Глава 6. «Страшно, по-настоящему страшно»

Глава 6. «Страшно, по-настоящему страшно»

С конца марта до конца апреля 1995 года карьера Михаэля Шумахера представляла собой странный калейдоскоп из хаоса, смятения и противостояния. Временами ситуация была хуже некуда. Многих занимал вопрос: сможет ли этот тонкий юноша, подстриженный на военный манер, выдержать груз ответственности, связанный с необходимостью отстаивать свой титул?

Ответ на этот вопрос могло дать только время, ну а пока в другом лагере необъезженным оставался знаменитый Жеребец. Алези закончил чемпионат пятым с 42 очками, Бергер — шестым с 31 очком. Доля невезения, какую довелось хлебнуть Алези, сломила бы любого, но Жан упорно гнал вперед свою машину, стремясь выжать все до предела из любой модели, предоставленной ему Барнардом. Его страсть передавалась трибунам и от них возвращалась назад, к гонщику. Это был один из примеров невероятного единения, сопровождавшего Ferrari на протяжении всей ее истории. Но последним чемпионом Скудерии по-прежнему оставался Джоди Шектер, и картины из жаркой Монцы, в каждом уголке которой отдавалось эхом «Джо-ди, Джо-ди, Джо-ди!», понемногу начинали стираться из памяти.

Новую машину, Ferrari 412, Джон Барнард охарактеризовал как «довольно симпатичную, маленькую, простенькую машину, хорошую базу для работы. Алези и Бергеру она понравилась. Осталось довести до ума лишь аэродинамическую эффективность. Единственная проблема заключалась в том, что меня постоянно подгонял Монтедземоло: «Что вы собираетесь для нас сделать? Что новенького?» Я не очень-то обращал на это внимание, но они ждали от меня чуда. «Где оно, это чудо?» Они хотели получить что-то новое, необычное, и я продолжал поиск, не покладая рук».

Сезон 1995 года обещал быть интересным в связи с введением нового регламента, целью которого было вернуть в гонки истинно водительское мастерство. И когда традиционная волна перестановок в составах команд схлынула, эти ожидания только усилились. Вот как выглядели составы ведущих команд.

Компанию Шумахеру в Benetton составил очень зрелый Херберт. Это был его первый полный сезон после двух пробных гонок в Японии и Австралии в конце предыдущего чемпионата.

Ferrari: Алези, Бергер

Jordan: Баррикелло, Ирвайн

McLaren: Марк Бланделл, Мэнселл, затем Хаккинен

Williams оставила у себя Хилла, пригласив к нему в пару Култарда, а не Мэнселла, как ожидалось.

Интрига сезона, включавшего 16 гонок, прежняя: Шумахер против Хилла, часть вторая. На этот раз Benetton располагала теми же мощными моторами Renault, что и Williams.

Benetton представила свою новую машину в феврале, и Шумахер на презентации уверял, что совершенно не испытывает прессинга несмотря на то, что многие уже готовы объявить его главным фаворитом на чемпионский титул. Впрочем, гонщики всегда так говорят. Правда, Шумахер немного отступил от этого правила, отметив, что из охотника он превращается в жертву. На тестах в Ле-Кастелле Михаэль показал 1:09.01, но очень близкий результат показал и Бергер — он уступил всего девять сотых. Williams работала на тестах в Эшториле, и, когда Benetton отправилась туда же, результаты вновь оказались достаточно близкими:

Шумахер (Benetton): 1:21.30

Ирвайн (Jordan): 1:21.67

Хилл (Williams): 1:21.75

Култард (Williams): 1:21.75

Одинаковые результаты у Хилла и Култарда — не ошибка, а одна из тех потрясающих загадок, которые иногда фиксирует бесстрастная статистика. На тесты прилетел Бриаторе, и именно в этот день Шумахер показал свой лучший результат. Команда отвергла все подозрения, заявив, что речь идет об одном из невероятных совпадений, которые иногда происходят. В общем, пока ничего необычного.

Но за несколько дней до бразильского этапа, открывающего сезон, масла в огонь добавила команда McLaren, потрясшая всех заявлением о том, что дорогущий Мэнселл не влезает в кокпит дорогушей машины и потому не сможет принять участие ни в Гран-при Бразилии, ни в следующей гонке в Аргентине.

Шумахер, со своей стороны, скромно рассуждал в интервью о том, насколько чувствительным окажется возвращение в Бразилию, где гонка Формулы 1 пройдет впервые со дня гибели Сенны.

И конечно же Михаэль ждал нового поединка с Хиллом. «Я чувствую себя намного свободнее, потому что я — чемпион».

В четверг в Интерлагосе проходило взвешивание гонщиков. Согласно регламенту, действовавшему ранее, машина должна была весить не менее 515 кг. Теперь же вес машины с гонщиком должен был быть не ниже 595 кг. Правило было простое: по ходу сезона машины будут периодически взвешиваться с добавлением к полученному результату данных о весе гонщика, зафиксированном в начале сезона (считалось, что колебания веса гонщика незначительны и ими можно пренебречь). Взвешивать гонщиков заново не предполагалось. Михаэль на весах показал 77 кг, что было несколько удивительно, учитывая, что в 1994 году его вес составлял 69 кг. Но мало ли что бывает — за 12 месяцев человек запросто может потяжелеть, как любой из нас знает по собственному опыту.

В пятницу в первый день квалификации он был шестым и гнал изо всех сил. В одном из поворотов Михаэль почувствовал «легкое движение», а в следующий поворот машина не захотела поворачивать вообще. Шумахер промахнулся мимо апекса, и машина оказалась на траве. Михаэль отреагировал инстинктивно — настолько инстинктивно, что даже не понял, как он это сделал: переключился вниз и бросил машину в занос, чтобы она ударилась в ограждения из шин боком. Шины от удара разметало во все стороны. Потрясенный Шумахер заявил, что не выйдет на старт, если не будет выявлена и устранена причина, вызвавшая происшествие. Это было сделано, но было немало опасений, что схватка года Шумахер против Хилла начнется с неявки Шумахера.

Во второй квалификации Михаэль поехал быстрее, но не настолько, чтобы обойти Хилла, завоевавшего в пятницу промежуточный поул. Шумахер лидировал со старта до своего первого пит-стопа, который он провел на 18-м круге, уступив первую позицию Хиллу, но у того на 30-м круге заклинило коробку, и Дэймон вылетел с трассы. После второго пит-стопа Шумахер уступил лидерство Култарду, вернулся на первое место, когда Дэвид ушел на дозаправку, и до финиша это положение не изменилось. Ничего особенного: очередная победа Шумахера. Не теряя ни минуты, он собирался отправиться на побережье перевести дух.

Но перед этим было еще одно взвешивание (выборочное), и весы показали 71.5 кг. Это привело к взрыву, правда, не сразу — сначала произошел другой взрыв. В течение пяти часов после гонки — Шумахер дожидался на трассе и Култард тоже — FIA объявила, что пробы топлива Elf, взятые из баков Benetton и Williams, не соответствуют контрольным образцам. Шумахер и Култард были лишены заработанных очков, команды это решение опротестовали. Пока Формула 1 переваривала эту новость, стали известны результаты взвешивания, вызвавшие естественный вопрос у любого знакомого с тайнами диетологии: каким образом Шумахеру удалось так резко сбросить вес с 77 кг в четверг до 71.5 в воскресенье? Если бы не эта проверка, в протоколы вписали бы цифру 77. Патрик Хед, конструктор Williams, прикинул, что 5.5 кг разницы в весе дают выигрыш на дистанции примерно в 14 секунд.

В ехидных предположениях не было отбоя, но Хайнер Бикингер, PR-менеджер Шумахера, все их отмел: «Во-первых, перед гонкой в Бразилии у нас была пара дней отдыха. Мы отправились в клуб Med, знаменитый отличной французской кухней. Он любит поесть и любит хорошую кухню. Вот почему по приезде на трассу он имел пару лишних килограммов. Во-вторых, он встал на весы без своего шлема, потому что шлем прибыл только во вторник. Правда, это всего лишь несколько сот граммов. Выполняя обычную тренировочную программу, он выпил от двух до трех литров воды, а литр воды соответствует килограмму веса. Да еще соли, чтобы удержать воду в организме и сделать более жидкой кровь. За гонку он обычно теряет от одного до двух килограммов веса, а если вы за ней следили, то должны были заметить, что его машина вела себя не так хорошо, как Williams или Ferrari, и ему приходилось выкладываться больше, чем другим гонщикам».

Шумахер добавил: «Перед взвешиванием я не зашел в туалет». Неужели они всерьез надеялись, что многомиллионный мир Больших Призов в это поверит?

Герхард Бергер после Бразилии (третий в гонке с отставанием в круг, но объявленный победителем в связи с дисквапификациями) вызвал еще один всплеск эмоций, когда одна из британских газет процитировала его высказывание: «Жульничество — это жульничество». Бергер уточнил, что на самом деле он сказал «закон — это закон», что не одно и то же. Но цитата «жульничество — это жульничество» уже побудила Мишеля Бонне, главу службы маркетинга Elf, дать острый ответ: «Когда команда заявляет, что ее соперники жульничают, когда такое говорит один из ее гонщиков, — я просто в шоке!»

Отдыхая на бразильском курорте Байя, Шумахер отправился понырять на коралловый риф в восьми милях от берега. На катере остались его невеста Коринна Бетч и менеджер Вилли Вебер, а Михаэль пошел на погружение в компании с инструктором, гостиничным менеджером и своим тренером Харри Хокела. Катер снесло течением, и, когда Шумахер поднялся наверх, он его не увидел.

«Ощущение было ужасное. Вокруг только довольно высокие волны. Сначала я покричал, чтобы мы собрались все вместе, взялись за руки и таким образом попытались добраться до катера. Но мы никуда не двигались — это вообще было непросто, поскольку волны мотали нас туда-сюда. Я понял, что в одиночку будет легче. Открыл ремни, сбросил груз, подумал, что неплохо было бы сбросить и баллоны акваланга, но не знал, как это сделать, не потеряв при этом спасательный жилет. В общем, так и поплыл, с баллонами. Остальные трое почти сдались. Они просто лежали на воде, полагаясь на свои жилеты. Коринна увидела меня первой».

Шумахеру пришлось плыть почти час, чтобы спасти себя и своих спутников.

«Впервые в жизни я подумал, что это все, конец, — признался Михаэль, — Впервые мне стало страшно, по-настоящему страшно. Когда в Бразилии я попал в аварию из-за отказа рулевого, это меня совершенно не испугало. Такое бывает, имеет свое объяснение, с этим можно справиться. За рулем гоночной машины я чувствую себя комфортно. Там я знаю, что делаю, и ни разу не задумывался о смерти».

Аргентинский Гран-при по различным политическим и экономическим причинам не проводился с 1981 года. Квалификацию выиграл Култард, рядом встал Хилл. Шумахер разместился во втором ряду, Култард лидировал, но столкнулся с проблемами, откатился назад, справился со своими проблемами, подтянулся к Шумахеру, переиграл его на торможении и оставил позади. В момент его обгона возникло ощущение, что Шумахер уступил без особого сопротивления. Видеть такое в исполнении столь сильного и бескомпромиссного гонщика было откровением.

Хилл отлично провел гонку и победил. Вторым финишировал Алези, третьим Шумахер. Михаэль избрал тактику трех пит-стопов, объяснив это так: «Вариантов было несколько, выбор зависел от состояния шин. На первом и последнем комплекте шин я был никакой, а на втором все работало как надо, и я показал лучшее время круга в гонке. Если бы такими были все четыре комплекта, думаю, я мог победить».

Теперь за Михаэля взялась немецкая пресса, а немецкая пресса, как и немецкая полиция, в отмазки не верит. Шумахер приехал в Буэнос-Айрес и пожаловался, что «никто не хочет обсуждать отличную гонку, которую я провел в Бразилии. Они пишут о другом, и эти обвинения принять уже невозможно. Всему есть предел! Я начинаю подумывать об уходе в IndyCar. Я прикидывал такую возможность и до Бразилии, ну а уж после задумался всерьез».

В четверг после Аргентины апелляционный комитет FIA по итогам заседания в Париже принял решение вернуть Шумахеру и Култарду бразильские очки. Менеджеры Elf не скрывали своего облегчения:

«По итогам подробного рассмотрения технических проблем, имевших место на Гран-при Бразилии и приведших к дисквалификации Михаэля Шумахер, Benetton Renault, и Дэвида Култарда, Williams Renault, обе команды и их технический партнер Elf подтверждают, что в свете информации, которой мы располагаем, различия между контрольными образцами, имевшимися в распоряжении FIA, и образцами, взятыми из баков машин двух команд на Гран-при Бразилии, вызваны различиями в процедуре отбора.

При этом процедура хроматографической экспертизы и оборудование, на котором она выполнялась, были соответствующими, а некоторые заявления, сделанные для прессы Elf и командами, основывались на информации, полученной до того, как стали известны результаты нового анализа.

FIA подтвердила, что топливо, использовавшееся обеими командами, соответствует регламенту, и признала, что это топливо не давало преимущества и у команд не было намерения нарушить правила. Решение стюардов базировалось на том, что хроматограмма топлива, использованного в гонке, не соответствовала хроматограмме образца, направленного Elf».

Еще один поворот, несмотря на штраф в 200 тысяч долларов, наложенный на Benetton и Williams. Ники Лауда, в то время консультант Ferrari, сказал: «Мне трудно полностью отделить гонщика от машины. Если это новое правило, значит, оно позволяет командам строить машины, не соответствующие регламенту, и платить за победы. Это уже чистый бизнес, который со спортом не имеет ничего общего. Это все равно, что забить полгола в футболе — такое просто невозможно! Это либо гол, либо не гол. На мой взгляд, такое решение означает полное поражение FIA, которая больше не может управлять спортом». Бергер высказался изящнее, как он умеет: «Я уже ничего не понимаю. Формула 1 превратилась в анекдот».

Личный зачет:

Накануне гонки в Имоле появились следующие высказывания Шумахера: «Лучше бы Бергер сосредоточился на гонках, а не на том, как раскритиковать меня. Если бы он гонялся так же талантливо, как ведет свои пиар-кампании, у него было бы больше побед. Никогда не понимал, как можно праздновать такие победы (как в Бразилии), когда ты отстал на круг, а другого гонщика дисквалифицировали».

Бергер ответил на следующий день: «Я никогда не критиковал Шумахера. Я критиковал только решение (вернуть ему очки). На его сердитое настроение мне плевать. Победителем меня объявили стюарды, так что «у меня были все основания открыть бутылку шампанского».

Герхард также добавил, возвращаясь к подиуму Гран-при Сан-Марино 1994 года, гонки, которую выиграл Шумахер, когда ее возобновили после гибели Сенны: «Не понимаю, как некоторые могут скакать, празднуя победу в гонке, когда погиб один из твоих коллег». Бергер описал эти прыжки, как клоунаду, припомнив и брызги шампанского. Шумахер не заставил себя долго ждать с ответом: «У Бергера короткая память. Во-первых, шампанского не было. Во-вторых, о гибели Сенны стало известно позже».

Перед гонкой в Имоле Шумахер и Бергер встретились в тренажерном зале в Монте-Карло и разобрались в претензиях друг к другу.

В Имоле президент FIA Макс Мосли дал пресс-конференцию, в ходе которой предостерег Шумахера: «Полагаю, вызывает сожаление тот факт, что чемпион мира оказывается в центре недоразумения относительно того, сколько он должен и сколько не должен весить в любой момент гоночного уик-энда. Это плохо отражается на спорте и демонстрирует недостаточную зрелость. Нет ничего удивительного, когда человек за год теряет вес, тем более если взвешиваться больше не нужно, а тренировки идут постоянно. Удивительно то, что такой вес можно потерять за три дня. Очень жаль, что предметом публичного обсуждения стало, сколько воды он выпил, сходил ли в туалет и сколько весит его шлем. Очень жаль, что он не позаботился о том, чтобы такого не случилось».

Шумахер ответил и на это. В Имоле он встретился с Мосли, «Я сказал ему, что в будущем было бы неплохо, если бы он для начала обсуждал (подобные вещи) со мной и мог судить о них, опираясь на факты».

Шумахер завоевал поул, хотя из-за воспоминаний о прошлогодней трагедии признавал, что предпочел бы гоняться на какой-нибудь другой трассе. Борьба за поул разрешилась уже в пятницу, потому что в субботу было очень жарко и улучшить результаты оказалось невозможно.

Утром в день гонки прошел дождь, и те, кто расположился в первых рядах, остановили свой выбор на дождевой резине. Шумахер стартовал мощно, блестяще. Бергер сел ему на хвост. Михаэль был уверен, что сможет удержать Бергера под контролем. Между тем трасса быстро подсыхала, и уже на пятом круге Герхард сменил дождевую резину на слики, оставив Михаэля лидировать с отрывом в 2.1 секунды перед Култардом.

Михаэль провел пит-стоп на 10-м круге и в гонку вернулся третьим вслед за Култардом и Бергером. На подходе к острому левому виражу Piratella он потерял контроль над своим автомобилем. Benetton вылетел с трассы, ударился об ограждения, отлетел на траву, крутанулся, взлетев в воздух, и закончил свой полет в заграждении из шин. Шумахер быстро выскочил из машины и бегом покинул место происшествия. «После смены шин я почувствовал, что задок ведет себя нестабильно. Непонятно, почему я вылетел, с этим еще надо разобраться. Я испугался, потому что это очень быстрый участок трассы, и мне казалось, вращение никогда не прекратится». Хилл победил и набрал уже 20 очков против 14 у Шумахера.

Одно было ясно: шасси Benetton было не так хорошо, как у Williams, и недостатки машины восполнять приходилось Михаэлю. Неясно другое. Не стало ли это следствием накопившегося стресса и почти ежедневных разбирательств? Пат Симондс, в то время гоночный инженер Шумахера, охотно соглашается: «Михаэлю было отлично известно, что если ты выходишь на старт за рулем машины, не позволяющей бороться за победу, но позволяющей финишировать вторым, значит, нужно заработать эти шесть очков, в конце сезона они могут пригодиться. Возможно, ошибку допустил Михаэль — все мы люди! Но если это так, не думаю, что ошибка — следствие напряжения. Не в правилах Михаэля лидировать в гонке, а потом похоронить все надежды в отбойнике».

В Испании Шумахер сам ответил на все вопросы, но сначала о нем высказался Хилл: «Я знаю, он несколько заносчив, но не думаю, что на него совсем не действует критика. На взвешивании в Бразилии он явно нарушил регламент, а для чемпиона такое поведение странно. Кроме того, он допускает ошибки, а это признак перенапряжения».

Что ответил Шумахер? Он выложился, но в субботу взял поул (1:21.45 против 1:22.05 у Алези; Хилл был пятым — 1:22.34), а в гонке, не считая пит-стопов, лидировал от старта до финиша, не допустив даже намека на ошибку. Хилл с огромным отставание шел вторым, пока на последнем круге на его Williams не упало давление в системе гидравлики, и финишировал четвертым. Михаэль вышел в лидеры в личном зачете — 24:23.

В Монако Хилл вырвал у Шумахера поул. Их разделили 0.79 секунды, но куда важнее было первым войти в первый поворот — это удалось сделать Хиллу. Шумахер долго его прессинговал, затем начал отставать, вероятно, смирившись с перспективой заработать только 6 очков по итогам небольшого воскресного променада по улицам Монте-Карло. Затем Хилл, избравший тактику двух пит-стопов, отправился на дозаправку и замену резины. Теперь очередь была за Шумахером, он мог последовать за Дэймоном на любом круге. Его действия? Михаэль решил создать запас времени перед своей дозаправкой, и было увлекательно наблюдать за тем, как акулоносый Benetton вьется между стальных рельсов, скачет на ухабах, которые только и ждут своей жертвы, и этой жертвой было время: Михаэль секунда за секундой отыгрывал у Хилла преимущество. Круг, другой, третий — а он все не сворачивал в боксы.

И тогда стала понятной тактика, избранная Шумахером. Михаэль решил пройти дистанцию с одним-единственным пит-стопом, и в этом случае, если бы ему удалось удержать высокий темп, Хилл должен был понести потери, отыграть которые было бы уже невозможно, — время, необходимое для его второго пит-стопа. Михаэль сделал все как надо и победил с отрывом в 35 секунд. Приятная воскресная прогулка? А еще приятнее положение в чемпионате: 34:29. Хилл начал отставать.

Еще больше Хилл мог отстать в Канаде. Михаэль стартовал с поула и лидировал с комфортным отрывом, пока Хилл разбирался с гонщиками Ferrari. Он им уступил, а затем, после 50 кругов, на его Williams отказал гидронасос. Когда Дэймон покидал кокпит своей машины, весь его вид выражал крайнюю ярость. Он шел в тот момент третьим, а значит, потерял 4 очка. Впрочем, на 57-м круге он наверняка испытал некоторое облегчение, когда Михаэль дотянул до боксов с заклинившей третьей передачей. Ему поменяли руль (с рычагами переключения передач), и Михаэль успел прорваться с седьмого места на пятое, заработав два очка, 36:29 в пользу Шумахера.

До отказа техники, с которым ничего нельзя было поделать, Михаэль в Монреале действовал просто безупречно. Это одна из характерных его особенностей. Другая проявилась в Монако. Оказывается, он был способен не только попадать в скандальные истории и зарабатывать штрафы. Это был еще и великолепный гонщик, который словно говорил соперникам: «Учитесь, пока есть возможность!»

Ситуация в чемпионате все больше и больше складывалась в пользу Шумахера, и в Монреале Хилл ничего не мог с этим поделать. Гран-при Франции, состоявшийся три недели спустя, подтвердил тот же тренд. Хилл стартовал с поула, а исход гонки решила тактика, в которой Benetton не знал себе равных. Дэймон лидировал. Михаэль висел на нем настолько плотно, что в какой-то момент едва не врезался, когда Хилл обходил кого-то из круговых. «Ух, как я зол!» — словно хотел показать Шумахер. Он первым ушел на пит-стоп, а вернувшись, показал лучшее время круга. Хиллу между тем до своего пит-стопа предстояло разобраться еще с тремя круговыми. Вот так и вышло, что, несмотря не секундное преимущество в чистой скорости, на трассу он вернулся в восьми секундах позади Михаэля. Битва была проиграна!

Ну а что там Херберт? Как справлялся он с бременем сравнения? 12 очков, шестое место в личном зачете.

За 20 кругов до финиша Гран-при Великобритании, когда все пит-стопы были отработаны. Шумахер шел первым. Хилл на свежей резине пытался его догнать. Хилл торопился, прекрасно понимая, что свежие шины недолго обеспечивают преимущество. Это знал Хилл, это знал Шумахер. Разрыв между ними составлял 2,3 секунды. Для того чтобы его сохранить и продержать Хилла на дистанции, пока шины не начнут сдавать. Михаэль гнал так резко, что временами блокировал на торможении передние колеса. Разрыв сокращался: сначала до 13 секунды, затем, спустя три круга, всего 0.4. Это была невероятно напряженная гонка — и в психологическом, и в физическом смысле.

Шумахер и Хилл подлетали к Комплексу — связке, которая начиналась сразу под мостом — направо, затем налево, налево и вновь направо — и выводила на главную прямую. Выскочив из-под моста, Шумахер зашел широковато, выровнял машину, но открыл щель сбоку — и Хилл ее почувствовал. Дэймон тут же нырнул в эту щель, а Шумахер в этот момент начал поворот. Столкновение, вылет… Любое происшествие можно рассматривать с двух точек зрения. Замедленные повторы могут помочь в чем-то разобраться, но вряд ли анализ тех, кто смотрит это задним числом, можно принимать всерьез. Как бы то ни было, но даже с учетом небольшой ошибки Шумахера, открывшего поворот, Хилл был слишком далеко, чтобы претендовать на этот поворот.

Дальнейшее легко предугадать. Немецкое телевидение взяло Шумахера в клещи, и он дал интервью: каменное лицо, суженные зрачки, взгляд направлен куда-то далеко. Быть может, на трассу, где Херберт выигрывал гонку? Джонни не скрывал своего восторга по этому поводу, и Шумахер подошел, улыбаясь, чтобы поздравить напарника. Хилл, окруженный микрофонами и диктофонами, давал свою оценку произошедшего: «Мне показалось, что у меня появилась возможность, но, боюсь, Михаэль самый жесткий из тех, кого приходится обгонять».

Точка зрения Шумахера: «На мой взгляд, делать то, что сделал Хилл, было совершенно не обязательно. Для него там просто не было места».

Накануне гонки в Хоккенхайме, один из британских таблоидов озаботился безопасностью Хилла. Поговаривали, что годом ранее Дэймону угрожали. Шумахер сказал на это: «Я взываю к справедливости. Не считаю, что Хилл намеренно хотел меня вынести (в Сильерстоуне), хотя и не могу понять его маневр. Мне по-прежнему не по себе (из-за угроз). Мы тут занимаемся спортом. Британские болельщики всегда относились ко мне справедливо, и я ожидаю такого же отношения немцев к Дэймону».

Хиллу хватило проблем и без этого. Лидируя, он вылетел с трассы уже после первого круга, а Шумахер без помех прошествовал к финишу. Шумахер — 56, Хилл — 35.

Вскоре после Хоккенхайма случилось неизбежное, Ferrari предложила Михаэлю Шумахеру 25-миллионный контракт на укрощение ее Жеребца. Он ответил «да». Вот так просто все и решилось!

Об остальном рассказал Барнард: «Это один из тех случаев, когда ты знаешь, что он тебе нужен — он всем нужен с его ослепительной скоростью, — но как его заполучить? Я тогда работал у них и имел достаточно прочные позиции, чтобы настаивать на этом. Он был заинтересован в работе со мной, и в Ferrari были запущены кое-какие программы. Он сразу вышел на уровень ди Монтедземоло, он вышел напрямую на Аньелли[5]. Он не хотел оказаться в ситуации, когда через год сменится президент, а это могло произойти запросто. Он и его люди ясно дали понять серьезность его намерений».

Идея заключалась в том, что союз гонщика и конструктора способен творить чудеса. Барнард настаивал: гонщик такого уровня не решится на переход, если не будет уверен в своей возможности как-то влиять на работу команды. Барнард опирался на факты, а не на предположения, когда утверждал, что, несмотря на отсутствие опыта совместной работы, «у Михаэля было множество случаев убедиться в том, на что я способен, — он пришел в Benetton после того, как там поработал я, — и у меня был очень неплохой послужной список. Я думаю, он хотел поработать со мной. Это было поначалу даже записано в его контракте». Если уходит Барнард — должен уйти и Шумахер.

«Ощущение было странное, потому что многие из тех, кто беседовал со мной, говорили: «Если ты с ним сработаешься, если вы с ним действительно добьетесь хороших результатов, то пределов вашим возможностям не будет». Это была правда, но оставалась одна проблема, и люди о ней не знали. Я вовсе не собирался постоянно торчать на гоночных трассах, работая на одного-единственного гонщика. Как всем известно, я живу в Гилдфорде и не имею ни малейшего желания покидать свой город».

В Венгрии под занавес гонки отказал бензонасос. Шумахер в тот момент шел вторым вслед за Хиллом. Итог — дубль Williams. Счет 56:45.

Развязка откладывалась. В Спа, где погода традиционно меняется чуть ли не ежечасно, Шумахер был в квалификации лишь 16-м (всего во второй раз за всю свою карьеру уступил в квалификации напарнику). Расклад перед стартом занимательный: Бергер и Алези в первом ряду. Хилл восьмой, а Шумахер стоит еще дальше. Хиллу понадобились 14 кругов, чтобы выйти в лидеры, но уже через круг у него за спиной появился Шумахер. Когда Дэймон ушел на пит-стоп, Михаэль повел гонку. Шумахер сделал весьма рискованную ставку: на влажной трассе оставался на сликах, чтобы получить решающее преимущество перед Хиллом, — он не забыл, как то же самое в 1992 году сделал Сенна. В какой-то момент Хилл на дождевой резине плотно насел сзади, но Шумахер переиграл его на торможении в «Ле Комб». Комментируя эту гонку, другой пилот Формулы 1, Бертран Гашо, сказал так: «В мире есть только две ситуации, в которых не хотелось бы оказаться никому: выйти на ринг против Майка Тайсона и вести гонку против Шумахера». Дэймон Хилл на дождевой резине выглядел довольно глупо, не будучи в состоянии опередить на мокрой трассе машину на сликах. Однако Шумахеру пришлось приложить все силы для того, чтобы удержать соперника позади. Иногда, ясно понимая несопоставимость возможностей двух машин, обутых в разную резину на различных участках трассы, Михаэль перегибал палку с обороной. Смещения поперек траектории движения машины соперника, раз, другой, третий! Кому такое понравится!

По мнению Williams, некоторые приемы, использованные Шумахером в поединке с Хиллом, не только вызывали вопросы, но и заслуживали протеста. Шумахер получил отложенную дисквалификацию на одну гонку с отсрочкой на четыре Гран-при, но заявил, что собирается опротестовать решение стюардов. Однако поразмыслив, делать этого не стал. Если бы его протест был отклонен, наказание могло быть ужесточено.

Между тем Бергер подписал на 1996 год контракт с Benetton, утверждая, что проблема не в том, что Шумахер переходит в Ferrari: «Дело совсем не в этом. Это решение вообще ни с кем ни связано. В расчет я принимал только одно обстоятельство — мотор». Вслед за ним в Benetton переходил и Алези.

В августе Михаэль женился на Коринне — церемония состоялась в окрестностях Бонна.

24-й круг в Монце принес очередное обострение. Это был уик-энд, полный скрытых подтекстов. Шумахера должны были принимать как нового Мессию, пришествие которого во имя спасения Ferrari ожидалось в 1996 году. Алези должен был признаться в решении покинуть Ferrari, чтобы составить компанию Бергеру в Benetton.

Паддок в Монце напоминает крепость, осажденную живописной толпой болельщиков. Они плотно окружают ворота в надежде хотя бы мельком увидеть кого-нибудь из гонщиков, лучше всего одного из тех, кто выступает в Ferrari. Гонщикам приходится прибегать к разнообразным уловкам, чтобы не быть узнанными и как можно скорее проскочить за крепостные ворота. Алези презрел все эти меры предосторожности и прибыл на автодром на мотороллере со своей подружкой на заднем сиденье: его можно было не только увидеть — к нему можно было прикоснуться! Толпа, несколько лет назад скандировавшая «Джо-ди. Джо-ди!», тут же завелась: «А-ле-зи! А-ле-зи!»

Шумахер пожаловал на трассу в авто, защищенном, как уверял один источник, «полицейским эскортом при полном вооружении», и кое-кто из толпы наградил его непристойными комментариями. Тиффози, преданные поклонники, всегда предпочитали эмоции соображениям здравого смысла.

Они готовы были носить на руках Лауду за его героизм и его титулы, а в 1977-м пытались забросать его гнилыми фруктами за то, что он решил уйти из Ferrari. Они кидали камни в Алена Проста и бросали солому на трассу, когда он работал на тестах, и все потому, что его Renault оказался лучше Ferrari. И они же восторженно приветствовали Рене Арну, летящего к победе на Гран-при Италии 1982 года за рулем Renault, потому что в следующем сезоне он переходил в Ferrari! Они освистали Риккардо Патрезе, своего соотечественника, который в 1983 году, лидируя на Гран-при Сан-Марино, вылетел с трассы, открыв дорогу к победе встреченному овацией французу Патрику Тамбэ, ведь тот выступал за Ferrari. Нелюбовь к Просту была столь сильна, что тогда же, в 1983-м он прибыл на трассу в сопровождении горилл из охраны президента Франции. Семь лет спустя, когда Алена пригласили укрощать Жеребца, тиффози благоговели перед ним.

Так это выглядит! Реакцию тиффози можно считать эмоциональной, непостоянной, но в проявлении своих эмоций они едины. Пока ты с Ferrari, их уважение тебе гарантировано, но они не переваривают людей, «разбивающих их сердца», как деликатно выразился однажды итальянский журналист Пино Альеви. Ну а любой соперник Ferrari воспринимается просто как враг.

Это отлично понимал Марио Андретти, когда принял приглашение заменить в Монце в 1982 году за рулем Ferrari травмированного Дидье Пирони. До этого за рулем Ferrari он выступал лет десять назад, а в последнее время основным местом его работы стали гонки Indy. Он надел бейсболку Ferrari, уже когда сходил с борта самолета в Милане. Это означало: я знаю, чего вы от меня ждете, и хочу вам это продемонстрировать. Это означало: я пришел, чтобы выразить вашу страсть. Его появление вызвало настоящую истерию!

Шумахер мог запросто утихомирить своих итальянских недругов, победив за рулем Ferrari, — и все это понимали. Но ему трудно было найти местечко в потаенных уголках итальянской души, потому что ведущим принципом его жизни, помыслов, карьеры был рационализм. Те, кому были отданы сердца итальянских тиффози, — Вильнёв, возможно, Арну, определенно Алези, возможно, Мэнселл, — каждым из них двигала страсть, искреннее стремление к победе за рулем алых машин вопреки всем превратностям судьбы. Для тиффози было важно не столько то, побеждал гонщик или проигрывал, сколько то, как он это делал, о чем думал, что переживал в эти моменты!

На Гран-при Италии лидировал Бергер, которого преследовали Шумахер и Хилл. В начале 24-го круга длинная процессия пересекала финишный створ: Бергер, за ним отстающий на круг Таки Инуе (Arrows), еще один круговой Жан-Кристоф Буйон (Sauber), Шумахер, Хилл, Алези. На подходе к первой шикане Буйон чуть сместился в сторону, открывая дорогу для обгона Шумахеру, Хиллу и Алези. Они проскочили шикану четко, без проблем, вплотную друг за другом. Дальше был некогда грозный вираж под названием «Курва Гранде», с обеих сторон окаймленный деревьями. Инуе принял вправо, к внутренней бровке, Шумахер прошел его без помех, а Хилл уперся в японского гонщика.

В месте, где трасса на выходе из виража распрямляется, чтобы выстрелить ко второй шикане, Инуе неожиданно метнулся влево. Позже он оправдывался тем, что не видел позади себя Хилла и совершил маневр, потому что точка торможения «была уже очень близко». Он опасался, что если остаться в аэродинамическом мешке Benetton Шумахера, в момент торможения не сработает как надо аэродинамика его собственной машины. На подходе ко второй шикане (связка левого и правого поворотов) Шумахер расположился справа, а прямо позади него неожиданно для себя, когда Инуе метнулся в сторону, оказался Хилл. Williams поддел Benetton — и обе машины оказались за пределами трассы, живо напомнив похожую сцену из Силверстоуна.

Когда пыль улеглась, Шумахер выскочил из кокпита и бросился разбираться с Хиллом, все еще сидевшим в своей машине. Михаэля перехватили маршалы, и он, подчиняясь их воле, покинул место происшествия, недоуменно качая головой. По предшествовавшей этому жестикуляции было очевидно, насколько немец был зол. Хилл заявил, что Инуе «нельзя было давать лицензию. Он дважды сменил траекторию прямо передо мной, Шумахера пропустил, а меня сначала заблокировал, а потом ушел в сторону».

В горячке послегоночных споров было высказано предположение, будто Шумахер входил в шикану медленнее, чем обычно, чтобы столкнуть Хилла и Алези. Benetton опровергла эти предположения, представив телеметрию, по которой было видно, что в момент столкновения Михаэль двигался даже чуть быстрее, чем на двух предыдущих кругах, а на тормоза встал на 8 метров дальше.

Победил Джонни Херберт.

В Португалии гонку выиграл Култард, вместе с которым на подиум поднялись Шумахер и Хилл. Причем второе место Михаэля в общем зачете гонки не смазало впечатления от локальной победы: всю гонку он плотно боролся с Хиллом и прошел его дерзкой атакой в шикане. Затем, на Гран-при Европы, проходившем на Нюрбургринге в условиях переменной погоды, Михаэль практически обеспечил себе второй чемпионский титул и блеснул таким изумительным мастерством, такой отвагой, такой мощью, словно давал понять: свершается историческое событие. Алези вел гонку, Шумахер боролся с Хиллом и Култардом и остальными. Планомерно разобравшись с каждым из соперников и выйдя на второе место. Шумахер до заключительного пит-стопа имел 16 кругов, чтобы отыграть 24 секунды отставания от Алези. Он пустил в дело все свое мастерство, всю свою энергию и страсть, достал Алези — маленькая красная машинка казалась еще меньше, чем обычно, перед лицом накатывавшего сзади остроносого Benetton, и прошел его в тесной шикане, куда они вошли вдвоем, едва не касаясь друг друга колесами. Это был один из величайших обгонов! Что же до Хилла, то ему не хватило скорости и удачи, а под конец, уже отставая от Шумахера, он поскользнулся на бордюре и конец гонки досматривал с маршальского поста. При этом англичанин, которому, возможно, повезло увидеть со стороны больше, чем многим его коллегам из кокпитов, во время круга почета проводил победителя аплодисментами!

В Аиде на Тихоокеанском Гран-при Михаэлю достаточно было третьего места, чтобы выиграть чемпионат, но он выиграл гонку, а третьим финишировал Хилл. Было бы странно, если бы все так и закончилось, поэтому без споров опять не обошлось. Шумахер обвинил Хилла в преднамеренной блокировке, и Хиллу пришлось оправдываться.

Под занавес сезона Шумахер выиграл и Гран-при Японии на Сузуке, повторив рекорд Найджела Мэнселла по количеству побед, одержанных за сезон. — 9. В Аделаиде же он столкнулся с Алези — и последнее слово в сезоне осталось за Дэймоном Хиллом: он финишировал в двух кругах впереди от ближайшего преследователя.