Глава 17 Сильнее обстоятельств

We use cookies. Read the Privacy and Cookie Policy

Глава 17

Сильнее обстоятельств

– Судя по вашим воспоминаниям, в жизни сборной СССР в эпоху Лобановского комических эпизодов происходило немало.

– Да все случалось! И смешное, и грустное. А более всего – как это в жизни чаще всего бывает – в смешении комичного и трагичного. Ну, вот для иллюстрации эпизод из закулисья сборной. 23 ноября 1975 г. Заключительная встреча отборочной стадии первенства Европы. За границу вылетели чартером, по-моему, из Киева.

ТУРЦИЯ – СССР – 1:0 (1:0).

Измир. Стадион им. М. Ататюрка. 45 000 зрителей.

СССР: Рудаков, Коньков, Зуев, Фоменко, Решко, Звягинцев, Мунтян (Буряк, 61), Онищенко, Колотов (к), Веремеев, Блохин.

Гол: Решко (22 – автогол).

После этого предстояло перелететь в Румынию, где сборную СССР ожидала товарищеская игра. Руководитель делегации, тогдашний начальник Управления футбола Спорткомитета Анатолий Дмитриевич Еремин уже находился там. Он нас должен был встречать в бухарестском аэропорту с визами.

Хотя поражение от турецкой сборной не повлияло на успешное итоговое выступление советской команды, Валерий Васильевич, естественно, выразил игрокам большое личное недовольство. Предполагалось, что команда реабилитирует себя в игре против футболистов Румынии.

На следующий день мы приехали в аэропорт. Но самолета, который доставил нас ранее на турецкую землю, не оказалось. После долгого ожидания сообщили: из-за внезапного мощного снегопада чартер застрял в Бургасе (Болгария). В связи с чем вылет в Румынию задерживался на неопределенное время. Что делать? Наше пребывание в Турции завершилось. Представитель местной футбольной федерации связался со своим руководством, после чего нам позволили переночевать в Измире. Лобановский попросил Базилевича позвонить в Киев:

– Может, там что-то придумают. Например, пришлют другой самолет.

Олег Петрович связался с председателем киевского горсовета «Динамо». Тот ничего внятного не сказал, а лишь в конце разговора спросил:

– Ну, а вы сами-то что предприняли?

Ответ получил соответствующий:

– Послали Петрашевского за бутылкой!

– Да-а, ситуация! Зная по собственному опыту тогдашние правила материального обеспечения командировочных, думаю, не ошибусь, если предположу, что денег у сборной не только на более или менее сносный обед, но даже на легкую закуску не осталось?

– Увы! Так оно и было. Мы, правда, сложа руки не сидели. Пытались договориться с турецкой стороной по поводу транспортировки в Румынию.

– И что хозяева?

– Они согласились помочь. Но выдвинули встречное предложение, чтобы команда Лобановского сыграла в Стамбуле товарищескую встречу с местным «Бешикташем». Выручка от продажи билетов, собственно, и должна была оплатить стоимость нашей переброски в Румынию. Однако главное условие являлось тайным и выглядело обескураживающим: сборная СССР не должна была победить. Но что делать – пришлось дать «добро».

Нас перевезли в Стамбул, где стадион заполнился полностью. Прославившиеся на всю Европу футболисты киевского «Динамо», составлявшие костяк национальной команды, вызывали особый интерес среди болельщиков. Дабы еще больше поощрить гостей, организаторы махрового «договорняка» пообещали после встречи подарить каждому нашему игроку по дубленке, что тогда являлось пределом мечтаний любого советского человека.

Вероятно, наибольший душевный дискомфорт в сложившейся ситуации испытывал Лобановский. Ведь это ему во время установки на матч пришлось сообщать подопечным о необычных условиях хозяев и объяснять, что на их принятие пришлось пойти в силу форс-мажорных обстоятельств.

Как назло, наши ребята играли в охотку, да и приятная погода тому способствовала. Словом, разогнавшись, они в 1-м тайме забили два безответных мяча. Рудаков стоял в воротах настолько уверенно, что было ясно – нечего даже ждать, что он пропустит. В результате перед коллективом нависла зримая угроза не только не улететь, но и остаться без вожделенных дубленок. А поскольку мы убывали в Бухарест сразу после матча, турки перед его началом по-иезуитски отвезли всю делегацию на склад, где каждый, подобрав себе кожушок, оставил «трофей» на временное хранение у предусмотрительных организаторов матча.

Понятно, что при такой игре эти замечательные обновки горели «синим пламенем». Поэтому перед выходом на поле во 2-м тайме Валерий Васильевич вынужден был пойти на крайние меры. Упорно не способного «к перестройке» Женю Рудакова заменил, а ребят привел в чувство замечательной по форме фразой:

– Попрошу повнимательней – иначе нас не выручат!

Однако в «механизме» команды что-то заклинило. Потому что вышедший на замену вратарь Астаповский из ЦСКА, видимо, решил: «Если Рудаков отбивал все мячи, то почему я хуже?» И он стал совершать чудеса. Дело дошло до того, что вконец напряженный Лобановский попросил кого-то из помощников:

– Подойдите и скажите «герою», что из-за него мы не улетим.

Вскоре, к общему облегчению, хозяева кое-как сквитали один гол. И это при том, что ребята – дабы получить «заказанный» счет – стали предоставлять туркам все необходимые для этого позиционные возможности. До завершения встречи оставалось минут десять, а мы упорно вели 2:1. Хорошо помню атмосферу на нашей скамейке запасных. Она приближалась к похоронной. Не зря сидевший рядом Володя Трошкин полушутливо-полусерьезно сказал:

– Пора сматываться! Если выиграем, они, кроме прочего, нам накостыляют!

Спасительный вздох вырвался только после того, как неожиданная атака турецкого клуба закончилась взятием наших ворот. Произошло это так: форвард соперников ворвался в штрафную и был сбит с ног. Судья назначил пенальти. Встреча закончилась вничью. После чего ликованию местных болельщиков не было предела, а мы, усталые, но довольные, улетели с дубленками к заждавшимся нас румынам. Потом у кого-то из советских журналистов – редких очевидцев того исключительно нервного для руководства сборной команды матча возникли некоторые подозрения. (Тем не менее, ни в одном общесоюзном издании я не обнаружил не то что отчета, даже намека о столь драматичной встрече. – Прим. Г.К.).

Между тем в международном аэропорту Бухареста нас поджидали новые треволнения. Еремин, который должен был встречать команду с загранпаспортами на руках, почему-то припозднился. А порядки при режиме Чаушеску были сродни введению военного положения. Поэтому нас, беспаспортных иностранцев, «любезно» препроводили под конвоем автоматчиков в «отстойник». Только после появления Еремина с соответствующими документами команда была вызволена и смогла в установленном порядке успешно пройти пограничный контроль.

Надо ли говорить, что после всех пережитых в той поездке приключений матч на главном стадионе Бухареста получился для советских игроков нелегким. Во всяком случае, хорошо уже было хотя бы то, что после финального свистка судьи табло высветило боевую ничью.

РУМЫНИЯ – СССР – 2:2 (1:1). 29 ноября 1975 г. Стадион «23 Августа». 15 000 зрителей.

СССР: Астаповский, Коньков, Звягинцев, Фоменко, Решко, Трошкин, Буряк, Онищенко, Колотов (к), Веремеев, Блохин (Андреасян, 74).

Голы: Трой (5), Колотов (44 – пен.), Коньков (47), Хайнал (87).

– Товарищеские игры товарищескими, но главную оценку команде и ее главному тренеру выносят по результатам официальных турниров. И хотя к концу 1975 года руководимая Лобановским сборная СССР особых лавров не снискала, согласитесь: авторитет наставника на общенациональном уровне был исключительно высок. Кроме того, как бы ни относиться к откровениям администратора Петрашевского, но факт остается фактом: Лобановский, действительно, находился «на короткой ноге» с членом могущественного Политбюро ЦК КПСС Щербицким и остальными тогдашними руководителями Украины.

Коллеги-журналисты рассказывали мне, что их взаимопонимание доходило до того, что Щербицкий по просьбе Лобановского дал санкцию на приобретение дорогостоящего искусственного покрытия для главного киевского стадиона, тогда как в Москве о подобном комфорте для футболистов никто из столичных тренеров даже не мечтал.

– Насчет почти непререкаемого авторитета Лобановского – все правильно. Какую роль при этом сыграл тандем Петрашевского и его приятеля сына Щербицкого, говорить не могу – не знаю. Зато все видели и знают то неоспоримое, что было достигнуто трудом и талантом Валерия Васильевича. При этом я прежде всего имею в виду, конечно, создание им в Киеве команды, которая в мае 1975-го сначала триумфально победила в розыгрыше Кубка обладателей европейских кубков, а осенью того же года, завоевав Суперкубок, стала сильнейшим клубом Старого Света.

Так что не сочтите за нескромность, но я горд, что в ту пору тесно сотрудничал с динамовцами и по мере сил помогал тренеру и игрокам замечательной команды. Точности ради отмечу: на финальном матче Кубка кубков я не присутствовал – с командой полетел штатный врач киевлян. Решили, что надо его как-то поощрить. Зато я встречал победителей по возвращении в Кончу-Заспу.

Здесь постелили ковровую дорожку, свечи зажгли, расцветив аллею, организовали праздничный ужин. За столами рядом с футболистами и тренерами сидели руководители республики во главе с ярыми болельщиками – секретарем ЦК Компартии Яковом Погребняком (Щербицкий находился в отъезде) и Леонидом Кравчуком – будущим первым президентом «незалежной» республики, а тогда завотделом пропаганды ЦК Компартии Украины.

Впрочем, дело не в больших начальниках всесоюзного и регионального масштаба. Суть в отношении окружавших меня на Украине специалистов, игроков, знатоков и просто любителей футбола. Все они проявляли очень доброе отношение к единственному «москалю» в славной республиканской команде, игроки которой к лету 1975-го почти в полном составе надели алые майки сборной СССР. Это потом сборную «разбавили» столичными футболистами – полузащитником Александром Минаевым, вратарем Владимиром Астаповским…

А до этого представительство киевлян в главной команде было, что называется, доминирующим. Остальную «семью братских народов СССР» в сборной представлял, по существу, я. И хлопот мне, замечу, тогда более чем хватало: ведь так получилось, что я, повторюсь, работал врачом двух команд. Доктора Малюту приняли в команду киевлян лишь во второй половине 1975 года.

Не знаю, как наводил справки о нем Лобановский, но прежде чем приглашать новичка в Киев, Валерий Васильевич спросил мое мнение о коллеге. Малюту я уже немного знал – он присутствовал на одном из семинаров, которые я проводил в Москве под эгидой Федерации футбола СССР. И по вопросам, которые Владимир там задавал, по активности, с которой он пытался докопаться до сути, я понял: киевские динамовцы не пожалеют о своем выборе.

– Тем не менее, вы изящно обошли предыдущий вопрос о том, каким образом Лобановский умел ладить с власть имущими.

– Об этом я, в общем-то, уже сказал. Могу повторить: мне кажется, все двери открылись перед Лобановским после двойного успеха в Европе. Кстати, тогда все его подопечные получили возможность приобрести по автомашине «Волга».

Сегодняшнему читателю придется объяснять, что тогда обладание такой машиной – было пределом мечтаний каждого жителя Страны Советов. Безусловно, подобное поощрение произошло с санкции Щербицкого, на прием к которому нередко ездил Валерий Васильевич. Он решал в высоком кабинете очень многие – не только футбольные – вопросы. Некоторые из них без поддержки самой высокой инстанции тогда невозможно было разрулить.

– Можете привести конкретный пример?

– Конечно! С тем же Каневским, например.

– Хорошо! Только я напомню читателям, что Виктор Ильич Каневский в 1961–1964 годах играл центральным нападающим, будучи капитаном киевского «Динамо».

– Давайте уж и я добавлю: «Виктором Ильичом» его записали в советском паспорте. На самом деле имя и отчество Каневского звучало так – Виктор Израилевич.

– А какое это имело значение?

– Тогда – очень большое. И самое непосредственное к тому, о чем вы спросили. Каневский считался очень хорошим игроком. На равных выступал с Лобановским, Василием Турянчиком, Валентином Трояновским… Тренер из бывшего игрока тоже получился неплохой. Это стало очевидно уже в 1965-м, по хорошим результатам его работы в запорожском «Металлурге». Затем тренировал харьковский «Металлист», череповецкую «Буковину». За работу с ташкентским «Пахтакором» Каневскому присвоили звание заслуженного тренера Узбекской ССР.

По рекомендации Лобановского, когда тот уходил в «Динамо», Виктор принял днепропетровский «Днепр». Я приезжал туда в командировку, видел его ребят в деле. В 1976-м команда вышла в полуфинал Кубка СССР. Под руководством Каневского юношеская сборная Украины, в которой играли знаменитые в будущем Демьяненко, Полукаров, Михайлов, Таран, Журавлев, победила во всесоюзном турнире «Переправа».

После этих успехов Виктора пригласили возглавить сборную Алжира. Каневский оформил документы. Но в Африку отправился… другой кандидат. А ему дали понять, что это связано с пресловутой пятой графой в советском паспорте, про которую в народе язвительно шутили, что было бы честнее спрашивать не про национальность, а прямо задавать вопрос: «Не еврей ли вы?»

Каневского происшедшее возмутило до глубины души. Через некоторое время он подал заявление на выезд в Израиль. За это Виктора исключили из партии, объявив чуть ли не изменником, и 10 лет (?!) продержали в отказе. Фамилию с фотографией известного футболиста и тренера убрали из справочников, забрали удостоверение мастера спорта. Несколько лет Виктор трудился чуть ли не подсобным рабочим на стадионе. Про него словно все забыли. Из прежних друзей только Лобановский наведывался в гости.

Именно Валерий Васильевич в конце концов не побоялся обратиться к Щербицкому за помощью. Думаю, в подобной ситуации никто другой не рискнул бы тогда пойти по столь деликатному вопросу к высокому должностному лицу. Вот и судите сами, какие они имели взаимоотношения.

– Как отреагировал влиятельный член Политбюро и фактически хозяин Украины?

– Каневского де-факто реабилитировали. В 1983-м дали возможность тренировать команду «Динамо» в Ирпене – «дочку» киевского клуба. «Ирпень» вышла в 1-ю лигу, затем Виктор вывел в высшую лигу «Таврию». Но когда симферопольцы отправились в турне по Северной Корее, ему снова напомнили: он не Ильич, а Израилевич. И вновь вычеркнули из списка. Тогда он еще раз подал заявление на выезд – благо на дворе уже стоял 1988 год. Теперь этот наш выпихнутый из страны, совсем не последний в ней игрок и тренер живет в Бруклине (Нью-Йорк), являясь совладельцем футбольной школы.

Между прочим, и у самого Лобановского не все, как это представляется многим, протекало гладко. Возникали серьезные конфликты.

– Неужели?

– Вспоминается 1976 год. Олимпиада в Монреале. Тогда наши футболисты официально считались любителями. Только им и разрешалось участвовать в Играх. Поэтому 1-я сборная, сменив ненадолго «вывеску», в полном составе загодя отправилась за океан. В программу подготовки входило проведение серии товарищеских игр в США, где условия были схожи с соседней Канадой.

Украинчик организовал два июльских матча – в Вашингтоне и Чикаго – с тренировавшейся в Северной и Южной Америке «Боруссией» (Менхенгладбах). Немецкую команду возглавлял Удо Латтек. По ходу спарринг-матчей этот один из лучших тренеров Германии, не скрывая «секретов», обстоятельно обсудил с Лобановским игру обеих команд. И я со своим немецким им помогал.

Общаться было тем более удобно, что мы жили в одной гостинице. По утрам наши ребята отправлялись на зарядку, а немцы в это время вальяжно выходили в шортах к автобусу с полотенцами – шли в бассейн. Наши футболисты ворчали: «Мы вкалываем, а эти прохлаждаются». Обе встречи с «Боруссией» завершились вничью. Причем без «договорняков» – по игре.

Второй матч (2:2) – в Вашингтоне состоялся в нечеловеческих условиях. С утра шел дождь, после полудня прекратился. Под палящим солнцем температура достигла 34 градусов в тени, началось испарение. Мы подъехали к стадиону к 16.00. И ребята, не выходя на поле, у бровки, обливались потом. Поэтому разминку отменили. Тогда еще выступавший Берти Фогтс, знаменитый защитник, капитан, а позже и наставник сборной Германии, без обиняков заявил: «Играть невозможно!» Действительно, ребята пешком ходили по полю.

После встречи вернулись в отель, где обе команды обедали в разных концах зала. Обычно наши тренеры пристально следили: не дай бог, если футболисты выпьют больше положенного. А здесь – ну, страшная жажда! Лобановский сразу сказал мне: «Не ограничивай!» Поэтому ребята вовсю прикладывались и к кока-коле, и к минералке. А немцы, смачно махнув по кружке пива, встали и ушли. Уже после обеда Фогтс спросил меня:

– Как вы считаете, что после игры лучше: выпить кружку доброго пива или ведро неизвестной жидкости?

– Конечно, пива! – честно ответил я.

– Так почему же в вашей сборной подобное не принято?

Ну, что тут объяснять? Сказал, как было:

– А нам не разрешают…

– Но тут вроде конфликтом не «пахнет». А ЧП во время Монреальской Олимпиады не происходили?

– Нет. Да и, как всем поначалу казалось, даже не предвиделось. После блистательных побед «Динамо» наша команда считалась фаворитом. Да и кто еще имел основания так уверенно нацеливаться на «золото»? Разве что только поляки, прилетевшие в Монреаль сильнейшим составом, в котором ярко блистали такие звезды, как Гжегож Лято, Роберт Гадоха, Казимеж Дейна, Анджей Томашевский – игроки экстра-класса… Но здесь, по-моему, ошибся как раз Лобановский. Очень уж переборщил с любимой интенсивной программой подготовки. Изнемогая, ребята роптали:

– Сил нет ни у кого, не бежится!

Итог получился огорчительным: в полуфинале уступили сборной ГДР – 1:2.

27 июля 1976 г.

Монреаль. Стадион «Олимпик». 58 000 зрителей.

СССР: Астаповский, Буряк, Матвиенко, Звягинцев (Фоменко, 71), Решко, Трошкин, Минаев, Онищенко (В. Федоров, 71), Колотов (к), Веремеев, Блохин.

Голы: Дернер (59 – пен.), Курбьювайт (66), Колотов (84 – пен.).

– А с кем боролись за «бронзу»?

– С бразильцами. Взяли над ними верх – 2:0. Могли выиграть и с крупным счетом.

29 июля 1976 г.

Монреаль. Стадион «Олимпик». 56 000 зрителей.

СССР: Астаповский, Звягинцев, Матвиенко, Фоменко, Решко, Трошкин, Минаев, Онищенко (Назаренко, 40), Колотов (к), Буряк, Блохин.

Голы: Онищенко (5), Назаренко (49). Колотов не реализовал пенальти (18).

Тем временем поляки, победив команду ГДР, стали олимпийскими чемпионами. Поскольку на Играх премиальные не платили (если бы выиграли «золото», может, чего-то и выдали бы), то все получили лишь суточные – если память не подводит, по 100 долларов. Ребята не без оснований посчитали – во всем виноват главный тренер.

– Таким образом, у Лобановского в команде возникла оппозиция?

– Это позже. В Монреале противостояния не чувствовалось. После возвращения домой Валерий Васильевич взялся за свое. Памятуя о том, что в чемпионате СССР объявлен перерыв и, следовательно, футболистов «Динамо» нужно привести в оптимальное состояние, поднять, так сказать, их физическую готовность, главный тренер повез ребят в Ялту – «побаловать» их «тропой смерти». Правда, по приезде Валерий Васильевич великодушно предоставил игрокам три выходных дня. В результате – ребята приходили только на обед и ужин. А остальное время – пляж, море, шампанское. Об этой благодати пришлось забыть, как только начались интенсивнейшие тренировки. Плюс игры в «дыр-дыр» – тренеры против футболистов.

– Это когда забивают в хоккейные ворота, установленные на одной половине поля?

– Да. Там в команде «начальников» играли все, кто входил в штаб – в том числе Базилевич, Морозов и сам Лобановский… В одной из таких встреч бросилось в глаза, что ребята стали жестко лупить наставников. Первым не выдержал и взмолился Петрашевский:

– Валерий Васильевич! Смотри, они же нас бьют?!

– Назовете лидеров «оппозиции»?

– «Оппозиционеры» – пожалуй, громко сказано. На деле «встопорщилась» группа ветеранов, которые, понятное дело, в значительной степени формировали мнение команды. Это были, если не изменяет память, Рудаков, Колотов, Мунтян, Блохин, Веремеев, Трошкин, Матвиенко. Они искренне считали, что уступили на Олимпиаде из-за тренировочного фанатизма Лобановского, его запредельных нагрузок.

– Каким образом противостояние развивалось дальше?

– После окончания сбора в Ялте команда вернулась в Киев. Предстояли новые тренировки, порядок явки на которые представлял собой давным-давно отработанную процедуру. Ребята собирались у стадиона «Динамо». У кого были машины, парковали их у арены. Затем все садились в автобус, который вез их в Кончу-Заспу.

Так вот! В один прекрасный день к автобусу подошли тренеры, а футболистов нет. Кто-то, обратившись к Лобановскому, предположил:

– Васильич, наверное, все на машинах уехали.

Полупустой, занятый «штабистами» автобус отправился на базу. Но игроков не оказалось и там. Картина прояснилась после звонка из приемной председателя Спорткомитета Украины:

– Валерий Васильевич, приезжайте сюда – команда здесь!

В этот момент, повторюсь, никто из руководства команды до конца не понимал, что, собственно, случилось. Зато после встречи в республиканском Спорткомитете все точки над «i» были расставлены. Футболисты выдвинули конкретное условие: их не устраивает штаб. Время для выяснения отношений и улаживания ситуации стороны выбрали не самое удачное – киевлянам предстоял принципиальный матч. По-моему, против «Днепра». Поэтому спор скоропалительно кончился тем, что ребята решили сами, без тренеров, готовиться к игре.

Динамовцев отвезли на базу, поставили охрану. Инициативная группа определила стартовый состав. Руководимая «снизу» команда матч благополучно продула. После чего всем, кто поднял бунт на корабле, «сверху» авторитетно заявили:

– Хватит дурить!

В ответ командные авторитеты объявили новое условие: дескать, против кандидатуры Лобановского не возражаем, но с Базилевичем и Петрашевским работать не желаем.

– Какой оказалась реакция спортивных боссов?

– «Нежелательных» уволили. Помощниками Валерия Васильевича стали киевляне Михаил Коман и Анатолий Пузач.

– После «штабных» перемен ваше сотрудничество с «Динамо» продолжилось?

– Да! Тем более осенью 1976 года начались отборочные игры сборной. А костяк в ней по-прежнему составляли киевляне.

– Диву даюсь: о рассказанном вами инциденте в советской прессе тогда не появилось ни строчки?!

– Оно и понятно – «окошко» гласности раскрылось через 10 лет. Но что важно отметить: после ЧП Лобановский внес существенные коррективы в работу. Правда, плоды этого вкушали исключительно киевляне – после поражения в Монреале там же, в столице Игр-1976, Валерий Васильевич написал заявление об уходе из национальной команды.

Руководил советской делегацией на Олимпиаде председатель Спорткомитета Павлов. Наши атлеты, опередив всех в неофициальном общекомандном зачете, завоевали 49 высших наград. Так что у Сергея Павловича имелись все основания сверлить в пиджаке дырку для ордена. Но тут – ложкой дегтя в бочку коллективного триумфа – влезли футболисты. Сильно расстроенный данным обстоятельством и хорошо понимая, что дома его ждет малоприятный разговор с тоже раздосадованной, но куда более высокой инстанцией, Павлов там же, в Канаде, прошение Лобановского подмахнул не глядя.

– Простите, но из головы не уходит скандальное противостояние игроков и тренеров «Динамо». Неужели Валерий Васильевич настолько был великодушен, что оставил бунт без последствий?

– После того как киевляне продолжили успешные выступления на всех уровнях, взаимоотношения восстановились. По-моему, Лобановский понял: не только и не столько из-за него разгорелся конфликт. Позже, незадолго до чемпионата мира-1982 в Испании, когда он вернулся в сборную, его контакты с ребятами, как я заметил, вернулись в нормальное русло.

– Савелий Евсеевич! Все-таки Базилевич и Петрашевский не девушки, чтобы любить – не любить их за красивые или не очень красивые глаза. Ведь, наверное, имелось что-то основательное, что вызвало у футболистов неприязнь к этим «штабистам»?

– Понимаете, если взять, к примеру, Базилевича, то он все-таки вел себя неискренне. Конечно, можно было сколько угодно обижаться на Валерия Васильевича. Но Лобановский хотя бы всегда рубил правду-матку в глаза. Даже если ошибался, то делал это с искренней верой, что абсолютно прав.

Знаю, что говорю: по вопросу с нагрузками сначала выходил на Базилевича, а не на Лобановского. И вот характерный пример. Одно время я часто предупреждал:

– Олег Петрович, мои данные по состоянию ребят сигнализируют – возник перебор по взваленным на них нагрузкам. Собираюсь обратиться к Валерию Васильевичу, поддержишь?

Обращался раз, обращался два… Базилевич постоянно отвечал:

– Да-да, конечно!

Только дело доходило до обсуждения у Лобановского, сразу начинал «киксовать» и отделываться репликами вроде этой:

– Да, но, в общем-то, нет! У нас все нормально!

Короче, я перестал советоваться со 2-м тренером. Что касается Петрашевского, то там развернулась другая история. Его, насколько мне потом стало известно, ребята заподозрили в финансовых прегрешениях: выдавая футболистам деньги, он будто бы давал им подписывать незаполненные ведомости.

– Итак, когда в 1976-м Лобановский покинул сборную, команду принял Симонян. А потом – напомним, что это уже было начало 1980-х – вернулся в сборную помогать вместе с Ахалкаци тогдашнему главному тренеру Бескову. Что из этого триумвирата вышло и как это отразилось на выступлении сборной в финальной части чемпионата мира в Испании, мы уже обсудили.

Поэтому подытожим: в 1982-м, уже во второй раз (первый – в 1976-м), сменив на этом посту Бескова, Лобановский снова возглавил сборную. Возглавил, имея опыт тренерской работы и в качестве успешного клубного наставника, и в ранге главного тренера национальгой команды. Похоже, наибольший напряг для Валерия Васильевича в его тренерской карьере был связан с «коллективным» периодом руководства сборной. Или я не прав?

– Ну, почему же? Как раз правы! Ведь дело даже не в том, что работать 2-м или 3-м наставником Лобановскому не улыбалось. Он чувствовал себя тогда крайне неуютно без разработанной им предсезонной подготовки, без алгоритмов, без, как тогда говорили, «системного футбола». Разумеется, команда, фундаментально подготовленная весной, могла смело надевать майки сборной, и никаких тут разговоров о целесообразности вести нет смысла. Ее даже усилить-то было сложно – самые блестящие игроки из других клубов физически выпадали из отлаженной системы Лобановского. Наиболее сильным переживанием Валерия Васильевича становилось наличие в составе игрока, который по тем или иным причинам выпадал из общего строя его бойцов. Вот характерный пример.

Сбор проходил в Новогорске, где команда готовилась к какой-то встрече. Вдруг заболел Бессонов: температура выше 38 градусов и прочие симптомы гриппозного состояния. Я доложил Валерию Васильевичу. Ну, заболел и заболел! Что делать? Вечером Бессонов получил соответствующие дозы препаратов, утром состояние улучшилось. Температура уже 37,3. Я, конечно, продолжал удерживать его в постели. Мало ли, думаю: не ровен час – не заразил бы еще кого-нибудь. Утром, естественно, сообщил Лобановскому: Бессонову лучше, температура уменьшилась, пока остается в постели, а вечером – посмотрим. Что вы думаете? У Лобановского глаза вдруг загорелись, и он, полный надежд, всерьез спросил:

– А на тренажерах может заниматься?

Понимаете – по Лобановскому, даже в таком состоянии ужас, если кто-нибудь – не дай бог! – «вылетит из программы».

– Знаете, Савелий Евсеевич, есть в этом фанатизме что-то от черного юмора.

– Ну, чего-чего, а юмора в тренерском закулисье всегда хватало. При Лобановском у нас как-то образовалось целое отделение больных и, как принято на больничном языке изъясняться, выздоравливающих. Так Валерий Васильевич что придумал? Этих ребят отдал… мне. И наказал: пусть-де занимаются по индивидуальному плану исходя из состояния.

Ну, я им предложил обычный гладкий бег. И надо же такому случиться, что Лобановский работал с основной группой неподалеку. Так вот я краем глаза видел, что он нет-нет, да и поглядывал в нашу сторону. К чему это – стало ясно ближе к вечеру. Тогда у Валерия Васильевича, видно, совсем «нагорело». Потому что отвел меня вдруг в сторону и недовольно сообщил:

– Знаешь, завтра программа для этой группы будет предложена мной!

Словом, «не вынесла душа поэта»! На следующий день Лобановский им так «дал», что нагрузки в основной группе показались легкой разминкой. В результате – общая «выздоровляемость» приняла панически массовый характер. Ребята подходили ко мне и просили: «Переведите нас, пожалуйста, в основную группу!»

Противоречивость Лобановского в очередной раз ярко проявлялась в конце сезона, когда программа, считайте, практически была выполнена. Это, допустим, Бесков в свое время или Семин в наше всегда оставались непримиримы к травмам игроков, особенно, если речь идет о мышцах. А вот Валерий Васильевич в подобных случаях предпочитал не идти на поводу ни у медицины, ни у обстоятельств. Последние как бы отметал. Или бросал им вызов.

Данный текст является ознакомительным фрагментом.