ЧУДЕСА – НЕ В РЕШЕТЕ
ЧУДЕСА – НЕ В РЕШЕТЕ
Во всевозможных служебных и специальных документах, да и в газетных отчетах бесконечно повторяются два выражения. Первое – «энтузиазм приносит победу», второе – «одного энтузиазма мало». В одном случае энтузиазм преподносится как высокое решающее достоинство. В другом он ставится под сомнение и даже с оттенком иронии, дескать, до чего же наивно уповать в футболе на энтузиазм!
Я не собираюсь разоблачать противоречивость этих ходких фраз. Мне думается, что понятие энтузиазма вообще случайно попало в число тех кубиков, из которых принято складывать башню футбольного благополучия. И дело тут не в термине. В данном случае ставшая привычной фразеология маскирует смысловую путаницу.
Мне хотелось бы для начала напомнить о некоторых матчах, можно смело сказать вошедших в историю отечественного футбола.
Финал Кубка СССР 1946 года, «Спартак» -«Динамо» (Тбилиси). В том году спартаковцы проиграли тбилисцам, бронзовым призерам, оба матча в чемпионате, отстали от них на 12 очков. Да и без этих статистических выкладок всем тогда было ясно, что «Динамо» во главе с Борисом Пайчадзе – слаженный, высококлассный ансамбль, а «Спартак», переживавший послевоенный кризис,- не более чем средняя команда. Любой, самый пристрастный, анализ никаких спартаковских шансов в поле зрения не обнаруживал.
Как всем известно и как немногим (телевидения тогда не было) памятно, «Спартак» победил 3:2, забив решающий гол в дополнительное время, причем по ходу матча проигрывал 1: 2. Замечу, что только полтора года спустя стало ясно, что в день того финала «Спартак» встал на путь к своему возрождению.
Последний матч чемпионата 1948 года, «Динамо» (Москва)-ЦДКА. Разыгрывались два первых места. Чтобы стать чемпионами, динамовцам достаточно ничьей, армейцам нужна победа. ЦДКА, проигрывая 0:1, вышел вперед – 2:1. И вдруг беда: нечаянная неловкость центрального защитника Ивана Кочеткова, и мяч от его ноги после прострела слева – в сетке. 2:2. Насмарку труды всего сезона. Было отчего опустить руки! Но армейцы, уже преодолевшие при счете 0:1 несчастливое стечение обстоятельств, находят в себе силы второй раз воспротивиться злому року и побеждают-3:2.
Товарищеская встреча сборных СССР – ФРГ в 1955 году в Москве. Гости выступали в ранге чемпионов мира. Наша команда после неудачи на Олимпиаде 1952 года в Хельсинки и после скоропалительных и незаслуженных «оргвыводов», по сути дела, заново заявляла о себе. Немцы вели – 2:1, и все же наши вырвали победу-3:2.
Финальный матч первого розыграша Кубка Европы СССР – Югославия в 1960 году в Париже. Югославы, имея очевидное преимущество, выиграли первый тайм- 1:0. Второй тайм ушел на то, чтобы наши сквитали счет и выравняли игру. Дополнительные полчаса дали и зрелищную картину превосходства нашей команды, и второй гол – 2:1 и Кубок!
Так вот, о настроении, о поведении, о манере действий победителей в этих четырех матчах будет вполне справедливо отозваться как об игровом энтузиазме. Это были выдающиеся матчи, как по своему спортивному значению, так и по драматическому обороту событий. Обратите внимание, всякий раз победителю приходилось отыгрываться, переламывать ход игры – другими словами, показывать свой характер, собирать в кулак все, до капельки, ресурсы духа, мужества, стойкости, оптимизма.
«А что, все образцы лишь в прошлом, примера поновее нет?» – могут меня спросить. Ну, образцов никогда много не бывает, на то они и образцы, потому я и старался выбирать особенно придирчиво. Но новый пример есть. И еще какой! Конечно же это матч СССР – Венгрия, сыгранный в Лужниках в мае 1968 года в ходе розыгрыша чемпиона Европы!
Цифровой итог его, горевший в тот вечер на табло стадиона,- 3:0. Но в том-то весь фокус, что московский матч был фактически вторым таймом, а первый, в Будапеште, советская сборная проиграла – 0:2. Значит, и тут мы стали свидетелями казавшихся многим безвыходными обстоятельству которых оказалась наша команда, и увидели, как она дерзко и решительно разорвала цепи этих обстоятельств.
Любопытно, что все эти матчи не оставили сколько-нибудь заметного следа в специальной методической литературе. Ни у кого не поднялась рука подвергнуть их исследованию, разобрать по косточкам. Все эти матчи сохраняются в памяти как матчи особого рода, из ряда вон выходящие, как своеобразные футбольные чудеса.
Применительно к футболу иные слова и понятия у нас без всякой на то нужды заездили и разменяли. В спортивной практике вообще (некоторые журналисты тоже к этому приложили руку) не принято церемониться со словарными запасами, все превосходные степени извлекаются на свет божий с необычайной легкостью. Когда же возникает необходимость выделить события или явления действительно заслуживающие высокого отзыва, то вдруг оказывается, что уже нет необходимых слов, они уже многократно использованы по пустякам и потому выглядят заурядными, стертыми. Что-то в этом роде происходит и со словом «энтузиазм». Под энтузиазмом принято понимать высокую степень воодушевления. Само по себе воодушевление – это уже достаточно много, а тут еще и «высокая степень»!
Футбольная жизнь имеет свой календарь с листками, помеченными черным, будничным, цветом и с листками красными. Красных меньше, ими выделены особо важные, принципиальные матчи, где решается, скажем, вопрос о лидерстве. Команда высшей лиги проводит за сезон примерно полсотни официальных встреч. Такие уж права у футбола, что все эти встречи получают отзывы в печати, многие транслируются по радио и телевидению. И один из главных, едва ли не обязательных вопросов, который обсуждается в этих рецензиях: в каком состоянии духа были команды и как это отразилось на результате? Спору нет, делать это необходимо. Но тут-то как раз и возникает ставшее привычным штампом слово «энтузиазм». Возникает и смещает понятия.
Представьте, что нерадивого студента упрекают в недостатке гениальности. Его, разумеется, устроит такой упрек, он охотно с ним согласится, особенно если студент этот еще и плутоват. И вот футболистам, игравшим апатично и безвольно, говорят: «Вам не хватало энтузиазма». «Да, да, – охотно каются они, – с энтузиазмом у нас что-то в этот раз не получилось, не воспламенились мы, не зажглись…» Между тем куда точнее и проще было бы сказать этим самым футболистам, что они вчера вместо хорошей игры, которой от них доверчиво ждали зрители, выдали самую что ни на есть дремучую халтуру.
Я повторяю: беда не в словесной неразборчивости, беда в том, что вещи называются не своими именами.
Не думаю, что все команды и все футболисты круглый год способны переживать «высокую степень воодушевления». Нервная система тоже ведь предъявляет свои условия. Мы хорошо знаем, что после сильных эмоциональных переживаний появляется потребность в расслаблении, в отдыхе.
Иногда бывает, что выгодное турнирное положение завоевывается с помощью огромных длительных волевых усилий. Но, как правило, приходит час расплаты. Наступает момент, когда команда после больших нервных затрат просто вынуждена перейти к игре ну, что ли, спокойной, нормальной, и вот тут-то обнаруживается, что ее чисто футбольных, игровых достоинств недостаточно, чтобы одерживать победы.
Едва ли не самыми большими неожиданностями чемпионатов 1968 и 1969 годов стали неудачи московского «Динамо». Я не взялся бы в двух словах найти объяснение этим малопривлекательным сенсациям. Но убежден, что среди других должна быть упомянута вот какая причина. Динамовцы прожили весь сезон 1967 года в прекрасном настроении, испытывая подъем духа, и своей бодростью, если хотите, веселостью удачно компенсировали некоторые недостатки своей игры, отсутствие того качества, которое мы привычно именуем «высоким классом».
Считалось, что, завоевав серебряные медали и Кубок СССР, «Динамо» взяло своеобразный аванс после нескольких неудачных сезонов, а потом этот аванс отработает, будет совершенствовать свою игру, свой футбольный класс. Однако динамовцам, как видно, показалось, что призы и награды их вполне достоверно характеризуют и им теперь нетрудно будет шагать по дороге следующего чемпионата. Попробовали играть спокойно, «на классе». Не вышло, начали проигрывать. И растерялись. Они бы рады вновь обрести свое прошлогоднее состояние, а оно ушло, забыто, вместо него одни тревоги и опасения, оглядка на собственные ворота. Спустя год это повторилось. Проведя зимой удачное заграничное турне (10 матчей без единого поражения), динамовцы вновь решили, что им уже никто не страшен. Как мне рассказывал их тренер Константин Бесков, они выходили на первые матчи чемпионата, всем своим видом заявляя соперникам: «Мы – динамовцы, сдавайтесь». И снова серия невосполнимых поражений.
Когда мы пользуемся одним-единственным мерилом и только и делаем, что решаем, «был или не был проявлен энтузиазм», то упрощаем сложнейшую проблему соотношения и взаимозависимости игры и человеческого духа. В проблеме этой, пока еще далекой от разрешения, кстати говоря, и скрываются, надо полагать, многие скрытые резервы спортивного прогресса.
Мне хотелось бы, отнюдь не претендуя на какое-либо новое слово, упомянуть хотя бы о некоторых вещах, имеющих отношение к этой проблеме.
Предположим, большинство футболистов команды стремятся играть с боевым настроением, в темпе, остро, предприимчиво. Но есть среди них двое-трое этаких разочарованных юнцов, которым все трын-трава. Или завелась компания выпивох, которым только бы погулять и развлечься. Причем нередко бывает, что эта публика наделена игровыми талантами, либо имеет прошлые заслуги, либо подает надежды. И все усилия, все благие намерения команды разбиваются о равнодушие этих людей. Они, по сути дела, играют против своей команды.
Это то, что называется психологической несовместимостью, и в футбольных делах она сплошь и рядом дает о себе знать.
Нельзя сомневаться в том, что привлекательная игра «Спартака» в 1968-1969 годах прямо связана с хирургическими мерами, предпринятыми в этой команде для оздоровления обстановки, с доверием, оказанным сразу многим молодым игрокам, которые это доверие стремились оправдать.
Футбол, как известно, имеет большую власть над сердцами. Известны случаи, когда родители заставляют детей учиться, скажем, музыке, иностранному языку, но не бывает, чтобы мальчика отдали в команду против его воли. Наоборот, ребята зачастую бегут в футбол, преодолевая домашние рогатки. Сделаны ли уроки, приходится проверять, а спрашивать, гонял ли мяч, нет необходимости. Короче говоря, играть в футбол никто никого не заставляет. Выходит, это одно из тех занятий, где вроде бы нет места ремесленничеству, делячеству, равнодушию, халтуре. А все эти явления, которые можно объединить в одном понятии – безыдейность, между тем, находят себе в футболе место.
Безыдейность – это вовсе не удел игроков посредственных, бесталанных, которые изверились в себе. Как раз наоборот, нередко именно одаренные люди теряют облик футболиста. Им бы играть и играть, а они укорачивают свой и без того недолгий футбольный век, разменивают, зарывают свой талант. Все их неприглядные похождения основаны более всего на расчете, что уж их-то, знаменитостей, всегда простят и выручат. Что ж, порой прощают и выручают. Влиятельный покровитель способен замять проступок «лжезвезды» и вернуть ему место в команде. Но никто и ничто не возместит футболисту попусту истраченных сил, промотанных дней. Возмездие неминуемо – прощенный уже не тот, что-то им утрачено навсегда.
Команде невозможно поддерживать высокий темп, если хотя бы два-три игрока бегают медленно. Точно так же не добьешься единого боевого настроения, если кто-то безразличен к замыслам и душевным порывам своих товарищей. Безыдейность, которую характеризуют внешне эффектные позы, страшна не только сама по себе, она еще и заразна. Поэтому уж если проявлять заботу о душевном здоровье команды, то начинать надо с требовательности к людям ее составляющим. И еще большой вопрос: что дороже в игроке – ловкий пас пяткой или его человеческая порядочность? Конечно, в чистом виде такого вопроса не существует, но если он вдруг возникает, рано или поздно приходится выбирать…
Но что же должно быть душевной нормой команды? Я думаю, что в основе лежат два обязательных качества: футбольная квалификация и добросовестное отношение к игровым обязанностям. Квалификация потому необходимое условие, что она и только она позволяет футболисту выражать в игре самого себя, свою волю, свой характер и быть заодно с партнерами. Ну, а добросовестность является чем-то вроде гарантии, причем на долгий срок. Если она развита у всех игроков в равной мере, то высокий и прочный уровень выступлений команды обеспечен.
Чем выше игровая квалификация, чем добросовестнее игроки, тем легче им проявлять свои волевые качества и тем охотнее они их проявляют, тем больше удовольствия получают от футбола, от усилий, затраченных ради победы. И появляется команда, о которой говорят: «волевая», «с характером».
Только такая команда и оказывается способной время от времени творить чудеса. Но чудеса не в решете, а так сказать имеющие серьезное обоснование. Такая команда и блистает в самых трудных, самых главных матчах подлинным энтузиазмом. Ее способность воодушевляться зависит, однако, не от случайной искры. Эта способность подготовлена, воспитана, она на крепких ногах. Болельщику позволительно не видеть всех этих корней и связей, ему пламя вдохновенного наступления может показаться необъяснимо прекрасным. Специалист не имеет права всего этого не различать. Многое, что с трибун кажется чуть ли не мистикой, на самом деле-признак высокого мастерства и счастливого духовного согласия игроков.
Трудно забыть неудачи московского «Торпедо» в матчах Кубка кубков сначала с «Кардифф Сити», потом с «Рапидом». Ну как же им не хватало воодушевления! Можно даже допустить, что торпедовцы были не прочь проникнуться этим воодушевлением, этим энтузиазмом, в конце концов, они же спортсмены и понимали, как интересны, как ответственны матчи этого турнира. Но команда не была подготовлена к «чудесам». Оба раза за ее плечами была неудачная, вялая игра во внутренних чемпионатах, она отвыкла бороться всерьез, да и игры своей в то время не имела. Это был как раз тот случай, когда настроение, даже если оно и появилось бы, нечем было выразить.
Вот тут обычно и возникает готовое, заштампованное объяснение: «одного энтузиазма мало». А это вранье, энтузиазм здесь и не ночевал, его и быть здесь не могло. Была лишь видимость волевых усилий, был пресловутый навал и ничего больше. Была недостаточная игровая квалификация, нерадивость. Мы же вместо того, чтобы сказать прямо в глаза всегда полезную правду, сами того не желая, грубо льстим кругом виноватым, упрекая их, видите ли, в недостатке «высокой степени воодушевления». Поэтому-то мне и кажется, что жонглирование термином «энтузиазм» без попыток разобраться в происхождении этого состояния, без учета его непременных слагаемых ровным счетом ничего не прибавляет к нашим знаниям в области психологии спорта. Нужно, очень нужно двигаться в глубь, в дебри этой проблемы, а не скользить по поверхности.
1970