хода, обводит меня. А если против нас играет «Буффало», я думаю о молодом талантливом центре Жильбере Перро, о его хитроумных перемещениях и финтах, о быстром левом крайнем команды Ричарде Мартине с его коварными бросками и о том, что он обычно проходит по моей стороне. А есть в одной команде широко известный левый крайний нападающий, который не доставляет мне много хлопот, потому что он всегда делает одно и то же движение: ужасный финт внутрь поля и прорыв вдоль борта. После второй или третьей встречи ему не многое удается, когда его команда играет против нашей. Перед игрой мы выходим на разминку ровно в семь часов, но, прежде чем выйти на лед, я беру свою игровую клюшку и обхожу раздевалку, постукивая товарищей по щиткам голени, желая им удачи. Теперь я к игре готов.

То, как я веду себя после игры, зависит от се исхода. При поражении я становлюсь злым и раздражительным. В течение семи лет я «увозил такие игры с собой домой», и мне нечего было беспокоиться, что я расстрою кого-нибудь. Когда я женился, надо было привыкать «оставлять эти игры в раздевалке». Но каков бы ни был исход игры, после нее я долго в раздевалке не задерживаюсь. Выпью пару стаканов воды или сока, переоденусь — и домой. Хоккейные комментаторы Бостона да и других городов, жалуются, что после игры меня трудно заполучить, потому что я быстро ухожу из раздевалки и не хочу делиться своими соображениями о состоявшейся встрече. Скажу прямо: если репортер хочет задать мне вопрос, пусть задает — я постараюсь на него ответить. Но я никогда не буду рассиживать в раздевалке в ожидании этих вопросов и, уж конечно, никогда не буду сам их задавать или предлагать ответы. Это не в моих правилах. Я не хочу вступать в споры. Поверьте, я не люблю судить ни о хоккеистах, ни о других спортсменах. Если какой-нибудь журналист или хоккеист начнет ругать меня в печати или по телевидению — это его дело. Ведь стоит одному хоккеисту выступить публично против другого, как на следующем матче он все три периода горько будет сожалеть об этом. Так было с Брэдом Парком из «Нью-Йорк рейнджерс», когда он перед финалом Кубка Стэнли в 1972 году выпустил книгу с нападками на некоторых игроков «Брюинс», и особенно на Фила Эспозито. Пресса тогда много писала об этом, и я знаю, что к началу финальной серии Фил завелся как пружина. В марте против «Рейнджерс» он не забросил ни одной шайбы, но зато сделал девять голевых передач, выиграл почти 95 процентов вбрасываний и хорошо играл в меньшинстве. После серии Фил нелестно отозвался о Парке. Так вот, я не желаю ввязываться в подобные дрязги. Стоит мне только возгордиться и пытаться сделать что-то самому, как мне тут же здорово попадает. Я бы не хотел, чтобы обо мне плохо думали. Мне повезло, что у меня есть талант и что в Бостоне я был в окружении отличных хоккеистов. А вообще — кто я такой, чтобы судить о других? И я убежден, Парк понял, что не стоит дергать нервы другим. Хоккей и без этого трудная игра.