ПРЕЗИДЕНТЫ НЕ ЛЮБЯТ НЕУДАЧНИКОВ
ПРЕЗИДЕНТЫ НЕ ЛЮБЯТ НЕУДАЧНИКОВ
Будем справедливы! Не все «идолы», не все погасшие «звезды» бразильского футбола заканчивают свой путь меланхолическим актом регистрации своей фамилии в списках ФУГАП. Некоторые из них не прощаются с футболом, они пытаются законтрактоваться тренерами в какой-либо из двадцати трех тысяч футбольных клубов Бразилии. О них и пойдет речь в этой главе.
* * *
В конце сезона 1957 года накануне ответственного турне по странам Америки и Европы взбунтовался тренер «Ботафого» Жениньо. Подобные конфликты являются обычным делом, периодически вспыхивают они то в одном, то в другом клубе Бразилии. И в этом нет ничего удивительного, ибо в самой структуре руководства клубами заложено неразрешимое, неустранимое противоречие между тренером, являющимся наемным тружеником клуба, и его хозяевами — картолами: президентом, директором департамента футбола, членами президентского совета. История не сохранила причин спора Жениньо со своими хозяевами: то ли он добивался более выгодного контракта для себя лично, то ли протестовал против продажи каких-либо игроков «Ботафого»… Да это и неважно. Важно то, что после того, как разъяренный Жениньо хлопнул дверью кабинета своего хозяина, в «Ботафого» родился новый тренер. Возможно, самый выдающийся. И уж наверняка самый компетентный из бразильских тренеров. Речь идет о Жоане Салданье.
Разумеется, хозяева «Ботафого» при иных обстоятельствах никогда не позволили бы себе эту авантюру: пригласить скромного чиновника клуба, каковым был в то время Жоан, на весьма почетный и важный пост старшего тренера первой команды. Просто-напросто они оказались в безвыходном положении: «горела» очень выгодная «экскурсия», сулившая клубу прибыль, нужно было кого-то срочно посылать с командой. Первым, кто подвернулся под руку, оказался Салданья. Он не имел блистательного футбольного прошлого: играл в детстве на пляжах Копакабаны и Ипанемы, потом стал тренером одной из «диких» команд, потом пристал к «Ботафого», где играло много его земляков из штата Рио-Гранде-ду-Сул.
Тут, в «Ботафого», Жоан помогал тренерам, работал переводчиком при нескольких европейских тренерах, приглашенных в Бразилию, потом стал исполнять обязанности администратора команды.
Когда его «бросили» в турне вместе с клубом, Салданья не растерялся. Он хорошо знал игроков, отчетливо представлял себе, что может и чего не может каждый из них.
Он решил, что у него нет времени для изобретения каких-то гениальных тактических схем и внедрения хитроумных новаций.
Жоан собрал игроков и сказал им:
— Вы видите, парни, эту правую полосу поля — от нашей штрафной площадки до ворот противника? Сюда, на правый фланг, никому из вас я не разрешаю совать нос. Это — коридор Манэ Гарринчи. Все остальные должны играть в центре и слева. К Манэ и близко подходить не смейте. Пусть делает здесь что захочет, а ваше дело — ждать от него пас и бить по воротам…
Так после этой счастливой встречи дальновидного тренера и гениального футболиста начался сенсационный взлет знаменитого Гарринчи и не менее сенсационные победы «Ботафого» на чужих и своих полях. Жоан раскрепостил игроков, предложил каждому «играть свою игру». И даже если он давал какие-то строгие установки на тот или иной матч, он добавлял:
— Если вы в ходе матча почувствуете, что моя установка не дает результатов, меняйте игру, не оглядываясь на меня…
Это было неслыханно. Вероятно, никогда еще в истории бразильского футбола тренер не разговаривал с футболистами таким языком. И привыкшие к окрику, к железным оковам незыблемых тактических схем, малограмотные виртуозы мяча вдруг почувствовали веру в свои собственные силы. В свой, если хотите, футбольный интеллект. Мулаты, негры и белые, составляющие разноцветный «коктейль» «Ботафого», заиграли, как никогда не играли до этого. Зарубежное турне превратилось в победоносное шествие «Ботафого» по стадионам двух континентов. А вернувшись на родину, «Ботафого» в упорной борьбе с «Фламенго» впервые за много лет завоевал звание чемпиона.
А затем, спустя несколько месяцев, история повторилась: снова хлопнула громко дверь в кабинете президента клуба. На сей раз уходил сам Салданья, протестуя против продажи нескольких футболистов…
Так было, так есть и так будет до тех пор, пока сохраняется нынешняя организационная структура профессионального футбола, о которой сам Салданья блестяще писал в своей книге «Подземелья бразильского футбола»: «Бразильский футбол живет в атмосфере политиканства, куда более мелочного, чем распри политических партий… Архаичная, устаревшая организация мешает ему развиваться, футбол популярен, он приносит известность и славу клубным дельцам, дает им имя. И они яростно дерутся за место под солнцем. Когда один какой-нибудь футбольный босс только начинает постепенно понимать что-то в футболе, осваивает первые азы законов этого вида искусства, этого босса свергает какой-нибудь иной… Он ведет себя, словно является наследником Ротшильда. И все начинается сначала до тех пор, пока этот болтун начнет постепенно осваивать то, что другие уже давно освоили бы на его месте…»
В такой обстановке работают бразильские тренеры. Впрочем, слово «работают» является в данном случае литературным украшательством: тренеры в Бразилии не работают. Во всяком случае, они не имеют никаких возможностей для работы. Тот же Салданья пишет в упомянутой книге: «В Бразилии не существует тренировочной работы в футболе. Говоря так, мы имеем в виду не подготовку команды накануне какого-то конкретного матча, которая-то и является именно „подготовкой“, не более… Наши клубы только и делают, что ведут эту „подготовку“. Ведь мы не имеем футбольного сезона. В футбол играют у нас практически все время. Одна игра следует за другой, и то, что вообще-то называется тренировочной работой, в Бразилии сводится к торопливой подготовке к матчу, проводящейся в кратком, четырехдневном, интервале между двумя играми…»
Может быть, Салданья слегка сгустил краски: мне доводилось видеть серьезные, интенсивные занятия самого Салданьи с футболистами сборной страны, наблюдать вдумчивую работу Загало в «Ботафого», Дюка в «Бонсуссесо», Тима во «Фламенго». Но эти примеры — исключение. А в принципе Салданья все-таки прав. Бразильский тренер не имеет возможности работать с командой. У него на это нет времени, а у игроков нет сил. В лихорадке календарных и товарищеских матчей лишь кое-когда удается провести тренировочку или разминку. Тысячи проблем обрушиваются на тренера: воспаленные миндалины вратаря, которые являются очагом заражения, способным ухудшить любую травму, должны ожидать до января. Так же, как «верминоз» на почве истощения у другого игрока, недавно прибывшего с северо-востока и принесшего в своем организме все, что можно только себе представить: от аскарид до эскистосомоза. Их будут лечить слабительным. Для облегчения колик… Ну, а сифилис третьего — который не нуждается для подтверждения диагноза в анализе крови, достаточно только поглядеть на него — будет тоже лечиться мимоходом, по мере возможностей, столь ограниченных в этой суматохе. И когда кто-то пожалуется, что нуждается все-таки в небольшом перерыве, в отдыхе для лечения, существует одно легкое средство, дающее грандиозные результаты: «Послушай, бишьо против „Фламенго“ в воскресенье обещают в восемьдесят тысяч… Понял? Даже сенатор не зарабатывает столько за девяносто минут…»
Лекарство действует безотказно. Боль проходит, лечение может быть отложено. Позднее, разумеется, веревка лопнет. Но ведь это будет позднее!.. А пока будем решать наши сегодняшние проблемы!
Стоит ли обвинять во всем этом тренеров? Ведь над ними, словно дамоклов меч, висит день и ночь карающая рука картол: как только команда начинает проигрывать, и без того шаткое положение тренера становится катастрофическим. Контракт заключается на год. И по окончании контракта президент клуба даже и разговаривать не станет, даже руки не протянет тренеру, который, по мнению вельможи, считающего себя, разумеется, знатоком футбола, провел сезон не очень удачно…
И тренер вынужден отправляться по безбрежному футбольному морю Бразилии в поисках новой пристани… А море это действительно безбрежное: как было уже упомянуто, в Бразилии имеется свыше двадцати трех тысяч футбольных клубов. А дипломированных специалистов — тренеров со специальным образованием — приходится на них… 60, повторим для верности прописью: шестьдесят человек.
Правда, приступая к рассказу о тренерах, сразу же спотыкаюсь об один любопытный факт: тренеры, добившиеся в последние два-три года наиболее интересных результатов в ведущих бразильских клубах и сборной, не являются — как это ни парадоксально! — дипломированными специалистами. Нет диплома даже у Загало — тренера «Ботафого» и сборной страны, победившей на чемпионате мира в Мексике. Нет дипломов у Теле — тренера «Атлетико», команды, ставшей в 1971 году первой победительницей первого национального чемпионата, у Антониньо — тренера «Сантоса», команды, которая не нуждается в рекомендациях. Нет диплома и у самого Салданьи…
Но, я думаю, они не обидятся на автора книги, если он начнет рассказ о бразильских тренерах не с них, а с их дипломированного коллеги. С Висенте Феолы — тренера «золотой сборной», одержавшей блистательную сенсационную победу на чемпионате мира 1958 года в Швеции. Злые языки утверждают, правда, что Феола, несмотря на свой диплом Высшей школы физического воспитания, не был в общем-то идеальным тренером. Тем более тренером сборной. Во всяком случае, Феолу называют «раздатчиком футболок», не более того. Мне приходилось даже слышать утверждения, что-де великой сборной 1958 года вообще не нужен был тренер: Пеле! Вава! Диди!.. Они и сами выиграли бы Кубок Жюля Риме! Разумеется, это не так, однако не следует забывать, что Феола противился включению в команду Гарринчи, держал в запасе Нилтона Сантоса и Пеле. Этого ему до сих пор не забывает ни один из торседорес Бразилии. В то же время страна забыла, что, помимо победы на чемпионате мира 1958 года, сборная Бразилии под руководством Феолы одержала победы в шести крупных международных турнирах (в том числе в «Атлантическом кубке»), что из 96 игр, проведенных сборной Бразилии под руководством Феолы, было выиграно 66! Слишком хорошие результаты для скромного «раздатчика футболок»!
Конечно же, кроме расстановки игроков на поле, Феола умел вселить в них чувство уверенности в своих силах, чувство спокойствия. Умел настроить их на победу. Умел заставить их не бояться, а уважать противника. Не следует забывать и того, что в руках Феолы было в 1958 году грозное оружие, повергнувшее в панику тренеров и футбольных специалистов всего мира: знаменитая схема 4+2+4. О ней речь пойдет в соответствующей главе, а пока отметим лишь, что выиграла шведский чемпионат все же не эта схема, а двенадцать человек; одиннадцать на поле и один — Висенте Феола — за его пределами…
Преемником Феолы на посту тренера сборной страны стал накануне чемпионата мира 1962 года Айморе Морейра. Рассудочный, спокойный человек. Один из выдающихся знатоков и теоретиков футбола. Именно он привел сборную команду к победе на чилийском чемпионате мира 1962 года, и именно ему было вновь поручено руководство сборной после поражения Феолы в 1966 году в Англии. Айморе стал одним из первых глашатаев «универсализации» в бразильском футболе. Мне кажется, что его сдержанность, его осторожность и осмотрительность отразились и на манере игры возглавляемой им команды. Особенно это было заметно на сборной образца 1968 года. Эта команда имела в основном тех же игроков, что команда Салданьи, проведшая в блестящем атакующем стиле отборочные матчи первенства мира в 1969 году, однако у Айморе футболисты играли, я бы сказал, слишком спокойно, чрезмерно осмотрительно. Они атаковали, беспрестанно оглядываясь назад. Они не столько взламывали оборону противника, сколько трудились над созданием своих оборонительных рубежей.
Впрочем, главной бедой Айморе была его полная зависимость от «сильных мира сего». От футбольных чиновников и президентов клубов, диктовавших Айморе свои требования тоном, не терпящим возражений. Блистательной противоположностью ему стал новый тренер сборной — Салданья, сказавший в тот день, когда его пригласили на этот пост: «В Бразилии живет 90 миллионов человек, которые могут предложить мне 90 миллионов вариантов сборной команды… Но на поле выйдет моя команда. Та, которую я предложу». Об этой команде мы еще будем говорить, а сейчас хочется подчеркнуть, что подобное поведение тренера в Бразилии является, пожалуй, беспрецедентным фактом. И это понравилось бразильцам, утомленным бесчисленными вариациями, модификациями и новациями в составе сборной, практиковавшимися Айморе. Салданья пришел и сказал: «Наша бразильская сборная должна быть для нас как любимая самба: каждый бразилец должен знать припев…» И через две недели после прихода Салданьи каждый мальчишка этой страны назубок знал состав своей сборной.
Жоан Салданья
Не будем забегать вперед и говорить о творческих концепциях Салданьи, чему посвящена специальная глава книги. Отметим иное: принципы товарищеского отношения к игроку, уважения человеческого достоинства и права футболиста на творчество, продемонстрированные Жоаном в том памятном 1957 году, когда он пришел в «Ботафого», остались святыми для него и по сей день. А это не так уж часто встречается в профессиональном футболе! Жоан умеет уважать в футболисте человека. Возможно, его научил этому дикий случай, о котором он рассказал в своей книге:
«Случилось это в сорок шестом или сорок седьмом году. „Ботафого“ тогда находился на сборах накануне матчей в стареньком доме на окраине Рио в городском парке. „Концентрация“ (так они называют сбор. — Примечание мое. — И. Ф.) была, что называется, „из тех“ — на целую неделю. В тот раз дело было перед встречей с одним из „великих“ клубов.
Жена игрока Авилы лежала в больнице Святого Себастьяна с тяжелой хронической болезнью. Жизнь ее долгое время висела на ниточке.
Игра начиналась в субботу во второй половине дня, а где-то около одиннадцати утра на тренировочной базе зазвонил телефон. Игрокам было запрещено подходить к телефону. Тем более накануне матчей. А звонили из больницы, срочно вызывая Авилу. Тот, кто снял трубку — один из администраторов клуба, — ответил, что Авила не сможет сегодня поехать в больницу. Тогда к телефону подошла сама старшая медсестра — монашка, работавшая в госпитале, и стала настаивать, требуя, чтобы игрок срочно приехал. Администратор положил трубку и отправился к тренеру: „Монашка-сестра утверждает, что жене Авилы стало хуже и что она зовет его…“ Руководство команды обсудило ситуацию и решило, что накануне матча футболисту не стоит ехать в госпиталь Святого Себастьяна. Матч предстоит весьма важный… Администратор вернулся к телефону и сообщил сестре, что Авилу вызвать нельзя.
После матча Авиле сказали, что ему нужно съездить в госпиталь, потому что с ним хочет говорить жена. Он взял такси и отправился в „Святой Себастьян“. Когда Авила вошел, сестра бросилась к нему навстречу и крикнула:
— У сеньора нет сердца? Сеньору не жалко свою жену? Я звонила вам с утра, а вы только сейчас появились?!
Ничего не понимая, растерявшись от неожиданности, парень спросил:
— Но в чем, собственно говоря, дело? У меня был матч. И мне только сейчас сказали, что она меня зовет… Вот я и примчался. Я торопился, взял такси…
— Теперь уже поздно, — сказала сестра. — Ваша жена умерла в три часа дня. Вы можете увидеть ее тело в часовне. — И, зарыдав, монашка добавила: — Бедняжка все время звала вас, сеньор!..
Авила потерял сознание. Он пришел в себя только поздно вечером. Даже ночью… Он снова взял такси и отправился на „концентрацию“, где ожидал найти всех: и игроков, и картол. Но на базе никого уже не было. Только ночной сторож и его жена. Авила схватил железный лом и разбил все, что смог разбить. Не осталось ни одного окна, двери, ни одного предмета из меблировки, который бы он не разнес в щепки. Он разгромил даже кухню и уборную. А потом взял такси и отправился на поиски тех, чьи адреса были ему известны. Никого не нашел. Никого не было дома…
На следующий день были похороны. Авила, упав на гроб, рыдал, повторяя одно и то же:
— Мне не позволили поцеловать тебя в последний раз, но теперь ты отмщена. Те, кто это сделал, никогда больше не будут иметь спокойствия…»
Одним из самых молодых, но весьма авторитетным, несмотря на этот «недостаток», тренером является сменивший Салданью на посту тренера сборной Загало — левый крайний «золотой сборной» 1958–1962 годов. Он руководил своим собственным клубом «Ботафого», откуда в 1958 году пришел в сборную как игрок, а в 1969 году — как тренер. Загало старался прививать молодежи свои собственные навыки и приемы. Левый край «Ботафого» Пауло Сезар играл в той же манере и, пожалуй, не менее блистательно, чем некогда играл сам Загало. Молодой тренер многого добился. Под его руководством клуб завоевал несколько весьма почетных титулов и кубков. Однако Загало проявил некоторый консерватизм, пытаясь третий год подряд играть в одной и той же манере, которая в общем-то стала хорошо знакомой соперникам «Ботафого». Поэтому в 1969 и 1970 годах команда потерпела неудачи, слабо выступив и в первенстве, и в кубковых матчах штата Гуана-бара, то есть Рио-де-Жанейро. К тому же, как уже было упомянуто в предыдущей главе, картолы «Ботафого» продали Жерсона, являвшегося костяком, нервным центром, дирижером команды. Разумеется, как это всегда бывает, мнением тренера во время оформления этой сделки никто не поинтересовался.
Такая же участь постигла и тренера «Фламенго» Тима. Он пришел в команду в начале 1969 года, когда она переживала жестокий кризис, провалившись во всех ответственных турнирах 1968 года. Тим за два месяца сумел вдохнуть в своих парней веру в победу. Маневрируя на мерном столе своими знаменитыми пуговицами, заменявшими ему фигурки футболистов, он развивал свои концепции и идеи, основанные на максимальном использовании талантливого, техничного нападающего Луиса Карлоса. Когда подготовительная работа была закончена, когда нужно было начинать матчи чемпионата, Луис Карлос был продан в «Васко да Гама». Говорят, что сам Тим узнал об этом из газет…
Впрочем, Лиса, как зовут Тима в Бразилии, не сдался. Он отправился к президенту «Фламенго» и потребовал равноценной замены. Президент, разводя руками, объяснял, что Луис Карлос был продан для того, чтобы клуб смог выплатить хотя бы некоторые, самые неотложные из фантастических долгов, накопившихся у него. Дело кончилось тем, что на деньги, вырученные от продажи Луиса Карлоса, был куплен в Аргентине стремительный и техничный нападающий Довал. «О Бразил бразилейро!» — говорят в таких случаях, разводя руками, граждане этой страны: «О моя бразильская Бразилия!»
В противоположность Айморе и Загало Тим отрицает строгие тактические схемы и формулы. Он считает, что все эти 4+2+4, 4+3+3 сыграли свою положительную роль в нескончаемом футбольном спектакле, а теперь на смену им приходит новое… «Они связывают, эти схемы, тренера. Они мешают развертыванию свободной игры, в которой главная задача тренера и команды — удивить противника и при этом самому не оказаться удивленным, самому не дать захватить себя врасплох…»
Тим любит играть широко, стремительно захватывая пустоты, на половине поля противника, как это делают баскетболисты. Он требует от защитников овладения длинным пасом, адресованным выдвинутому вперед нападающему. Он считает, что лучше ошибиться в таком пасе, обостряющем игру, чем дать точный, но поперечный и мелкий пас на своей половине поля. Тим скептически отнесся к современной моде играть с «чистильщиком», полагая, что этот лишний защитник является не чем иным, как потерянным, утраченным для атаки игроком… И, кроме того, утверждает он, у любой команды всегда имеется верное средство против «чистильщиков» — атака через фланги.
Тим позволяет себе теоретизировать, свысока поглядывая на своих коллег, потому что его дела идут не так-то уж и плохо, «Фламенго» перебралось на второе место в турнирной таблице чемпионата Рио-де-Жанейро и уверенно выступает в розыгрыше «Серебряного кубка» Бразилии. А самое главное: до конца контракта у Тима есть еще довольно много времени. И любую неудачу пока что еще можно успеть исправить. А вот когда контракт будет подходить к концу, тут Лисе придется держать ухо востро. Тогда любая оплошность, любое поражение будет грозить крупными неприятностями. И может статься, что когда-нибудь, развернув утром газету, Тим узнает, что он уже не тренер «Фламенго». И что ему нужно подыскивать себе другой клуб. А это в условиях Бразилии является не такой-то уж простой задачей. Здесь двадцать три тысячи клубов, но их президенты очень не любят неудачников…
* * *
Нельзя не сказать о том, что, несмотря на все вышеперечисленные трудности, кое в чем бразильские тренеры имеют преимущества — и немалые — по сравнению со своими коллегами из иных стран. Они, в частности, располагают куда более богатым «материалом» для работы, чем, скажем, английские или французские тренеры: ведь Бразилия является подлинной сокровищницей футбольных талантов! А почему? Почему именно Бразилия, а не Англия — родина футбола? Почему не Уругвай или Аргентина, которые являются, конечно, ведущими «футбольными державами», но которым все-таки далеко до Бразилии по обилию «сверхзвезд» футбола?..
Попробуем в этом разобраться. Прежде всего следует учесть, что Бразилия обладает совокупностью ряда условий, способствовавших и продолжающих способствовать появлению футбольных талантов в больших количествах. Об этом пишет в предисловии к нашей книге Жоан Салданья. Позволю себе повторить его.
Во-первых, колоссальная популярность футбола, ставшего не просто любимым видом спорта, а главным развлечением, времяпрепровождением, единственной — не побоимся этого слова — страстью миллионов жителей этой страны. Во-вторых, благодаря благоприятным климатическим условиям футбол в Бразилии может практиковаться круглогодично. В-третьих, бразильские дети вследствие суровых условий жизни рано созревают, рано формируются духовно и физически, что является, в известной степени, их преимуществом по сравнению с детьми народов, проживающих о более развитых странах, где детвора не обязана, как это часто бывает в бразильской провинции, с 7–8 лет заботиться о заработке, пропитании и тому подобных «взрослых» вещах. И поскольку футбол — это спорт молодых, юный бразилец встречает его во всеоружии своего житейского опыта. А иногда он рассматривает футбол как единственно доступное средство выбиться в люди, как одно из немногих средств, обеспечивающих ему возможность прокормиться…
И все же главным из этих условий, на мой взгляд, является первое — широчайшее распространение футбола в народе. В футбол в Бразилии играют все, играют всюду, играют с того возраста, когда начинают ходить. Не могу в связи с этим отказать себе в удовольствии привести еще один отрывок из книжки Жоана Салданьи:
«Английский, итальянский или французский ребенок приходит в футбольный клуб и очень воспитанно обращается к тренеру: „Я хотел бы научиться играть в футбол“.
Тренер глядит на мальчишку, чтобы выяснить, не обладает ли он каким-либо физическим дефектом (Гарринча никогда не смог бы играть ни в одном из английских клубов), измеряет его вес, рост и намечает день и час первого урока. Этот урок начинается демонстрацией серии фотографий и схем, которые обучают, как надо бить по мячу: „схема № 1“ — удар внутренней стороной стопы (и на снимке игрок, считающийся одним из лучших, производит такой удар). Затем тренер показывает „схему № 2“, где демонстрируется другой элемент… Увы, вдруг в футболе появляется некий Диди, который посылает мяч по кривой, вратарь прыгает в один угол, мяч влетает в другой, и возникает вопрос: „Правильно или неправильно?“ Ведь в диаграммах и учебниках этого нет!..
А бразильский мальчишка является в клуб первой группы и уже умеет делать с мячом что угодно. То, что имеется и чего нет в английской книжке. Его первый контакт с тренером протекает иначе: „Кроме вратаря, могу играть на любом месте. В команде своей улицы предпочитаю играть полузащитником…“
Поэтому задача тренера в Бразилии — не обучать футболу, а подбирать игроков. Любой мальчишка, появляющийся в профессиональной команде, способен пробежать вокруг поля, ни разу не дав мячу упасть на землю… Но он не знает ни одного параграфа правил. Знает только одно: рукой разрешается играть лишь вратарю. Все остальное приходит по интуиции, благодаря природной сметке, опыту, полученному в суровой жизненной борьбе…
…Футбол — это искусство, а в искусстве прежде всего важен талант. Талант может быть развит тренером, но никогда не сможет родиться из чтения книжек. В книжке можно найти схематизированный опыт или теорию, нуждающуюся в развитии. Но только талант способен в искусстве к свершениям…»
«Футбол — это искусство, а в искусстве прежде всего важен талант», — поэтому очень трудно заставить бразильца совершенствовать какой-то технический прием, отрабатывать финт или шлифовать удар. Бразильский игрок полагается на свою интуицию, на свой действительно великолепный дар импровизации. (Хотя, конечно, бывают и исключения: некоторые тренеры, уже упомянутый Тим, например, терпеливо и настойчиво заставляют по многу раз повторять какую-то комбинацию, что рассматривается игроками как весьма неприятная обязанность… Они не любят зубрежку. Самый приятный элемент тренировки для них — это «дойс токес», игра, когда каждый из них имеет право только дважды коснуться мяча, обрабатывая его после получения паса от партнера. Два касания — и мяч должен быть передан другому игроку или пробит по воротам.)
«Футбол — это искусство». Правильно! Но тот же Пеле смог подняться до головокружительной высоты своего мастерства не только благодаря таланту, но и в такой же степени благодаря титаническому трудолюбию, удивительной способности по многу часов подряд работать с мячом. Вероятно, так работал со скрипкой Паганини. Вероятно, столько же времени посвящала своему станку Галина Уланова.
К сожалению, пример Пеле не заражает его соотечественников. Если бы они заставили себя работать с мячом столько времени, сколько обычно уделял ему Пеле, возможно, «королю» пришлось бы потесниться на своем троне, разделив его с двумя, тремя, десятью или десятками не менее одаренных, но, увы, куда менее трудолюбивых «волшебников мяча».
…А тут я вынужден слегка поправить смысл написанного тридцать лет назад. Во-первых, в последние десятилетия стала заметно стираться грань между «силовой» европейской и «артистической» южноамериканской футбольными школами. В итальянском, испанском и даже немецком футболе появились виртуозы, которые не уступают в мастерстве южноамериканским звездам. В то же время физическая подготовка, скорость бега, выносливость, к примеру, Роберто Карлоса или Ривалдо заставят позавидовать любую британскую или немецкую футбольную звезду. И во многом это объясняется возросшим уровнем тренерской работы. Сегодня бразильские тренеры в массе своей уже не полагаются только на природные данные пришедших к ним новичков, а стараются совершенствовать их. В ведущих клубах повсеместно появились тренеры по физической подготовке, педагоги, работающие с детьми и молодежью.
Но что совершенно не изменилось с тех пор, как была написана эта книга, так это — бесправие и беспомощность тренеров на фоне вечного и ничем не ограниченного всесилия картол. Тренерская чехарда — обычная картина в любом бразильском футбольном клубе, если он перестает завоевывать почетные титулы и начинает ползти вниз по турнирной таблице. Пожалуй, единственным примером профессионального долголетия на одном посту может служить судьба наставника «Сантоса» Луиса Алонсо (футбольное имя: «Лула»), который руководил этой командой пятнадцать самых славных в ее истории лет. С 1954-го по 1969-й. Сменил его Антониньо, о котором речь пойдет в главе «„Сантос“ — машина, работающая на износ».
В подавляющем же большинстве случаев в Бразилии, как, впрочем, и в других больших и малых футбольных державах, включая Россию, тренеры обычно не задерживаются на своем посту больше двух-трех лет.
Когда клуб начинает спотыкаться, сдавать позиции, картолы впадают в панику, начинается истерика, жертвой которой становятся, конечно же, тренеры. В юбилейном для «Фламенго» 1995 году (клуб отмечал тогда свое столетие) сменилось подряд четыре главных наставника. Известны случаи, когда тренеры удерживались лишь по две-три недели и после трех-четырех проигранных матчей безжалостно выкидывались клубными картолами на улицу.
Любопытный пример, рожденный атмосферой тренерской чехарды: в сезоне 1987 года в чемпионате штата Сан-Паулу тренер Силиньо умудрился за полгода поработать последовательно с двумя командами. Одна из них — «Сан-Паулу» стала чемпионом штата, другая — «Понте Прета» заняла последнее место и опустилась во вторую лигу.
А «рекорд быстротечности» был поставлен несчастливцем по имени Маран, которого где-то в шестидесятых, кажется, годах прямо посредине чемпионата пригласили руководить не слишком успешно выступавшей командой «Ботафого» из города Рибейран Прето.
Спешивший на матч своих новых подопечных Маран попал в грандиозную автомобильную пробку и прибыл на стадион, когда игра уже началась. Директор клуба попросил его обождать до перерыва. В перерыве прямо в раздевалке Маран был представлен футболистам и приступил к исполнению своих обязанностей, когда команды вышли на поле, чтобы начать второй тайм. Обуреваемый честолюбивыми планами, он уселся на скамейке запасных, чтобы руководить игрой «Ботафого». Увы, этот премьерный для него матч оказался несчастливым, и когда он закончился со счетом 1:5 в пользу соперников, Маран был отправлен в отставку. Таким образом, он пробыл тренером клуба ровно сорок пять минут. Хотите верьте, хотите нет…
Весьма красноречиво и точно о судьбе наставников бразильских команд сказал известный футбольный обозреватель Армандо Ногейра: «Тренер в Бразилии — это субъект, которого либо только что выгнали из очередного клуба, либо он будет изгнан через несколько дней».
Так было, так есть и так, видимо, будет всегда. В бразильском и не только бразильском футболе.