Владимир Поляков Ведущий редактор отдела «Политика, экономика» «Литературной газеты», публицист, болельщик Футбол требует осмысления

Владимир Поляков

Ведущий редактор отдела «Политика, экономика» «Литературной газеты», публицист,

болельщик

Футбол требует осмысления

Секрет притягательности и популярности футбола? Я помню, как я сам начинал в детстве. До сих пор вспоминаю это, хотя уже прошло сорок лет. Я начинал заниматься футболом достаточно активно. В свое время мечтал стать футболистом, ходил в секцию, но, к сожалению, зрение выступило ограничителем. Почему занимался? Во-первых, это было жутко интересно: это азартно, это захватывающе, получаешь удовольствие от процесса игры, потому что игра эмоциональная, азартная, спортивная, по-настоящему спортивная. Игра физкультурная, потому что здесь задействован весь ты: все твое тело, все твои эмоции, даже твой мозг. И получаешь от этого прежде всего эмоциональное удовольствие.

Теперь о футболе с точки зрения зрителя. Вот сейчас мне уже представляется, что зритель проигрывает перед игроком: игрок получает неизмеримо больше удовольствия. Но для зрителя зато это зрелище! Не хочу употреблять слово «шоу», потому что «шоу» в русском языке имеет все-таки немножко другие семантические оттенки. Это прежде всего зрелище, азартное зрелище, захватывающее. Особенно когда ты проникаешься к игрокам каким-то особым, личным отношением… они для тебя становятся своими. В свое время, когда я был азартным болельщиком, очень азартным спартаковским болельщиком, для меня игроки были как бы заочными друзьями – и отношение к ним было именно как к друзьям. Хоть он тебя не знает, но ты его знаешь отлично, и его успехи – это, по сути, твои успехи. Вот такая сильная вовлеченность.

В школе футбол был предметом постоянных разговоров, постоянных конфликтов. Класс делился практически пополам: на болельщиков ЦСКА и болельщиков «Спартака» (другие клубы в наших спорах фигурировали как-то меньше). Мы, спартаковцы, конечно же, пытались доказать, что лучше «Спартака» команды нет.

Почему именно футбол, а не какой другой вид спорта? Во-первых, потому, что он, наверное, один из самых демократичных видов спорта. В сравнении, например, с горными лыжами, хоккеем для игры в футбол требуется очень мало. Даже легкая атлетика требует стадиона, потому что без беговой дорожки это уже не легкая атлетика. А футбол – это буквально любой ровный участок, пустырь, только обозначь фуражками или двумя кирпичами ворота. На пляже можно играть босиком. Достаточно дешевых кед – и уже можно с удовольствием играть в футбол.

Вот эти демократичность и доступность, я думаю, и привлекательны для игроков. А для зрителей – кроме демократичности, футбол ведь еще и очень прост: правила незамысловатые; в принципе только офсайд, пожалуй, вызывает какие-то вопросы, и то его все хотят отменить, проводились даже различные эксперименты, связанные с положением «вне игры». А так – очень простые правила, и зритель, даже придя первый раз, вообще впервые увидев футбол, моментально, через пятнадцать минут, понимает все правила и вовлекается в игру, в зрелище – ему это интересно. Здесь, опять же, как бы два аспекта. С одной стороны, простота, а с другой – сложность в подготовке футболиста, потому что все-таки человеку свойственно почти все в жизни делать руками. Нас как учили? Рука создала человека. А в футболе руками человек практически не пользуется, играет ногами, а ноги у нас, в общем-то, не предназначены для сложных действий, только для ходьбы и бега… а здесь приходится посылать мяч ногами по очень сложным траекториям!

Зрителю игра кажется очень простой, поэтому как болельщик он чувствует себя стратегом, ему кажется, что он в ней разбирается. Но выйти на поле и сыграть подобно футболисту он не может, потому что для этого требуется очень специфическая подготовка. Хотя, с другой стороны, сама игра позволяет спускаться на любой уровень. Это как в компьютере: разные степени трудности. Можно просто гонять мяч. Мы, например, начинали играть в детском саду, причем играли с вбрасываниями, с угловыми, а ведь нам было по пять-шесть лет! Но мы, насмотревшись по телевизору, уже кое-что понимали и играли по всем правилам.

Поэтому я думаю, что вот это сочетание простоты и доступности, с одной стороны, и демократичности – с другой, и делают футбол столь привлекательным и популярным. Хотя в то же время там присутствует элемент цирка. Вспомните, как Виктор Серебряников «закручивал» через «стенку» мячи, как Валерий Л обановский «закручивал» угловые, как Лев Яшин вынимал мячи из «девятки», как Николай Осянин забивал с сорока метров, – ведь все это цирковые элементы! Или финты Федора Черенкова, приводящие к обводке трех-четырех человек. Это цирковая зрелищность! Ну, а цирк любят и дети, и взрослые.

«Что значит футбол для Вас лично?» Для меня поначалу, в возрасте где-то одиннадцати-двенадцати лет, футбол, конечно, был смыслом жизни. Я мечтал сам стать футболистом. Начиная примерно со второго класса, я начал выписывать «Советский спорт», хотя мои родители абсолютно не интересовались спортом, и внимательно изучал практически все, что связано с футболом. Тогда в провинции трудно было купить газету «Футбол», но я ухитрялся договариваться с киоскерами – они мне оставляли по блату.

Это, в общем-то, и определило мою профессию. Уже в отрочестве я хотел стать спортивным журналистом, и уже тогда именно футбол предполагался объектом моей будущей профессии. Я хотел посвятить ему всю свою жизнь. Идя в семнадцать лет на факультет журналистики МГУ, я предполагал, что обязательно буду именно спортивным журналистом, и был близок к этому. Практикум на пятом курсе проходил в газете «Советский спорт», но позже особые обстоятельства помешали мне стать спортивным журналистом. Хотя до сих пор мне иногда кажется, что даже сейчас неплохо было бы перейти опять в спортивную журналистику.

«Что, на Ваш взгляд, главное в футболе: непредсказуемость, результат, сама игра, игроки?» Мне кажется, в футболе нельзя говорить о главном. Это приблизительно так же трудно, как сказать, что главное в борще, где все главное: и кусок хорошего мяса, и приправы, и последовательность в приготовлении. Так и в футболе.

Непредсказуемость – да. В футболе часто бывают сенсации, особенно в кубковых матчах, когда команда из второго эшелона может победить команду даже высшего эшелона. И это позволяет болельщикам надеяться на какое-то чудо.

Результат – бесспорно. Потому что ждешь! Иногда неважно, что твоя команда играла плохо, что у тебя на нее досада, но 1:0 выиграли, и это замечательно – забываешь обо всем, все прощаешь. Главное – результат.

Сама игра – это тоже, бесспорно, важно. Потому что, даже иногда зная результат (кто-то по «Новостям» раньше времени сказал), ты все равно смотришь игру, особенно любимых игроков, все равно наслаждаешься игрой.

Игроки – ну, это бесспорно. Я вспоминаю своих кумиров, скажем, того же Папаева. Хотя я считаю, что он как игрок не раскрылся полностью, в свое время я относился к нему с чувством огромного обожания. Галимзян Хусаинов – к нему было какое-то совершенно особое чувство. Ну и в более поздние времена… например, Вагиз Хидиятуллин. Так получилось, что я впервые его увидел, когда ему было шестнадцать лет, но я его сразу выделил: перспективный игрок, будет очень интересным футболистом – что и получилось, в общем-то. Или Григорий Ярцев. Он пришел в большой футбол, когда я был уже в возрасте, когда эмоциональность вроде бы уже меньше проявляется, но все равно – к нему проникаешься особым дружеским отношением, и положительных эмоций он, бесспорно, вызывал много.

Импровизация – это всегда, конечно. Даже игрок, которому не удалось добиться результата, не удалось забить решающий гол или там еще чего-то… но его мудреные финты – они бесподобны.

Игровая дисциплина. Это тоже очень интересно, это уже тренерское. Кстати, мне открыл важность фигуры тренера, и не только тренера, но и менеджера и управленца вообще, Константин Иванович Бесков. Когда «Спартак» вылетел в первую лигу, это была трагедия для спартаковских болельщиков. Тут были важны две вещи. Во-первых, подтвердилось, что нет худа без добра, потому что, если бы «Спартак» не вылетел, он, может быть, так бы и продолжал оставаться командой-середнячком. Константин Иванович Бесков доказал, что можно буквально из неизвестных игроков, поискав их по всей стране (таких, как Шавло из Латвии, Ярцев, по сути заканчивавший свою карьеру), создать коллектив, который потом стал просто блестящей командой. Во-вторых, роль тренера, как мне кажется, это не просто собрать одиннадцать человек, определить их функции на поле, производить правильные замены, но и управлять командой как в процессе игры, так и в жизни. Мне казалось, что это практически невозможно: ведь установки на игру, в конце концов, забываются, и многое зависит от игроков, от капитана команды. Бесков это доказал. Потом и Лобановский.

Атмосфера стадиона важна бесспорно. Свое поле!.. Это статистика доказывает. Мой небольшой спортивный опыт, который я имею, подтверждает, что когда рядом близкие, когда рядом твои земляки, то совершенно другой эмоциональный настрой и совершенно другая отдача.

Что же такое футбол? Да, это и игра, и работа, и зрелище, и забава, и развлечение, и, кстати, отвлечение людей от повседневных забот. И не только от повседневных, но и от каких-то даже более серьезных. Я читал где-то: англичанам в шестидесятые годы (в это время в Англии была социальная напряженность на почве студенческих волнений, многочисленных выступлений рабочих, нарастала профсоюзная борьба) – англичанам удалось воспользоваться футболом в качестве средства отвлечения эмоций, перенаправления их в какое-то другое русло.

И это, как показывает практика, делалось достаточно успешно и в других странах. Футбол – это клапан для выхода агрессии, он является неким ее катализатором. Она (агрессия) как бы сосредоточилась, сконцентрировалась на стадионе, ею становится трудно управлять. Это надо какой-то особый разговор вести, почему это происходит.

Я не думаю, что футбол очень сильно способствует формированию патриотизма. Сейчас уровень патриотизма в России достаточно низок, на мой взгляд, а боление тем не менее вроде достаточно сильное. Это скорее какая-то составляющая патриотической направленности населения. Конечно, это есть. Не скрою, было завидно смотреть на французов, когда президент страны Жак Ширак ходил на матчи чемпионата мира с участием сборной Франции. Как ни странно, в других странах футбол не столько непосредственный фактор, воздействующий на формирование патриотизма нации, – он скорее выступает катализатором патриотизма. То есть там, где патриотизма нет, там и футбол не сильно этому способствует; в тех же странах, где и так уже патриотизм достаточно силен, там футбол – его катализатор.

Когда спортсмен выходит на поле – рука на груди, поет гимн – это уже атрибуты патриотизма. А у нас, мне кажется, какой-то квази, искусственный, суррогатный какой-то патриотизм. Хотя, в общем-то, и у нас футбол сегодня способствует формированию патриотизма, но не в очень сильной степени.

Способствует ли он сплочению народа, национальной гордости? Скорее выполняет функцию некоего заменителя, потому что уж если нечем гордиться, то хотя бы футболом. Хотя это грустно. В советские времена я был таким немножко диссидентствующим молодым человеком, и мне было грустно видеть, что люди так переживают за футбол, волнуются, как сыграют наши в Европейском кубке или в чемпионате мира, и народ совершенно не беспокоит, что наша страна во многих аспектах отстает от других по уровню жизни, деградирует. Эта компенсация через футбол меня смущала: «Зачем вы так переживаете?» Это возникло где-то в середине или в конце восьмидесятых годов, когда степень нашего социального абсурда иногда достигала довольно высокой планки. Казалось, ну что вас так футбол беспокоит?

Как видите, в течение жизни футбол меня волновал по-разному. Если в юношестве была страшнейшая, до фанатизма, страсть, то позже, где-то в середине жизни, вдруг возникли сомнения. Потому что, наверное, болеть за футбольную сборную в развитых странах (во Франции, в Германии, Италии, Испании), где жизнь людей более-менее благополучна, где все хорошо, да еще в субботу ты сходишь на футбол или посмотришь его по телевизору – это одно. А когда у тебя только и остается, что гордиться футболом… да и гордиться уж нам не приходилось!

Националистические настроения, шовинизм. К сожалению, такой негативный план имеет место, но здесь, скорее, виноват не сам футбол. Здесь как-то не хочется винить футбол. Здесь скорее действуют какие-то побочные негативные факторы, сам этот культ. Культ – причем даже не футбола, а футбольного боления. Ведь люди приходят на футбол, и им не столько даже футбол интересен, сколько некая тусовка, повод, они часто приходят в нетрезвом виде. Поэтому хотелось бы как-то разделить: что сам футбол, а что вокруг него. Я не знаю, что лучше: коллекционирование марок или футбол. Ведь и коллекционирование марок, в конце концов, можно довести до абсурда: выстроить все таким образом, сформировать такие установки, что наши марки самые лучшие, и тогда тот, кто собирает, например, американские марки, – негодяй, предатель и прочее.

Здесь, я думаю, как и в формировании патриотизма, работают другие сферы жизни. А футбол – это просто удобное место для демонстрации всего этого. Сам футбол винить нельзя! Я думаю, что в здоровом обществе футбол никогда не вызовет негатива, это скорее как индикатор в химическом процессе, как лакмусовая бумажка. Он дает возможность вылиться шовинизму, который уже есть в обществе. Там, где его нет, футбол, сколько в него ни играть, сколько его ни смотреть, не создаст шовинистических настроений, устремлений и направлений.

Можно ли с помощью футбола целенаправленно манипулировать массовым сознанием и поведением людей? Наверное, можно, потому что манипулировать можно многими вещами. Наверное, и с помощью футбола можно. Но, опять же, кто хочет манипулировать, может манипулировать чем угодно. Я бы не хотел вменять в вину футболу, что именно им, именно с его помощью можно манипулировать массовым сознанием и массовым настроением, – не только им!

Формирование мифов? Мифов об индивидуализме, коллективизме нации? Я заметил, что после 1991 года (удивительно!) – и это показывают и Олимпийские игры, и чемпионаты мира – российские спортсмены относительно слабы в индивидуальных видах спорта. Что здесь: индивидуализм, коллективизм? Футбол в данном случае опять индикатор формирования того или другого. И индивидуализм, и коллективизм тоже имеют разные степени проявления.

Советский народ считался очень коллективистским. Вдруг изменились социально-экономические условия, и оказалось, что мы отнюдь не коллективисты, – мы жуткие индивидуалисты, даже эгоисты. «Умри ты первый, я второй» – грубо, цинично, но так сегодня живут многие. И футбол лишь проявляет этот индивидуализм-эгоизм, а не сам его формирует. А мифы формировать – это, опять же, как и манипулировать… Я думаю, что футбол здесь невиновен – здесь, скорее, другое. Ведь известно, что подверженность влиянию мифов – это тоже как бы состояние нации. Считается, что российский народ подвержен мифам в очень сильной степени. Я где-то читал, что в этом отношении мы сравнимы с нигерийским или еще с каким-то африканским народом, нас так же легко можно соблазнить любыми мифами.

Я тут недавно вспоминал, сыну рассказывал, как мы болели. Ему интересно, потому что сейчас такого нет. Мне кажется, у нас боление было искреннее, добродушнее; тогда, в шестидесятых годах, мы действительно верили в другие мифы. Я помню такой: у великого Бутусова, которого мы не застали и по телевизору не видели, на правой ноге была красная повязка, ему бить запрещали, потому что ломались штанги и он даже мог убить вратаря, а уж сломанные от его удара штанги – это было достаточно распространенное явление. Вот такие добрые мифы были. Каких-то социальных мифов я что-то не припомню. Наперсточник обманывает людей на наперстках, но и любой человек с психологией наперсточника может обмануть практически любого несведущего, неподготовленного человека – вспомните «МММ», «Властилину» и прочее, прочее. Наверное, и с футболом можно обмануть, но футбол-то здесь ни при чем.

Способствует ли футбол созданию целостного представления о мире и мироздании, о целостности мира? Мне кажется, так ставить вопрос – это уж чересчур. Способствует чему? Болельщик узнает, может быть, что существуют Фарерские острова или что-то подобное. Ну и что? Что, он так познает мироздание? Я, например, интересуясь футболом, в том числе зарубежным, знал очень много городов: европейских, латиноамериканских, африканских (последних, правда, в меньшей степени, потому что там футбол только зарождался). Вот в этом смысле футбол, конечно, способствует созданию представления о мире. Так же, как собирание марок, говорят, позволяет человеку познать живопись. Мне кажется, в этом отношении уж лучше увлекаться футболом – это более здоровое явление, чем собирание марок.

Особая философия… Конечно, особая философия в принципе существует, то есть можно сформировать философию чего угодно: и философию коллекционирования марок, и философию футбола. Но – как подойти. Ведь чем футбол как игра хорош с точки зрения, скажем, физической культуры? Это одна из наиболее полезных игр, потому что в ходе игры человек совершает очень много ускорений, которые в реальной жизни практически никогда не делает. А эта физическая нагрузка в течение девяноста минут (если ты любитель – хочешь, играй сорок, хочешь – сорок пять минут) дает такую позитивную зарядку! Эта физическая и эмоциональная нагрузка встряхивает весь организм, практически устраняет из человека весь негатив.

Конечно, могут быть и синяки, и ссадины, и какие-то ушибы; в конце концов, и ногу можно поломать – но это исключение. А так – эта игра очень полезная. Исходя из этого можно, конечно, строить некую философию: мол, футбол – игра полезная в физкультурном плане, футбол – игра интересная как зрелище, футбол – полезная игра для отдыха и так далее. Если страна находится в здоровом состоянии, то футбол, мне кажется, можно сделать более полезным для людей.

Возьмем население города, в котором создается хорошая футбольная команда. На городском уровне, я считаю, патриотизм проявляется сильнее, потому что болельщики начинают чувствовать себя как одно сообщество, как землячество. Появляется здоровый земляческий, общинный патриотизм. Тут даже слово «патриотизм», пожалуй, не подходит – скорее община, что ли, какой-то корпоративный дух. Сегодня людей трудно чем-то сплотить, а здесь, когда на стадионе собираются хотя бы даже десять тысяч и люди психологически настроены на одну волну, на одну частоту, они в одном резонансе, – в этом отношении философию футбола было бы очень интересно развивать как некое средство.

Есть такое понятие, как «оптимизация социума». Так вот футбол в этом отношении мог бы стать хорошим средством именно позитивного влияния на общество. На фоне развития экономики, общественных организаций, гражданского общества, то есть когда социальный организм здоров, футбол вызывает у людей добрые чувства. В этом отношении футбол может людей сплачивать по всем направлениям.

Что же касается вопроса о том, какова философия нашего российского футбола, то могу привести такой пример. У нас в газете есть рубрика «Сумерки литературы». Как-то позвонил один читатель: «Ну что вы так озабочены сумерками литературы! А как может быть не сумеречной литература в сумеречном обществе?» Наше общество сегодня действительно какое-то очень сумеречное, и поэтому философия нашего российского футбола сегодня тоже несколько ущербна.

Вот яркий пример ущербности нашей философии – случай с Сычевым. Понятно, что папа, воспитывая сына-футболиста, наверное, мечтал о том, чтобы сделать из него определенное «предприятие», чтобы можно было на сыне заработать какие-то деньги. Однако я не буду выпячивать эту сторону дела, я возьму другое. Моему сыну приблизительно столько же лет, сколько этому парню, и я вижу, что сын еще не способен сам принимать решения. Я ставлю своего сына на место Сычева: пробивается парень в высшую лигу, в лучшую команду чемпионов, и моментально себя проявляет. Команда сборной страны плохо сыграла на чемпионате мира. Он – буквально единственный, кто отыграл достойно, кто вернулся оттуда с высоко поднятой головой, чем сразу привлек внимание зарубежных клубов. И в это время из-за того, что у нас все общество больное, вокруг него начинается какая-то возня, какие-то неувязки с контрактом (а я догадываюсь, откуда они возникают!) – в конце концов мы потеряли игрока. Игрока, который радовал бы наших болельщиков, приносил бы дополнительные эмоции. Как показывает опыт хоккея, человеку, уехавшему из страны в НХЛ, за национальную команду играть сложнее: он уже теряет вот этот дух, как Антей, оторванный от родной земли. В здоровом обществе так бы не произошло.

Поэтому у нас и философия футбола сегодня торгашеская, рваческая. Именно даже не торгашеская, а рваческая. Не случайно все больше информации проходит в печать, что хозяева наших футбольных команд часто близко соприкасаются с криминалом. У нас криминал сегодня проник даже в киноискусство, кинопрокат – чего уж там говорить про футбол! Конечно, это рвачество негативно влияет на все стороны общественной жизни. Ведь игроками начинают торговать не для того, чтобы подобрать хороший коллектив, а просто для того, чтобы на любой сделке получить какие-то дополнительные деньги.

Почему я в свое время ушел из спортивной журналистики? К нам на факультет пришел один достаточно известный спортивный журналист, авторитет и в футболе, и в хоккее – Николай Рыжков. На лекции он нам, студентам, рассказал о закулисной стороне спорта: о договорных «ничьих» в футболе, о договорных пенальти и многом другом. Когда я узнал это, у меня был шок, самый настоящий шок. До этого мне казалось, что вот все в нашей жизни плохо, а спорт – это некий островок, где не может быть всей этой грязи, потому что есть олимпийский девиз «Быстрее! Выше! Сильнее!», есть принцип fare play в спорте. Если я пробегаю стометровку быстрее других, что тут можно возразить!

Позже, когда я уже работал в «Учительской газете», я ездил на Спартакиаду школьников. Это было в Литве в 1981 году, кажется. Там я увидел еще одну сторону спорта, правда, не футбола. Я увидел, как в гандболе симпатичные шестнадцатилетние девушки, когда не видит судья, локтем бьют в лицо соперниц. Я видел, как те же девушки целенаправленно бьют мячом в голову вратаря, выводя ее из строя сотрясением мозга. Я понял, что спорт в общем-то достаточно грубый. Потом, когда я ездил в командировку в Молдавию, я разговорился с местными спортивными журналистами. У «Нистру» тогда была возможность выйти в высшую лигу, и у нас состоялся такой диалог:

– Вы сегодня играете с Запорожьем. Наверное, вы выигрываете и проходите в высшую лигу?

– Нет.

– А в чем дело?

– Так все, игру-то уже сдали!

– Как сдали?

– Каждому заплатили по 200 рублей. Мы не хотим в высшую лигу.

– Почему? Ведь каждый старается в нее попасть.

– Нет, вы знаете, высшая лига – это совершенно другой уровень затрат. Мы совсем к ним не готовы. Поэтому мы остаемся пока в первой лиге, а туда пусть другие идут.

На следующий день я открываю «Советский спорт», читаю про «очень упорную игру»: как тяжело она шла, как футболисты сражались до последней минуты… счет был 2:2, и где-то минут за пять до конца в ворота «Нистру» влетает решающий гол. Так как я был уже подготовлен, я не был удивлен. Для меня это тоже стало дополнительным аргументом. «Боже мой, – думал я, – оказывается, вот что бывает!».

Потом вспомнилась традиция, что борцы еще при Иване Поддубном ложились друг под друга за взятку, вспомнил про спортивный тотализатор на Западе. Подозреваю, сегодня это очень сильно работает в нашем российском футболе. Думаю, что в нашем спорте коррупция присутствует в большом количестве! Если подкупают судей в народном суде, то, надо полагать, можно купить и футбольных судей, и футбольных чиновников.

Поэтому я думаю, что философия нашего российского футбола сегодня какая-то рваческая. Поэтому ее философией и называть нельзя. Философией футбола может быть только философия хорошего футбола. Не может существовать философии плохого футбола. Это абсурд. Это внутреннее противоречие. Это несочетание, как «грязная любовь», – этого не может быть, так как любовь всегда чистая и возвышенная. Если это любовь.

Футбол для России? Ну, это я, вроде, уже осветил. А вот для Бразилии, Италии, Германии, я думаю, это несколько иное. Я в свое время читал Фесуненко и, в общем-то, следил за бразильцами. Для них футбол – как религия. Когда болельщики заканчивают жизнь самоубийством из-за неудач любимой сборной, это, конечно, патология, но она объясняется тем, что футбол (как, наверное, для американских негров баскетбол) действительно стал инструментом социальной мобильности, социального подъема, достижения определенного положения в обществе, личного обогащения. Джордан – едва ли не первый в мировом спорте миллиардер, его доходы баснословны. Бразильские футболисты тоже, видимо, люди далеко не бедные. Хотя уровень оплаты у себя на родине устраивает не всех бразильских футболистов – мы видим, что некоторые их середнячки вполне удовлетворены своей зарплатой в российских клубах.

И все-таки зарплаты, гонорары, я думаю, вторичны – первичен сам дух футбола. Это понимаешь, чувствуешь, когда видишь бразильские пляжи, переполненные мальчишками, играющими в футбол. Это их органика. Поэтому в Бразилии футбол на уровне религии, на уровне культа. В Бразилии это всенародная страсть – лучше не скажешь.

В Италии, в Германии, я думаю, это присутствует в меньшей степени. Немцы-то вообще поспокойнее. Итальянцы – бурные, эмоциональные, но, насколько я понимаю, сейчас в Италии футбол стал просто большим бизнесом. В Испании, в Италии самые богатые клубы, возможность покупать игроков за большие деньги. За Шевченко «Милану» предлагают шестьдесят миллионов, а они говорят: «Нет, мы не продадим!». Если уже такие суммы фигурируют, то это что-то значит! Я думаю, что в Италии и Германии более здоровое отношение к футболу, там более спокойно в этом плане, для них, я думаю, в футболе главное – элемент шоу.

Можно ли считать футбол явлением национальной или мировой культуры? Конечно. Для той же Бразилии это действительно явление национальной культуры.

Я, может быть, продемонстрирую какую-то свою ма-локультурность, но признаюсь: я абсолютно безразличен к классическому балету. Я не считаю, что он делает людей нравственно лучше, что он обогащает их культурно. Конечно, это определенное эстетическое зрелище, в котором главное – музыка. Я люблю музыку «Лебединого озера». Я люблю ее слушать, а смотреть сам балет мне не нужно. Я для чего это говорю? Да потому что когда смотришь футбол, ты получаешь наслаждение от хорошей игры, от игры замечательных футболистов уровня Роналдо или Зидана, если говорить о сегодняшнем времени, или Пеле, Жаирзиньо – в прошлом. Я думаю, что от такого футбола эстетическое удовольствие не меньше, чем от балета. Поэтому для меня красивый футбол не менее ценен, чем балет. Поэтому я считаю, что о нем можно говорить как о части культуры – и национальной, и мировой. К сожалению, сегодня слишком много побочных эффектов в футболе, от чего становится грустно.

Можно ли говорить о футбольной культуре страны, нации, общества? Конечно, если понимать культуру достаточно широко семантически, что подразумевает традиции, уровень развития, понимание игры и прочее. Скажем, раньше о футбольной культуре США сказать было просто нечего – сейчас уже можно говорить, потому что там появились хорошие игроки, традиции. У нас тоже давняя культура, еще дореволюционная.

Недавно попала ко мне книга о Стрельцове – так было даже немножко завидно, что я не застал то время. Я застал уже позднего Стрельцова, но не видел восемнадцатилетнего выдающегося «Стрельца»! Я люблю смотреть хронику: стадион «Динамо», интересные лица, смотришь, какие люди ходили тогда на футбол – здесь и элитарный зритель, и разновозрастные люди от семи до семидесяти. Так что в нашей стране футбольная культура была довольно высокой. И сегодня, хотя уровень футбола упал, потенциал нашего российского футбола, мне кажется, довольно высок.

Наша страна, как и в любом другом деле, – страна нереализованных возможностей. Я знаю многих игроков из провинции. Вспомните, как Сальников, приехав в Красноярск, увидел там Романцева и позвал его к себе. Ярцев приехал на турнир спартаковских команд в Москве – его увидел Бесков… У нас, к сожалению, нет настоящей се-лекционой работы по всей стране. Даже сегодня, когда денежный аспект заиграл, все равно здесь у нас явный провал. У нас есть культура игры, но у нас нет, к сожалению, футбольной культуры в широком смысле слова, если можно так сказать.

Здесь мы очень много проигрываем. Как и во всяком другом деле: мы богаты лесом, но не можем на нем заработать столько, сколько зарабатывают, скажем, финны; то же и с нефтью, и с газом, и с рыбой. А вообще – по характеру, по темпераменту российский человек, я считаю, предрасположен к футболу. Ведь русский, если он чем-то увлечен, отдается этому часто сполна. А футбол любит, когда ему отдаются сполна. Я считаю, если бы наше общество выздоровело от многих социально-экономических болезней, то, думаю, и футбол наш стал бы другим.

Конечно, футбол можно свести к элементу массовой культуры, можно к шоу-бизнесу, но сводить только к этому, я считаю, нельзя – это обеднение футбола. Я думаю, не только обеднение, но и деградация футбола. Футбол не может развиваться, если он только элемент массовой культуры или шоу-бизнеса. Шоу-бизнес может и позитивно повлиять на развитие футбола – в том плане, что он дает дополнительные денежные ресурсы, а это – развитие стадионов, развитие детского футбола.

Я помню «Кожаный мяч». Команд только у нас в городе было неизмеримое количество. Мы в детстве буквально все играли: школа на школу, двор на двор, улица на улицу. Сейчас такого нет. В наше время в Коврове, если ты не сыграешь в день три раза в футбол, то ты напрасно прожил день, ты напрасно растрачиваешь каникулы. Сейчас же стало меньше площадок, меньше полей – все в застройках. Раньше было классическое строение двора: здесь было все, и было место, где можно было поиграть в футбол, – сейчас дома строятся таким образом, что для футбола места уже нет.

«Действительно ли в отличие от всех других видов спорта футбол обладает какой-то магией, особой притягательностью, что футбол не всегда логичен, а наоборот, парадоксален?» Что значит логичен? Как можно говорить в футболе о какой-то логике, парадоксах? В шахматах логика достаточно жесткая: если вы выбрали какой-то дебют, то вы играете в логике этого дебюта. У футбола в этом отношении колоссальное количество возможностей, то есть вы можете резко менять рисунок игры: вдруг сдвинуть игру на фланги, тренер может выпустить пару других игроков и применить другую систему. Из-за этого богатства возможностей в футболе трудно уследить какую-то логику. Помните любимую поговорку Николая Николаевича Озерова: мяч круглый, а поле ровное?!

Да, футбол предсказуем. Например, когда «Локомотив» едет в Милан, и мы знаем, что вероятность его победы невелика, что он, наверное, выберет защитный вариант. С другой стороны, мы помним, как «Спартак» поехал в Англию и неожиданно победил англичан. То есть какие-то очень неожиданные моменты тут есть. Вместе с тем очень много зависит от настроения. Скажем, когда Федор Черенков был в прекрасной форме, он творил чудеса, он один мог повлиять на исход игры. Или про того же Стрельцова говорили: «Это наш российский Пеле». Но мы его не сберегли, не уберегли его талант, сломали человека. Сначала не уберегли, а потом вместо того, чтобы попытаться поправить, взяли и вообще уничтожили. Это дикость, конечно.

А относительно магии и притягательности – я думаю, что это журналисты начинают их придумывать. Он хорош, потому и притягивает. Тут как с едой: если вкусно – хочется съесть как можно больше.

За что больше всего ценят футбол? Я думаю, здесь должен быть интегральный подход. Без мастерства, как и без таланта, никуда. В то же время футбол – это ремесло. Нашим футболистам часто не хватает ремесла, вот в чем дело. Все говорят о профессионализме. Но возьмите цирк, особенно китайский, – когда смотришь, думаешь: «Ну как они это делают, это же невозможно!» Наверное, футболисты все-таки меньше тренируются, чем артисты цирка. Футболисты должны лучше натренироваться, чтобы, например, с углового мяч посылать именно туда, куда надо, бить штрафной, а уж одиннадцатиметровый тем более.

Творчество – это как бы созидание того, чего еще не было… ну а конкретная футбольная игра – ее никогда раньше не было! Другое дело, матч может получиться плохим, но это все равно творчество. В футболе степень разнообразия очень велика, там очень много вариантов, чтобы загнать мяч в ворота. Футбол действительно парадоксален – вспомните того же Гарринчу, у которого одна нога была короче другой, и именно это, оказывается, ему помогало: он все свои неповторимые финты строил именно на этом своем недостатке. Олег Блохин, например, мне не очень нравился, потому что он, как мне казалось, был прямолинеен: мяч пробросит и, как спринтер, за ним несется, обгоняя защитников. Ну, а где же финты-то? Финтов не видно. В чем мастерство? Но, с другой стороны, голов-то он забивал много. В конечном счете важны голы. Что толку, что игрок финтит, а голов не забивает!

Духовность? Я вернусь к тому, что говорил о патриотизме: если человек духовен, то он и в футболе духовен, а если он бездуховен, то футбол его не сделает более духовным. Недавно я брал интервью у Ярцева – мы с ним душевно поговорили! Он приехал из Костромы в Москву в «Спартак». В те годы жена Бескова заботилась о том, чтобы спартаковские игроки посещали театр. У них были, как тогда говорили, культпоходы в театр. Конечно, на духовность человека влияло и общение с таким человеком, как Бесков. К тому же у игроков «Спартака» всегда была возможность увидеть мир. Думаю, что это тоже обогащает. На Западе сейчас играют многие российские футболисты, они вынуждены изучать язык той страны, за которую выступают. Тот же Мостовой, наверное, испанский язык уже знает. Возьмите, к примеру, Круиффа – он знает пять языков! Наверное, знает не только как футболист, а скорее как житель Нидерландов, где все говорят на нескольких языках. Конечно, само по себе это еще не духовность, но международные контакты футболистов, конечно, способствуют духовности.

Еще мой отец любил повторять: «Было у отца два сына, а третий футболист». Вот два умных, а третий – футболист! Я в этом отношении люблю вспоминать своего приятеля из моего родного города Коврова – редкий был человек. Он был чемпионом города одновременно по шахматам и по футболу. И как шахматист он был перспективнее – мог и мастером стать, но из-за того, что советская шахматная система была построена таким образом, что попасть даже на зональные турниры, где можно было выполнить норму мастера, было довольно-таки сложно, он не реализовался. Не один год он был и футболистом – чемпионом города. Так что, я думаю, неполноценность личности с футболом никак не связана.

Я не могу согласиться с тем, что великие в прошлом футболисты, как правило, редко становятся выдающимися тренерами. Игроку легче стать хорошим тренером, чем неигроку. А футболисту, который об игре знает все, знает психологию игрока, тренером стать легче. Тот же Ярцев рассказывал, что у него был период, когда он вдруг перестал забивать. Перестал забивать – и все. Он закомп-лексовал. Но Бесков, сам форвард, знал, что это такое, когда вдруг перестает фартить, когда перестаешь забивать. И как великий тренер он сумел найти выход из кризиса игрока: дал ему какие-то рекомендации, заставлял бить в пустые ворота, чтобы изменить что-то в психике, чтобы он снова почувствовал мяч, почувствовал, как тот влетает в ворота, как сетка колышется, – он сумел в тяжелый для Ярцева момент помочь ему.

Я думаю, что великие тренеры не получаются, скорее, из вратарей. Они, эти бывшие вратари, и тренируют, как правило, вратарей, потому что вратарь – это совершенно специфическая футбольная роль: он играет не ногами – руками. Хотя я мечтал как раз о вратарской карьере. Для меня Маслаченко тогда был образцом. И, конечно, на меня повлиял фильм «Вратарь»: «Часовым ты поставлен у ворот!»

«При всенародном интересе к футболу, симпатиях к футболистам отношение к ним нередко негативное: баловни, гуляки, любители выпить…» Конечно, это стереотипы. Футбол и футболисты в нашей-то стране вообще не осуждаются, и это как бы делает игроков еще большими любимцами публики: они не затворники, они рядом, они свои парни в доску. Сегодня я с ним сижу, пиво пью, а завтра он – звезда футбола. Хотя многих игроков это губило. У нас это, видимо, имеет какую-то корреляцию с национальным характером. Футболист – это любимец публики, это, скорее, артист. В футболе очень много артистизма – больше, чем в других видах спорта. Футбол – это спектакль в хорошем смысле слова. Эта артистичность на поле ведет к тому, что человек и в жизни ведет себя, как артист. Поэтому представители других видов спорта часто негативно относятся к футболистам, как, например, артисты балета плохо относятся к киноартистам, которым не надо форму держать, а славы у них больше. Я думаю, что самим футболистам совершенно не важно, как к ним относятся. Вот такие они – футболисты.

Заработки футболистов. Это важный вопрос, даже очень важный. Считаю, что ситуация с зарплатами футболистов патологична. Когда Починок говорит, что у нас 34 процента населения живут ниже уровня прожиточного минимума, и в то же время Россия занимает второе место в мире по покупке товаров бытовой суперроскоши – это патология. Наше общество, как и футбол, от этого только проигрывают. Помните, у Высоцкого есть песня про то, что наши играют за ту же зарплату, что получает простой советский человек. На самом деле не за ту же. Да, у футболистов была возможность получать денег несколько больше, чем среднестатистический советский человек, но все равно эти деньги были соизмеримы. Нельзя сказать, что тогда футболист жил совершенно иной жизнью, утопал в роскоши. Тем более что жизнь футболиста, как и всех спортсменов, короткая. Поживет он какое-то время после завершения спортивной карьеры, а на что жить дальше? Возникают и тяжелые психологические проблемы: бесславие после славы, неумение приспособиться к новому образу жизни. Некоторые на этом ломались.

И сейчас то, что происходит с гонорарами наших футболистов, мне кажется, губит футбол. А наша страна это даже как бы специально демонстрирует, здесь все доведено до какого-то абсурдного карикатуризма. Деньги становятся на первое место. В «Спартаке», например, совершенно непонятная ротация игроков. Чего они хотят? Они хотят команду подобрать. Если чувствуете, что у вас есть деньги, почему же продаете своих хороших игроков? Вы лучше их придержите! Если будете хорошие деньги платить, игрока можно удержать! В нашей стране это рваческое отношение просто демонстрируется!

Ну, а на Западе? Я считаю, когда игрока продают из клуба в клуб за пятьдесят миллионов долларов (получают-то они меньше), это делает общество несколько деформированным, а футбол – гипертрофированным. Думаю, что в конце концов это аукнется. Конечно, игрок должен иметь возможность обеспечить себя и свою семью материально, это его обязательно стимулирует. Но советский футбол показал, что материальная стимуляция все-таки не первична в футболе. Это как у Пушкина: «Не продается вдохновение, но можно рукопись продать». Талант игрока – он как бы не продается, но почему не получить достойное вознаграждение за свою работу, как в любом другом деле!

Я думаю, что многие негативные элементы в футболе – от коррумпированности. Последние зимние Олимпийские игры особенно ярко показали, что этому подвержено и фигурное катание, оно тоже стало объектом коррупции. Футбол это очень сильно портит. Потому что когда видишь, что тот же Коллина за три минуты до конца игры назначает очень сомнительный пенальти, а потом ему ФИФА дает возможность судить финалы чемпионатов мира, то остается очень неприятный осадок.

К сожалению, в нашей стране сегодня обо всем этом думать не хотят. У нас не могут найти противоядие все пронизывающей коррупции в других вещах – чего уж там говорить про футбол!

То, что Европа сегодня наводнена бразильскими, азиатскими игроками, – эту тенденцию я как раз считаю позитивной. Глобализация имеет две стороны: одна, негативная, провоцируются плохими людьми, но, с другой стороны, разве плохо, что наш мир через Интернет, через средства транспорта становится общедоступным?! Ведь мы, бывшие советские люди, воспитаны в этом интернационализме, нам все люди, все нации, все цвета кожи хороши.

Хотя сейчас часто возникают какие-то негативные моменты, и начинается некая странность. Например, в том же «Спартаке» играют бразильцы, но не потому, что они играют лучше наших и, стало быть, делают «Спартак» лучше, а по каким-то совершенно непонятным причинам. Невольно думаешь: «Зачем ехать в Бразилию искать посредственного игрока! Ты поезжай в Тамбов, поезжай в Кострому, в Киров съезди – там найдешь игроков не менее интересных, чем в Бразилии!». Ради чего это делается? Если ради того, чтобы камни подобрать со вкусом, так сказать, букетик составить, – это одно, но когда руководствуются какими-то зафутбольными мотивами, то это уже плохо, это только вредит нашему футболу. Хотя сама тенденция представляет интерес. Даже когда видишь азиатских игроков (вроде бы у нас и нет возможности их видеть и знать), понимаешь, что это совершенно особый футбол. Или возьмите корейцев, японцев – это другое обращение с мячом. Это как женский футбол: в женском футболе какие-то свои особенности.

Общую коммерциализацию в спорте и в футболе я оцениваю как негативную.

О роли телевидения, системы средств массовой информации: финальный матч чемпионата мира смотрят два миллиарда человек. Это же надо себе представить: в данный момент на нашей планете сидят и смотрят футбол, то есть заняты одним и тем же, два мил-ли-ар-да человек! Это даже с точки зрения метафизики магов трудно реально представить, чтобы в один и тот же момент треть населения мира была настроена на одну волну! Я думаю, что здесь вполне возможны какие-то метафизические моменты. Может быть, это все можно каким-то образом использовать позитивно?! Но в нашей стране это опять делается как-то по-горбатому. Мне трудно детализировать, я сейчас меньше смотрю футбол – только чемпионат мира… да «Спартачку» по старой любви иногда уделишь внимание. Поэтому я и говорю, что мы в сумеречной стране и все сумеречно. И в футболе тоже.

Раньше отмечали достаточно хороший уровень телевизионного показа футбола, то есть в демонстрации матчей наши операторы достигли высокого европейского уровня. Думаю, это осталось и сейчас. Но когда слушаешь комментарии, думаешь: по какому же принципу подбирают телекомментаторов? Человек явно не профессионал своего дела, а он вещает на всех каналах. Похоже, что на нашем телевидении руководствуются другими критериями: то ли блат, то ли инерция, то ли безответственность – поставят человека, он работает, по кругу ходит; двоих на репортаж поставят… а толку никакого. Слушаешь, как на Западе (там как-то более эмоционально это делают, более артистично), и вспоминаешь Николая Николаевича Озерова. При всех его недостатках (как уж его ни критиковали, сколько на него было пародий!) все понимали, что это был артист! Я вспоминаю Яна Спар-ре – он тоже вел репортаж в очень своеобразной манере. А Котэ Махарадзе, недавно умерший, – тоже настоящий артист, мастер репортажа! Я был в восторге от Маслачен-ко, он был мой кумир.

Нельзя сказать, что комментатор никак не влияет на зрителя, но иногда просто хочется звук убрать! Но без звука нет полноты восприятия: должен обязательно кто-то говорить… Футбол надо обязательно смотреть коллективно, с кем-то, чтобы эмоции передавались. Это опять же метафизическое. Переживание, эмоции – это тоже способ социализации, они действительно что-то воспитывают в человеке. Совместное боление, совместное переживание незаметно сближают людей, сплачивают их, и в этом роль телекомментатора неоценима.

«Кто же такой футболист: спортсмен, шоумен, гладиатор?» Так! Ну, спортсмен, бесспорно. К сожалению, доля шоуменства растет. Гладиаторство, к сожалению, тоже есть. Я считаю, что это все в футболисте сегодня есть, это все его ипостаси. Если это семантически рассматривать, то в принципе все эти качества должны присутствовать, как в коктейле. Все должно быть в каких-то пропорциях, но нарушение пропорций приводит к уродливым формам. Мне кажется, чем больше спорта, хорошего спорта, тем лучше. Если будет отличный спорт, он будет восприниматься и как отличное шоу.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.