ГЛАВА 10

ГЛАВА 10

Осенью 1952 года средоточием мысли Бориса Андреевича стала московская команда «Локомотив».

В отличие от ЦДКА, где он принял достаточно сильный коллектив, тут пришлось начинать, что называется, с нуля. В момент прихода Аркадьева в «Локомотив» команда была на грани вылета из своей лиги и до конца чемпионата ей оставалось сыграть восемь или девять игр. Борис Андреевич взялся за нее с энтузиазмом, со своей жаждой творить, создавать и перестраивать, то есть именно так, как только и умел он работать.

«Соль тактического искусства заключается в непременной новизне и неожиданности для противника – в выигрыше творческого темпа, – объяснял он игрокам, проводя свою вечную идею вечного обновления. – Все ваши тактические знания и навыки – это не более чем кирпичики, из которых вы строите тактику своей игры. Моя же задача в том, чтобы предоставить их в ваше распоряжение как можно больше и научить ими пользоваться».

И он дарил им эти кирпичики, терпеливо втолковывая, как лучше строить. В книге «Тактика футбольной игры» он писал: «Практически футболистов нужно обучать не столько комбинациям, сколько искусству комбинировать и воспитывать в них изобретательность и фантазию».

С начала работы Аркадьева в «Локомотиве» прошло не так уж много времени, как свершилось чудо: все оставшиеся игры чемпионата были командой выиграны, хотя в том сезоне играли все те же футболисты, что и до Аркадьева, он только осуществил полную тактическую перестройку их игры. И лишь позднее начал готовить смену, дублирующий состав. Появились Бубукин, Артемьев, Ковалев, Маслаченко, Апухтин…

И в конце концов команду, казалось вовсе не обладавшую победным потенциалом, Борис Андреевич поднял до обладателя Кубка СССР. Помимо его непосредственной работы с футболистами на успех «играл» и просто эффект его присутствия в «Локомотиве»-команда «самого Аркадьева» не должна проигрывать! Кстати сказать, доверие к тренеру не ограничивалось лишь футболом. Борис Андреевич был посвящен в домашние и «сердечные» дела своих футболистов. Их жены и девушки приходили на все игры «Локомотива» и частенько обращались к нему за помощью: решить квартирный вопрос, помириться с женихом, мужем…

Но если, рассказывая о работе Бориса Андреевича в «Локомотиве», я вздумаю еще раз поведать о том, как он читал ребятам стихи, водил их в музеи, читатель справедливо сочтет, что я повторяюсь. Скажу лишь, что и в «Локомотиве» он был точно таков же, как в предыдущих своих командах, как в ЦДКА. Только работать теперь в некотором смысле было трудней и… бесполезно. Ибо, как некогда в «Металлурге», в команде постоянно происходила «утечка» лучших игроков.

Бывало, Борису Андреевичу приходилось выслушивать полусоветы-полувопросы, полусочувствие-полулесть: вот вы, мол, идеализируете своих футболистов, а потом вынуждены разочаровываться…

Это правда, Борис Андреевич всегда тяжело, болезненно переживал, когда его футболисты, которых он вырастил буквально со школы, польстившись на блага житейские, уходили от него в другие общества и играли затем против его команды.

И хотя уходили не «от него», а к «сладкой жизни», все равно было горько, ибо ради чего бы там ни было, а они покидали его. Но можно ли осуждать футболиста за то, что он хочет играть и жить в лучших условиях? Борис Андреевич полагает, что нет.

И когда его пытаются упрекать в идеализации игроков, он неизменно отвечает: «Думать о людях лучше, чем они есть, – гигиеничней для души». То есть думать плохо – значит держать в душе грязь. Вот такая мысль. Ученики, впрочем, платят ему той же монетой. С кем бы из них мне ни приходилось говорить о Борисе Андреевиче, все высказывались в высшей степени тепло, восторженно и с благоговением.

Поистине значителен человек, снискавший столько благодарности, и это неудивительно, ибо помимо чисто профессиональных качеств Борис Андреевич обладает тем удивительным и загадочным, что зовется обаянием.

Но, с моей точки зрения, было в этой всеобщей хвале что-то нежизненное, рискну сказать – пресное. В адрес Виталия Андреевича, как уже говорилось, мне доводилось слышать укоры, обиды, хотя бы даже от себя самой. И это отнюдь не умаляло достоинств нашего учителя.

Но в конце концов мне «повезло» и с Борисом Андреевичем.

От одного футбольного обозревателя я узнала, что есть все же человек, всерьез «сердитый» на прославленного тренера. Известный в прошлом волейболист, неоднократный чемпион мира и Олимпийских игр Р. в беседе с упомянутым журналистом высказывался о Борисе Андреевиче крайне нелицеприятно, считая его виновником своих «бед». Каких же?

Оказывается, когда-то прежде Р. играл в футбол за «Спартак», затем был приглашен Аркадьевым в ЦДКА, но, так как впоследствии Борис Андреевич будто бы не уделял ему должного внимания, игра у него не клеилась, и в конце концов ему пришлось оставить футбол.

Я поинтересовалась у Бориса Андреевича насчет этой истории, и он рассказал мне, что Р. поначалу действительно заинтересовал его как игрок, но впоследствии он убедился, что сильным футболистом тот не станет. И это открытие оказалось для Бориса Андреевича, может быть, не меньшим разочарованием, чем для футболиста. «Но, к сожалению, такие „издержки“ в нашем „производстве“ неизбежны – жестокая сторона тренерской профессии, – сокрушается Борис Андреевич. – Тот футболист был мне по-человечески симпатичен. Но если бы я позволил себе идти на поводу своих привязанностей, команды ЦДКА не было бы. Я и не шел, разумеется, но это всегда создавало во мне острый конфликт человека и тренера и было одной из мучительнейших сторон моей тренерской практики».

Что ж, можно сказать, Аркадьев и тут проявил тонкую прозорливость. Ведь если это по его вине Р. бросил футбол, значит, именно он, Борис Андреевич, подарил волейболу большого и незаурядного мастера!

Вот, оказывается, какова может быть роль тренера по футболу…

Потом еще лишь однажды в разговоре о Борисе Андреевиче я уловила не то осуждение, не то неудовлетворенность – в разговоре с дочерью. Она сказала: «Папа слишком много менял команд».

А что было делать, если судьба уготовила ему, как и многим футбольным тренерам, жизнь тренера-кочевника, тренера-скитальца?..

В частности, московскую команду «Локомотив» Борис Андреевич тренировал до того момента, когда его вновь пригласили в армейский клуб – возродить былую славу ЦСКА. Его очень уговаривали и уговорили не сразу. Но в конце концов он не смог не откликнуться на этот призыв.

Однако, спустя два года Аркадьевым решили распорядиться иначе и назначили главным тренером-методистом ЦСКА. Но такой кульбит судьбы не пришелся по вкусу Борису Андреевичу, ибо он мыслил себя только в работе с командой, и потому вскоре ушел из ЦСКА сам, на этот раз уже навсегда.

И начался период скитаний по различным футбольным полям. Следующей командой Аркадьева стал «Нефтяник» (Баку), затем ташкентский «Пахтакор», потом вновь «Локомотив» и, наконец, ярославский «Шинник».

«Не могу жить без команды», – говаривал Борис Андреевич.

Оставить последнюю команду его заставило несчастье.

…Это случилось 1 июля 1970 года. Возвращаясь из гостей, Александра Николаевна села в такси. Начинал накрапывать дождь. Внезапно машину закрутило, и она ударилась о столб…

В тот момент Борис Андреевич находился в Ярославле. Ему позвонили: «У вас несчастье». Он быстро спросил: «С женой?»

Как потом выяснилось, шофер – он отделался легким ушибом – лишь недавно сдал на права и водил машину едва ли около полугода. А тут еще дождь…

Борис Андреевич неотступно, круглосуточно ухаживал за Александрой Николаевной, но она лишь изредка и ненадолго приходила в сознание – мгновенные и бесконечные муки людей, уже ничем не могущих помочь друг другу, – и через год умерла у него на руках.

Говорят, время сглаживает все.

Прошло двенадцать лет. Острота, непостижимость трагедии обернулась какой-то отрешенностью и светлой грустью портрета, висящего на стене – ее утраченного и неизменного присутствия тут, в комнате Бориса Андреевича – и еще непоправимостью вины, что остается на живущих…

«Какой жуткий ляпсус! – говорил Борис Андреевич. – Человек претендует на вечность, а ему суждено стареть и умирать…»

Но ведь время будто бы лечит все, думала я, еще надеясь пойти на футбол с Борисом Андреевичем и, меж тем как футболисты будут чертить на поле свою игру, внимать бесценному комментарию тренера легендарной команды.

Эти надежды оправдались скорей, чем я думала, и как раз тогда, когда, с моей точки зрения, это было предпочтительней всего – на Олимпиаде в Москве.