Глава III ТУРИН-2006 ПОБЕДИТЬ КАНАДУ И УМЕРЕТЬ

Глава III

ТУРИН-2006

ПОБЕДИТЬ КАНАДУ И УМЕРЕТЬ

«Если у людей вообще возникает мысль о том, чтобы вернуться в Россию из НХЛ, значит, Россия действительно изменилась».

Эта слова в январе 2001 года произнес защитник «Сент-Луис Блюз» Александр Хаванов. Речь шла о нападающем Максиме Сушинском — первом российском хоккеисте, который несколькими днями ранее по собственной инициативе разорвал соглашение с клубом НХЛ «Миннесота Уайлд» и вернулся в омский «Авангард». Его поступок, в тот момент вызвавший яростные споры как в России, так и за океаном, ознаменовал пусть не наступление, но приближение нового этапа хоккейной истории.

В 90-е и начале 2000-х миром клюшек и шайб единолично правила Национальная хоккейная лига. Деньги, которые платили игрокам за океаном, не шли ни в какое сравнение с теми крохами, которые можно было заработать в Европе. С 18 лет — возраста, когда клубы НХЛ имели право взять хоккеиста на драфт — мальчишки стремились уехать туда, и чем быстрее, тем лучше. Все, кто имел мало-мальски серьезные перспективы, штурмовали Северную Америку и мечтали о Кубке Стэнли. Хоккейный мир, несколько десятилетий державшийся на противостоянии канадской и советской школ, стал абсолютно однополярным.

Перечитываю сейчас свои давние, года эдак 96-го — 97-го, интервью с нашими энхаэловцами. Меня, как и читателей «Спорт-Экспресса», в ту пору интересовало все до мельчайших деталей, что происходило в клубах НХЛ — от работы даже самых малопримечательных тренеров до стиля жизни хоккеистов. Интервью на целую полосу даже с второстепенными российскими легионерами были в порядке вещей и «глотались» читателями (не имевшими возможности смотреть матчи по ТВ) за милую душу. Помню, мой коллега по «СЭ» Алексей Жук в одном из интервью даже задал кому-то из наших энхаэловцев такой вопрос: «Какую вы покупаете мебель?»

Хоккей же российский тогда считался сугубо второсортным, и представить себе, что однажды кто-то, находясь не на сходе, а в самом соку, захочет по доброй воле возвратиться играть на родину, было решительно невозможно. Тогда даже в фарм-клубах и североамериканских лигах-саттелитах НХЛ — Американской и Интернациональной хоккейной лиге — выступали десятки игроков из России, а количество наших энхаэловцев порой зашкаливало за сотню. «Где угодно, только не дома» — таким был тогда их неписаный девиз.

И тут — Сушинский. Хороший нападающий, он провел в «Миннесоте» всего полсезона, но сделал выбор в пользу России.

Я говорил в те дни с нашими энхаэловцами. Нет, с их стороны не было никакого осуждения. А вот удивления — даже у тех, кто любил Россию и каждое лето приезжал домой — было с лихвой. Скажем, Виктор Козлов говорил:

— Нестандартное решение принял Максим, что и говорить. Не скрою, оно меня поразило, поскольку до сих пор ни о чем подобном я не слышал. Лично у меня желания вернуться играть в Россию не было даже в первое время — я знал, зачем еду, и был готов выдержать любые трудности. Но раз Сушинский так решил — значит, у него были на то основания. Или ностальгия, или моральная усталость от совсем новой жизни, языка, которого он не знал. Говорить, что он поступил неверно, я не имею права, поскольку не знаю, что в действительности происходило в «Миннесоте». Мое мнение таково: раз человек решился на столь неординарный поступок — значит, был уверен, что так ему будет лучше.

Теперь в России играет и тот же Козлов, и многие другие из тех, кто в начале 2000-х своего возвращения на российский лед вообще не мыслил. К примеру, Федоров, Зубов, Каспарайтис, Житник, Твердовский.

А значит, нельзя забывать о первопроходце. Тем более что Сушинский стал заметной фигурой в российском хоккее и в конце концов оказался среди тех, кто впервые за 15 лет выиграл для нашей страны чемпионат мира. И слова Афиногенова: «Правильное ли решение принял Сушинский, покажет только время» полностью подтвердились. Время показало: решение было стопроцентно верным.

Но тогда…

Россия — страна крайностей. У нас или обожают, или ненавидят, или восторгаются, или глумятся. Так было и с Сушинским. Его поступок называли либо героическим, либо трусливым. Патриоты отечественного хоккея делали из омского форварда икону, а космополиты — сторонники хоккея заокеанского — превратили экс-нападающего «Миннесота Уайлд» в огородное пугало.

А ведь на самом деле жизнь написала о 26-летнем петербуржце глубокую и вовсе не однозначную драму — об одиночестве и ностальгии, терпении и боли. Драму, которую можно трактовать как рассказ о человеческом малодушии и неумении преодолевать временные трудности, а можно — как о нежелании мятежной личности сломить свое «я» даже ценой больших денег.

С Сушинским я практически не знаком, и одно это исключает возможность категоричных выводов. Но, общаясь с десятками наших энхаэловцев, прекрасно знаю, каково каждому из них — без исключения — приходилось в их первый заокеанский год.

«Так тяжело было, что иногда до последней минуты не хотел на тренировки идти — не имел никакого желания работать. Первые полгода, несмотря на то что забивал, все время не давала покоя мысль: что я здесь делаю?» — это — слова Гончара. «Иногда, когда все в раздевалке опять начинали говорить по-английски, думал: “Господи, зачем я сюда приехал, жил бы себе спокойно в Москве, играл за ЦСКА, разговаривал на родном языке…”» — это — воспоминание Валерия Буре.

Гончару в пору его переезда за океан было 20 лет. Младшему Буре — 17. Сушинскому — 26.

Первые двое были мальчишками, не обремененными иными заботами, кроме хоккея, но их тоже на первых порах тоска согнула в три погибели. Они, как и многие другие, перетерпели и разогнулись. А третьего, отца пятилетней дочери, приехавшего в Америку сложившейся личностью, груз прошлого скрутил так, что распрямиться он уже не смог. Замкнулся в себе, не захотел мучиться, приноравливаться к чужим законам — и честно уехал, чтобы вновь стать самим собой.

Имел право. Чтобы уважать себя и жить так, как просит душа, совершенно необязательно находиться в Америке и играть в НХЛ. Это для наших болельщиков (да и хоккеистов тоже) стало в тот момент большим открытием. Сейчас это очевидно для всех.

* * *

Алексей Касатонов прокомментировал мне отъезд Сушинского в «Авангард» так:

— Для российского хоккея решение Сушинского — несомненно, со знаком «плюс». В конечном счете, в чемпионат и в сборную России возвращается незаурядный хоккеист, которого, к слову, недооценили во время чемпионата мира в Санкт-Петербурге. Кстати, признаюсь: как член штаба нашей сборной на том первенстве, испытываю перед игроком чувство вины за ту недооценку. Решение перевести Сушинского в запас после трех шайб, заброшенных им в ворота сборной Франции, было ошибочным. Возможно, настроя таких вот ребят нам в решающие моменты и не хватило.

Вкратце поясню слова Касатонова. В Питере Сушинского (тогда — игрока «Авангарда») перевели в резерв из-за того, что появилась возможность дозаявить Алексея Яшина. Яшин, которого за его уникальную безотказность в вопросе приезда в сборную и многолетнее ношение капитанской повязки на чемпионатах мира прозвали Капитан Россия, места в команде, конечно, заслуживал. Но почему за счет автора хет-трика в предыдущем матче?! В тот момент разочарованным и обиженным почувствовал себя не один Сушинский, но и все хоккеисты из чемпионата российской суперлиги, попавшие в ту сборную. Этим решением им было четко указано: вы, ребята, — второй сорт. Команда мгновенно оказалась разделена на группировки.

Во времена Солт-Лейк-Сити все сильнейшие игроки у нас еще действительно выступали в НХЛ, и тот факт, что сбор- ная-2002 целиком была составлена из заокеанских мастеров, не противоречил сути вещей. Но постепенно ситуация менялась. В российских клубах платили все больше, и люди начали задумываться: стоит ли срываться из родных мест, ломать привычный уклад жизни, приноравливаться к чужим правилам и законам, если есть возможность самореализовываться дома?

Такой возможности не было только у самых первостатейных звезд. Почти все лучшие и по сей день играют в НХЛ. Представить себе Овечкина, Малкина, Ковальчука, Дацюка на российских площадках пока невозможно — как бы ни был туг кошелек новообразованной КХЛ. Но это — лишь верхний, элитнейший слой игроков. Среднее же звено, как выяснилось, вполне может без ущерба для своего мастерства играть и в России. Осознание этого факта постепенно пришло к хоккеистам, и теперь энхаэловцев у нас значительно меньше.

Где-то с середины десятилетия процесс «репатриации» принял достаточно массовый характер. Автор этой книги, к тому моменту тоже уже проводивший за океаном минимум времени, открыл даже в «Спорт-Экспрессе» рубрику для обстоятельных бесед с вернувшимися из НХЛ игроками: «Good bye, America!» Ее героями становились Юшкевич и Николишин, Коваленко и Зелепукин, Каменский и Титов, Брылин и Королюк, Семак, Христич, Селиванов…

Все это говорило о том, что из одних энхаэловцев составлять сборную, даже олимпийскую, отныне нереально. Команда не может состоять из одних суперзвезд, тех, кто способен играть на рояле. Не обойтись и без тех, кто будет его таскать. А таких в российском первенстве с каждым годом становилось все больше. Теперь, чтобы правильно составлять национальную команду, нужно было здорово знать ситуацию и по одну, и по другую сторону океана. Именно об этом еще после Питера-2000 пророчески говорил Касатонов. Как и о том, что недопустимо делить игроков на белую и черную кость. Они все — российские хоккеисты, и требования в команде к ним должны предъявляться одинаковые.

К тому же уже подрастало поколение хоккеистов, которые, даже переезжая играть за океан, вовсе не стремились превращаться в «чистых» американцев и не стыдились говорить, откуда они родом. Жизнь в России была уже не та, что в начале 90-х, и две самые большие страны мира уже не представляли собой две полярные планеты, на одной из которых — рай земной, а на другой — ужас и мрак.

Владислав Третьяк говорил о 90-х:

— Это было страшное время, когда все спортивные объекты превратились в барахолки.

Не только поэтому.

Как-то мы беседовали с Андреем Николишиным как раз для рубрики «Good bye, America!». И он вспоминал о лихих временах первой половины 90-х:

— В Москве тогда такое творилось, что любая американская провинция могла показаться раем. Голые прилавки, грязные улицы, рэкет.

С рэкетом Андрею пришлось столкнуться самому. Как только он подписал первый контракт с «Китобоями» и вернулся в Москву, к нему сразу же заявились бандиты. И поставили перед выбором: или платишь, или руки-ноги переломаем.

Николишин платить не захотел. Поначалу (тогда как раз был предыдущий локаут) вроде бы удалось замять — но когда он вернулся в Москву после первого сезона в НХЛ, ситуация резко осложнилась. Через «Динамо» Андрей вышел на ФСБ и РУОП. Была проведена целая операция — с прослушивающими устройствами и даже засадой дома у Николишиных. Самого игрока с семьей тем временем с «мигалками» вывозили из Москвы. И бандитов схватили на месте.

— Почему я после этого не перестал приезжать в Россию? — рассуждал Николишин. — Потому что у меня здесь все. А ребята из правоохранительных органов сработали настолько профессионально, что я понял: могу быть спокоен. Они пообещали и дальнейшую защиту, и больше таких проблем у меня не возникало.

Подобные вещи пережили тогда многие наши игроки НХЛ. И если Николишин не оторвался от корней, то у немалой части его коллег желания иметь какое-либо отношение к России пропало напрочь. Понять их было нетрудно.

Но к 2000-м все это сошло на нет. Более того, как раз-таки Соединенные Штаты в силу своей агрессивной внешней политики — а значит, и раздраженного отношения к ним во многих регионах, от Латинской Америки до бывшей Югославии, — стали представляться не самым безопасным местом для обитания. До поры до времени казалось, что американские власти способны обеспечить безопасность своих граждан. Но трагедия 11 сентября 2001 года, когда самолеты с арабскими террористами врезались в здания Всемирного торгового центра в Нью-Йорке и погибли тысячи людей, стала шоком для всего мира, а особенно — для самих американцев. И для тех, кто считал, что уж Америка-то застрахована от любых масштабных бед. Ударом по репутации страны те события стали страшнейшим.

Те, кто туда собирался, тоже мотали на ус. И если в конце 80-х — начале 90-х хоккеисты, уезжавшие за океан, воспринимали США как образец для подражания и в спорте, и в жизни, то в 2000-х двадцатилетних ребят эта страна интересовала уже с сугубо профессиональной точки зрения.

Нынешний президент ФХР Владислав Третьяк как-то говорил:

— Честное слово, обидно бывает, когда на вопрос парнишке: «Ты где хочешь играть?», один отвечает — за «Нью-Йорк», другой — за «Детройт». «А вы кого из вратарей знаете?» Отвечают: «Бродера, Гашека и Люонго». «А кем хочешь стать?» Говорят: «Форсбергом, Ягром». Мне стыдно, что никого из советских хоккеистов новое поколение не знает.

Это был результат 90-х, особенно их первой половины. Но затем ситуация стала меняться, и довольно резко.

Беседовал я, скажем, в начале 2004 года с 25-летним Павлом Дацюком, который к тому моменту за три проведенных в НХЛ сезона уже попал на Матч всех звезд и выиграл Кубок Стэнли в составе «Детройта». Один из вопросов звучал так:

— Можете представить, что когда-нибудь почувствуете себя стопроцентным американцем и потеряете интерес к России?

Ответ был сколь лаконичен, столь и красноречив:

— До такого состояния я еще не напивался.

После первого же своего сезона в НХЛ Дацюк настоял, чтобы завоеванный «Детройтом» Кубок Стэнли привезли не только в Москву, но и в его родной город-миллионник Екатеринбург, который в официальном справочнике «Ред Уингз» был представлен как «очень маленький городок Сверколвск» (именно так!). Можно представить, каких усилий стоило Дацюку при маниакальном страхе американцев перед «русской мафией» добиться согласия установить знаменитую чашу на Центральном стадионе Екатеринбурга. Возле кубка маячило 5–6 охранников.

Но главное — был битком забитый, шалеющий от радости за своего земляка стадион. И слова Дацюка: «Кубок Стэнли екатеринбургские дети уже увидели. Хочу показать им золотую олимпийскую медаль».

Схожей философии придерживался и Илья Ковальчук, с которым мы подробно побеседовали в апреле 2004-го. Суперзвезде «Атланты Трэшерз» было тогда 20 лет, а кто был его главным кумиром, вы уже знаете — Валерий Харламов.

— Если заглядывать лет на 15 вперед — в каком случае хоккеист Ковальчук назовет свою карьеру удачной? — спросил я его.

— В первую очередь — если в ней будет победа на Олимпиаде. Это моя цель с того момента, как я начал заниматься хоккеем. Одно это заставит меня считать свою карьеру удавшейся. Чемпионат мира — тоже, конечно, большое событие, но происходит оно в отличие от Олимпиад раз в год.

— А Кубок Стэнли?

— Еще один очень важный трофей, о котором тоже мечтаю. Лично для меня победа на Олимпиаде намного почетнее, хотя, пожалуй, завоевать Кубок Стэнли, потруднее. На Играх все решают один-два матча, где велика роль везения, а в НХЛ-серии до четырех побед. И выиграть можно только в том случае, если ты действительно сильнее.

— В США вы ощущаете, насколько популярны в России, или все-таки чувствуете определенную оторванность от своей страны?

— Получаю из России много писем, за что нашим болельщикам очень благодарен — поверьте, они действительно для меня важны. Причем пишут не только из Москвы, но и из Хабаровска, Новосибирска… Врезалось в память письмо 12-летнего паренька Алексея, кажется из Ангарска. Он сам занимается хоккеем и пишет, что родители рассказывают ему про меня, читают статьи. Приятно, когда тебя кто-то знает даже в отдаленных точках страны. И вообще, когда мне пишут из США, Японии, Финляндии — просматриваю, но бегло. А когда из дома — стараюсь вчитываться в каждую строчку. Очень многого люди желают и просто поддерживают. Так приятно!

— В чем Америка вас изменила, а в чем по-прежнему остается чужой?

— Америка — место, где я работаю, играю в хоккей. Она никогда не станет для меня родным домом и тем более родиной. В России я родился, провел детство, здесь выросли и состоялись мои родители. И когда за границей о моей стране говорят плохо, у меня сжимаются кулаки. Помню, играли на каком-то юниорском турнире, и один соперник, проезжая мимо меня, пару раз бросил: «Fucking Russian!» Я для начала его предупредил — мол, больше так не надо. Когда он сказал это в третий раз, пришлось его побить — так, что он прямо на льду стал плакать. Сейчас, в НХЛ, я в подобной ситуации сделал бы то же самое.

— Штаты вам есть за что уважать?

— Есть. Все, чем в этой стране начинают заниматься, они доводят до конца. Например, НХЛ. Когда эта лига зарождалась, ни о каких европейцах и речи не было. А сейчас туда едут лучшие хоккеисты со всего мира. Но за три года, проведенных за океаном, мне стало ясно, что многие американцы в жизни очень мало видели и, что еще важнее, не очень к этому и стремятся. Спрашиваешь человека, где находится Прага, а он уверенно отвечает: «В Канаде». (У меня был схожий случай в Калифорнии: на мой вопрос, знает ли собеседник, как называется столица России, последовал ответ: «Варшава». — Прим. И. Р.). Есть, разумеется, и вменяемые, образованные люди — но и других очень много. Некоторые всерьез думают, что по Москве ходят белые медведи. Словом, отношение к американцам в целом у меня довольно сдержанное.

Несколькими месяцами ранее, во время All Star Game НХЛ, все только и говорили, что о фильме «Miracle» («Чудо») — голливудской ленте об олимпийской победе американских студентов в Лейк-Плэсиде-80. Курт Расселл, исполнитель роли главного тренера той команды Херба Брукса, мелькал на стадионном экране едва ли не чаще самих участников Матча звезд. Советских хоккеистов на льду играли заштатные американские тафгаи.

— Фильм «Miracle» не смотрел и смотреть не собираюсь, — жестко заявил мне по этому поводу Ковальчук. — Один раз обыграли сборную СССР — и сделали из этого события икону. У нас своих побед хватало, чтобы я смотрел на чужие. Да еще и над нами.

Из всех этих бесед становится ясно: к середине 2000-х выросло новое поколение хоккеистов, для которых слово «Россия» значило очень многое, где бы они ни играли. А слово «Америка» манило уже гораздо меньше, чем их предшественников.

Та сегрегация на энхаэловцев и «россиян», которая имела место в российском хоккее многие годы, на самом деле унижала и одних, и других. С одной стороны, игроков суперлиги считали заведомо более слабыми и не доверяли им. С другой — хоккеисты НХЛ в случае неудач всегда становились козлами отпущения, их, как уже неоднократно говорилось, обвиняли в непатриотизме и меркантильности. Да и тренеры, и менеджеры достаточно строго делились на тех, кто знает один мир, а кто — другой.

Наступало время, когда эти миры надо было объединять.

Но произойдет это уже после Турина-2006…

* * *

Тем временем тренеры во главе сборной России менялись, словно в калейдоскопе.

Фетисов ушел в министры. Казалось, теперь уже точно надолго задержится в национальной команде Борис Михайлов: ведь в мае 2002-го ему удалось завоевать первую для России после 1993 года медаль на чемпионате мира — серебряную.

Правда, нельзя сказать, что игра, которую показала его команда в Швеции, заворожила. Сборная Михайлова играла в абсолютно не свойственный нашим традициям оборонительный хоккей. Словно некие флюиды матча с Чехией на Олимпиаде-2002, где команда Фетисова заставила себя в интересах дела на одну игру наступить на горло собственной песне, передались и на следующий крупный турнир — уже под руководством другого тренера. Однако смотреть на совершенно незрелищное вымучивание побед из матча в матч большого удовольствия, откровенно говоря, не доставляло. Ту сборную нельзя было не уважать, но любить ее лично мне было затруднительно. Полагаю, если бы блестящая игра Максима Соколова, признанного лучшим голкипером того чемпионата, россияне могли бы сойти с дистанции куда раньше.

И все же какой-никакой, а результат был достигнут. Тем большее удивление вызвало то, что ФХР и Михайлов не смогли договориться о продолжении сотрудничества. Впрочем, чехарда на тренерском мостике, которая началась затем, расставила все точки над i. С таким руководителем федерации, как Стеблин, нормально работать было невозможно.

— Тренеры у нас абсолютно не защищены, — рассуждал в 2004 году Касатонов. — Александр Якушев накануне чемпионата мира в Санкт-Петербурге потерял работу в «Спартаке». То же самое произошло в 2003-м с Владимиром Плющевым в «Ак Барсе». И уж совсем дикая история произошла с Борисом Михайловым. Человек на второй год работы со сборной добивается для наших условий чуда — серебра на чемпионате мира. Что происходит потом? Обещания продлить контракт. Двухмесячное ожидание, которое заканчивается ничем. За это время все клубы оказываются разобраны, и тренер вообще остается у разбитого корыта. И без клуба, и без сборной. То, что у людей семьи, личная жизнь, никого не интересует.

И так раз за разом получалась одна и та же история. Вначале тренер шел в сборную на условиях совмещения с клубной работой. Деятельность в национальной команде начинала отнимать все больше времени и сил — об ответственности (и внимании, и суровости оценок общественности) уже не говорю. Но деньги-то специалисту платили не в сборной, а в клубе, результаты которого из-за совмещения начинали страдать! В результате постепенно в глазах тренеров приход в сборную стал приравниваться к неизбежности отставки из клуба.

Федерация же платить им что-то хотя бы относительно сравнимое не собиралась. В результате от сборной со временем стали шарахаться, как от огня, все специалисты, поработавшие со Стеблиным. Тем более что организация этой работы не выдерживала никакой критики. В 90-е годы это было бы понятно: тогда вся Россия находилась в состоянии хаоса. Но уже в 2000-х в том же футболе к Вячеславу Колоскову (пусть он в 2005-м и уступил место президента РФС Виталию Мутко) никаких вопросов об организации жизнедеятельности сборных не возникало. Здесь же…

После Михайлова и Плющева сборную согласился возглавить Виктор Тихонов. Легендарному тренеру согласился помочь его многолетний ассистент в сборной СССР Владимир Юрзинов, а из Америки, вновь в роли менеджера, туда- обратно беспрестанно летал Алексей Касатонов. Он-то с какого-то момента, когда у него лопнуло терпение, и принялся рассказывать общественности через «Спорт-Экспресс» о творившемся в федерации бардаке.

Касатонов сетовал:

— Несколько деталей, на мой взгляд, постыдных для такой страны, как наша. У всех сборных есть единая форма одежды — кроме российской. Другие одеты и обуты одинаково, а наши — кто в чем. В Финляндии было уже достаточно прохладно, но даже намека на утепленные спортивные куртки у игроков не наблюдалось. Об этом стыдно говорить, это ведь элементарный этикет бизнеса и престиж страны. И игроки-то у нас сейчас не темные, газеты читают и знают, как обстоит дело в других сборных. Да что там в сборных — насколько знаю, в школе ЦСКА все дети одеты в единую форму. Чтобы дисциплинировать, создать у юных игроков определенный настрой.

Отсутствие единой экипировки не укладывается в моем сознании. Когда я пришел в сборную, мне попросту дико было такое обнаружить! Это ведь тоже проявление патриотизма. В сборной все должно создавать у человека ощущение, что он чувствует поддержку своей страны. У нас ничего подобного хоккеисты не чувствуют.

— Где и когда вы последний раз оказывались в таком «каменном веке»?

— В 1996 году, когда у нас в ЦСКА и вправду были серьезные финансовые проблемы. Но теперь в армейском клубе все совсем иначе — почти на уровне НХЛ. Сборная по сравнению с ЦСКА действительно живет как будто в другом измерении. На чешский этап мы, представьте, отправились… без массажиста. Вообще. В результате пришлось «арендовать» его у хозяев турнира, что вообще-то в преддверии чемпионата мира именно в Чехии выглядит нонсенсом — находясь в раздевалке, нетрудно подсмотреть важные детали жизни команды. Но у нас не было другого выхода. В Финляндию поехали уже два массажиста. Оба — из ЦСКА. Тихонов был вынужден идти и просить, чтобы их на несколько дней командировали в сборную.

— Причина происходящего, на ваш взгляд, в жадности или в бедности?

— Скорее в халатности. Еще одна деталь. На Евротуре все команды увешаны рекламой, как новогодние елки игрушками. У нас же — только один спонсор. А речь ведь даже не о десятках тысяч долларов. И это при тех средствах, которые крутятся в нашем клубном хоккее.

Думаете, после этого интервью хоть что-то изменилось? Вот отрывок из следующего — через пару месяцев. Каждый очередной этап Евротура вызывал у руководства сборной массу «положительных» эмоций.

Касатонов:

— Едем из аэропорта в отель — а там выясняется, что заказанных номеров на всю команду не хватает. Чтобы решить возникшие вопросы по форме и отелю, пытаемся дозвониться до аэропорта. Но оказывается, что единственный мобильный телефон, который дала федерация во время сбора, был ею же изъят в Шереметьеве в целях экономии.

— Единые костюмы у сборной появились?

— На Кубок «Балтики» нам кое-что принесли. Правда, по системе Остапа Бендера: «Кто скажет, что это девочка, пусть первым бросит в меня камень». В итоге опять ходили в своих личных — у нас все-таки осталась капля уважения к себе.

У части наших энхаэловцев, представьте, до сих пор не оплачены страховки за прошлогодний чемпионат мира в Финляндии! А ведь мне сейчас беседовать с этими игроками и их агентами, приглашать на мировое первенство в Чехию. И каким может получиться разговор?

Наконец, перед чемпионатом мира:

— Можете ли вы теперь — после окончания регулярного чемпионата — перечислить фамилии российских энхаэловцев, которые приедут в сборную для подготовки к чемпионату мира?

Касатонов:

— В обстановке, сложившейся из-за бездействия ФХР, ни о чем точно говорить нельзя. Игроки НХЛ и их агенты выдвигают справедливое по всем международным нормам требование — выплатить страховки. Они хотят чувствовать себя защищенными на случай травм. И если во время чемпионата мира, по моей информации, страхованием хоккеистов занимается ИИХФ, то на период сборов и контрольных матчей его должна обеспечить федерация. При этом все обязательства, связанные со страховками и авиаперелетами, хоккеисты и их представители желают видеть в письменном виде. Ни тренер, ни менеджер, а только федерация в лице ее руководителя является юридическим лицом, которое может дать гарантии выполнения этих обязательств. Президент ФХР Александр Стеблин знает об этом, но почему-то никаких действий не предпринимает. Хотя речь, в частности, идет о таких мастерах, как Ковальчук и Морозов.

Вопрос со страховками был решен буквально в последний момент — в федерации зашевелились уже после выхода в свет публикации в «Спорт-Экспрессе». Но степень безответственности подхода федерации к решению серьезных вопросов не лезла ни в какие ворота.

Стоит ли говорить, что и Тихонов, неудачно выступив на чемпионате мира, во главе сборной не задержался? Контракт с ним, впрочем, перед самым первенством (то есть когда он уже почти год отработал в команде) со скрипом подписан все же был.

В результате, чтобы и соглашение формально не нарушать, и тренера со своего поста технично убрать, специально «под» Тихонова был придуман пост «старшего тренера всех сборных России». Что это означает, сам Тихонов рассказал корреспонденту «Спорт-Экспресса» Максиму Лебедеву спустя несколько месяцев:

— Должность моя в федерации больше всего напоминает игрушку для младенца: дескать, на и замолчи. Надо было как-то убирать Тихонова из сборной до завершения контракта — вот и придумали такую должность на общественных началах без обязанностей и полномочий.

Тут-то организационный хаос в ФХР и достиг пика, извините, маразма. Одного тренера со своего поста тихо сдвинули, но желающих прийти на его место не обнаруживалось. Между тем уже через три месяца, в августе 2004-го, сборной России предстояло сыграть в очередном розыгрыше Кубка мира. Ключевом, казалось бы, турнире для того, чтобы создать базу для успешного выступления на Олимпиаде в Турине.

Как вспомнишь — так вздрогнешь.

* * *

В феврале 2004 года я побывал на Матче всех звезд НХЛ в американском Сент-Поле. В то время о Кубке мира в России еще не говорил никто, а в штате Миннесота я попал с корабля на бал, то есть на двухчасовую пресс-конференцию штабов сборных Канады и США. Боссы «Кленовых листьев» Уэйн Гретцки и Пэт Куинн отвечали вживую, главный тренер «звездно-полосатых» Рон Уилсон — по телефону из Сан-Хосе. Сотни репортеров, которые сидели друг у друга на головах, пристрастно расспрашивали руководителей сборных о каждом нюансе подготовки. И те отвечали — продуманно и без запинки. Потому что если бы не ответили, им на следующий день снесли бы головы. В прессе, в федерации — где угодно.

А у нас еще через три с половиной месяца после этой пресс-конференции не было не то что четкого состава — не было главного тренера. Как его назначали — это вообще анекдот.

Телекомментатор Дмитрий Федоров писал в «Спорт-Экспрессе»: «Летом в безвыходной ситуации президент ФХР зашел к соседу по даче Билялетдинову, а вышел с готовым тренером национальной команды на Кубок мира».

Вот как у нас, оказывается, все дела делаются. Впрочем, в России такими вещами можно удивить только ребенка.

Касатонов уже перед Кубком мира говорил:

— У нас же совершенно непонятны принципы, по которым г-н Стеблин подбирает руководящий состав сборной. Я с уважением отношусь к Зинэтуле Билялетдинову — это опытный тренер, проработавший некоторое время и в НХЛ. Но почему был назван именно он? Почему Юрзинов — второй тренер, а не главный? Почему не Белоусов, не Михайлов, с которым сборная России добилась последних успехов? Отказались? А вы не задавались вопросом — из-за кого? Почему возглавлять национальную команду на крупнейшем турнире у нас сейчас не то что не считается за честь, а наоборот — маститые тренеры шарахаются от этого как от огня? И ищут того, кто не откажется.

Ситуация доходит до абсурда: весной «Динамо» увольняет Билялетдинова (всем понятно, что не без участия Стеблина), а летом тот же Стеблин в безвыходной ситуации называет его главным тренером сборной на Кубок мира. И после этого кто-то еще может думать, что президента федерации волнует результат? Более того, уверен, что он ему не нужен. Потому как в человеке, оказавшемся способным его обеспечить, тут же видят личность, способную его, Стеблина, заменить.

Стеблин своим поведением в последние месяцы перед Кубком мира напоминал обезьяну с гранатой. Не зная, что предпринять, он совершал какие-то абсолютно сюрреалистические поступки.

Касатонов еще накануне чемпионата мира-2004 буквально кипел:

— Весенний звонок Стеблина Игорю Ларионову с предложением работать генеральным менеджером сборной на Кубке мира стал последней каплей нашего терпения. Пусть оно не было принято, но сам факт такого звонка в канун чемпионата мира выходит за рамки приличия!

Между тем осенью 2003-го, перед первым этапом Евро- тура в Чехии, на собрании руководства сборной с участием Тихонова, Юрзинова, Белоусова и меня, президент ФХР начал с того, что… уйдет со своего поста вместе с нами. Наш штаб твердо договорился со Стеблиным о работе на трехлетний период, во всех турнирах, включая Кубок мира и Олимпиаду-2006 в Турине. Теперь же, во время подготовки к чемпионату мира и в ключевые дни переговоров с энхаэловцами, было сделано такое предложение, бьющее по имиджу нынешнего штаба.

Причем Игоря, судя по всему, тоже «разыграли», как карту, в этих манипуляциях — очевидно, что случившееся не было инициативой нападающего «Нью-Джерси». По словам того же Ларионова, диалогом и серьезным разговором это назвать было сложно. То, что первоначально с ним общался генеральный секретарь федерации Валентин Козин, вообще ни в какие ворота не лезет.

Возглавить сборную на Кубке мира Стеблин предлагал не только Ларионову, но и Павлу Буре, на тот момент пусть уже и не игравшему, но еще не объявившему о завершении своей карьеры. Оба отказались. Касатонов незадолго до Кубка мира прокомментировал это так:

— Возьмем такой пример. Оттава предлагала организовать 10-дневный сбор для каждой из стран-участниц Кубка мира. И канадцы со словаками на это предложение откликнулись. Правда, этот сбор пришлось бы оплачивать нашей федерации, а вопросы финансового характера волнуют ее больше всего. Потому, как только дело дошло до конкретных предложений, ФХР и прервала переговоры с Игорем Ларионовым о его работе в роли генерального менеджера сборной. С ним, с Павлом Буре, с Вячеславом Фетисовым все эти якобы переговоры велись только для того, чтобы создать видимость работы. Условия заведомо ставились такие, чтобы человек отказался.

* * *

После уже упомянутой пресс-конференции штабов сборных Канады и США в Сент-Поле мне удалось поговорить с вице-президентом НХЛ Биллом Дэйли. И на вопрос, почему ФХР не только согласилась играть в «североамериканской» группе с командами Канады и США (а не в европейской) на дважды чужом поле, но и пошла на четвертьфинальную встречу с командой из своей, же группы (!), услышал:

— Вам следовало бы спросить об этом у руководства ФХР. Во время обсуждения состава группы никаких вопросов не возникало. На первом Кубке мира в 96-м россияне сами попросили о включении в североамериканский пул, а сейчас они не только не возражали против этого, но, как нам показалось, увидели в этом какую-то выгоду. Что же касается внутри- групповых четвертьфиналов, то во время переговоров данная тема, конечно, затрагивалась. На прошлом Кубке мира эта стадия была «перекрестной» — с соперником из другой группы. Теперь возникло иное предложение. И ни одна федерация не дала понять, что это является для нее проблемой.

— Активно ли участвовала ФХР в переговорах?

— Российская сторона принимала активное участие в обсуждении двух моментов. Первый-финансовые условия приезда и пребывания своей сборной в Северной Америке. Второй — календарь. После рассмотрения первого варианта ФХР выдвинула одно требование — не играть два дня подряд с североамериканскими сборными. На это мы пошли.

Какие выводы можно было сделать из интервью Дэйли, содержание которого, кстати, никто из нашей федерации даже не попытался опровергнуть? Во-первых, ничего, кроме банального желания сэкономить, руководителей ФХР не интересовало. Ну а календарь… Календарь в итоге оказался таким, что выиграть этот Кубок мира для России было бы сродни американскому «чуду на льду» в Лейк-Плэсиде-80.

Сборная СЩА, ставшая в итоге соперником россиян в четвертьфинале, закончила групповой турнир 3 сентября. Сборная России — 5-го. Четвертьфинал был 7-го.

Сборная США никуда не переезжала из Сент-Пола вне зависимости от занятого в группе места — только если бы она осталась четвертой, ей пришлось бы играть в Торонто. Сборная России, хоть и стояла в таблице выше американцев, должна была лететь к ним в гости за день до игры.

Россияне могли быть сколь угодно моложе американцев, но такой календарь неминуемо делал их вдвое старше. Тут как раз могла бы помочь закалка в Кубках Стэнли, но на всю сборную России было всего четыре однократных его обладателя. Между тем до трехкратного победителя Кубка Стэнли Федорова не смогли дозвониться (!), а на еще одного трехкратного — Брылина — вообще махнули рукой.

Как формировался состав на Кубок мира — это вообще была песня.

31 мая, в последний срок объявления состава, в сборную официально включили с десяток игроков, которые о своем включении туда слыхом не слыхивали. И, естественно, оскорбились такому отношению и ехать отказались.

Если бы турнир проводила не вальяжная НХЛ, а какая-нибудь суровая, скажем, ФИФА, то хотел бы я посмотреть, как потом наши бравые начальники из федерации смогли бы поменять состав наполовину. Если даже такие не самые дружные между собой люди, как Фетисов и Касатонов, придерживались единого мнения насчет фарса ФХР вокруг Кубка мира, что могло говорить о нем красноречивее?

Касатонов, в частности, говорил:

— Считаю, именно Стеблин несет ответственность за отказ ряда опытных игроков ехать на Кубок мира. Как всегда, виноватыми пытаются представить самих хоккеистов ~ не хотят, мол, выступать за сборную своей страны. Но вы помните, как бились за нее всего два года назад в Солт-Лейк-Сити нынешние «отказники» Хабибулин и Федоров, как привели команду к медалям? Что, за два года они разлюбили Россию? Нет, они (как и Даниил Марков, и Жамнов, и Валерий Буре, которые тоже выступали на Олимпиаде) не захотели играть на тех условиях, которые предложила им федерация.

Есть и еще одна проблема. ФХР манипулирует составом на большие турниры с помощью агентов. Схема такая. Для агента каждый одаренный игрок на вес золота, и тем, кто лоялен к Стеблину, создаются условия наибольшего благоприятствования. Взамен в сборную берутся клиенты именно этого агента — зачастую вопреки истинному положению дел. Собственно к хоккею это имеет весьма отдаленное отношение.

И последний демарш Стеблина: в ответ на просьбу «Авангарда», о том чтобы президент ФХР позвонил губернатору Омской области по поводу приглашения омичей в сборную, из команды был «отцеплен» Максим Сушинский. Едва ли не самый преданный сборной игрок, который намного сильнее некоторых хоккеистов, попавших в нее только благодаря ситуации, созданной Стеблиным. А заявление Билялетдинова о «коллегиальном решении» лишний раз показывает, кто в доме хозяин.

* * *

В середине июня 2004-го я находился в Португалии, на чемпионате Европы по футболу. Когда раздался звонок моего мобильного, мне и в голову не могло прийти, что на связи будет не кто иной, как Николай Хабибулин. Лучший вратарь Солт-Лейк-Сити-2002 пожелал детально объяснить свою позицию относительно Кубка мира. Услышал я совершенно дикие вещи.

Для начала Хабибулин заявил, что при нынешнем положении дел в ФХР и сборной России он не видит смысла в своей поездке на Кубок мира. При этом подчеркнул: он очень хотел бы, чтобы эта публикация получила широкий резонанс, потому что других способов изменить вопиющую ситуацию в российском хоккее, с его точки зрения, просто нет.

— Хоккей всегда был национальным достоянием нашей страны и любимой игрой нашего народа. Теперь это достояние втоптано в грязь: посмотрите хотя бы на то, как из года в год играет сборная. Никакого рокового стечения обстоятельств в этом нет: увы, все закономерно. Надеюсь, что это интервью прочитают в российском правительстве и в Совете по физкультуре и спорту при президенте России. Если и после этого ничего не изменится, то все наши хоккейные успехи навсегда останутся в прошлом, — так Хабибулин завершил свое интервью.

А начал разговор голкипер так:

— Прекрасно понимаю: сколько бы Кубков Стэнли я ни выиграл, болельщики на родине будут ценить меня за хорошую игру на Олимпиаде-2002. Так же, как, например, Игоря Ларионова и Вячеслава Фетисова они ценят за золотое десятилетие 80-х годов, а не только за Кубки Стэнли в составе «Детройта». Понимаю и то, что мне уже 31 год и, возможно, на моем игровом веку осталось не много турниров такого уровня, как предстоящий в августе — сентябре Кубок мира. Скажу больше: и я, и мои российские друзья-хоккеисты мечтали выиграть этот Кубок.

Но если для кого-то главное — участие, то для меня — только победа. А в той обстановке, в которой проходит подготовка нашей сборной к этому турниру, о притязаниях на успех не может быть и речи. Я уже побывал в подобной ситуации на Кубке мира 1996 года, где во всем, что касалось организации, царил полный хаос. То же самое происходит и сейчас, а потому я не вижу никакого смысла в своей поездке на это соревнование.

— Верна ли информация, что в последние дни штаб сборной вступил с вами в переговоры?

— Уже после седьмого матча финала Кубка Стэнли Зинэтула Билялетдинов дважды оставлял сообщения на моем автоответчике. Но перезванивать на данный момент в мои планы не входит. В ходе финала я прочитал высказывание одного из руководителей сборной о том, что по законам НХЛ с игроками нельзя разговаривать до окончания плей-офф, потому, мол, мне раньше и не звонили. Может, такой закон принят на Лужнецкой набережной, но в НХЛ о нем никогда не слышали.

— То есть вас включили в заявку сборной на Кубок мира, ни разу с вами не поговорив?

— Именно так. До оглашения заявки никто даже одного сообщения не оставил, и вдруг я вижу свою фамилию в списке на Кубок мира. Когда разговаривал с партнерами по этой виртуальной сборной, то выяснил, что со многими из них произошло то же самое. Считаю: нас, игроков, просто подставили.

Если честно, именно эта история и стала последней (но отнюдь не единственной) каплей, побудившей меня дать это резкое интервью. Потому что подобный подход к формированию сборной на крупнейший турнир даже цирком назвать нельзя — для этого вида искусства такое сравнение будет слишком обидным.

Я обменивался мнениями со своими одноклубниками по «Тампе», которые будут выступать на Кубке мира за другие сборные — чехом Кубиной, шведом Модином, канадцами Ричардсом и Сан-Лyu, — им всем из своих федераций предварительно звонили, и они не могли поверить, как вообще может быть иначе. А вот так! Руководители ФХР самовольно назвали состав и теперь смотрят, как мы, оказавшись в такой ситуации, будем себя вести. Что ж, наши ответные шаги будут адекватными тому, как поступили с нами.

— Перед Олимпиадой в Солт-Лейк-Сити все было организовано по-другому?

— Никакого сравнения. Вячеслав Фетисов не только смотрел игры регулярного сезона НХЛ, чего не могут сказать о себе нынешние руководители сборной, но и говорил с каждым кандидатом в сборную — персонально и неоднократно. Именно его стараниями и усилиями, а не ФХР, мне вернули золотую медаль Олимпиады 1992 года.

— Ваше нежелание разговаривать с Билялетдиновым выглядит неожиданно. Насколько я помню, во второй половине 90-х, когда вы были вратарем «Финикса», он входил в тренерский штаб этой команды.

— Да, пару лет мы работали вместе. Но впечатления у многих россиян, которых он тренировал, если честно, остались не очень хорошие. Конкретизировать не буду, потому что не воспоминаниями надо жить, а говорить о сегодняшнем дне. Например, о том, как Билялетдинов объяснил отсутствие в заявке Сергея Брылина: мол, в команде много центрфорвардов. И это при том, что Брылин уже шесть лет играет левым крайним!

Очень хорошо понимаю Валерия Белоусова, который, если вы не в курсе, отказался идти к Билялетдинову помощником. Объективно сильнейший на сегодня российский специалист (он вывел Омск с 13-го места в чемпионы, а до этого его Магнитогорск царствовал в российском и европейском хоккее во второй половине 90-х), Белоусов заслужил право быть главным тренером сборной, а не помогать Билялетдинову, которого за последние четыре года увольняли с работы ровно четыре раза.

— Принципы формирования тренерского штаба на Кубок мира тоже вызывают у вас протест?

— Для нас в том, что происходит, много непонятного и противоречивого. Г-н Стеблин утверждает, что Тихонов назначен главным тренером всех сборных страны. Тихонов в ответ говорит, что это не так, на такую расплывчатую работу у него нет времени, но что при этом он поедет на Кубок мира и будет участвовать в управлении сборной в полном объеме. Билялетдинов, в свою очередь, называет Тихонова и Владимира Юрзинова своими ассистентами. Где правда — не сможет сказать никто. Потому что во всей этой чудовищной неразберихе действительно никому ничего не ясно. Не удивлюсь, если за пару недель до начала Кубка мира Тихонов вернется к практической деятельности.

Кроме того, я знаю, как предлагали стать генеральным менеджером сборной Игорю Ларионову. Стеблин сказал ему, что место сборов определено и несколько игроков уже точно в составе. Но, извините, генеральный менеджер — это не специалист по добыванию экипировки. В клубах российской суперлиги почему-то уже знают, что это за должность и каковы полномочия человека, ее занимающего. А вот в ФХР, живущей как будто в позапрошлом веке, об этом ничего не известно.

— Что скажете о самой заявке сборной на Кубок мира?

— Не понимаю, как могут набирать состав на такой турнир люди, которые ни разу за сезон не видели хотя бы одного матча НХЛ. Об абсурде с Брылиным я уже рассказал. Но как могли не попасть в сборную здорово игравшие Королюк, Слава Козлов, Сапрыкин, Фролов, Уланов? А как поступили с Андреем Николшииным? Сначала его объявляют в числе «неприкасаемых», а после того, как он подписывает контракт с ЦСКА (а не с «Динамо», где очень долго работали три нынешних руководителя сборной — Билялетдинов, Тузик и Юрзинов), не включают в заявку! При этом убежден, что хорошая команда невозможна без таких работяг, как Николишин, Брылин, в недавнем прошлом — Немчинов.

А ситуация с Женей Набоковым? Стеблин раструбил на весь мир, что ИИХФ наконец-то разрешила моему коллеге играть за Россию. Президент федерации преподнес это как результат титанических усилий своего ведомства. Тут же Набокову начали звонить из ФХР, предлагать поехать на чемпионат мира. Но агент Евгения на всякий случай решил перезвонить в ИИХФ. Так в международной федерации ему сказали, что впервые об этом слышат! В итоге бумагу от ИИХФ, подтверждающую, что он может играть за сборную России на чемпионатах мира и Олимпиадах, Набоков так и не получил.

Хорошо еще, что его «Сан-Хосе» дошел до полуфинала Кубка Стэнли. А если бы «Акулы» вылетели оттуда раньше, и он согласился приехать на мировое первенство? Тоже, как в случае со страховкой Алексея Яшина, лихорадочно пытались бы все уладить за час до игры? И как Набоков должен чувствовать себя после такого вранья? Неудивительно, что он тоже не горит желанием ехать на Кубок мира.